Авдеев с сочувствием посмотрел на Щербакова. Началось. Теперь кассету у Вики можно отобрать разве что силком. Но Дмитрий, похоже, имел за плечами большой опыт общения с сестрой. Он выдал фразу на незнакомом Авдееву языке, Вика ему быстро ответила, а потом вновь слово взял Щербаков. Говорил он спокойным тоном, без эмоций. Лингвистических познаний Авдеева хватило лишь на то, чтобы понять, что общаются они между собою по-французски.
– Уговорил, – наконец перешла на русский Вика. – Но, если мне не отдадут копию в Москве, я на тебя серьезно обижусь.
Щербаков взял у нее кассету, сунул в кармашек.
– Так будет лучше для всех.
– Мои пленки и видеокассеты тоже заберете? – спросил у него Авдеев.
– Толя, передашь их нашим людям в Георгиевске. Договорились? Добро. А сейчас я должен вас покинуть.
На подлете к селу Знаменское они взяли курс строго на север. Перемахнули через Терек. В лучах восходящего солнца он был похож на блестящую полоску дамасской стали. Вздыбив придорожную пыль, сели прямо на проселок, в двух километрах восточнее от Ищерской. Здесь на двух штатных «вертушках» их поджидали коллеги, прибывшие на соединение с группой из Дагестана. Перегрузились и тут же взлетели. Позади чадными факелами горели вертолеты, которые они вынуждены были позаимствовать у конкурентов.
Через час с четвертью они совершили еще одну короткую посадку на окраине Георгиевска. Здесь на заброшенном колхозном аэродроме их ждал микроавтобус с красным крестом на борту и две легковые машины. Раненого передали на попечение врачей, затем Щербаков тепло попрощался с сестрой и ее напарником.
Вертолеты опять поднялись в воздух, взяв курс на Минводы. Тех минут, что они провели в Георгиевске, вполне хватило на то, чтобы развернуть аппаратуру спутниковой связи и произвести два сеанса. Проблема с транспортом, возникшая в Минводах, была близка к своему разрешению. Впрочем, конфликт с местными властями Щербакова в настоящий момент абсолютно не занимал. Подобные конфликты он научился разрешать быстро, а если нужно, то и предельно жестко, действуя на грани фола. Его голова сейчас была занята совершенно другими мыслями. Он понимал, что настоящие неприятности для него и его группы начнутся несколько позже, когда их самолет сядет в Москве.
ГЛАВА 52
– Ну и где они?
– На подлете, Александр Николаевич. Максимум десять минут.
Доложив обстановку, военный летчик, на плечах которого были полковничьи звезды, почтительно извинился и отошел в сторонку, дабы не помешать беседе своих высоких гостей.
Директор ФСБ генерал-полковник Коновалов недовольно поглядывал на часы. По левую руку от него стояли его первый заместитель генерал Переверзев и начальник управления «А» полковник Федосов, по правую генерал Урванцев. На краю взлетно-посадочной полосы военного аэродрома Чкаловск сгрудились полтора десятка легковых автомобилей и микроавтобусов. Возле вышки управления полетами застыл еще пяток автобусов. Разогретый за день воздух знойным маревом стелился над бетонными плитами аэродрома. На флагштоке вяло обвис флаг Российской Федерации – полное безветрие.
– Это надо же такое учудить?! – продолжил прерванный появлением военного разговор директор ФСБ. – Поставить на ноги внутренние органы на всей территории Северного Кавказа! Вы считаете такое положение нормальным, Вячеслав Александрович?
– Абсолютно, – спокойным тоном сказал Переверзев. – В противном случае я бы оценил действия группы как неудовлетворительные.
– Они действовали как террористы, – подал голос Урванцев. – Захватили заложников и удерживали их у себя почти двое суток. У меня имеются сведения, что по отношению к ним применялись недозволенные методы физического воздействия. Последнее не предусмотрено никакими должностными инструкциями. Самоуправство должно караться по закону.
– Насчет пыток, это вранье, – процедил Переверзев, не поворачивая даже головы в сторону Урванцева. – Теперь что касается другой части «обвинения». Именно так они и должны были действовать – как террористы. В известных рамках, естественно. Иначе зачем было ломать копья и создавать подобную группу?
– Но почему обязательно нужно брать в заложники крупных чиновников? – не скрывая раздражения, спросил Коновалов. – Это же государственные люди, вы понимаете, Переверзев? У меня с вчерашнего утра в кабинете раскалены все телефоны. Звонки из правительства, Администрации президента, Махачкалы, Ставрополя, Минвод… Черт-те что! Это какой-то форменный бандитизм.
