— Лиса, — мельранец наклонился, пощекотал горячим дыханием щеку. — Они — никто! А ты… ты моя невеста. Помни это и веди себя соответственно.
И не успела я задать вопрос, ответить, Рейгард распахнул двери, и мы очутились в огромной гостиной.
Трехмерные обои на всех стенах создавали впечатление, что нас обступил густой хвойный лес и тянулся косматыми ветками, словно здоровался. Зеленый ковер под ногами напоминал мягкий травяной ворс. Казалось, мы вышли на поляну, в центре которой взгромоздился овальный деревянный стол, заставленный яствами.
Тут было все — рыба, мясо, орехи, овощи. Салаты, жаркое, тушенья на пластиковой посуде, стилизованной под очень дорогой фарфор, с целыми картинами из жизни мельранской знати. Разноцветные фрукты теснили друг друга в плоских плетеных вазочках, расставленных по всей длине стола.
Запах хвойной отдушки смешивался с ароматами еды — сладкими, сытными, кисловатыми и терпкими. Желудок сжался, напоминая о голоде.
Со всех сторон к столу подступили мельранцы. Кажется, они ожидали возле окон, на пухлых зеленых креслах с высокими спинками.
Трое мужчин и одна женщина очень походили на Рейгарда. Те же крупные, отточенные черты лица, резковатые, но очень гармоничные. И глаза — синие, как море.
Самый старший, с длинной косой за спиной и правой бровью чуть выше левой, похоже, и был отцом семейства. Врастгардом Саркатта Ульрани, если я правильно запомнила справку из интернет-энциклопедии.
Еще пятеро мельранцев — три женщины и двое мужчин были гораздо смуглее остальных, с темно-каштановыми волосами и глазами оттенка очень темного меда.
Их черты лица выглядели заметно мягче, но и менее выразительными, словно слишком сглаженными.
Меня встретили удивленные и не слишком-то довольные взгляды.
— Мы вас ждали, Рейгард, — подал низкий, бархатистый голос старший светловолосый мельранец, хмуря густые брови и нервно поправляя ворот угольной рубашки, в тон брюк.
— Ничего страшного, отец. Если вы еще не готовы, мы можем уйти и подождете еще немного, — с металлом в голосе ответил Рейгард.
— Рей? — попыталась вступиться темноволосая мельранка с очень женственной фигурой — разница между бедрами, грудью и талией у нее была чуть ли не в два размера. Чуть округлый живот скрадывал лиф темно-вишневого платья, с роскошным декольте и нежно-розовыми кружевами по подолу, рукавам и талии.
Под правым глазом мельранки темнела едва заметная родинка, а нос выглядел слегка ассиметричным, но маленьким и аккуратным.
— Мама. Моя невеста носит титул, пока не отвергнет брак со мной, — после недолгой пикировки взглядами ответил Рейгард. — А значит, ожидать ее — не расстройство, а честь.
— Но она же… — осеклась еще одна темноволосая женщина — моложе и худощавей первой, с чрезмерно пухлой верхней губой-бантиком, в светло-бежевом платье, с высокими разрезами по бокам.
Рейгард неестественно выпрямился, развел плечи и уставился на нее, не мигая. Его лицо заострилось, прорезались острые скулы, желваки заходили ходуном. Теплая рука мельранца сжала мою так, словно он боялся, что вырвусь и сбегу из этого инопланетного террариума.
Женщина замолкла, потупилась, и Рейгард покачал головой.
— Приветствуйте мою невесту, Елиссу Варламову, гордую носительницу титула нардиссов Саркатта. Это как ваши герцоги, — мягко перевел для меня Рейгард.
Семейство застыло вокруг стола, словно враз окаменело. Несколько секунд Рейгард обводил всех взглядом, которым и поджечь недолго.
Скрипнули зубы мельранца, его пальцы сжали мои сильнее.
Напряженная тишина поплыла по залу.
За окном удивленно присвистнула какая-то птица. Ветер ворвался в комнату и разнес вокруг чудесный запах жареной рыбы.
Что-то явно происходило не так, как положено. Потому что Рейгард все больше напоминал громадного хищника перед охотой, пожимал мои пальцы и скрипел зубами.
Наконец, отец семейства тяжело выдохнул и процедил сквозь зубы:
— Госпожа Елисса, добро пожаловать.
Остальные тут же повторили за ним — не слишком-то дружелюбно, но и без откровенной злобы. Ни один Саркатта не посмотрел мне в глаза, ни один не сменил выражение лица с раздраженно-возмущенного хотя бы на нейтральное.
Рейгард выждал еще паузу. Теперь в него метали удивленные взгляды, словно родня не понимала — чего еще от нее хотят.
