Ушла и Наташа. Дверь в комнате стеклянная, и через нее было слышно, как она поднимается по лестнице.
Элла не торопилась, она долго принимала душ, сушила волосы, приводила себя в порядок. И вышла из комнаты не раньше чем через час, заглянув в каминный зал. Она уже отошла от обиды и даже отругала себя. Может, зря она думала, что Вадим издевался над ней. Может, у него просто не было возможности выйти во двор, когда она его там ждала. И если так, то ей просто необходимо загладить свою перед ним вину.
Леонид спал без задних ног, Наташа с мужем также отошли ко сну, в доме было тихо и безмятежно. И если Вадим до сих пор в каминном зале, им никто не помешает. Они могут закрыться в кладовке, что примыкала к кухне. Там хватит места, чтобы развернуться…
Но Вадима в доме не было. Тогда Элла сама отправилась во двор. Ей показалось, что в беседке кто-то есть. Этот кто-то сидел на столе, поставив ноги на стул.
Да, это был Вадим.
– А я знал, что ты придешь, – сказал он, глядя на нее с улыбкой беса-искусителя.
– А почему сразу не пришел?
– Да не смог… Лежал, телевизор смотрел, чтобы не заснуть. А все равно закемарил… Ты чего ушла? – спросил он, кивком головы показав на гостевой дом.
– Обиделась.
– А потом одумалась? Тебе не холодно?
– Есть немного.
– И мне что-то холодно, – поежился он. – Может, вместе погреемся?
Он всего лишь протянул к ней руки, и она сама, будто завороженная, подошла к нему, обняла. Взгляд у него привораживающий, поле мужского притяжения очень сильное – невозможно устоять. И сознание ухнуло куда-то вниз живота…
Вадим сидел на столе, а она стояла, но его жаркий поцелуй лишил ее сил, ноги подкосились. Он почувствовал это, усадил ее на стол, задрал подол платья. Но Элла еще не насытилась прелюдией, ей нужен был поцелуй. Она потянулась к нему, щекой коснувшись его носа.
– Осторожно! – простонал он.
– Что такое?
Она на секунду отстранилась от него, глянула на его нос. Хотя в беседке было темно, фонари светили где-то в отдалении, но она все-таки разглядела припухлость.
– Да так, ничего.
– Ты подрался?
– Неважно…
Действительно, какая разница, что с ним произошло. Она с истомой почувствовала, что главное орудие готово к бою, а Элла так давно не видела настоящий победный салют. Она так истосковалась по мощным залпам, что возмутилась, когда Вадим вдруг достал презерватив.
– Не надо, – она забрала серебристый квадратик, отбросила его в сторону. – Я чистая…
Грязным, возможно, был сам Вадим, но Элла об этом тогда совершенно не думала. Это было форменное помешательство.
– Как скажешь…
Вадим уже вышел на прямую наводку, когда вдруг появился Леонид.
– Это что еще такое? – оторопело протянул он.
– Помогите! – крикнула Элла, отталкивая от себя Вадима.
Страх перед мужем быстро привел ее в чувство.
– Лень, помоги нам! – глумливо засмеялся Вадим. – Слышишь, твоей жене одного мужика мало!
– Сволочь!
Только что Элла готова была исполнить любую прихоть Вадима, а сейчас его слова возмутили женщину до тех самых глубин, которых он собирался достичь. И она в праведном гневе влепила ему пощечину.
Но и это было еще не все. Ударить Вадима попытался и Леонид. Но удар у него сам по себе был слабый, к тому же он едва держался на ногах. Вадим перехватил его руку и ударил в ответ – кулаком в лицо. Леонид упал, Вадим шагнул к нему и снова ударил – на этот раз ногой в живот.
– В следующий раз убью! – предупредил он.
И снова повернулся к Элле. Похоже, он собирался продолжить начатое. Но ведь она этого уже не хотела.