Переверзев крутнулся на каблуках и оказался лицом к лицу с Коноваловым.
– А то обстоятельство, что Щербакову без особого напряга удалось взять в заложники двух глав местной администрации, начальника управления внутренних дел и, наконец, главного минводского чекиста, вам ни о чем не говорит?! Мы ведь пошли даже на то, что облегчили задачу внутренним органам Дагестана, запустили информацию о том, что такого-то числа в таких-то городах возможны теракты. И что вы думаете?! Кто-нибудь хоть пальцем пошевелил? Ничуть не бывало. Отбили в Центр телеграммы «Бдим!» и на этом успокоились. В том же Кизляре, к примеру, за восемь месяцев, что прошли со времени трагедии, можно было навести порядок? Как был там бордель, так и остался. Пропажу двух боевых «вертушек» обнаружили лишь через четыре часа после того, как Щербаков их угнал…
Переверзев раздраженно махнул рукой.
– Так кого во всем этом б…ве нужно винить, Александр Николаевич? Подполковника Щербакова, благодаря усилиям которого удалось выявить массу огрехов и недостатков в работе местных властей и органов?! Или это самое местное начальство, которое ничто, кроме собственного кармана, не интересует?
Он искоса посмотрел в сторону Урванцева.
– Даже если он кому-нибудь из них яйца прищемил, то и правильно сделал. Впредь послужит хорошим уроком, может, крутиться быстрее начнут.
Еще сравнительно недавно Переверзев с Коноваловым были на «ты». Да и сейчас их отношения были вполне рабочими. Новый директор занял для себя удобную во всех отношениях позицию стороннего наблюдателя, но Переверзев его нисколько в этом не винил. Каждый в этой жизни устраивается как может.
Они выехали с Лубянки к Медвежьим озерам одновременно: Коновалов и Урванцев в одной машине, Переверзев и Федосов в другой. Переверзев протестовал по поводу их совместной поездки в Чкаловск, предчувствуя, что добром эта затея не закончится. Но в конце концов он все же вынужден был подчиниться. По его сведениям, Урванцеву и его кремлевским покровителям удалось оказать на Коновалова сильнейший нажим, и он пообещал им лично разобраться в этой безобразной истории с захватом заложников и вдобавок примерно наказать своенравного командира спецгруппы.
В пути их сопровождала охрана. Еще до их появления на аэродроме в Чкаловск из Балашихи прибыло спецподразделение управления «А», там же находилась группа сотрудников Службы внутренних расследований и дознаватели из Следственного комитета ФСБ. Предпринятые Коноваловым меры носили скорее демонстрационный характер, чем диктовались реальной ситуацией. Существует определенная грань, за которую никогда не смогут перешагнуть ни сотрудники спецподразделений, ни их руководство.
– Щербаков действовал строго по плану, – твердо заявил Переверзев. – В конце концов, он выполнял мои приказы.
– Следовательно, вы несете ответственность за все эти безобразия, – недовольным тоном заметил Коновалов.
– Щербакова следует снять с должности и отдать под суд, – глядя прямо перед собой, подал реплику Урванцев. – В нарушение всех инструкций он работал на территории Чечни.
– У вас нет никаких доказательств, – мрачно прокомментировал его сообщение Переверзев. – Нет и никогда не будет.
– Это мы еще посмотрим, – ухмыльнулся его оппонент.
Коновалов снял фуражку, вытер платком вспотевший лоб.
– Если бы вы только знали, как мне надоела ваша грызня… Вячеслав Александрович, давай-ка отойдем в сторонку. На пару слов.
Урванцев бросил в их сторону недовольный взгляд и отвернулся.
– Это правда, Саныч, что Щербаков был в Чечне? – негромко поинтересовался Коновалов. – Какой смысл Урванцеву врать?
– Подробный доклад я сделаю после того, как лично переговорю с Щербаковым, – сухо сказал Переверзев.
– И все же?
– Александр Николаич, ты бы лучше порасспросил Урванцева, чем занимались в Чечне Скопин и Мелентьев.
Уклонившись от прямого ответа, Переверзев решил сам перейти в наступление.
– С этими двумя субчиками я разберусь, – тихо сказал Коновалов. – Можешь не сомневаться.
– Не понимаю, зачем понадобилось устраивать весь этот балаган?
Переверзев кивнул в сторону летного поля, где кучками и по отдельности стояли люди, экипированные по всем правилам проведения спецопераций.
Переверзев кивнул в сторону летного поля, где кучками и по отдельности стояли люди, экипированные по всем правилам проведения спецопераций.