Наконец, Рейгард, будто бы нехотя кивнул, подвел меня к изголовью стола, отодвинул громадный стул, и я опустилась на самое мягкое и удобное сидение, что встречала.
Новоявленный жених сел рядом, выждал еще несколько секунд, и жестом показал родне, что они могут присоединиться.
Несколько облегченных вздохов разорвали тишину.
Рейгард положил руки на стол и замер. Семейство Саркатта застыло тоже.
— Я хотел бы сказать, что Лиса не соглашалась на брачные игры, — протянул Рейгард бесцветным голосом. — Я ее вынудил. Не заметил сопротивления. Я слишком силен. Поэтому Лиса имеет право отказаться от нашего союза, когда пожелает.
Потрясенные взгляды в один момент сошлись на мне, и стало очень не по себе. Не только от того, что семейство Саркатта восприняло новость почти как личное оскорбление. Я ведь собиралась сказать ему повременить, дать мне подумать. Но растерялась и не успела.
— То есть, если она отвергнет твои притязания, мы будем опозорены, а она — нет? — подала голос до сего момента молчавшая шатенка с самым смуглым цветом кожи и очень длинными, тонкими, беспокойными пальцами. Она подняла на меня черные глаза, похожие на маслины и словно бы непроизвольно облизала несоразмерно пухлые губы. Под крохотным, почти анимешным носом они выглядели еще непропорциональней.
— Аррависса! — окликнул шатенку хмурый Рейгард — губы его чуть заметно дрогнули, а руки на столе сжались в кулаки.
Шатенка слегка поджала губы, потупилась, разглядывая кружевные манжеты своего темно-шоколадного платья, с пышной юбкой ниже колен.
Я вгляделась в лицо Аррависсы. Кажется, она, единственная, искренне переживала за Рейгарда, а не из-за нашего мельранского мезальянса.
— Аррависса! — второй оклик Рейгарда прозвучал резче, настойчивей.
Девушка скомкала белоснежную салфетку, сложенную в форме лебедя, прикусила губу и подняла глаза на моего неожиданного жениха.
— Я не хотела, прости, — прошептала настолько трогательно, что я почему-то ощутила симпатию к этой мельранке, даже если она не поприветствовала честь по чести.
Аррависса перевела взгляд на меня, и смотрела долго, внимательно.
— Надеюсь, вы полюбите Рея, — выдохнула еще тише прежнего. — Он хороший. Может так и не кажется… Я знаю про вашу подругу…
— Арра! — рявкнул Рейгард. Она вся как-то съежилась, поникла, с хрустом смяла накрахмаленную салфетку, свернув лебедю шею.
— Нне надо, — тихо промямлила я и сама не понимая почему положила ладонь на кулак Рейгарда.
Синий взгляд — удивленный, непонимающий, но внезапно вдохновленный остановился на моем лице.
Рейгард замер, и кулак его тоже. Словно мельранец боялся, что я уберу руку, и наш контакт прервется, как рвется тонкая нить взаимопонимания под напором катаклизмов и бед.
— Рассказать тебе о наших блюдах? — проследив за моим жестом и реакции на него брата, с неожиданным воодушевлением предложила Арра.
Я кивнула. Остальное семейство Саркатта все еще обменивалось взглядами и кивками, о которых мне не хотелось даже думать. Они меня не принимали, вернее принимали, потому что не было выхода, но продолжали относиться предвзято. Ну и плевать!
— Можно я ей расскажу? — спохватилась Арра под внимательным взглядом Рейгарда.
Он кивнул, встал и принялся накладывать жареную рыбу — мне и сестре. Мои пристрастия в еде Рей явно изучил не хуже остальных пристрастий и предпочтений. Не мудрено! За два-то года!
Я наблюдала за мельранцем и снова в голове крутились сотни вопросов.
* * *Обстановка за столом была напряженной, нервной. Но Арра с готовностью объясняла — какие мельранские блюда хороши для организма землянок, и в каких не содержится неведомых нашему телу элементов.
Рейгард задумчиво жевал, бросая на нас быстрые, внимательные взгляды. Остальное семейство медленно ело, старательно избегая смотреть в мою сторону.
Мы почти закончили эту никому не нужную пытку, когда в двери влетел Захрам и, игнорируя возмущение на лицах хозяев пропыхтел:
— Приехали сыщики. У них есть новости.
Отец Рейгарда нервно дернулся, привстал. Мать, напротив, откинулась на спинку стула, проглотила то, что жевала и замерла. Остальные Саркатта походили на статуи очень напуганных существ.
Рейгард обвел семейство недовольным, хмурым взглядом, залпом выпил розоватый сок, с кисловатым, немного терпким запахом и с нажимом спросил:
— Кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит? Или вначале стоит лишить его титула?