– Я тебя посажу, понял! За изнасилование!
– Да пошла ты!
Вадим повернул к выходу, снова ударил ногой поднимавшегося с пола Леонида и нетвердой походкой направился к дому своего брата.
Элла бросилась к мужу: она хотела помочь ему подняться, но Леонид ударил ее раскрытой ладонью по щеке, да так сильно, что зазвенело в ушах.
– За что? – возмутилась она.
– За то, что ты шлюха!
– Да он изнасиловать меня хотел!
– Сейчас я тебя насиловать буду!
Леонид не полез к ней под подол, не стал раздвигать ноги, он всего лишь огрел Эллу второй пощечиной.
– Сволочь! – психанула она.
И, плюнув мужу в лицо, побежала к гостевому дому.
– Стой, сука!
Она забежала в свою комнату, закрылась изнутри, но вскоре появился Леонид и с силой стал колотить в дверь.
– Открой, тварь!
Он мог высадить стекло в двери, к тому же он очень шумел, а Элла не хотела, чтобы Муравлевы стали свидетелями столь позорной сцены.
Она открыла дверь и, когда Леонид ворвался к ней, сама набросилась на него, но не с кулаками, а с поцелуями.
– Леня! Ленечка! Ну ты же видел, он сам!.. Я не хотела… Он сам… Прости меня… Прости дуру… Я люблю тебя… Я же люблю только тебя…
Страшно было представить, что муж разведется с ней, отправит ее в родной Александровск без гроша в кармане, с ребенком на руках. Что она маме скажет, отцу? Да над ней же все смеяться будут. И на работу никто не возьмет. А еще Слава домогаться будет. Он такой грязный, мерзкий, но ведь она не сможет ему отказать.
– Я видел, как ты меня любишь, – с упреком смотрел на нее Леонид.
Она смогла сбить с него волну гнева, но совсем утихомирить не вышло. Однако руки он уже не распускал, и то хорошо.
– Думала, если я сплю, можно с чужими мужиками черт знает чем заниматься?
– Да я просто погулять вышла…
– Ага, накрасилась, как шалава!
– Я всегда такая…
– Курва ты!
– Лень, мы должны ехать в милицию! Лень, мы должны подать заявление!
– На развод?
– Лень, ну не надо на развод! – заплакала Элла. – Я в петлю полезу, если мы разведемся! Честное слово!.. Хочешь, я прямо сейчас утоплюсь!
– Стой! – схватил ее за руку Леонид. – Успокойся. Про какое заявление ты говорила?
– Вадим пытался меня изнасиловать. Ничего не было, но ведь он пытался.
– Точно не было?
– Точно.
– Ты хочешь его посадить?
– Да! Хочу! С подонками только так!
– Да, ты права, он должен ответить. Завтра утром поедем. Ложись, отдыхай, – кивком головы он показал на кровать, а сам повернулся к двери.
– А ты куда?
– Пойду прогуляюсь.
Он ушел, минут через двадцать вернулся. И с ходу велел собирать вещи.
– Мы уезжаем! – взволнованно сказал он.
– Почему так рано?
Элла посмотрела на часы.
– Ты же сама собиралась подать заявление.
– Так рано еще. Утром надо.
– Не надо. Не надо заявление. Позориться только. Домой поедем. Я домой хочу.
– Ты же пьяный.
– Ничего, ты трезвая.
– Не совсем.
– Я сказал, поехали! Или со своим Вадимом остаться хочешь?
– Не хочу!
Они ехали в Москву всего на две ночи, поэтому вещей у них было немного. Элла наспех собрала сумку, и Леонид отнес ее к машине.
Во дворе стояла полная тишина, только было слышно, как шелестит в кронах деревьев ветер и стучит по крышам дождь. Ни души во дворе, и в доме Костиных свет не горит. Никто не помешал им уехать, да и не собирался, похоже, мешать.