– Ты даже не можешь себе представить, как на меня давят, – отвернувшись в сторону, сказал Коновалов. – Я решил им бросить кость, понимаешь? Пусть убедятся, что ЧК не дремлет. Тебе нечего опасаться. Ведь Федосов твой человек, не так ли?
– Он мой подчиненный, – сухо сказал Переверзев. – И не более того. Мне не нравится, что ты согласился «сдать» им Щербакова.
– А кто тебе сказал, что я собираюсь отдавать его под суд? Пусть недельку посидит под домашним арестом. Дознавателей я сам проинструктирую. Когда шум поутихнет, я это дело закрою. Теперь что касается его группы… Саныч, держи пока своих архаровцев на коротком поводке. И не только «Шторм», это касается и остальных. Сам видишь, какая обстановка вокруг…
– Ясно, – неохотно кивнул Переверзев. – Так и поступим.
– Вот, пожалуй, и все, что я могу для тебя сделать. Пойдем, видишь, как Урванцева перекосило.
Коновалов оказался прав. Зрелище больше смахивало на любительский спектакль, чем на тщательно спланированную спецоперацию. Щербаков коротко доложил о выполнении учебной задачи, Переверзев выслушал доклад, затем в присутствии директора ФСБ и генерала Урванцева тщательно проинструктировал командира группы по поводу его дальнейших действий.
Личный состав подразделения был выстроен на краю летного поля, после чего транспортный самолет и находящиеся на его борту два вертолета со снятыми лопастями были тщательно досмотрены сотрудниками Службы внутренних расследований и следственной бригадой ФСБ. В результате шмона были изъяты штатное оружие и спецснаряжение, а также видеокамеры и отснятые материалы – по существующей инструкции команда во время учений обязана была вести документированную съемку важнейших эпизодов. В завершение каждый из бойцов был подвергнут унизительной процедуре личного досмотра и препровожден в ожидавший поблизости автобус.
Исключение сделали лишь для командира спецгруппы. За него горой встал Переверзев, да и сам директор дал знать, что с Щербаковым так поступать не следует.
Когда все процедуры закончились, а формальности были соблюдены, автобус, сопровождаемый вооруженным эскортом, увез опальную спецгруппу в Балашиху.
Подполковника Щербакова должны были препроводить на закрытый объект ФСБ в Реутов, где ему надлежало дожидаться решения высокого начальства по поводу его дальнейшей судьбы. Вместе с ним туда собралась выехать следственная бригада, чтобы, не теряя времени, приступить к дознанию.
– Могу я поговорить с Щербаковым наедине? – спросил Переверзев у Коновалова.
– Нет, – резко сказал Урванцев.
Если бы не эта реплика, возможно, директор и отказал бы Переверзеву в его просьбе, но поведение Урванцева, который вел себя крайне заносчиво, всем своим видом показывая, что из всех троих лишь он располагает в ФСБ реальной властью, Коновалова здорово разозлило. Он смерил его сумрачным взглядом, затем веско произнес:
– Даю «добро». Только недолго. Две-три минуты, не больше.
Переверзев показал Щербакову на свою машину. Они уселись на заднее сиденье, и генерал похлопал водителя по плечу:
– Женя, опусти стекла и включи генератор, нам нужно спокойно поговорить… Добро. Постой пару минут возле машины.
Когда водитель захлопнул за собой дверцу, Переверзев сунул руку в карман. Достав сложенный пополам лист бумаги, он передал его Щербакову. Тот положил записку на колени, так, чтобы ее не было видно снаружи, затем развернул.
«По уточн. данным М. привез в Гр. 26 уб. и 4 тяж. ран.
Резанова проопер-ли. Сост. норм.
С. и М. должны прилететь в Чк. 23.00. Офиц. версия событий – боестолкн. с чечен. в р. Аргуна.
Тебя будут охран. наши контрр-ки. Они в курсе.
У. зол, ожидаем кр. наезд.
Держись разраб. легенды, ост. моя забота.
Следующее дело завтра, птн., вечером, в М. Инстр. позже».
Ознакомившись с содержанием записки, Щербаков едва заметно кивнул и передал ее Переверзеву. Тот сразу же сунул ее в карман.
– Как настроение, крестник?
– Как в сказке: чем дальше – тем страшнее.
– Ничего, отоспишься, передохнешь, и все придет в норму. Ну все, что ли? Пойдем, а то наш «приятель» беснуется.
– Минуту, – сказал Щербаков.
Он нагнулся к высокому шнурованному ботинку и незаметно передал генералу кассету.
