ГЛАВА 21
Первая сказка Васи-Ангела
— Жили были дед да баба. Жили они вдвоём на одиноком хуторе. Вот однажды дед и говорит:
«Слышь, баба, что-то я, в натуре, закисать стал. Не пора ли мне старые кости размять да прокатиться куда-нибудь, хоть в деревню. Живём мы с тобой, как нелюди, на выселках! А не сварганить ли нам с тобой хорошенький байк? И тебя, старую, с ветерком покатаю! Будешь у меня вторым нумером!»
А старуха и отвечает:
«Ты что, старый, белены объелся? Каким таким это я буду "нумером"? У нас есть нечего, а ты о дурацком байке задумался! На него же кучу денег надыть!»
Старик репу-то почесал.
«А ты по сусекам поскреби, по амбару помети! Заначки достань, из чулка денежки-то повытряхивай! Да из банки с мукой вытащи! Уже сколько лет их от меня ховаешь! Смотри, жучок денежки-то пожрёт! А так мы их на хорошее дело употребим».
Долго сопротивлялась старуха, отнекивалась. Не хотела признаваться, где денежки прячет. Но наконец уговорил её старик. Собрали они все денежки, что у них дома имелись, и пошли в мастерскую — байк себе заказывать.
Вот дед мастеру и говорит:
«Ты, — говорит, — войти должон в наше положение. Денег у нас немного, а байк мы хотим хороший, быстрый. И чтоб блестел, как "Харли-Дэвидсон"! Ты уж, милок, постарайся!»
«Ладно, — отвечает мастер. — Для хорошего человека чего ж не постараться! Приходи через пару недель — будет тебе байк, не хуже "харлея"!»
На том и порешили.
Через две недели пришли баба с дедом в мастерскую, и тут мастер выкатил им… чудо, а не байк! Весь сияющий, разрисованный! Сиденья кожаные, все в «макаронах»!
«Принимай, старый, работу!»
«Ну, прям "харлей"! — обрадовался дед. — Ай да мотик!»
«Да, — говорит мастер. — Я, конечно, старался, но, думаю, против настоящего "харлея" он не потянет — мощность не та. Деньжат на запчасти маловато было. А так ничего — сам видишь!»
Уж как дед мастера благодарил! Волшебником называл!
Ну, покатили баба с дедом свой мотоцикл домой. Даже сесть на него боятся, чтоб такую красоту не запачкать.
Прикатили домой, поставили прямо в хате — всё любуются.
А ночью… Заснули дед с бабой, а мотику нашему надоело в хате стоять, вот и выкатился он себе на дорожку.
Катит он по дороге, катит. Ветер в лицо ему дует, солнышко встаёт, на жестянках блестит…
Глядь, а навстречу ему совкоцикл[7]. Просто какой-то несерьёзный дырчик по дороге тарахтит. И говорит этот нахальный Дырчик нашему мотику:
«Эй ты, кружок "Умелые руки"! Давай прокатимся по дорожке до вон того деревца. Увидишь, как я тебя сделаю!»
«А то! — отвечает наш Дырчику. — Давай прокатимся, коли не шутишь. Ещё посмотрим, кто кого! Я-то почти "харлей", а ты кто?»
Развернулись они и покатили.
Взревел наш байк и в шесть секунд Дырчика обогнал. Только газ выхлопной прямо Дырчику в нос пустил. Порадовался наш, что так легко Дырчика победил. Ну, и катит себе дальше. Глядь, а навстречу ему Ведро с болтами. Старое уже, поношенное.
Тут Андрейка не выдержал. Спросил:
— А что это за ведро?
— А-а… извини. Это мотоцикл такой, называется «кавасаки».
— Почему же он — «ведро с болтами»?
— Потому, что он — ведро с болтами. Не перебивай. Короче, этот Кавасаки к нашему пристаёт:
«Давай, — говорит, — прокатимся. Вон до того камешка. Увидишь, самоделка, как я тебя сделаю!»