* * *Домой они с Леонидом уехали, но Москва догнала их в лице подполковника из уголовного розыска. Этот человек был в штатском, но, глядя на него, можно было догадаться, какие звезды он носит на погонах. И сам он большой, и звезды такие же не маленькие…
– Кто вам сказал, что у нас могло быть что-то с Остроглазовым? – удивленно смотрела она на Кручу.
Внушительный у него вид, чувствуется в нем гранитная крепость. За таким мужчиной женщины обычно чувствуют себя как за каменной стеной. Но только его женщины, которых он обязан защищать. А Элла для него если не враг, то уж точно не друг. Он приехал допрашивать ее, вытягивать секреты, которые нельзя раскрывать. Ведь она уже знает, что произошло с Вадимом, поэтому и чувствует себя неуютно под пытливым, немного ироничным взглядом столичного сыщика. Эти глаза смотрят прямо в душу, но ему не добраться до ее потаенных глубин.
– Никто не говорил. Просто мысли такие появились. Девушка вы очень красивая, Вадим таких любил… Он не предлагал вам фотосессию?
– Что, простите?
– Обычно своих девушек он фотографирует в купальнике. Кстати, это у него неплохо получается.
– Я не его девушка. И никогда ею не была. И я не понимаю, почему вы разговариваете со мной в таком тоне, как будто я какая-то падшая женщина!
– У меня даже в мыслях такого нет, – покачал головой Круча.
– Нет есть, если вы думаете, что у меня могло быть что-то с вашим Остроглазовым.
– С моим? Нет, он не мой.
– И не мой тоже. Я вообще в первый раз его видела. И хорошо, что в последний.
– А что здесь хорошего? – зацепился за слова подполковник. – Человек погиб, и вы считаете, что это хорошо?
– Я считаю? Нет, я так не считаю. Жаль, конечно, что так случилось. Но Вадим не сват мне, не брат, и я оплакивать его не собираюсь…
Элла уже знала, что произошло с Вадимом. И Серафима звонила, рассказывала и спрашивала, как такое могло произойти, да и сам Круча успел вкратце объяснить суть произошедшего.
Элла уже знала, что произошло с Вадимом. И Серафима звонила, рассказывала и спрашивала, как такое могло произойти, да и сам Круча успел вкратце объяснить суть произошедшего.
– Но все-таки это не очень хорошо, что Вадим погиб.
Эти глаза все глубже ввинчивались в душу, и Элла теряла уверенность в себе. А ведь она действительно почувствовала облегчение, когда узнала, что Вадима больше нет. Ведь больше она его никогда не увидит, а значит, не попадет под власть его мефистофельского обаяния.
– Я не говорила, что это хорошо. Не надо цепляться за слова.
– О чем вы с ним говорили?
– Когда?
– А вы с ним разве не говорили?
– Я? С ним? Нет, не говорила.
– А почему тогда вы спросили, когда?
– Вот я и спрашиваю, когда я могла с ним говорить? Не говорила я с ним.
– Почему? Вы же столько часов провели с ним за одним столом.
– Да, мы сидели с ним за одним столом, но по разные стороны. У мужчин своя компания, у женщин своя. А Вадим как будто был сам по себе. Сначала стоял, потом сел, причем с таким глубокомысленным видом, словно он какой-то великий философ. Никто не обращал на него внимания, так он любовался сам собой…
– Интересное наблюдение. Только вот непонятно, если вы не обращали на Вадима внимания, то как вы сделали такое наблюдение?
– Почему я не обращала на него внимания? Обращала. Парень он видный, с этим не поспоришь.
– Может, он вам понравился? Может, захотелось перекинуться с ним парой слов? Наедине. Ночью.
– Что это за намеки? Почему вы так со мной разговариваете? – возмутилась Элла.
Она теряла самообладание, но именно этого, казалось, и добивался Круча. И он не замедлил нанести удар.