– Что это? – одними губами спросил Переверзев.
– Это то, что они искали, – так же тихо произнес Щербаков. – Мое алиби.
На обратном пути из Чкаловска в машину директора ФСБ позвонили с Лубянки и сообщили, что несколько минут назад в Юго-Западном округе Москвы был совершен террористический акт. Взрыв произошел в троллейбусе, имеются убитые и раненые. Спустя несколько часов еще один взрыв, опять троллейбус, и вновь не обошлось без жертв. Над городом темной грозовой тучей нависла смертельная опасность.
Распоряжениями правительства и столичного мэра в Москве было объявлено чрезвычайное положение. Соответствующие учреждения начали работать по ранее утвержденным оперативным планам. На улицах города начались «зачистки». Террористов искали повсюду, даже на городском дне. Проверки и повальные обыски всколыхнули огромный город, и на поверхность всплыла разная дрянь и гнусь.
Страна замерла в предчувствии беды. Это были смутные и недобрые дни. Это было удобное время для тех, кто собирался поудить крупную рыбу в мутной воде.
ГЛАВА 53
Маховски и Тофлер поднялись в квартиру Брэдли ровно в восемь утра. Журналист пропустил их внутрь, выглянул на лестничную площадку, нет ли кого чужого, затем запер дверь на все замки и запоры.
Соотечественники Брэдли многозначительно переглянулись, затем Маховски, добродушно посмеиваясь, сказал:
– Ты выглядишь здорово напуганным, Майкл.
– Это соответствует действительности. Спасибо, парни, что вы откликнулись на мою просьбу.
Ответная улыбка Брэдли получилась вымученной.
– Располагайтесь в гостиной и вообще чувствуйте себя как дома. Вы голодны?
– Спасибо, мы успели перекусить, – сказал Тофлер, рассматривая убранство квартиры. – Ты неплохо устроился, Майкл. А я-то думал, что ты живешь в медвежьей берлоге.
Брэдли показал на стены, затем приложил палец к губам. Маховски и Тофлер понимающе покивали головой. Он усадил приятелей в кресла, сходил на кухню за кофейником и разлил по чашкам крепкий горячий кофе.
Маховски сделал первый глоток, оценил качество напитка и испытующе посмотрел на хозяина квартиры.
– Майкл, нас ввели в курс дела. Это первое. А теперь второе и главное. Мы пока не дали своего окончательного согласия.
– И правильно сделали, – подал реплику хозяин.
– Слишком много неясностей, – дополнил коллегу Тофлер. – Мы бы не отказались получить ответы на некоторые вопросы. Мы все еще не решили, как нам поступить: спасать твою шкуру или отвалить в сторонку, пока еще не поздно.
– Допьем кофе и отправимся на утреннюю прогулку, – сказал Маховски. – Если у тебя есть дела, мы можем прокатиться с тобой за компанию. Если ты, конечно, не против.
Он также кивком показал на стены, дав понять, что о серьезных делах здесь говорить не стоит.
Брэдли взял со стола пульт, нажал на кнопку включения телевизора. Затем почти до предела ввел громкость.
– Майкл, сделай потише, – попросил его Тофлер. – Так ведь и оглохнуть недолго.
Брэдли, не считаясь с его пожеланием, потянулся к лежащей на столе папке, достал оттуда листы и раздал их соотечественникам. После чего он жестом поторопил их, предлагая им побыстрее ознакомиться с содержимым.
Они закончили чтение почти одновременно, и оба, не скрывая удивления, уставились на журналиста. Маховски наконец отобрал у него пульт и сделал громкость потише.
– Эндрю, собирайся, – поднимаясь с кресла, сказал Тофлер. – Этот парень не нуждается в наших услугах. Ему нужен опытный психиатр.
– А ты что скажешь, Эндрю?
В голосе Брэдли отчетливо прозвучала надежда.
– Бред.
Он еще раз внимательно перечел содержимое и решил уточнить свой диагноз:
– Параноидальный бред.
Брэдли мрачно улыбнулся. Он забрал бумаги, чиркнул зажигалкой, а когда они загорелись, бросил в пепельницу. Затем вышел в туалетную комнату и вытряхнул пепел в унитаз.
Он не слышал, о чем разговаривали эти двое, пока его не было, но Маховски сделал выразительный жест, показывая, что они все равно не отказываются от своего намерения провести это утро в компании журналиста.
– Собирайся, Майкл. И не забудь прихватить с собой ключи от машины.
Они вышли на лестничную площадку. Пока спускались вниз, Маховски шептал ему на ухо инструкции: