Я опустилась на мягкий диван, обтянутый сливочного цвета материей, вроде флока и сложила руки на светло-коричневом столе. Он оказался теплым, гладким и удивительно приятным на ощупь. Несколько небольших емкостей в виде черных ушастых зверушек, с приправами, разными видами соли и сахара придавали особенного, домашнего колорита.
Как и плетеная корзинка с хлебными палочками.
Официантка — худощавая шатенка в строгом, изумрудном брючном костюме, появилась возле нас почти сразу же. Протиснулась в зазор между ширмами и поклонилась, обозначая нашу знатность. Я заметила родимое пятно, у самой кромки ее волос — темно-коричневое, оно почти сливалось с густой шевелюрой и сережки из какого-то удивительного перламутрово-розового камня. Они напоминали капельки и переливались на свету, словно внутри крошечных кристаллов плескалась вода.
— Зажете что обычно или принести меню? — спросила официантка у Эймердины и положила передо мной пухлую книжицу, в красном кожаном переплете.
Спутница бросила на меня вопросительный взгляд и, получив «отмашку» рукой, поняла все правильно.
— Нам обеим как обычно и еще мятного чая.
Мне нравилось, как быстро обслуживали на Мельране. Возможно, так работали только кафе и рестораны для знати, но было приятно, что спустя каких-то десять-пятнадцать минут стол уже ломился от горячей еды.
Нам принесли дымящиеся клубни, и внешне и по вкусу похожие на картошку, фаршированную мясом и сыром. Большие тарелки крылышек-гриль, с румяными, золотистыми корочками, появились на столе следующими.
Сытный запах заставил желудок сжаться и заурчать. А ведь и правда! Я забыла даже позавтракать, настолько торопилась к Мелинде!
Эймердина откусила немного картошки, слабо улыбнулась и посоветовала:
— Если нет времени перекусить, зови Нимайю, через компьютер или вызов прислуги. Над дверью есть такая большая темно-красная кнопка. Проси что-нибудь готовое. Обычно у них всегда есть горячий хлеб, булочки, рыба и мясо. Вальгарс завел такую традицию. Кухарки кулинарят с самого утра. Когда мы еще видим десятый сон.
— Спасибо, — смущенно улыбнулась я, перестав жевать. — Просто раньше мне все объяснял… Рей.
Глоток чая застрял в горле, словно враз загустел и прилип. Эймердина протянула руку, погладила меня по плечу и приободрила:
— Он жив, Лиса. Только он мог послать Галлиасу такую СМС.
— Но почему он не появился? Почему не пришел? — вырывалось громче, чем ожидала.
Официантка, проходившая неподалеку, повернулась в нашу сторону, заглянула в зазор между перегородками. Будто спрашивала — не требуется ли помощь. Эймердина отрицательно махнула ей рукой, и девушка засеменила дальше.
— Лиса. Я более чем уверена — если Рей не появился, на то есть серьезные причины, — Эймердина понизила голос, словно опасалась, что нас подслушают. — Я хорошо знаю Рея. Вся наша семья его очень любила. А я — особенно.
Я удивленно приподняла брови — вспомнилось, как нас встретили, или вернее не встретили в день приезда. Вспомнился семейный демарш в столовой, категоричный отказ выполнить требования Рея, пока он не пригрозил лишением достатка.
Эймердина невесело усмехнулась.
— Лиса. Если бы Рей руководил семьей с позиции силы, думаешь, они не выстроились бы в шеренгу, приветствуя вас лживыми улыбками? Не подавали бы тебе в столовой еду, не подливали напитки, с улыбкой существа, которое мысленно желает незванному гостю подавиться? Поверь, нас этому в высшем свете учат с детства. И каждый Ульрани-Саркатта владеет искусством светского лицемерия в совершенстве. Даже Рей. Хотя по нему этого и не скажешь.
Я лишь кивнула, откусив кусок клубня, чтобы не издать потрясенный возглас. Ммм… Блюдо оказалось ну очень вкусным. «Картошка» просто таяла во рту, мягкое мясо и солоноватый сливочный сыр создавали чудесный коктейль вкуса. Эймердина заговорила немного громче:
— Я прекрасно представляю, как все это выглядело. Когда вы приехали и там… в столовой, — она оторвала кусок салфетки, покрутила в пальцах, смяла и выбросила в пустую тарелку. Недолго поизучала крылышки в своей тарелке, и снова подняла на меня внимательный взгляд.
— Видишь ли. Мы тебя не знали. Конечно, Лили и Враст хотели для сына другой участи. Мечтали соединить его с какой-нибудь блестящей аристократкой. Даже невест ему подыскивали, и даже не один раз…
Эймердина замолчала, буравя меня взглядом, словно пыталась прочесть мысли.
