– Боюсь, что благодаря Еве вы его не сдадите, – смущенно проговорила Лида. Она понятия не имела, как обращаться с таким мальчиком и о чем с ним говорить. – Ева, надеюсь, ты не держишь гостя голодным?
– О, не беспокойтесь. Я сыт, – сказал Артем, замахав руками. – Тем более что Ева меня уже напоила чаем с земляничным вареньем.
В холодильнике стояла кастрюля со вчерашними щами, но Лида не была уверена, что лощеному господину понравится запах кислой капусты. Она вдруг вспомнила о пироге с рыбой, который ей разрешила взять с собой мадам Мерцалова. Ей часто отдавали излишки, оставшиеся после обеда или ужина в доме Андрея Сергеевича, поэтому они с Евой могли питаться вкусно и разнообразно.
– Сейчас я вам разогрею пирог, – сказала она, поспешно хватаясь за сумку. – Он с красной рыбой, и вам обязательно понравится.
– Мама! – зашипела на нее Ева. – Артем тебе уже сказал, что сыт.
– Боюсь, я доставляю вам много хлопот, – поднялся с места Артем. – Я, пожалуй, пойду. Ева, не провожай меня. Приятно было познакомиться, – он приветливо кивнул головой Лиде. Взяв ее натруженную руку без маникюра в свою, гладкую и ухоженную, он прикоснулся к ней губами.
Мама Лида была сражена. Ей никогда не целовали руки, впрочем, она и сама на это никогда не рассчитывала. Такое случалось в красивом кино, а она жила в реальном мире и была лишена иллюзий. Лида едва нашла в себе силы кивнуть кавалеру дочери на прощание.
Ева адресовала матери неодобрительный взгляд и тут же вышла проводить приятеля до порога. Когда она вернулась, мать еще пребывала в прострации.
– Как всегда, ты все испортила, мама, – накинулась она на нее. – Стоило тебе лезть со своими пирогами? Ты что, думала его этим удивить?
– Нет, я просто не хотела, чтобы вы пили пустой чай.
– И поэтому предложила ему объедки с барского стола?
– Ты прекрасно знаешь, что это не объедки, – спокойно заметила Лида. – Это просто излишки, которых в богатом доме остается немало.
– Мама, Артем тоже из богатого дома.
– Я заметила, – ответила Лида, к которой уже начало возвращаться самообладание. – Дочка, зачем это тебе?
– Что зачем? – не поняла Ева.
– Зачем тебе этот парень?
– А разве он не хорош? – хмыкнула та в ответ.
– Очень хорош и воспитан ко всему еще, – подтвердила мать. – Но ты – не его поля ягода. Поиграет он с тобой и бросит.
– Ой, мама, все у тебя эти классовые предрассудки! – махнула рукой Ева. – Мы просто с ним приятно проводим время.
– Я вижу, как приятно, – Лида кивнула в сторону разобранной постели. – Надеюсь, у тебя хватет ума предохраняться от беременности?
– Мама, ну о чем ты говоришь? – вознегодовала Ева. – Ребенка я заведу только от любимого мужчины. В Артема я не влюблена. Нисколечко. Мне просто нравится с ним встречаться. Он водит меня в разные места, знакомит с интересными людьми. Да с ним я впервые увидела то, что происходит за пределами нашей рабочей слободки. Можно сказать, что он – мой учитель. У нас с ним взаимовыгодное сотрудничество. Но никакой любви нет!
– Ой ли? – с сомнением произнесла Лида, стараясь не думать о том, какую лепту в это «взаимовыгодное сотрудничество» вносит ее дочь. Ясно же, просто спит с богатеем. – Я не хочу, чтобы ты потом кусала себе локти, как я когда-то. Имей в виду, за пределы нашей слободки, как ты ее называешь, тебе никогда не выбраться. Легко ли будет пережить разочарование?
– Я заранее готова к нашему расставанию. Так что разочарования не будет, – заверила ее дочь, внушая себе, что говорит сейчас чистую правду.
Ева не считала себя простушкой. Она и без матери знала, что их роман с Артемом заранее обречен на неудачу. Она всегда насмешливо относилась к дурочкам, мечтавшим выйти замуж за богатого. Она не верила ни в сказку о Золушке, ни в социальный лифт, способный доставить простую девушку «из низов» на верхний этаж, где ее ждет счастье и достаток. Неслучайно, еще в начале их знакомства с Артемом, Ева дала себе слово, что никогда им не увлечется. Она просто приятно проведет время: расширит свой кругозор, что-то увидит, в конце концов, научится одеваться и обновит свой гардероб. Стоит ли отказываться бедной девушке от такой блестящей возможности?
Именно поэтому она не считала нужным сдерживаться в присутствии Милицы Андреевны: прятать в пол глазки, говорить правильные вещи. Ей было известно наперед, что, изобрази она даже из себя непорочную деву, эта горгона Медуза ни за что не даст своего благословения на неравный брак. Так стоит ли стараться? Не лучше ли оставаться самой собой: говорить, что тебе взбредет в голову; дерзить, если ее к этому кто-то вынуждает?
Ева старалась не воспринимать близко к сердцу ласковые слова Артема, держать его на определенной дистанции, не обращать внимания на его уловки и ухищрения. Поначалу ей это давалось легко. Она позволяла себя целовать, говорить комплименты, но настырно искала во всем этом доказательства его неискренности и расчета. Но поведение Артема сбивало ее с толку. Спрашивается, что он мог от нее взять, кроме ее тела? Ничего. Но если ему нравится ее голос с хрипотцой, ее зеленые дикие глаза, рыжие волосы, веснушчатые груди, то сколько ему времени понадобится, чтобы насытиться всем этим? Они занимались любовью, как кролики, делая это везде, где только возможно, но их страсть не ослабевала. А есть ли грань между страстью и любовью? Ева говорила себе, что она лишь использует Артема, а он использует ее. Но, к своему ужасу, она стала понимать, что просто запуталась в этих отношениях. Ей уже показалось мало походов в ресторан и новых костюмов, Еве нужен был Артем весь. Полностью. И, доказывая матери то, что она ничуть не влюблена в этого холеного парня с ленивой поволокой в глазах, Ева пыталась убедить себя, что по-прежнему держит эти отношения под контролем. Но внутренний голос уже отчаялся посылать ей сигналы SOS. Ева теряла голову.
– Такой парень никогда не предложит тебе жениться, – безапелляционно заявила Лида. – Выброси все это из головы. Я не хочу его видеть здесь.
– Но это же глупо, мама! – возмутилась Ева. – Ты тут кого только не видела. Выгоняла взашей, но никогда не читала мне мораль. Помнишь, я встречалась с Петькой из соседнего двора? Мне показалось, что ты одобряешь эти отношения.
– Да. С Петькой у вас могло что-то получиться.
– Да, но Петька – электрик. Курит, может выругаться, как извозчик. Ты шутишь? Сравнивать его с Артемом – это все равно что ставить рядом пачку «Примы» и восточный кальян.
– И то, и другое – отрава, – отрезала мать. – Ты всегда была бесстыжей, Ева. Но в случае с Петькой я хотя бы не опасалась за твою судьбу. Здесь же ты разобьешь свое сердце. Помяни мои слова…
Но время показало, что Ева не вняла советам матери. То и дело Лида находила доказательства ее ослушания. В шифоньере появились дорогие костюмы, на полочке в ванной комнате французские духи. Но и это бы еще было ничего. Но Лида стала замечать, как в последнее время расцвела и похорошела ее дочь: у нее заблестели глаза, стала легкой походка. А когда она выходила из подъезда, увлекая за собой шлейф чудесных ароматов, и садилась в поджидавший ее автомобиль, старухи только головами качали.