Кажется, за сегодня он грозился этим уже раз двадцать. И все же угроза возымела эффект.
Резкие черты лица Врастгарда заострились, задвигались желваки. Он приподнял бровь, и не глядя на сына сухо отчеканил:
— Кто-то обстрелял меня по дороге из главного офиса. Полиция ищет.
— И вы молчали? — возмутился Рейгард. — На нас охотятся! На меня тоже покушались. Кому-то наша семья явно поперек горла. Говорите, что натворили, пока я налаживал бизнес.
Отец семейства мазнул по мне недовольным взглядом и уставился в окно. Казалось, ему совершенно неважно, что каждый Саркатта теперь рисковал жизнью, гораздо важнее, что Врастгарда отчитали в присутствии презренной землянки. Рейгард поймал мою мысль на лету, и рявкнул:
— Отвечай отец! Тут только свои! А моя невеста пока что горааздо родовитей тебя. Так что это не ты, а она делает тебе честь, выслушивая всю эту белиберду.
— Я не знаю ничего, — процедил сквозь зубы Врастгард. — Надо разбираться.
Рейгард привстал, наклонился через стол к отцу и произнес — медленно, тяжело, с нажимом, словно гвозди вбивая слово за словом:
— Отец, время дури прошло! Дядя Вальгарс погиб и оставил мне титул, потому что считал единственным, кто способен не загубить семейное дело. Единственным, кто может изменить отношения мельранцев и других рас. Ты отлично понимаешь, что семейство Ульрани — не особенно высокородное. Так, дворяне средней руки. Про деньги я уже не говорю. Дядя считал, что эта часть нашей семьи — выскочки, что паразитируют на родовитости других. Пользуются ей и еще швыряют свои привилегии в лицо другим, гораздо более знатным дворянам. И одно дело, когда речь о глупом, мальчишеском бахвальстве. О снобизме на приемах, о нечестном выцыганивании территорий для ночных клубов, лучших поставщиков и всего прочего. Совсем другое, когда речь о попытке подмять под себя межгалактические экономические и бизнес связи других семей. Ты же понимаешь, насколько это опасно?
Врастгард сильнее нахмурился, и теперь казалось, что лицо его высечено из скалы — настолько оно очертилось, настолько окаменело.
Рейгард наклонился сильнее, кулаки его сжались так, что костяшки побелели.
Но тот, на котором лежала моя ладонь, с места так и не сдвинулся.
— Если вы не расскажете мне, кому перешли дорогу, выясню сам. Но учти! Когда выясню, не пощажу никого. Включая родню.
Врастгард вскочил, и стул опрокинулся, с шелестом проехался по ковру.
Жена попыталась его утихомирить, пожала руку. Но Врастгард словно и не заметил.
— Знаешь что? — выпалил он в лицо Рейгарда. — Да ты ничем не лучше нас! И нечего воротить нос! Ты не сын Вальгарса, не внук его отца, который не пожелал наделить титулом ребенка от нелюбимой жены. Меня не пожелал наделить! И твоя… землянка, — он мазнул по мне презрительным взглядом — холодным как лед. — Она…
Не успел Врастгард договорить, как произошло нечто невероятное. Рейгард напрягся и… перемахнул через весь стол. Кулак его выскользнул из-под моей ладони.
Отец и сын замерли совсем близко, испепеляя друг друга взглядами, похожие на двух рассвирепевших львов, что не поделили территорию. И, казалось, вот прямо сейчас они начнут мутузить друг друга. Я не выдержала, вскочила, почти одновременно с матерью Рейгарда. Она даже удивилась, едва заметно улыбнулась, благодаря за поддержку.
Но не успели мы подбежать к мужчинам, в дверях появились два мельранца с густыми темно-каштановыми волосами и глазами зеленее травы.
Их поступь очень напоминала твердые, отточенные шаги военных. Скупые, резкие жесты усиливали впечатление.
Форма — фиолетовая с желтыми лацканами на брюках и золотыми пуговицами, как ни странно, смешно не выглядела. Скорее непривычно ярко.
Рейгард и Врастгард одновременно обернулись в сторону гостей.
Полицейский с очень прямыми, как стрелы бровями и ямочками на щеках, кивнул, приветствуя присутствующих. Второй, с миндалевидными глазами, почти как у девушки, и очень длинными пушистыми ресницами, почти поклонился.
Значит первый знатнее второго. Как все просто и банально.
Полицейские замерли, похоже, запоздало заметили переполох в благородном семействе. И если бы я не наслушалась о том, что именно Рейгард — глава самой богатой и знатной ветви семьи, поняла бы сейчас.
Оба незнакомца уставились именно на него, словно ожидали приказа или разрешения или чего-то еще.
