Вредное излучение фильровалось примесями в атмосфере, которых не было на Земле. Растениям и живности с лихвой хватало тепла, света и уюта. Как и нам с Эймердиной.
Два зверька, вроде сусликов деловито шуршали в траве, пытаясь вырвать большие грибы, похожие на белые или подосиновики.
Шумели над головой вершины деревьев — наши с Эймердиной импровизированные лестницы. Пумц-пумц-пумц… запрыгал по ним кто-то. Наверное, все те же белки.
Под ногами стелился ковер из палой листвы и густой травы, немного влажный, но не настолько, чтобы промокли ноги. То тут, то там выглядывали из яркой зелени белые и голубые цветочки, похожие на колокольчики, источая слабый медовый аромат.
Деревья росли часто, но не настолько, чтобы нам приходилось протискиваться между ними. Хотя крупный зверь, вроде медведя вряд ли смог бы тут свободно бегать.
Матово-коричневая кора казалась очень ровной, молодой и лишь изредка рассекали ее длинные трещины, сочась голубоватой жидкостью, с резким, пряным ароматом.
Эймердина очнулась первой.
— Лиса. Пошли уже. Надо сообразить — куда направиться. А для этого стоит немного побродить тут, поискать приметы.
Я в ужасе уставилась на Эймердину. Приметы? Да ладно! Никогда в жизни не разбиралась в этих вещах! Следопыт из меня еще хуже, чем спецагент. На какой стороне дерева растет мох, где встает солнце, куда падают тени… Я могла сутками бродить в лесу и ничего не понять.
— Спокойно. Разберемся, — пообещала Эймердина и решительно потянула за собой.
Глава 19
Спустя некоторое время я обнаружила еще одно замечательное свойство мельранского леса — полное отсутствие мошкары и комарья.
Я читала, что местные кусачие насекомые появлялись только ночью. Днем на них охотились птицы и несколько видов хищных жуков, и мелким гадам было не до путников.
Клещи тут не водились совсем, что тоже очень вдохновляло. Правда, обитали ядовитые пауки. Но избежать с ними встречи труда не составляло. Стоило лишь сторониться тугой, серватой паутины, крупной сеткой опутывавшей ветки деревьев и кустарника. Не ломиться в бурелом, и следить за тем, чтобы сучья не цеплялись за одежду и не задевали за волосы.
Эймердина шустро семенила впереди. Раздобыла нам по длинной палке-посоху и демонстрировала, как нужно убирать с дороги колючие ветки.
До следопыта тете Рея было ой как далеко, но в лесу она чувствовала себя довольно уверенно.
Ориентировалась по грибам. Большие, черные с узкой остроконечной шляпкой росли только в глубине чащи, светло-желтые, пористые овалы — по периметру, зеленоватые, с выгнутыми вверх широкими, склизкими шляпками появлялись ближе к опушке. Эймердина следила — каких больше и корректировала маршрут.
Как выяснилось, на положение солнца в этой части планеты ориентироваться не стоило. Из-за особенной плотности атмосферы, здесь частенько возникали оптические иллюзии. Мы могли сутки, двое, трое считать, что солнце встает с какой-то стороны, а, на самом деле, путать его с миражом или отражением. Я не очень поняла.
О том, как должен расти мох и как по нему ориентироваться, Эймердина помнила не больше моего, поэтому старалась не заморачиваться сторонами света, просто направляясь к опушке.
По счастью, лес с трех сторон огибали воздушные трассы, и только с одной — поле, на котором прятался Черный замок. Ближе к полю росли особенные грибы — серые, с ассиметричными шляпками, похожими на веер. Всякий раз, заметив хотя бы один, Эймердина решительно шла в другую сторону.
И все же, через некоторое время мы безнадежно сбились с дороги. Эймердина водила меня кругами. Мимо раздвоенного светло-серого дерева с резными листьями, похожими на кленовые, мимо четырех широкий пней с розовыми и голубыми кольцами, мимо густой поросли кустарника с оранжевыми ягодами. Ядовитыми, если верить спутнице.
Я начала нервничать, судорожно прикидывать, как быть и что делать, когда Эймердина вдруг заметила целую полянку больших черных грибов. По лицу спутницы я поняла, что мы спасены даже раньше, чем она рванула в противоположную сторону.
Больше мы к знакомым приметам не возвращались.
— А здесь водятся опасные хищники? — спросила я спустя некоторое время.
— Про хищников тебе лучше не знать, — покачала головой Эймердина и продолжила путь. — Мы держимся густой части леса. Здесь им сложно продраться. Но лучше поторопиться. Чаща большая, а мы просто обязаны до сумерек добраться к шоссе. Так что… будем надеяться и верить.