«Давай, — отвечает наш. — Я от бабки с дедом сам укатился. А до тебя Дырчика победил. Ещё посмотрим, кто кого! Я почти "харлей", а ты кто?»
Короче, моторы взревели. Не сразу, но сделал наш этого японца. Выхлопными газами ему в нос пульнул и покатил дальше. Радуется, что так легко Кавасаки победил. Ну и катит себе дальше. Глядь, а навстречу ему — великан японец, настоящий ВТЫК. Это тоже байк такой, большой, «Хонда VTX». Правда, как и «кавасаки», не новый. Битый, жизнью покоцанный, но о себе мнения высокого. Рычит ВТЫК, как медведь…
Тут Андрейка не выдержал во второй раз:
— Ангел, это же сказка «Колобок»!
— Да? — удивился Ангел. — Я и не думал, что это «Колобок»! Я думал, это «Харлей-в-бок»!
Тут Андрейка с Ангелом так захохотали, что чуть не свалили палатку. Ангел чуть не свалил, конечно. Но ещё неизвестно, кто громче хохотал!
Когда оба отсмеялись, Андрейка спросил:
— А кто же съел бедного мотика?
— У тебя, брат, ни капли терпения нет! Ты ещё про ВТЫКА не дослушал! Я ещё даже не порычал как следует!
— Про ВТЫКа — всё и так ясно! Но ты — порычи!
Вася привстал, раскинул руки, как медведь, и зарычал со всей своей мочи. У Андрейки аж уши заложило. А кто-то из соседней палатки слева крикнул:
— Эй вы там! Может, прийти помочь?
— Нет! — прорычал Вася. — Я тут сам справлюсь!
— Да уймитесь вы, наконец! — прокричали из палатки справа.
— Никто не поверит, что я ребёнку сказку рассказываю! — подмигнул Андрейке Ангел. — Ну, поехали дальше. Потому что плохо ездит тот, кто не доезжает до конца.
ГЛАВА 22
Окончание первой сказки Васи-Ангела
— Катит наш мотик, катит, — продолжал сказку Вася, — глядь, а навстречу ему усталый тяжёлый Харлей. Наш-то бак выпятил — и к нему:
«Привет, Харлей! Ты меня не узнаёшь?»
«Не-а», — отвечает Харлей.
«Зря ты так. Все говорят, что я ну просто вылитый ты!»
Харлей-то, несмотря на то что силач, оказался машиной добродушной. Чтоб молодого не обидеть, он и отвечает уклончиво:
«Ну, может, что-то есть… неуловимое…»
А молодой да самодельный хвастается:
«Знаешь, какая у меня мощность? Знаешь, какая у меня скорость? А посмотри, какое у меня сиденье! С "макаронами"! А у тебя никаких "макаронов" нет».
«Да, — отвечает Харлей. — Я как-то так живу… Без лапши на ушах».
Наш мотик не успокаивается:
«А давай вон до того поворота прокатимся! Ведь я, знаешь, от деда с бабкой сам убежал!»
«Это от каких деда с бабкой? — спрашивает Харлей. — От тех, что тебя в мастерской заказали?»
«Ага!»
«И ты этим гордишься?»
«Ага!»
«Ну-у…» — протянул Харлей.
Видимо, он хотел что-то сказать молодому мотику, но тот не дал ему даже слова вставить.
«А ещё, — продолжал рассказывать молодой, — я Дырчика обогнал, в шесть секунд!»
«Дырчика?» — переспросил Харлей.
«Ага!»
«И ты этим гордишься?»
«Ага!»
А из молодого так и сыплется:
«Ещё я обогнал Ведро с болтами! И ВТЫКа! И вообще! Я кого хочешь обгоню! Так что давай! Давай до вон того поворота! Увидишь, я и тебя сделаю!»
«Ну, если ты настаиваешь…» — покачал рулём Харлей.
Встали они рядом.
Наш мотик аж приплясывает, а Харлей спокойно так стоит, на дорогу поглядывает. Ну, и рванули.