– Слышь, Лидка, – ерничали они. – А когда свадьба?
– Не ваше дело, – бурчала себе под нос женщина. Она молила только о том, чтобы богатей бросил ее раньше, чем ее дочь успеет забеременеть. Ясно ведь, что от таких «золотых мальчиков» никаких алиментов не дождешься. В лучшем случае кинет денег на аборт, а там хоть трава не расти. Искалечит девке и душу, и тело и укатит на своей тачке в поисках новых приключений.
Ева рассказывала ей, что он познакомил ее с родителями. Это можно было принять за хороший знак, только Лида в чудеса не верила. Она упорно ждала, когда грянет гром. И он грянул.
– Мама, Артем мне сделал предложение! – воскликнула Ева как-то раз, кидаясь матери на шею. Ради такой новости она даже пришла к ней на работу в дом Мерцаловых. Девушка не могла терпеть до вечера. Ее буквально распирало от гордости. – Гляди, он даже подарил мне кольцо.
Лида недоверчиво разглядывала кольцо на руке дочери. Она тщетно искала какой-то подвох. Что ему нужно, этому красавцу? Неужели он и в самом деле решил жениться? Это было невероятно. Это не укладывалось в голове.
– Ты уверена, что верно поняла его слова? – спросила мать.
– Мама, ты в своем уме? – оскорбилась дочь. – Слава богу, он – не английский баронет, а русским языком я владею в совершенстве.
– А что сказали его родители?
– Мы что, живем в Средневековье? Кто сейчас спрашивает родителей?
Лида была с ней не согласна. Но радостное нетерпение дочери, кольцо на ее пальце все-таки заставляли верить, что все происходит в реальности.
– Ну, будь по-твоему, – улыбнулась она. – Значит, будем готовиться к свадьбе.
Ни Лида, ни Ева тогда не подозревали, что история о Золушке могла быть списана с реальных событий. Но им трудно было предсказать повороты сюжета. Кто же знал тогда, что свадебное платье невесты так и не будет куплено, а вместо роскошного особняка Еву ждет холодный казенный дом с нарами…
Ни Лида, ни Ева тогда не подозревали, что история о Золушке могла быть списана с реальных событий. Но им трудно было предсказать повороты сюжета. Кто же знал тогда, что свадебное платье невесты так и не будет куплено, а вместо роскошного особняка Еву ждет холодный казенный дом с нарами…
Глава 10
Милица Андреевна поставила на тумбочку пакет с апельсинами и внимательно оглядела мужа.
– Боже мой! Ты выглядишь ужасно, – произнесла она.
На самом деле все было не столь плохо. Конечно, за долгие дни болезни профессор исхудал. Под его глазами залегли серые тени, а кожа на щеках приобрела болезненный землистый цвет. Зато в его самочувствии наметился существенный прогресс. Он вышел из забытья и стал способен реагировать на происходящее. Так, он уже следил глазами за медсестрой, односложно отвечал на вопросы и, когда в палату зашла его жена, сразу же ее узнал. На его лице появилось угрюмое выражение недовольства. Он даже прикрыл глаза, чтобы ее не видеть.
– Ну, же, Антон, – нетерпеливо сказала Милица. – К чему эти детские игры в жмурки? Я же вижу, что ты меня узнал. Никак не могу взять в толк, за что ты на меня дуешься.
Упрямое выражение не исчезло с лица профессора. Он давал ей понять, что ничуть не рад встрече. Но Милица Андреевна не была бы самой собой, если бы позволила себе обидеться. Обиды, истерики и слезы – обычный арсенал женских слабостей – она не использовала никогда в жизни. Вот и сейчас вместо того, чтобы гордо уйти, предоставив мужу самому справляться со своим ослиным упрямством, она уселась на краешек кровати.
– Артема не вернуть. Он мертв, – сказала она, прекрасно осознавая, какую пытку причиняет сейчас своему мужу и самой себе. Она все еще не могла смириться с утратой.