Я только кивнула, проглотив еще кусок клубня.
— Видишь ли. Тут существует предубеждение на счет землян. Считается, что вы — мутировавшие мельранцы, чей корабль когда-то разбился в Солнечной системе. Мы посылали туда экспедиции, очень давно. Хотели освоить новые планеты, создать колонии. Но потом быстро отказались от этой идеи.
— Почему? — удивилась я.
— Нас не так уж и много, на самом деле, — пожала плечами Эймердина. — Плюс колония на Юстиниане. Мельранцы очень долго живут, а детей у нас рождается мало. Что удивительно, — она перегнулась через столик и перешла на шепот. — Землянки гораздо чаще беременеют от сородичей, чем сами мельранки.
Я перестала жевать, глотнула чаю и ошарашенно уставилась на Эймердину. Новость перевернула мир с ног на голову. До этого момента казалось — Мелинда одна из немногих несчастных. Неужели все не так, как представляют официальные новости Галактического союза? И даже в галанете нет правдивой информации? Я ведь искала на неофициальных форумах, независимых вроде бы сайтах!
Ничего себе! Хорошо же нам пудрят мозги!
Эймердина снова невесело усмехнулась.
— Больше половины мельранок бесплодны. Говорят, это плата за долголетие. За то, что в последние тысячелетья, наша продолжительность жизни выросла едва ли не втрое. Только никому не говори, что узнала это от меня. Об этом не принято распространяться в союзе. Больше скажу — эту тайну наши спецслужбы охраняют как зеницу ока. Но от знатных семей на Мельране нельзя скрывать ничего. Мы задаем политику, мы можем потребовать отчета у спецслужб и даже можем закрыть их, при большом желании. Не отдельный аристократ, конечно. Но пара влиятельных семейств запросто. Или одна влиятельная семья, которая заграбастала несклько титулов, а значит, получила весомое преимущество над остальными. Появись такие аристократы, они стали бы, по сути, монархами Мельраны — теневыми, не официальными. Но единолично задавали бы политику на планете и в Союзе.
Я выпрямилась, сморгнула, сглотнула и замерла. Каждая новая фраза Эймердины поражала все больше и больше.
— Так вот почему Клейлисы и Рорри так жаждут титул и связи Саркатта? — вырывалось из внезапно пересохшего горла.
До этого момента казалось — все дело в какой-то непонятной мне, землянке родовой гордости, в желании превзойти остальных. А, оказывается, цель у врагов была куда весомей и намного прагматичней.
Эймердина хмыкнула.
— Когда-то наши семьи были как одна и почти единолично всем правили. Потом возникли разногласия, личные интересы перевесили общие. И… мы разошлись как в море корабли. Если я верно применяю земную фразу.
Я быстро кивнула, Эймердина продожила:
— С тех пор Клейлисы и Рорри одержимы идеей вернуть власть. Власть… она такая, знаешь ли… К ней привыкаешь, как к наркотику.
Эймердина замолчала, дожевала клубень и вернулась к старой теме:
— Так вот… по поводу беременностей. Многие наши врачи, ученые были поражены тем, как легко беременеют землянки от мельранцев. Поэтому специальные клиники и открылись в таком огромном количестве. Ну, вроде той, где лежит Мелинда. Местные светилы надеются разобраться — почему землянки так плохо переносят беременность и… — тетя Рея перешла на едва слышный шепот: — уже есть предварительная договоренность с правительством Земли на суррогатное материнство. Ясное дело, никто из наших не захочет завести ребенка от землянки. Особенно от обычной, — тетя Рея едва заметно напряглась, словно ожидала от меня бурных возмущений, всплеска эмоций. Зря! Я давно переварила эту информацию, и пришла к выводу, что она не стоит нервов и переживаний.
Заметив мою нулевую реакцию, Эймердина расслабилась, откинулась на спинку дивана и замолчала, позволяя переварить услышанное. Я же могла только моргать и смотреть на тетю Рея. Та пожала плечами и мягко улыбнулась.
— А вот я могу забеременеть. Было бы от кого… — вырвалось у нее. Эймердина отвела глаза, схватила крылышко и принялась быстро жевать.
А я смотрела на нее и понимала… Кажется, тетя Рея очень хотела детей, отсюда и ее тяга к замужеству и все ухищрения прошлого.
Некоторое время по кабинке плыла напряженная тишина. Где-то сбоку задорно рассмеялась женщина, с высоким, красивым голосом. Зашуршали подносы, звякнули тарелки. Цок-цок-цок зазвенели по темно-коричневым пластиковым плиткам пола каблучки официантки.
