Что касается самого интервью, то Ткаченко упомянули в нем не случайно. В редакции всегда знают больше, чем о том пишут. Знал я (то ли от ребят в отделе спорта, то ли наш спецкор Эдик Поляновский рассказывал в известинском буфете) и о том, что бывшего футболиста, а ныне поэта и диссидента «прессуют» по полной программе, и когда встретился с Лобановским, предложил ему как-то поддержать коллегу, попавшего в опалу. Валерий Васильевич легко согласился и сказал истинную правду: футболисту, кроме ног, действительно, нужны еще и мозги, кто бы спорил. Сказал и сказал, напечатали и забыли, кто мог подумать, что слово Лобановского обладает такой страшной силой?..»
Этот рассказ я включил в недавно вышедшую в свет книгу «Сердце, которое не сокращалось», посвященное памяти Ткаченко. Ее авторские экземпляры вручил Николаю Боднаруку-младшему. Старший – его отец, передавал мне свои набело переписанные воспоминания по электронной почте, ибо, к великому сожалению, в те дни медленно отступал в мужественной борьбе с болезнью, исход которой он знал…
Ладно, Савелий Евсеевич, хватит о грустном – возвращаемся в сборную эпохи Лобановского. Кто из деятелей культуры в те годы наведывался в Новогорск?
– Взять хотя бы театр Вахтангова во главе с главным режиссером Евгением Рубеновичем Симоновым. Приезжали и Юлия Борисова, и Юрий Яковлев, и Юрий Волынцев, которого ребята хорошо знали по популярной в те годы телепередаче «Кабачок «13 стульев», где тот исполнял роль «пана Спортсмена».
– Правда, что гостил на спортбазе и Владимир Высоцкий?
– Его первый визит случился в 1975-м, когда мы готовились к московскому матчу со сборной Италии. Задолго до этого ребята неоднократно просили организовать встречу с Высоцким. Больше всех активничал Коньков, ярый поклонник творчества Высоцкого, знавший чуть ли не наизусть все его песни. Толя, не помню, кому еще, но мне все уши прожужжал:
– Вот бы нам пообщаться с Высоцким!
Да я и сам стремился к встрече с ним! Выручил редактор отдела спорта «Известий» Федосов. В ту пору Борис Александрович совмещал журналистскую работу с должностью председателя Федерации футбола СССР. И в силу хотя бы одного этого обстоятельства не раз и не два наезжал в Новогорск. В один из визитов мы упросили его посодействовать в организации встречи с Высоцким. Борис Александрович успешного результата не гарантировал, но твердо обещал попробовать. И данное свое слово выполнил. Высоцкий – причем не один, а вместе с другом (по-моему, это был актер Вениамин Смехов) – появился у нас накануне встречи с итальянцами. Воочию я тогда увидел его впервые. Наше общение началось довольно лихо. После того как мы встретили гостя в холле и меня ему представили, Высоцкий вдруг тихо спросил:
– Доктор, а у вас рюмочка коньячка найдется?
– Нет проблем!
Мы зашли в мою комнату. И накоротке выпили: он, как говорится, «с морозу, с устатку», а я за долгожданное знакомство. Дальнейшее происходило в комнате отдыха, куда набилась вся команда, включая тренерский штаб во главе с Лобановским. Гость держал себя просто и естественно. Но сразу предупредил:
– Прошу убрать магнитофоны! Я собираюсь исполнить несколько новых, не озвученных нигде произведений. Поэтому не хочу, чтобы их записывали.
Впечатление от увиденного и услышанного осталось очень сильное. Ребята сидели с открытыми ртами. Обещанные полтора часа пролетели, как миг. На прощание, приняв приглашение посетить на следующий день матч СССР – Италия, Высоцкий уехал. Назавтра мы увиделись снова. До начала игры Владимир зашел в раздевалку. Ему подарили мяч с автографами, еще что-то. Было видно – все, включая Валерия Васильевича, находятся под сильным впечатлением минувшей встречи. И, само собой, радовались возможности, пусть накоротке, но еще раз пообщаться с так полюбившимся им бардом.
СССР – ИТАЛИЯ – 1:0 (0:0). 8 июня 1975 г. Товарищеский матч. Москва. Центральный стадион им. В.И. Ленина. 70 000 зрителей.
СССР: Рудаков, Коньков, Матвиенко, Фоменко, Буряк, Трошкин, Мунтян, Онищенко, Колотов (к), Веремеев (Решко, 46), Блохин.
Гол: Коньков (63).