Антон Алексеевич сильно зажмурил глаза. Он был бы рад провалиться в ту кромешную мглу, из которой он совсем недавно выплыл. Он не был благодарен врачам за их усилия. Было бы лучше, если бы они позволили ему умереть, отправиться туда, где находился сейчас его сын.
Из-под ресниц выкатилась слеза.
– Уйди, – хрипло попросил он.
Но Милица Андреевна сделала вид, что не слышит его просьбы.
– Артем мертв, – повторила она безжалостно. – И мы должны научиться жить с этим. Мы не виноваты в том, что произошло.
– Виноваты.
– Я знаю, о чем ты сейчас говоришь, – вздохнула она, беря его за руку. Рука профессора дернулась, но он еще был очень слаб, чтобы противостоять жене. – Я чувствую, что должна была оградить Артема от этой девицы. Да и ты тоже… Она явилась в наш дом, пользовалась нашими деньгами. Она доила нашего мальчика, получая от него подарки и развлечения. Она украла кольцо твоей матери, ты не забыл?
Она наклонилась к профессору.
– Как ее зовут? – спросил он через силу. – Я забыл, как ее имя.
– Да какая разница, как ее зовут, – с досадой произнесла Милица. – Для меня она всегда будет мерзавкой… Она даже не пыталась сделать вид, что влюблена в него. Помнишь, она, глядя нам в глаза, сказала, что ее интересует выгодное замужество? Наш мальчик только смеялся, полагая, что она шутит. Он уже тогда был опутан ее чарами. Знаешь, мне кажется, она – ведьма… Да-да. Чем еще объяснить это наваждение?
…Милица Андреевна всегда была женщиной практичной, лишенной всяческих предрассудков. Но когда ее сын связался с Евой и растворился в этих отношениях почти без остатка, она начала верить в привороты и прочую ворожбу.
– Артем, но она же даже некрасивая, – говорила Милица, стараясь до него достучаться. – Что ты в ней нашел? Рыжая… Она мне напоминает бесстыжую мартовскую кошку.
– Нет, мам. Она великолепна, – говорил сын, мечтательно прикрывая глаза. Мать могла отдать голову на отсечение, что он сейчас воображает ее голое тело.
Милица Андреевна гадала, что в этой рыжей девице его так сильно влечет. Странное очарование порока? От Евы веяло дикой необузданностью, страстностью, какой-то первобытной сексуальностью. У нее была походка кошки и откровенный взгляд, от которого мужчины глупели.
– Ну, не знаю, – говорила она. – Но Жанна Лисовец кажется мне куда привлекательнее, – сын даже не открыл глаза. Похоже, идеальная Жанна его воображение не воспламеняла. – Она хорошенькая, умная. С ней ты можешь появиться в любом обществе. Тебе не придется за нее краснеть. Ты меня слышишь?
– Да, мам. Жанна такая.
– Она родит тебе детей.
– На это способна любая женщина. Даже Ева.
Представить себе, что Ева станет матерью ее внуков, было воплощением ночных кошмаров Милицы Андреевны. Она знала, что за этой девкой не заржавеет. Она сделает все, чтобы прочно захомутать ее сына.
– Ты опять сделал ей подарок? – спросила она строго. В ванной она обнаружила срезанные ярлыки с платья Донны Каран.
– Да, приобрел ей маленькую безделицу.
Милица Андреевна слишком хорошо знала цену подобных «пустяков», чтобы оставаться безучастной. Она устроила сыну проборку, которая, впрочем, оставила его абсолютно равнодушным.
Она лихорадочно искала тогда выход из создавшегося положения…
Первым ее союзником в борьбе со злом должен был стать Валерий, тот самый друг, который и привел когда-то Артема в больницу, где работала Ева.
– Дружок, нужно спасать Тему, – сказала она как-то раз, вызвав приятеля Артема к себе в автосалон, якобы для серьезной беседы.