И она прибавила скорости.
Я двигалась за Эймердиной, стараясь не отставать. Переступала через поваленные стволы, проскальзывала между слишком близко растущими деревьями. Теперь стало ясно — мельранка нарочно выбирала такую дорогу, опасаясь нападения зверей.
Я где-то читала о том, что местные леса — по сути, заповедники. И хищники и крупные травоядные здесь жили себе как миллиарды лет назад, до того как появилась и захватила господство на планете разумная раса. В отличие от Земли, где многие опасные виды почти вымерли. И сколько ни старались экологи, сколько ни применяли новые технологии, поделать с этим пока ничего не могли.
Словно ответом на мои опасения откуда-то издалека раздался рев. Яростный, грудной, мощный он напоминал медвежий и тигриный одновременно. У меня аж дыхание перехватило, сердце ушло в пятки, а колени подогнулись.
Эймердина замерла, обернулась и приложила палец к губам. Мы застыли статуями и тревожно прислушались. Чуть глубже в чаще заскрипели ветки, зашуршали кусты, затрещали поломанные стволы.
Эймердина суматошно оглянулась, осторожно шаг за шагом подошла к двум поваленным деревьям и присела, рукой подзывая меня к себе. Я медленно, стараясь не делать резких движений, и не шуметь подкралась к ней, опустилась на корточки и замерла.
Рев раздался совсем близко, ударил по ушам и по нервам. Стая зелено-красных птиц взмыла ввысь, громко шурша крыльями. Небо взорвалось встревоженным птичьим гомоном — пернатые предупреждали об опасности. Несколько серых зверьков, вроде лисиц, с черными полосками на спине, пронеслись мимо с поразительной скоростью.
Уши прижаты, хвосты между задних лап. Да-а-а. К нам пробиралось что-то очень страшное.
И вот не успела я так подмать, как совсем рядом, в паре шагов, затрещали ветки и между деревьями просунулась громадная черная морда. Зверь и впрямь очень напоминал медведя. Массивный, косолапый, косматый, с маленькими ушками у висков, щекастой мордой и умными зелеными глазами.
Он встал на задние лапы, полоснул когтями по воздуху, раздвигая колючий кустарник и утробно зарычал. Эймердина даже не шелохнулась. Я тоже старалась не двигаться. Даже дышать перестала. Только пульс гонгом гремел в ушах, да руки и ноги совсем заледенели. Эймердина сжала губы до синевы, кулаки — до белизны в суставах.
Зверь принюхался, вытянул шею, облизал влажный коричневый нос ярко-розовым, шершавым языком и двинулся в нашу сторону, шумно втягивая запахи.
Эймердина до крови закусила губу, а у меня душа ушла в пятки. Я зажмурилась, как всегда, когда ожидала страшного исхода. Сжалась, обхватив колени руками, и оцепенела.
Дыхание хищника раздавалось совсем близко. Шумное, рваное, жадное. Наш запах явно дразнил его, приманивал.
Рруу… От рева почти над самым ухом я едва не рухнула навзничь, соленый привкус крови появился во рту прежде, чем ужасно заболел язык — незаметно для себя я прикусила его.
Зверь заревел снова, и я ощутила зловонье из его пасти. Не знаю, как близко подобрался хищник, но на лице оседал запах протухшего мяса, ржавчины и чего-то еще, не менее мерзкого, похожего на прогорклое молоко.
Желудок скрутило холодным спазмом, ледяная волна спустилась от темечка до копчика, тошнота комом подступила к горлу. Меня передернуло. Рядом едва слышно застонала Эймердина, и нас снова с ног до головы обдало зловоньем.
Ну, все, это конец, подумалось мне.
Сколько раз за сегодня мне приходила эта мысль? Трижды? Четырежды? Казалось, за этот длинный день я прожила несколько маленьких и очень страшных жизней.
Внезапно откуда-то издалека послышался другой рев. Чуть более высокий, чуть более звонкий и какой-то зовущий.
Наш зверь ответил — басисто, заливисто, почти радостно.
Я приоткрыла один глаз.
Хищник уже развернулся к нам спиной, показывая куций хвост, похожий на заячий, вытянул шею, принюхался, недолго помедлил и двинулся прочь.
Приостановился, оглянулся, втянул носом запах, заставив меня еще раз прикусить язык и вздрогнуть от страха и боли.
Но продолжил удаляться, ломая ветви, продираясь сквозь кустарник, прислушиваясь ко все новому и новому далекому реву и отвечая на него тем же.
Не прошло и нескольких минут, как мощная спина хищника уже едва виднелась между деревьев, а утробный зов еле-еле долетал до моих ушей.