Некоторое время по кабинке плыла напряженная тишина. Где-то сбоку задорно рассмеялась женщина, с высоким, красивым голосом. Зашуршали подносы, звякнули тарелки. Цок-цок-цок зазвенели по темно-коричневым пластиковым плиткам пола каблучки официантки.
Эймердина сосредоточенно ела, я тоже взялась за крылышки, давая ей возможность успокоиться и продолжить беседу, когда сама захочет.
Мясо напоминало куриное, румяная корочка приятно похрустывала. Готовили тут просто отменно.
Спустя некоторое время, тетя Рея подняла на меня глаза и внезапно поблагодарила:
— Спасибо за общение, Лиса. Ты умеешь слушать. Не пытаешься навязаться с беседой, понимаешь и сочувствуешь. Редкое качество для землянки. А уж для мельранской аристократки и подавно.
Она налила мне мятного чаю, а потом и себе тоже…
Мы закончили обед, и еще долго болтали обо всем на свете. Казалось, я знаю Эймердину лет сто и доверяю ей почти как Рею.
После сногсшибательных рассказов о беременности землянок от мельранцев, Эймердина вернулась к делам семейным.
Осторожно, мягко, но снова затронула тему нашего приезда, в особняк Саркатта. Словно хотела выяснить все до конца, не оставляя белых пятен и поводов для непонимания, ссор.
Намекнула, что землянки ведь тоже не без греха.
За последние годы Мельрану не раз всколыхнули новости о том, как человеческие женщины «выскакивали» замуж за местных аристократов, правда, намного менее влиятельных и знатных, чем Саркатта. Одни любили инопланетных мужей по-настоящему, вторые поспешно разводились, получая деньги и титул. Третьи хамскими манерами и беспримерной невоспитанностью произвели в здешнем высшем обществе настоящий фурор. И было еще множество случаев, о которых знали лишь спецслужбы, когда землянки или земляне решались на брачные аферы, брали в оборот влюбленных мужчин или старых дев.
Откуда родственники Рея могли знать — действительно ли я заинтересована в нем, а не в его деньгах, связях, фамилии, дающих в Союзе почти неограниченные права. Рей никогда не рассказывал обо мне, держал все в тайне, и семья недоумевала — откуда вдруг появилась новая госпожа Саркатта, и кто она такая.
Даже про Мелинду знали намного больше — Галлиас время от времени присылал фотографии, отчеты о проведенном вместе времени.
Теперь недоверие и предубеждение клана Саркатта выглядело уже гораздо более естественным, чем прежде.
А с чего вдруг они должны были принять меня — вот так сразу и с распростертыми объятиями? Поверить в искренность девушки с другого конца Галактики, существа непонятной расы, о которой даже на Мельране ходило слишком много сплетен и мифов.
А еще… Еще Эймердина неожиданно, без предисловий предложила мне, когда все закончится, съездить к ее гинекологу.
— Ну а что? — ответила на мой пораженный, растерянный взгляд. — Вдруг вы с Реем захотите иметь детей? Некоторые землянки отлично переносят такую беременность. И, что самое приятное — наши медики почти научились определять, предсказывать, насколько удачным будет вынашивание.
У меня перехватило дыхание, горло словно стянула петля, зубы неприятно скрипнули.
Сердце больно ударилось о грудную клетку. Бзинн… я выронила чайную ложку, и она прокатилась по полу.
Вспомнилось, как обесиленная лежала на пластиковой подстилке для рожениц, в большой просторной кровати, а рядом, в прозрачной пластиковой емкости спал маленький Ярик. Еще чуть припухший, в крошечном мальчиково-голубом комбинзончике с мишками и зайчиками, с парой красных сосудиков на лице — они потом рассосались бесследно. Глаза обожгли слезы, плечи свело судорогой, и Эймердина вдруг подскочила, обняла за плечи и крепко прижала.
Я уткнулась в ее плечо и разрыдалась.
Я уткнулась в ее плечо и разрыдалась.
— Вам чем-нибудь помочь? — послышался из-за ширмы встревоженный голос официантки.
— Нет, спасибо, — отказалась Эймердина и прижала меня покрепче.
Странно, но впервые, без жалоб на судьбу, без сотен слов утешения, я потихоньку успокоилась. Светлая память о сынишке перестала быть такой болезненной, такой тяжелой. На душе потеплело, полегчало.
Ярик по-прежнему стоял перед глазами.
Его маленькие пухлые пальчики, запутавшиеся в моих волосах, его восторженные визги во время игры в догонялки. Я давала малышу фору, ждала, пока удалятся топотушки, и шла следом, позволяла обогнуть себя и юркнуть в другую комнату.
Первая длинная фраза — еще такая ломаная, не совсем понятная, и мое восхищение, когда Ярик повторил ее.
