А когда зашумел лес, зажил собственной жизнью, встал Маэглор, зачехлил лютню, и двинулся дальше. Василий последовал за ним. На ходу эльф бормотал что-то вполголоса, разговаривая сам с собой, смеялся и плакал. Видя, что рассудок объекта слежки замутнен, Василий рискнул подойти поближе. Теперь он шел всего в двадцати шагах за певцом.
На ночевку Маэглор остановился, только когда совсем стемнело. Да и то, похоже было, что остановился больше потому, что никуда не торопился. Усталым он не выглядел, да и тьма для эльфа не помеха, ночью он видит не хуже, чем днем. Но Василий был не против отдохнуть. Хоть слегка и сумасшедший, эльф перебирал ногами довольно сноровисто, и Искатель устал. Он устроился метрах в пятнадцати от сидящего на камне эльфа, с наслаждением вытянул гудящие ноги. Концентраты и надоевший уже апельсиновый сок показались райской пищей после изнурительного перехода. Но спать Василий не решился. Так и просидел всю ночь, глядя на эльфа, что в свою очередь, неподвижно пялился в костер. А рядом с высокой фигурой играл, серебрился собственным светом, словно спущенная на землю луна, огромный кристалл.
К полудню следующего дня они вышли к морю. Здесь задача Василия осложнилась. Скрытно следовать за эльфом, пусть даже и слегка свихнувшимся, по почти чистому пляжу шириной в двести метров, не представлялось возможным. Выход нашелся, правда, почти сразу. Василий переоделся в водолазный костюм, и, слегка морщась, зашел в прохладную воду. Следить за объектом таким образом оказалось гораздо проще. Тот не обращал на торчащую из волн дыхательную трубку никакого внимания, он просто не знал, что это такое. Маэглор часто останавливался, снимал с плеча лютню, и чудесные песни оглашали побережье. Волны стихали, дабы лучше слышать, замолкали даже неугомонные чайки, а Василий с трудом подавлял желание высунуться из воды и послушать. Но лук украшал плечо певца явно не для красоты, так что Искатель поостерегся. Сильмарилл жег эльфу руку, именно поэтому он останавливался и пел. Но не так сильно, как обожженная рука, болело у Маэглора сердце, и песни его становились все горше и горше. Гнев, ярость и боль звучали в них, глаза певца сверкали, а ветер, повинуясь струнам, в бешенстве бросался на берег. Наконец, эльф не выдержал. С яростно исказившимся лицом, схватил он Сильмарилл, и с криком: «Будь ты проклят!», зашвырнул равнодушно светящийся камень в море.
Кинул на удивление точно. Кристалл звезданул Василия по макушке, и если бы не вода, смягчившая удар, никто бы не поручился за целостность черепа Искателя. Но Василий не растерялся, ухватил камень. Тот жег руку даже под водой. Так что Искатель, не теряя времени, сунул его в контейнер, и, шевеля ластами, поплыл в обратном направлении.
Спустя два часа, ужасно замерзший, но довольный, вышел Василий на берег. Есть хотелось страшно, но для того, чтобы утолить голод, надо было еще найти мешок с продовольствием и вещами, который Василий, предаваясь мокрой стихии, спрятал в лесу. Поминая Моргота и его бабушку, Искатель принялся разыскивать припас. Прятал ведь в спешке, ориентиры запоминать времени почти не было. Битый час бродил по лесу, заподозрив уже, что какой-нибудь ушлый эльф или орк увел спрятанное. А ведь в мешке еще и одежда! А тащиться через лес в водолазном костюме – не самая приятная вещь на свете. Но видимо помог Моргот, вкупе с бабушкой, которым надоело слушать весьма разнообразные проклятия. Мешок нашелся просто, Василий наступил на него, и тут же закричал от радости. Все оказалось на месте.