Не прошло и нескольких минут, как мощная спина хищника уже едва виднелась между деревьев, а утробный зов еле-еле долетал до моих ушей.
В последний раз мелькнула черная точка вдалеке, раздалось тихое, протяжное Ррууу… и все стихло.
Кажется, я только тогда вспомнила, как дышать, ощутила, как одеревенели ноги. Эймердина вытерла рукавом пот со лба и почти ровным тоном сообщила:
— Кропот. Что-то вроде вашего гризли, только больше и опасней.
Я вымученно кивнула и плюхнулась на лиственный ковер, стараясь привести себя в порядок.
Эймердина поступила также. И несколько минут на поляне раздавалось только наше натужное дыхание, да чириканье птиц в кроне какого-то дерева.
— Хм. Нас все еще поддерживают, — первой нарушила затянувшееся молчание Эймердина.
Я метнула в нее удивленный взгляд.
— У самок кропота брачный период закончился месяца три назад, — вымученно улыбнулась спутница. — Сейчас они прячутся от самцов, а не зовут их.
Пшш… Кто-то спрыгнул на землю со ствола неподалеку — я успела лишь ухватить взглядом пушистый серый хвост и задние лапы в «меховых шароварах».
Мы еще немного посидели, обменялись обелегченными улыбками, тяжело поднялись, опираясь на палки, и возобновили путь.
Эймердина ускорилась сильнее, явно опасаясь очередного хищника. Я заторопилась следом.
Казалось, конца и края не будет нашей дороге. Я давно перестала понимать — как ориентируется Эймердина, замечать — где и какие растут грибы. Меня хватало лишь на то, чтобы не отставать от спутницы, старательно минуя препятствия. Я делала это словно в каком-то полусне, почти бездумно.
Пригнулась над слишком низкой веткой, и та полоснула острыми концами по воздуху над самым лицом. Подскочила, чтобы не споткнуться о громадное поваленное дерево, обогнула очередную яму.
Быстрая ходьба по пересеченной местности болью отзывалась в икрах и бедрах, но я старалась не сбавлять темп. Жажда наждачкой царапала горло, голод скручивал желудок узлом. Но я сосредоточилась на дороге. Надо выбраться до темноты. Кто знает, какие беды принесет в лес ночная мгла?
Каждый треск, каждый хруст, каждый шелест заставлял ежиться и вздрагивать.
Но больше никаких хищников на пути не попалось.
Время от времени издалека, сквозь просветы между стволами разглядывали нас высокие длинноногие животные, похожие на серых оленей. Их большие, миндалевидные глаза, под сенью длинных пушистых ресниц, поражали нереальной красотой.
Сочтя нас безобидными, «мельранские олени» отворачивались и принимались с аппетитом ощипывать молодые листья с веток.
Мимо, в траве то и дело мелькали зверьки самого разного вида и расцветок.
То маленькие, как мышки, то большие, как рыси, то мохнатые, то пушистые, они почти не обращали на нас внимания.
Птицы перекрикивались через весь лес и резко взлетали в небо оголтелыми стаями, словно пугались чего-то.
Все чаще и чаще перебивали лесные звуки странные хлопки. Пумц… Пумц… Пумц… Они казались чужими, неестественными в суете леса и оттого били по нервам.
Я вздрагивала, Эймердина оборачивалась, словно хотела убедиться, что я в порядке, тяжко вздыхала и спешила дальше.
Вечерело.
Удушливое тепло уступило место прохладе, солнечные лучи все реже проливались сквозь плотное сито крон, удлинились тени. Пряно-сладкие запахи совсем пропали, потянуло сыростью и кислинкой. Влажный воздух заставлял ежиться, пробирался сквозь одежду, холодил тело.
Эймердина посмотрела на стремительно сереющее небо и вздохнула. Мы не успевали добраться до шоссе засветло.
Внезапно по поляне пронесся слабый отголосок звука, похожего на гул мотора летучего авто. Едва слышный, как и у всех современных машин, он звучал с характерным порыкиванием.
Эймердина посмотрела наверх, вгляделась вперед, сорвалась с места и побежала.
Я понеслась за ней.
Откуда только взялись силы? Ноги больше не заплетались, голова почти перестала гудеть. Наверное, бывает и третье и четвертое дыхание.
Я отмахнулась от колючих плетей-веток, перескочила яму, овраг, еще овраг и… увидела то, что Эймердина заметила чуть раньше.
В темном небе, гораздо выше самых великанских деревьев, текла бурная река небесного шоссе.
Эймердина остановилась невдалеке от лесной опушки, выравнивая дыхание. И прежде чем я успела спросить, включила кольцо-телефон. Оно пикнуло, сообщая о том, что появился сигнал.
Наши облегченные вздохи вырвались наружу почти одновременно.