– Потому что на упаковке с презервативом были обнаружены отпечатки ваших пальцев.
– На упаковке с презервативом? – потрясенно переспросила она.
– Вы предложили Вадиму презерватив, он отказался, – непроницаемо смотрел на нее подполковник.
Не человек он, а монстр какой-то бездушный. И взгляд у него ледяной, замораживающий, под ним Элла вдруг почувствовала себя на берегу пруда в ту злополучную ночь, когда погиб Вадим.
– Я не предлагала ему презерватив, – мотнула она головой.
– Хотите сказать, что это Вадим предложил вам?
Круча смотрел на нее, как удав на кролика, и она невольно шагнула ему в пасть. И даже кивнула. Но в этот момент в комнату вбежал Олежек, тронул Эллу за коленку и этим вывел из транса. Подбородок ее прилип к груди. Не кивала она, соглашаясь, просто хотела посмотреть на Кручу исподлобья, из-под нахмуренных бровей, чтобы выразить этим свое возмущение.
– Мама, я гулять хочу! – Олежек умоляюще смотрел на нее.
– Не сейчас, я занята. Поиграй пока.
Олежек кивнул, опустился на пол прямо перед ней и стал возить по полу маленькую машинку, выдавливая из себя звук мотора.
Круча внимательно посмотрел на Олежку. Похоже, от его проницательного взгляда не укрылось, что сын у нее аутичный. Он уже не слабенький, иммунитет у мальчишки хороший, но определенная задержка в умственном развитии ребенка чувствовалась. Ему в октябре будет семь лет, но в школу он в этом году не пойдет. Рано, не потянет он программу первого класса. Тяжело ему дается учеба, очень тяжело. Такое вот наследство оставил ему родной папа.
– Хороший у вас малыш, спокойный, – улыбнулся Круча.
Но Элле его улыбка не понравилась. Она была на взводе, на грани истерики.
– На что вы намекаете?
Да-да, намекает он. Ребенок не совсем нормальный, Элла сама в этом виновата. Больше рожать она не собиралась. Олежку бы на ноги поставить.
– Я намекаю? – с искренним удивлением посмотрел на нее Круча. – Я ни на что не намекаю.
– Что вы все время в душу ко мне лезете? – истерично воскликнула она. – Что вам от меня нужно?
– Мне правда от вас нужна… И успокойтесь, пожалуйста, ребенка не пугайте!
А Олежек действительно уже смотрел на нее, личико скривилось, сейчас из глаз хлынет соленый дождь. Элла подхватила его на руки, прижала к себе, шагнула в сторону, легонько покачивая сына из стороны в сторону.
– Баю-баюшки-баю, не ложися на краю!..
С нормальными детьми это бы не сработало, но у Олежки особый случай, поэтому личико его разгладилось, глаза закрылись. Рефлекс у него – если мама поет колыбельную, значит, пора спать. А ведь он заснет, обязательно заснет. Надо только подождать немного. А время, кстати говоря, работало на Эллу. Она уложит Олежку спать, а заодно успокоится.
Глава 13
Квартира у Ковальских была не очень большой, обыкновенная «трешка», никакой элитности в планировке, да и дом типовой, в спальном микрорайоне. Ремонт они сделали хороший, но без претензии на роскошь, мебель приличная, но далеко не самая дорогая. Может, поэтому Ковальские и не приглашали к себе Костиных и Муравлевых, чтобы не ударить в грязь лицом. Жили они явно небогато, но, возможно, Леонид Артемьевич нарочно так скромничал, чтобы не привлекать к себе внимание компетентных органов. С коррупцией действительно начали бороться, и, что бы ни говорил простой обыватель, за нее уже действительно стали сажать. Далеко не все, конечно, попадают под новую гребенку борьбы со стяжательством, многим, прежде всего крупным функционерам разных мастей, удается избегать наказания, но чувства полной безопасности у нечистых на руку чиновников уже нет. Вот и маскируются они под среднестатистических граждан, как в свое время это делал подпольный миллионер Корейко.