Маэдрос шел медленно, очень медленно, и Гордон легко поспевал за ним. Припомнил историю камней, догнал эльфа, и пошел сбоку. Иначе Искатель рисковал просто не догнать сына Феанора, когда тот решиться броситься в огненную бездну. Так и шли – целый день, а когда стемнело, на Маэдроса напали орки. Видимо беглые, из тех, кого не добила армия Запада, при разгроме Ангбанда. Десяток темных фигур возникли неслышно, сгустившись из вечернего сумрака. Лес мгновенно наполнился воплями, грохотом и лязгом. И тут Гордону довелось увидеть, чего стоит меч в руке князя Нолдоров, пусть даже в левой руке. Словно искрящееся облако окружило высокую фигуру Маэдроса, с такой скоростью закрутился его меч. Наталкиваясь на это облако, орки отлетали в стороны, а темно-зеленая кровь брызгала на растения, тягучими каплями стекая по стволам и веткам.
В несколько секунд все было кончено. Пара уцелевших орков кинулась бежать, но одного достал метательный нож, а другой напоролся прямо на Гордона. Выпучились от удивления огромные буркалы, пепельная и так кожа просто побурела от страха, и Гордон ударом меча вбил в глотку порождения Моргота нарождающийся крик. Вбил, и исчез, скрылся в зарослях. Оповещать эльфа о своем наличии никак не хотелось. Удивление все же окрасило лик Маэдроса, когда догнал он убежавшего, и нашел его мертвым. В сомнении осмотрел воин лес. Гордон, обливаясь потом, старался выглядеть безобидной кочкой. Молился при этом всем богам, которых знал, костерил всех орков, на чем свет стоит, а особенно тех, что носятся по лесу сломя головы, так, что приличный Искатель не успевает убраться с их дороги. Но Маэдрос не стал обыскивать заросли, лишь задумчиво пнул труп, и отправился дальше.
Темная шаль вечера накрыла уже половину небосклона, а они все шли и шли. Налетавший с востока ветер приносил все усиливавшийся запах гари. Наконец, пахнуло теплом, и Гордон понял – трещина близко. Маэдрос же шел не поднимая головы, и только когда лес в испуге разбежался в стороны, а впереди открылся след гнева одного из Валар, поднял глаза. Громадная расселина, шириной метров в пятьдесят, и длиной не меньше километра, раздирала земную плоть. Изредка из трещины выметывались полотнища пламени, словно громадный зверь облизывался жарким багровым языком. И тогда качалась земля, и из недр доносился глухой рокот, полный муки и страдания. Маэдрос остановился, поднес Сильмарилл к лицу, долго смотрел. Пользуясь случаем, Гордон подкрался шагов на десять. А когда эльф со словами «Будь я проклят», опрометью ломанулся к трещине, в воздухе свистнул аркан. Петля охватила гибкий стан Маэдроса, его дернуло назад, камень упал на землю, и остался лежать, словно упавшая с небес слеза лунной богини. Маэдрос, яростно крикнув, разорвал веревку, меч оказался в его руке. Но Гордон не собирался состязаться в искусстве фехтования с одним из лучших бойцов Средиземья. Уйдя от первого удара, он просто прыснул в лицо эльфу нервно-паралитическим газом из заранее припасенного баллончика. Средство проверенное, газ действует на эльфов так же, как и на людей. Вот и Маэдрос вдохнул, и рухнул, как срубленная сосна.