– А от чего его следует спасать? – удивился Валера.
– Артем в опасности. Ему нужна помощь.
– Да ну? – заволновался приятель. – В чем дело-то?
Когда он узнал, что подразумевала Милица Андреевна под опасностью, он расхохотался.
– Ой, да Тема сейчас живее всех живых! – Молодой человек поперхнулся, наткнувшись на стальной взгляд Винницкой. – Извините, Милица Андреевна. Я только хотел сказать, что вам не о чем беспокоиться. Артем в порядке.
– Я бы не назвала это «порядком», – поджала губы она. – Твой друг ведет себя как кретин. Ему, разумеется, нужна помощь.
– Но для него это просто увлечение. Мало ли в жизни мужчины бывает таких доступных девушек? Уж мне-то поверьте, я знаю всю подноготную этой истории.
Но Милица Андреевна не желала ничего слышать. Она верила только своим глазам, и доводы приятеля Артема были для нее лишь пустым звуком.
– Ну, довольно болтовни, – резко оборвала она. – Что бы ты сказал, если бы я предложила тебе немного отдохнуть на море вместе с Евой? Расходы я беру на себя.
– С Евой? – удивился парень. – А кто ее уговорит поехать со мной?
– Разве не ясно? Это твоя задача – ее уговорить. Я же плачу деньги для того, чтобы ты развлекся на славу. Что тебе подходит? Турция? Египет? Эта дурочка была только на местных турбазах, так что она согласится на любой вариант.
Валерий стал проявлять признаки беспокойства.
– Ну, это какая-то необычная просьба…
– Тебе не нравится Ева? – в упор спросила Милица Андреевна.
– Нравится, – парень облизнул губы. – В определенном роде… Конечно, жениться на ней я бы не стал.
– Тебя никто не просит жениться. Просто поехать с ней на море. Ну же, решайся… Готов ты ехать или нет? Ты отлично проведешь время.
– Но Артем вроде как мой друг.
– Эта история стара, как мир, – притворно зевнула Винницкая. – Вот увидишь, он тебе еще спасибо скажет, когда придет в себя.
– А может, мы сторгуемся насчет машины? – спросил Валера, глянув через стекло на выставочный зал, полный иномарок. – На черта мне это море.
– Я думаю, торг здесь неуместен, – холодно заметила Милица. – Мне нужно, чтобы этой вертихвостки не было в городе три недели. За это время мы решим все проблемы.
Парень размышлял, и по его задумчивому лицу Винницкая поняла, что идея провести с Евой на море три недели кажется ему заманчивой. Она даже поморщилась. Ну, почему все мужчины так примитивны?
– Я согласен! – сказал он и плотоядно улыбнулся.
– Теперь еще нужно, чтобы согласилась Ева, – предупредила она.
Но в душе она знала, что с ней не будет проблем…
* * *– Ничего не вышло, – сказал Валерий на следующий день.
– Ей не нравится Турция? – подняла бровь Милица Андреевна.
– Ева сказала, что у нее аллергия на жару, и щелкнула меня по носу.
– В переносном смысле?
– Да нет, в прямом…
Тогда в ход пошла тяжелая артиллерия. Милица Андреевна заблокировала кредитную карту Артема и перестала давать ему деньги на расходы.
– Мам, но это издевательство, – жаловался он.
– Привыкай. Скоро ты будешь жить именно так. Разве ты не видишь в этом романтики, сынок?
– Я никогда не буду жить так, – гордо отвечал он. – Я скоро стану адвокатом и буду зарабатывать деньги.
– Отлично. Жду этого с нетерпением, – отвечала мать.
– Мам, ну не будь такой скрягой. Дай денег.
– У меня нет денег, но зато есть два билета на концерт.
– Ты хочешь, чтобы мы пошли с Евой на концерт?
– Нет, я хочу, чтобы ты пошел на концерт с Жанной.
– Это чертов шантаж! Ты думаешь, меня так легко купить?