Рейгард нахмурился, кивнул полицейским на стул, напротив своего и резко потребовал:
— Говорите все, что касается семьи! Без раскланиваний и утайки. В противном случае я позабочусь о том, чтобы ни один из вас не получил повышение в ближайшие сотни лет.
Полицейские заметно посуровели, и послушно разместились там, куда указал Рейгард.
Я растерянно села рядом с ним, ощущая новый прилив сильного замешательства.
Рейгард разговаривал со всеми так, словно он царь и бог. Но уже после нескольких минут общения с его семьей, казалось очевидным, что никаким другим способом от знатных мельранцев ничего не добьешься. Им все время нужно демонстрировать, кто тут главный, как зверям в цирке. Чуть дал слабину — и тебя сожрали со всеми потрохами.
Врастгард осторожно вернулся на место, досадливо поглядывая то на меня, то на Рея. Но ни слова не произнес. Черт! Вдруг, безо всякой на то причины, я начала называть Рейгарда просто Рей.
Полицейские одинаково сложили руки в замок на столе, и тот, что с ямочками наконец-то нарушил затянувшееся молчание.
— Господин Саркатта. Я брамис Заллевс Эрес, а это, — он кивнул в сторону спутника. — грэм Ларис Игум.
Я слышала про странные звания в полиции и армии мельранцев, отличные от всего, что принято в союзе. Но вспомнить, что означает брамис и грэм не смогла. Полицейский с ямочками продолжал:
— Мы расследовали покушение на вашего отца, несколько несчастных случаев в вашем клубе в Гранадди и нападение на вас в телепорту Земли, и во время полета. Вот наши удостоверения и значки.
На стол перед Реем легли два пластиковых удостоверения, с трехмерными фотографиями и скрытым тестом. Он выстреливал наружу, если дотронуться до нужного места. На Земле такие только вводили в эксплуатацию.
Красные значки напоминали нечто вроде птеродактиля с белкой в клюве.
Мать Рея заметно дернулась — переживала за сына. Ну хоть какие-то нормальные родственные эмоции! Врастгард приподнял ту бровь, которая и так была чуть выше и прищурился.
Тонкие пальцы Арры с хрустом свернули шею еще одному лебедю из салфетки.
Резкий посвист птицы за окном словно бы сгущал краски, придавая моменту драматизма.
— Установлено, что в покушениях замешаны одни и те же силы.
— Силы? — приподнял бровь Рей.
— Да, силы, — повторил полицейский.
— То есть это не конкретная семья или род? Я правильно понял? — снова переспросил Рей.
— Вы все верно поняли, — кивнул полицейский. — Замешана во всем какая-то мощная группировка. И она явно имеет достаточно денег и власти, чтобы раздобыть оружие и транспорт, которые еще даже не вышли в продажу. Автомобили-хамелеоны, в которых уезжали преступники, их паспорта, в которых фотографии и надписи менялись с течением времени… Все эти технологии только-только опробируются спецслужбами.
Рей резанул по отцу лазерным взглядом. Врастгрард поморщился, а жена осторожно погладила его по руке. Совсем как я недавно успокаивала Рея! Она заметила направление моего внимания и слабо улыбнулась.
— И что за группировка нам противостоит? — спросил Рей, потому, что полицейский снова медлил, словно боялся рассказывать дальше или не решался на этот шаг.
— Мы точно не уверены. Скорее всего, Клейлисы и Рорри.
— Ну они доигрались! — вскочил из-за стола очень высокий и плечистый темноволосый мельранец. Его черные глаза казались кусками гематита, а мелкие черты лица выглядели особенно невыразительными. Зато когда губы мужчины скривились, я заметила белесый шрам посередине нижней. Словно на губе когда-то было поперечное рассечение.
— А ну-ка сядь! — прорычал Рей. — Тебе Тралвис я вообще слова не давал!
Мужчина плюхнулся в кресло, нахмурился и скрестил руки на груди. На его мизинце сверкнуло ярко-оранжевым камнем кольцо из самого высокопробного на сегодняшний день золота — ярко-желтого.
— Вы собираетесь что-то предпринять? — деловито и без прежнего нажима спросил Рей у полицейских.
Я заметила, что лица остальных будущих родственников резко ожесточились, словно те, чьи фамилии только что прозвучали, их давние враги.
— Мы установили слежку за главными подозреваемыми. Это главы семей и их сыновья, — быстро отчитался полицейский. — Ждем доказательств. Вы же понимаете, нельзя арестовать их или даже допросить по одному лишь подозрению. Среди знати поднимется волна возмущений и протестов. Мы это уже проходили. И даже ваши союзники воспротивятся. Все понимают, что также, по подозрению однажды могут схватить и допросить их тоже.