— Бедный мотик! — в третий раз не выдержал Андрейка.
— Да, брат…
Короче, с пол-оборота обошёл его старик Харлей. Ну, а наш-то, пыжился, пыжился, ломился как оглашённый, ну и…
— Только не говори, что разбился! Пусть лучше заглохнет! — попросил Андрейка.
— Ладно… Ушатать[8] байк — дело не хитрое. Вот удержаться — похитрее будет!
В общем, заглох наш молодой — и юзом в кювет! А Харлей крякнул и покатил своей дорогой, скорости положенной не превышая. Тут и сказочке конец, а кто слушал — молодец.
— Подожди, подожди! — остановил Ангела Андрейка. — А как же дед с бабкой?
— Как? Нормально. Дед плачет, бабка плачет, а курочка кудахчет: «Не плачь, дед, не плачь, баба! Я снесу вам другое яичко, не золотое, а нормальное, которое я для того и снесу, чтоб сделать из него яичницу и ничем другим не заморачиваться!»
— Ангел! Это же из другой сказки!
— Да? А я и не заметил, — зевнул Вася, прикрыв ладонью рот. — И вообще. Внимание моё рассеивается — значит, мне пора отрубиться. Спокойной ночи.
— Нет! Давай я доскажу сказку!
— Ну давай, неуёмная душа. А ты спрашиваешь, почему я рядом с тобой остановился.
Конечно, Андрейке не давал покоя молодой мотик, беспомощно лежащий в кювете. Ему очень хотелось, чтобы сказка хорошо закончилась. Конечно, мотик был порядочным хвастунишкой, но всё-таки…
— Утром дед с бабой пошли по следу.
— Во, ещё и детектив на ночь глядя, — заворочался Ангел.
— Пошли они по следу и нашли свой мотик в канаве. Притащили его домой, перевязали раны и давай ему объяснять, что такое «хорошо» и что такое «плохо».
— Ну и что, объяснили? — почти сквозь сон пробормотал Ангел.
— Ну да!
— А-а… до сих пор объясняют… понял… — Через секунду Вася-Ангел уже смачно храпел.
А через две секунды засопел и Андрейка. Он и сам, честно говоря, не успел понять: смогли дед с бабой что-то объяснить молодому мотику или нет. Главное, что из канавы вытащили…
А через две секунды засопел и Андрейка. Он и сам, честно говоря, не успел понять: смогли дед с бабой что-то объяснить молодому мотику или нет. Главное, что из канавы вытащили…
Не успел Андрейка в сказке разобраться. Потому что заснул.
ГЛАВА 23
На следующий день байкерские конкурсы продолжались. Главным в этот день была настоящая живая гонка под названием «Драг». Как объяснил Вася Андрейке, это что-то вроде стометровки. Четыреста два метра, и ни сантиметром больше. Вася вышел на старт среди своих товарищей. Андрейка так кричал, болея за него, что даже голос сорвал. Но Вася, к сожалению, не выиграл, хоть и пришёл в числе первых.
После обеда конкурсы уже проходили без мотоциклов: кто больше выпьет пива, кто больше съест сосисок и прочее.
Андрейка с Васей глазели и болели, переходя от одного места, где проходил конкурс, к другому. Особенно интересно Андрейке было смотреть, как могучие байкеры борются в конкурсе «Армрестлинг». В нём требовалось, сидя за столом, прижать руку противника к столешнице.
Ух, какие гиганты тут собрались! Даже смотреть — и то страшно! Вздуваются мускулы, становятся видны вены на руках, на шеях и на висках богатырей. Стол трясётся!
В этом конкурсе могучих Вася снова поучаствовал. К чести Васи, он сошёл с дистанции совсем близко от финала.
— Можно победить, только тренироваться надо! — заключил Ангел. — А может, и не надо.
Андрейка так и не понял: надо или не надо…
Дальше Вася, Степаныч и другие байкеры начали потихоньку собираться за «пивным столом». Фестиваль близился к завершению, и «пивной стол» являлся как бы негласным его закрытием.