– Знаете, у меня мало времени, так что давайте закругляться, – сказала Элеонора.
Она только что вернулась из детской, куда унесла засыпающего ребенка. Мальчик как будто почувствовал, что мама попала в западню, и прибежал, помог ей увести разговор в сторону. И еще подарил ей время, чтобы собраться с духом и подготовить позиции для организованного отступления. Элеонора попыталась воспользоваться этой неожиданной передышкой, немного пришла в себя, осмелела.
– Хорошо, сейчас вы скажете, что делали в беседке с Вадимом Остроглазовым, и я сниму этот вопрос.
Но допрос, конечно же, не закончится. Не для того он проехал шестьсот километров, чтобы уйти несолоно хлебавши.
– Что я делала в беседке с Вадимом Остроглазовым? – чтобы собраться с мыслями, переспросила Элеонора. – Шашлык ели, вино пили.
– Ночью?
– Нет, днем.
– Элеонора, ну зачем вы морочите мне голову? Вы же прекрасно поняли мой вопрос. Зачем вы крадете у себя свое же время? И у себя крадете, и у меня… Вы предложили Вадиму презерватив, он отказался.
– Презерватив?.. Да, был презерватив, – кивнула она. – Он лежал на столе. Я ночью вышла прогуляться, заглянула в беседку, а там на столе что-то лежит. Смотрю, презерватив. Мне стало противно, я эту гадость выбросила.
Точно, заминка с ребенком пошла Элеоноре на пользу. И все-таки она осталась в проигрыше, потому что вышла у Кручи из доверия. Раз она лжет, изворачивается, значит, совесть нечиста. Или свое преступление пытается скрыть, или мужа выгораживает.
К тому же Круча не терял времени даром, пока Элеонора возилась с ребенком.
– Ночью прогуляться вышли? А что, не спалось?
– Представьте себе, нет.
– Да я-то представляю. А ваш муж как к этому отнесся?
– Мой муж спал как убитый.
– Да, но потом он проснулся. Вышел вслед за вами во двор, ну а там вы с Вадимом Остроглазовым… стол от презервативов очищаете.
– Не было ничего такого, – Элеонора внимательно посмотрела на него напряженным, настороженным взглядом.
Сцена, о которой шла речь, происходила на заднем дворе большого и вовсе не безлюдного дома, значит, могли найтись свидетели. Элеонора это понимала, поэтому внутренне напряглась.
– Было. И тому есть свидетели, – ввел ее в заблуждение Круча.
– Не было свидетелей, – снова растерялась она. – Не могло быть…
– Почему? – пристально, выматывающим долгим взглядом смотрел на нее Степан Степанович.
– Потому что не было там Вадима. И муж мой спал.
– Ваш муж заснул, а вы вышли во двор, так я понимаю?
– Да, вышла во двор, воздухом захотелось подышать. А что, нельзя?
– Можно. Очень даже можно. И если Вадим был в беседке, тоже ничего страшного.
– Не было его в беседке, когда я выходила.
– А когда вы выходили?
– Где-то в начале первого ночи.
– Да, тогда Вадима не было. Он появился потом, в час ночи. Он пришел к вам в гостевой дом. Тогда вы демонстративно ушли. Это его взбесило. Он вышел во двор дома, схватил молоток и разрушил скульптуры на берегу пруда. За это схлопотал от старшего брата. Его увели домой, но после двух часов ночи он вернулся в беседку. И вы к нему вышли. Там вас и застукал муж…
– Не было ничего такого.
– А кто тогда избил вашего мужа?
– Его избили? – наигранно удивилась Элеонора.
– Да, его ударили кулаком в лицо, видимо, разбили губу. Он тоже был вне себя от бешенства, поэтому плюнул на пол в гостевом доме. Не очень приличный поступок, вы не находите?