Очнулся сын Феанора не скоро, и сразу ощутил себя так, как наверно ощущает себя тюк на лошадиной спине. Гордон тщательно связал эльфу руки и ноги, заткнул рот кляпом, и попросту повесил его через плечо, дабы идти не мешал. Подобранный Сильмарилл отягощал мешок, да и Маэдрос оказался тяжел, посему назад шел Искатель значительно медленнее. До назначенного места сбора добрался без особых приключений, если не считать за оное нападение орков. Отбиваться на этот раз пришлось Гордону, дорожный мешок и связанный Маэдрос полетели на землю. Искатель выхватил меч, и ринулся в бой, благо банда нападавших была невелика, всего пятеро. Проклятия орочьему роду на этот раз звучали вслух, но помогали они гораздо хуже, чем меч в руке. Одного орка Гордон сшиб сразу, в другого удалось метнуть нож, но с тремя оставшимися пришлось долго рубиться. Гордон уворачивался среди деревьев, стараясь особенно не удаляться от лежащего эльфа. Помогло то, что орки оказались утомлены более человека. Удары их постепенно начали слабеть, Гордону удалось достать сначала одного, второго сбил подсечкой, а третий, что отбросив щит и, заревев, ринулся прямо на человека, добить прямым ударом. Деловито дорезав раненых, Искатель продолжил путь.
Прибыл он к месту сбора гораздо позже, чем предполагал, так что Василий оказался уже на месте. Истинное удовольствие доставило Гордону выражение лица русского, когда тот завидел, что именно несет Гордон на плече. Но сказать Василию Гордон ничего не дал, рявкнул сердито:
– Собирайся, и уходим. Этого молодца понесешь ты, а я буду открывать проход.
Глава 8.
Подвал дома Ондула встретил тишиной и темнотой. Василий с разбегу запнулся о пол, и шарахнул головой висящего на плече Маэдроса о спину Гордона. Эльф не выдержал, глухо застонал, хотя до этого держался молодцом, даже удивления не показывал во время переноса. Гордон выругался, да так, что самый забулдыжный гном крякнул бы от уважения. Свеча возникла словно из ниоткуда, и пламя ее, подобно маленькому, но отважному светляку, заплясало во мраке. В дрожащем свете поднялись по лестнице, заскрипела открываемая дверь.
Встретили путешественников слуги. Ондул, как оказалось, укатил по делам, и ждали его только к послезавтрашнему вечеру. Но Гордон имел в доме большой авторитет, и под его зычным голосом слуги забегали, засуетились, не хуже, чем при хозяине. Эльф был передан на руки двум дюжим молодцам с наказом поместить отдельно, запереть крепко, кормить и поить, но рук не развязывать, и вообще, быть с узником поосторожнее. Слуги выпучили глаза, увидев, что эльф стал пленником в их доме, но возражать не решились.
Встретили путешественников слуги. Ондул, как оказалось, укатил по делам, и ждали его только к послезавтрашнему вечеру. Но Гордон имел в доме большой авторитет, и под его зычным голосом слуги забегали, засуетились, не хуже, чем при хозяине. Эльф был передан на руки двум дюжим молодцам с наказом поместить отдельно, запереть крепко, кормить и поить, но рук не развязывать, и вообще, быть с узником поосторожнее. Слуги выпучили глаза, увидев, что эльф стал пленником в их доме, но возражать не решились.
Распорядившись насчет ужина, Искатели отправились мыться. В знакомой уже купальне встретил запах мыла и ароматических снадобий. С удовольствием избавились путешественники от грязной одежды, погрузили усталые тела в теплую благословенную жидкость для омовения. Василий вымылся быстро, а Гордон валялся в бадье битый час, начиная непристойно ругаться всякий раз, когда раздавался стук в дверь.
Наконец, и Гордон покинул место омовения. Мокрые волосы зачесаны назад, глаза довольно блестят на слегка осунувшемся лице. Василий знал, что и сам похудел. Марш-бросок за Сильмариллами, пара бессонных ночей, сражения и беготня утомят кого угодно, ну и вдобавок сгонят жир. Тем сытнее и роскошнее показалась Искателям трапеза, организованная расторопным управляющим. Поскольку хозяина не было, он выставил харч попроще, но, повинуясь покровительственному пинку Гордона, велел принести добавки. Столько, сколько съели два голодных путешественника в тот раз, наверняка хватило бы на пропитание всех слуг, включая конюхов, охранника и дворового пса, что носит весьма неблагозвучное для земного слуха имя Таркаран[4]. Темно-бордовая масть и имя напоминали Василию о родных российских тараканах, и он старался держаться от зверя подальше, хотя тот всеми возможными средствами демонстрировал дружелюбие.