Лучистые глаза сына, когда он держал на руках внучку, выносил ее из роддома в розовой пеленке с оранжевыми лилиями. Прижимал к груди и улыбался как-то совершенно по-особенному.
В нашей жизни ведь было много прекрасного… И я неожиданно для себя поняла, что зациклилась на потере, на том самом, одном страшном дне, забыв о тысячах других, когда душа пела и ликовала, наполняясь теплом и радостью…
Эймердина словно почувствовала, приподняла мою голову ладонями и спросила снова:
— Так сводить тебя к моему гинекологу?
Я пожала плечами и выдавила:
— Посмотрим.
Больше мы эту тему не поднимали. Посидели еще немного, поболтали о манерах, привычках мельранской знати.
Я узнала, что праздно жить, как Галлиас, позволяли себе далеко не многие местные аристократы. В основном те, кто сидел на шее у родителей или родственников.
Врастгард вел семейный бизнес Ульрани — довольно обширную сеть магазинов по продаже лечебной косметики. Лилитанна не просто патронировала мельранские клиники, но и обеспечивала их оборудованием, следила за состоянием зданий, аппаратуры, за тем, чтобы персоналу хорошо жилось и работалось. К ней в приемную, в офисном корпусе одной из клиник, стекались сотни посетителей, и каждого Лилитанна принимала, выслушивала, помогала, если того требовала ситуация. Семейство Орлитта дружно занималось расширением своего бизнеса. Они владели десятком предприятий по изготовлению колец-телефонов и еще нескольких похожих устройств и сетью магазинов по их продаже. Пока, в основном на Райе. Но Орлитта уже готовились к открытию филиала на Мельране.
Гаэтанна, Мальдиф и Гаэль вели дома Ульрани-Саркатта. Следили за работой прислуги, оплачивали ее, делали закупки, нанимали ремонтников, если требовалось.
Эймердина усиленно отвлекала меня от заврашнего рискованного дела. И она была права. Сейчас, здесь, пока полиция готовилась к операции, нам ничего не оставалось, как ждать и надеяться на лучшее.
Мы просидели в кафе часа два, или чуть больше, и отправились назад, в замок Саркатта.
Серо-голубые сумерки еще не подернули светлый день, но солнце уже не светило так отчаяно-ярко.
В машине пахло цитрусовыми и мелиссой или чем-то похожим. Я откинулась на сиденье и впервые, с каким-то затаенным восторгом следила за виражами Эймердины.
Она водила невероятно, филигранно, почти до безумия бесшабашно. Но если приглядеться, каждый поворот, каждый кульбит был рассчитан до сантиметра.
И если мы сбивали насекомых, то лишь потому, что Эймердина терпеть не могла жуков и мушек.
В дверях особняка нас встречал Захрам, в своем традиционном темно-фиолетовом костюме, с идеально гладким каштановым хвостом.
Без напоминаний, и без прежнего плохо скрытого недовольства на лице, дворецкий поклонился и поприветствовал:
— Госпожа Елисса Саркатта, госпожа Эймердина Саркатта, добро пожаловать домой.
— Ты пока иди к себе, а я зайду, попозже, — бодро предложила Эймердина и устремилась к серому шестиэтажному особняку Ульрани — он располагался чуть поодаль, отделенный от дворца Саркатта пышным парком.
Когда мы с Реем впервые прилетели сюда, я даже не обратила внимания на это небольшое, по сравнению с замком более знатной фамилии, здание. Зато сегодня Эймердина словно нарочно сделала большой виток над поместьем.
И я отметила про себя, что особняк Ульрани выглядел вполне уютно, хотя и не столь идеально, как его громадный, шикарный сосед.
— Вас проводить? — обратился ко мне Захрам и снова поклонился. Он явно старался загладить первое, неприятное впечатление, проявить дружелюбие, наладить отношения. Я улыбнулась, давая понять, что давно обо всем забыла. Захрам, похоже, не привычный к такому ответу знатных хозяев, только снова поклонился, но простоватое лицо его посветлело, а серые глаза просто засияли.
— Спасибо, я сама, — на всякий случай ответила я, и заспешила к себе.
По счастью, ни Лилитанна, ни Врастгард на пути не попались. Мне ужасно не хотелось ни с кем общаться — нервное напряжение перед завтрашней встречей резко набирало обороты.
В каком-то неестественном, лихорадочном возбуждении добежала я до своей комнаты и начала бродить там, как неприкаянная.
Накрытый синей вуалью сумерек двор казался неприветливым, мрачным, невзирая на яркие фонари. Насекомые стрекотали какой-то рваный рэп, резко, встревоженно окликали друг друга птицы, словно звали на помощь. Из-за полного безветрия ароматы ночных цветов — пряные, медовые, кислые — смешались в приторный коктейль, который совсем не хотелось вдыхать.