Ангел занимался устроением стола, а Андрейка решил подкараулить Степаныча возле палатки. Перед тем как Степанычу уйти, задержал его.
— Степаныч! Покажи мне, как играть песню про ангела! На гитаре. Покажи, а! — попросил Андрейка.
— Ну, ты даёшь! — удивился Степаныч. — Да у тебя пальцы не дотянутся струны зажимать! Ты посмотри на свои пальцы! Это же…
Степаныч взял Андрейкину руку и сравнил его ладонь со своей. М-да… По сравнению с лапой Степаныча пальцы мальчика смотрелись как пальчики младенца, сидящего в коляске.
— Ну Степаныч! Ну миленький! Покажи! — не отставал Андрейка. — У меня пальцы… скоро вырастут, вот увидишь!
— Ладно, — согласился Степаныч, — давай листик бумаги. Я тебе нарисую!
Ох как трудно решить такую проблему! Где же найти листок бумаги и ручку? Андрейка обежал палаток семь, прежде чем в одной из них девушка протянула ему ручку и пару листиков бумаги из блокнота.
— Ручку верни! — крикнула она вслед уносящемуся Андрейке.
— Обязательно!
Степаныч сдержал слово. Он нарисовал на листках шесть струн и точками обозначил расположение пальцев, пометив каждую точку циферкой, обозначавшей номер пальца. А чтоб Андрейка не запутался, Степаныч на каждом Андрейкином пальце написал номер. Потом показал, как держать гриф. И написал восемь строчек из первого куплета, указав, как слова сочетаются с аккордами.
Правда, почерк у Степаныча… Если бы Андрейка не знал, о чём идёт речь, подумал бы, что это не слова песни, а шифровка иностранного агента.
— Ну, как-то так! Охота, брат, пуще неволи. Играй, — сказал Степаныч на прощание и ушёл.
Андрейка остался наедине с гитарой. Наконец-то сбылась его мечта! Он держал в руках прекрасный инструмент, до краёв наполненный музыкой. Оставалось только как-то эту музыку извлечь, и мальчик приступил к этому делу без страха и сомнения.
Сначала он долго путался в струнах и пальцах, не понимая, какой куда пристроить. Потом наловчился чуть-чуть и вдруг, совершенно неожиданно, услышал аккорд, на который сразу легли слова.
Снова и снова Андрейка повторял аккорд и слова и, когда запомнил, перешёл к следующему аккорду.
ГЛАВА 24
Конечно, Андрейка не замечал времени. Заметил только, что стало темнеть. Да ещё, отнимая пальцы от струн, чувствовал, как болят подушечки… Казалось, что руку можно оторвать от грифа только с мясом, что стоит поднять пальцы от струн, и их уже никогда нельзя будет опустить на них снова — так это будет больно…
Когда стемнело совсем, Степаныч, Линда и Вася вернулись к палаткам. Они были в весёлом расположении духа, чуть покачивались и пахли пивом.
— Что ж гитару отложил? — спросил Андрейку Степаныч. — Я же говорил, что ничего у тебя не получится.
— Почему — не получится, — не согласился Андрейка. — Получится.
— Тогда покажи, чего достиг!
Андрейка взял гитару. Темновато было возле палатки, а то бы Степаныч, конечно, не разрешил ему играть из-за стёртых струнами пальцев. Он закусил губу, сморщился, и…
Пальцы встали на струны.
Конечно, Андрейка не знал никаких переборов. Но, проводя по струнам на каждом выученном аккорде, он извлекал из гитары не что-нибудь, а музыку песни «про ангела».
Этот парень был из тех,
Кто просто любит жизнь,
Любит праздники и громкий смех,
Пыль дорог и ветра свист…
Он был везде и всегда своим,
Влюблял в себя целый свет
И гнал свой байк, а не лимузин.
Таких друзей больше нет!
Чистый голосок Андрейки выводил слова песни, а струны под его тоненькими пальцами мелодично звучали.
Это было удивительно! Степаныч присел рядом с Андрейкой и потихоньку снял с гитарного грифа пальцы его левой руки, осторожно разогнул их. Кончики пальцев покраснели, а из мизинца, чуть прорезанного струной, сочилась кровь.
— Снимаю шляпу, — промолвил Степаныч. — Снимаю шляпу, — повторил он. — Линда, быстро тащи водку!
Девушка извлекла из сумочки бутылку с остатками спиртного. Степаныч достал из кармана почти чистый платок, намочил его в водке и протёр порезанный палец Андрейки.
Тот морщился, а Степаныч, стоя на коленях, на полном серьёзе дул Андрейке на пальцы. Потом порез забинтовал чистым бинтом.
— Тебе, брат, надо учиться, — сказал Степаныч. — Уж я прослежу за Ангелом, чтоб он тебя пристроил.
— Да я и сам уже думал, — сказал Вася. — Надо же! А я сколько раз начинал…
— И что? — поинтересовалась Линда.
— Сколько раз начинал, столько раз и бросал… — вздохнул Вася. — И замечу, это происходило не только с гитарой.
— Нашёл чем хвастаться! — крякнул Степаныч, вставая с колен. — Ты, малой, завтра не играй. И послезавтра тоже. А вот послепослезавтра уже можно, только без фанатизма.
— Я… я не смогу после… послезавтра… — Андрейка не заметил, как его охватила нервная дрожь.
— Почему? — спросил Степаныч.
— У м-меня же г-гитары нет.
— М-да… — покачал головой Степаныч и пропел:
— Господи, дай же Ты каждому,
Чего у него нет…[9]
ГЛАВА 25
В эту ночь Ангел и Андрейка, как только забрались в палатку, перед сном позвонили маме.
— Как ты там, сынок? — вибрировал где-то далеко голос мамы.
— Хорошо! — кричал Андрейка. — Я учусь на гитаре играть!
— Чего это вы звоните так поздно? Почему не спите до сих пор?
Тут Вася хлопнул себя по лбу! Не догадался после праздника, что человек в больнице и в это время уже может спать!
— Спроси, мы маму твою разбудили? — прошептал Вася.
— Ма, мы тебя разбудили? — переспросил Андрейка.
— Нет. Я тут разговариваю…
— С кем?
— С Богом.
— Ма…
— Не переживай, сынок. Васю слушаешься?
— Попробовал бы не слушаться! — громко крикнул в трубку Вася, уловив последний мамин вопрос. — А как ваше здоровье?
Вася наклонился к трубке. Хорошо, что мама не слышала, как от Васи пахнет пивом!
— Да так… — ответила мама. — Вася, вы завтра, когда приедете, Андрейку отвезите, пожалуйста, к тёте Вере. Мне ещё лежать несколько дней.
— Не волнуйтесь! Отвезу в лучшем виде!
На этом разговор и закончился.
— Ну что? Разбудили мы её? — спросил Вася, когда Андрейка нажал кнопочку на телефоне.
— Нет. Она разговаривала.
— С кем?
— С Богом.
— Да-а, — протянул Вася, вытягиваясь на полу палатки. — Получается же у людей с Богом поговорить. А тут… Вот если бы я с Богом разговаривал, я бы ему пару вопросиков-то задал!
— А какие вопросы ты бы Ему задал? — поинтересовался Андрейка.
— А ты бы — какие?
— Ну, я бы спросил, почему мама болеет.
— А я бы спросил: почему вообще люди болеют… И ещё я бы у Него спросил: как это Ему удаётся так переставлять разных людей с места на место? Как Ему удаётся одних людей сводить, причём таких разных, что страшно аж до мурашек по коже, а других, например, разводить? Как это Он нас всех тасует со своих небес? По какому принципу? Почему один может на гитаре играть, а другой — нет? Нет, почему именно этот может, а вот этот нет? Почему один нас гонит, а другой зовёт? Почему один нас любит, а другому мы… до лампочки? А, малой? Не знаешь?