После того, как гора мяса, рыбы, овощей, колбасы, устриц и прочей снеди исчезла в на диво вместительных животах Искателей, то дикое удивление и замешательство отразилось на кругленьком лице управляющего: что можно столько съесть, он и представить себе не мог! А гости, сыто икая, отправились на боковую.
– Да, хорошо поели, – сказал Гордон, держась за стенку. Брюхо, бесстыдно выпирая из-под рубахи, явно тянуло его вниз. – Помни, Василий, добрая еда для Искателя – это все. Без нее пропадешь, – голос Гордона звучал занудно и нравоучительно, словно у старого деда, что учит жизни внучат. – Но не во всех мирах есть такие места, где можно хорошо отдохнуть и выспаться, поэтому будь готов провести весь Поиск, питаясь только консервами и подножным кормом, – Гордон мощно икнул, слегка испортив впечатление от блестящей речи. До Василия докатилась волна пивного запаха. – А теперь спать, – и старший Искатель зевнул с таким завыванием, что ему позавидовали бы даже назгулы, будь они живы.
Спустя пятнадцать минут двухголосый храп сотряс стены дома почтенного купца Ондула, заставляя редких прохожих в изумлении спрашивать себя, что за редкое чудовище привез купец из дальних странствий?
Вечером, когда Искатели соизволили проснуться, состоялась еще одна трапеза. Есть хотелось уже меньше, но спать только больше, поэтому долго столоваться не стали. Кровати вновь приняли в объятия усталые тела, а управляющий вздыхал с облегчением, видя, что на этот раз на столе хоть что-то да осталось.
Утро взошло над Минас-Тиритом румяное, чистенькое, и дела не было ему до забот смертных. Приветствуя новый день, немузыкально заорали петухи, и под их вопли проснулись почти одновременно Гордон с Василием.
После завтрака Искатели отправились проведать пленника. Послушные воле Гордона, слуги заперли эльфа в подвале, оставили еды и питья, но руки все же развязали. И крупно ошиблись. Вошедший первым Гордон получил пинок в пах, от которого ни закрыться, ни увернуться не успел. Василию же удалось заблокировать нацеленный в голову удар кувшином, а позже – и перейти в контратаку. Хотя эльф пользовался только левой кистью, бойцом он оказался отменным. Некоторое время Василий и Маэдрос обменивались выпадами. Потом с пола встал Гордон, который до этого мог только мычать. Встал, и выругался так витиевато на Квэнье, что Василий не понял и трети сказанного. С совершенно белым, как мука, лицом, Гордон все же ринулся в атаку, а в руке его при этом оказался баллончик с газом, так хорошо знакомый Маэдросу. Эльф сразу отскочил к стене, выставив руки.
– Вот так бы давно! – потирая промежность, Гордон подошел к Василию, похлопал по плечу. – Молодец, отбился, – и уже на Квэнье, Маэдросу. – Будешь говорить? – тот лишь отрицательно покачал головой.
– А драться будешь еще? – отрицание повторилось. – И то хорошо. Помни, сын Феанора, ты не в своем мире, бежать тебе некуда. Здесь нет Белерианда, он давно сгинул, а власть над миром в основном принадлежит людям. Почти никто и не помнит о вас, Нолдорах, – Маэдрос стоял прямо, руки скрещены на груди, и ничего в гордой позе не выдавало, что он понимает, что ему говорят. Взгляд эльфа был направлен мимо Искателей, словно их и не было в комнате. И все равно чувствовалось, что он слушает, слушает со вниманием и со страхом – а вдруг эти чужаки говорят правду? – Ну, как хочешь, – продолжал Гордон. – Молчи. Кормить тебя будут, так что не бузи, – загрохотала запираемая дверь, скрывая эльфа, что все еще стоял у дальней стены.
– И что делать с этим противным Нолдором, что? – патетически вопрошал Гордон, шествуя по коридорам. Назад его не вернешь. Во всех текстах «Сильмариллиона» зафиксировано, что Маэдрос погиб сразу после Войны Гнева, кинувшись в огненную трещину вместе с камнем. Оставить здесь? Тоже не выход. Кому он тут нужен? Всю жизнь взаперти, всю бесконечную жизнь? Брр, мне это не нравится. Так поступить с благороднейшим из Нолдоров? Придется вести его на землю, домой. Поживет у меня. А там посмотрим. Наймем кого-нибудь из Творцов книгу написать, где Маэдросу место найдется.
– Кого наймем?
– Творца. Писателя, который за очень большие деньги создает или открывает, как больше нравится, миры на заказ. Множество людей на земле испытывают желание убежать от жестокой и скучной реальности, но немногие могут себе это позволить. Самые богатые платят Творцу, и тот открывает им дорогу в мир, который им нужен, написав о нем книгу. Книга эта вряд ли когда выйдет в свет. Но, кроме Творца, бегущему от жизни нужен еще Искатель, дабы довел до созданного мира. Поэтому Искателей называют еще Проводниками. Бизнес Творцов и Проводников малоизвестен, он считается, ну не то чтобы противозаконным, но очень нечестным. Того гляди, начнут нас отлавливать и в тюрьмы сажать.
– Ого, – только и смог сказать Василий. – Вот куда подевались многие богачи! И звезды Голливуда, и бизнесмены пропадали, даже один из семьи Фордов. В газетах еще об эпидемии исчезновений писали.
– Именно так. Богатеи перебрались туда, где, как им кажется, они смогут жить спокойно. А Генри Форда Пятого провожал в выбранный мир ваш покорный слуга, – Гордон шутовски поклонился. – Но мир тот мне не понравился. Больно уж скучный он, благостный. Никаких тебе неожиданностей. Но каждому – свое.
– Каждому свое, – согласился Василий.
Так, за разговорами, Искатели прошли почти через весь дом, надо сказать, не маленький, и добрались до кабинета хозяина. Туда, где однажды уже сидели, сражаясь с пылью. Гордон вновь уселся за стол, придав лицу придурковато-заумное выражение, столь свойственное некоторым работникам науки. Василию, опять же традиционно, достался стул, жесткий, словно спина черепахи, и скользкий, как червяк. Памятный по прошлому разговору том Гордон вытаскивать не стал, авторитетно заявив:
– Красная книга на этот раз нам не поможет.
– Ну не поможет, так не поможет, – слегка ехидно согласился Василий, облегченно вздыхая. Ибо Красная книга запомнилась не столько огромным количеством знаний, в ней содержащихся, сколько огромным количеством пыли, заключенных в ней же.
– Так, теперь третий камень. У кого он сейчас? – спросил Гордон.
– У Эарендила, – ответил Василий, как примерный ученик.
– Точно, а где Эарендил?
– Как где, в … – начал было Василий, но Гордон яростно хлопнул ладонями по столешнице, завопив:
– Поручик, молчать!
– Молчу, молчу, – покорно согласился Василий.
– Так вот, Эарендил выводит свой корабль в небеса уже тысячи лет, он видел величие и падение Нуменора, Гондора, Сауронова царства. Так что выбирать какое-либо иное время для визита к великому мореходу нет смысла. А вот с местом, где мы можем встретиться с Эарендилом, есть проблемы.
– Он выводит корабль из Валинора, где сейчас и живет. Так что нам, в Валинор надо? – встревожился Василий.
– Не совсем. Нам надо лишь достигнуть Пэлори, высоченных гор, что защищают земли Валар с востока и севера. Взобравшись на вершины Пэлори, мы сможем добраться и до Эарендила.