Эймердина нажала несколько виртуальных кнопок и облокотилась о ствол, прикрыв глаза.
— Фуф! — произнесла устало. — Кажется, мы доберемся домой.
И только в эту минуту я поняла, что всю дорогу спутница лишь изображала уверенность. Но сейчас это уже не имело никакого значения.
И все же у меня оставалось ощущение, что впереди еще одно, последнее, опасное приключение. Оно и понятно. Не такие дураки Клейлисы и Рорри, чтобы позволить нам спокойно долететь до полиции… Я помнила, что они уже обстреливали машину клана Саркатта из плазменных пушек. Значит, давно обзавелись транпортом для воздушного боя.
Что ж… после всего пережитого будет глупо не дать мерзавцам достойный отпор! Нам остался последний шаг. Еще немного — и мы спасены. Сдаться теперь, проиграть последнюю схватку после всего пережитого будет особенно обидно.
Глава 20
Такси прилетело быстро.
Большое, черное, без опознавательных знаков, поначалу оно не вызвало у меня доверия.
Но Эймердина расплылась в довольной улыбке и сообщила:
— Нас услышали по секретному каналу. Это машина спеслужб. Скоро будем в полиции.
На долю секунды я расстроилась. Так хотелось поскорее прибыть в замок, опуститься в горячую в ванну с морской солью и просто расслабиться. Смыть с себя усталость, грязь и страх, разнежиться, отпустить тревоги.
Но Эймердина бодро заскочила в машину и подала мне руку. Я запрыгнула следом, и тетя Рея изрекла:
— Сейчас главное избавиться от пленки, Лиса. Пока она не в полиции, мы под угрозой. Эти мерзавцы наверняка уже очнулись, ищут нас. Доберемся до полиции и все… они наказаны, а мы спасены.
В машине пахло хвойной отдушкой и ромашками. Мягкие черные кресла с тканной обивкой быстро подстроились под нас, поменяли форму.
Здесь их было с десяток — машина явно рассчитывалась на большее количество пассажиров.
Я кивнула, признавая железобетонные аргументы Эймердины.
Двери захлопнулись, и мы резко взмыли ввысь.
Я откинулась на сиденье, прикрыла глаза, не в силах даже пальцем пошевелить. Казалось, из меня выкачали всю энергию. Чудилось — мы ушли из дома не сегодня днем, а неделю, месяц назад и все это время блуждали по местным лесным чащобам.
Летела машина почти также быстро как эймердинина, только кульбитов не выполняла. Мы встроились в пеструю реку небесного шоссе, и обогнули лесную полосу.
Через некоторое время у меня начали слипаться глаза. Монотонное мелькание замков за окном, лесов, полей и коттеджей лишь усиливало сонливость. Бездействие расслабило, лишило остатков сил. Я откинулась на спинку кресла и почти уснула, когда краем глаза зацепила яркую вспышку в правом окне. Еще, еще и еще.
События последних дней научили меня собираться почти мгновенно. Я подскочила на кресле и перегнулась через Эймердину.
Нас обстреливали! Авто лихо лавировало между огненными сгустками — точно такими же, как в космотелепорте. Они разрезали воздух оранжевыми дугами и плевались искрами.
— Как они нас выследили? — поразилась я.
— Также, как получили эти технологии. Через связи в полиции, — хмуро ответила Эймердина.
Я оцепенела, наблюдая, как вокруг носятся плазменные сгустки. Машина ловко уходила из-под удара. Но автомат всего лишь автомат. Как долго он будет нас выручать?
Я подняла глаза на Эймердину. Она покачала головой.
— Я не смогу управлять этой системой. Доступ только у спецагентов.
В салоне повисла гнетущая тишина. Лишь грохот пульса в ушах да рваное дыхание Эймердины нарушало воцарившееся безмолвие.
Сгустков становилось все больше и больше. Казалось, по нам палит не одна машина, а несколько. Но увидеть их не представлялось возможным. Похоже, враги летели сзади, а там не было окон.
Мы сжались, ожидая исхода поединка автопилота и стрелков. И, казалось, он слишком предсказуем, чтобы надеяться на лучшее.
Ну где же это, наше «прикрытие»? Неведомые помощники, где же вы?
Поразительно! Но высшие силы будто услышали мои немые вопросы!
Салон озарила вспышка. Такая яркая, словно сзади что-то взорвалось, еще и еще. В преследователей палили тоже — и, кажется, весьма удачно.
Справа от нас пронеслась неприметная бежевая машина, лавируя между сгустками, слева появилась такая же. По сторонам от них возникли черная, темно красная и голубая. Перестрелка началась с новой силой. Вот только теперь мы рисковали попасть еще и под перекрестный огонь.