Парадокс, но я случайно встретился с Высоцким в следующем году на Олимпиаде в Монреале. Воспользовавшись неожиданно выпавшей паузой, заскочил в один из местных крупных торговых центров, чтобы купить сувениры. И вдруг на встречном эскалаторе замечаю – ба, знакомые лица: Владимир Высоцкий и Марина Влади. Я, конечно, окликнул. А они дали знать, что подождут меня на сходе с лестницы. Так мы встретились. Володя представил меня Марине. Недолго поговорили. В общем-то, ни о чем. Однако я успел предложить:
– Володя, может, найдешь время – приедешь в олимпийскую деревню? Ребята будут рады вновь пообщаться.
– Нет, – ответил он. – Туда не поеду!
И, видимо, уловив в моем взгляде вопрос, опередил:
– Знаете, почему? Очень уж мне руководство Спорткомитета не нравится!
Возглавлял тогда Спорткомитет СССР Павлов. Вот, похоже, его-то персонально Высоцкий и имел в виду.
Больше, к сожалению, мы не встречались. Но то первое, очень, повторю, сильное впечатление, которое он произвел во время приезда в Новогорск, крепко запечатлелось в памяти.
– Если вернуться к памятному концерту, как ребята восприняли выступление Высоцкого? Задавали вопросы или только слушали?
– Они, конечно, были потрясены. Ведь Высоцкий успел исполнить почти все свои тогдашние хиты. Да что ребята? Даже стократ больше повидавший в жизни их наставник – и тот испытал глубокое душевное волнение. А песня «Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее…» стала потом у Лобановского вроде персонального гимна, музыкальным «транквилизатором» его неспокойной, полной хлопот и гонки тренерской жизни. Когда я бывал у Валерия Васильевича дома в Киеве, он почти всегда ставил кассету с этой песней.
– Кого еще из деятелей отечественной культуры принимали в Новогорске столь же душевно?
– Да почти всех. Поскольку мы приглашали, как правило, тех, кто пользовался всенародной славой. Раз завязавшись, культурные, дружеские контакты с некоторыми продолжались годами. С начала 1980-х, во времена руководства сборной Лобановским, регулярно встречались с труппой Театра им. Маяковского. Нашими частыми гостями стали Армен Джигарханян, Наталья Гундарева… Приезжал также Сергей Шакуров с коллегами.
– Вы упомянули Театр сатиры. А кто оттуда приезжал в гости к футболистам сборной?
– Это моя была инициатива. Началось со встречи с Александром Ширвиндтом и Михаилом Державиным, с которым приехала и его супруга – певица Роксана Бабаян. Вечер, несомненно, удался. Два друга, ведущие актеры театра, были в ударе. Они так исполнили пару интермедий, что ребята от смеха за животы держались и чуть со стульев не падали. Потом руководство команды организовало гостям ужин, в процессе которого возникла столь теплая обстановка, что актеры уехали часа в два ночи.
Ребята к тому времени, конечно, уже третий сон досматривали: на следующий день предстояло выйти на ответственную игру с поляками в рамках отборочной стадии первенства Европы. Между прочим, наши футболисты тот матч убедительно выиграли.
СССР – ПОЛЬША – 2:0 (1:0). 9 октября 1983 г. Москва. Центральный стадион им. В.И. Ленина.72 500 зрителей.
СССР: Дасаев, Сулаквелидзе, Чивадзе (к), Демьяненко, Балтача, Баль, Евтушенко (Тарханов, 46), Оганесян, Гаврилов (Буряк, 82), Черенков, Блохин.
Голы: Демьяненко (10), Блохин (62).
Факт остается фактом. Результат результатом. Положительное значение хорошего настроя на игру, чему поспособствовало замечательное мастерство больших артистов – кто это будет отрицать?
А дальше – о роли случая и приманивании удачи. Возвращаюсь после матча с поляками на машине домой. Притормаживаю на Тверской перед светофором. И вдруг вижу – за рулем параллельно остановившейся «Волги» Ширвиндта. Я тут же опустил боковое стекло и окликнул его. Завязался мимолетный разговор, который Александр, зная о благом для нас результате, полушутя-полусерьезно завершил так:
– В следующий раз будете играть – нас приглашайте!
– Знаю, что, кроме деятелей театра и кино, в Новогорск частенько зазывали и популярных писателей-сатириков. Не ошибся?
– Ну, как же! И не раз! В те же 1980-е я заманил популярного писателя-сатирика Арканова. Аркадия знаю давно, со студенческой скамьи. Потому что учились мы, можно сказать, параллельно: он – в Первом, я – во Втором мединститутах. А непосредственно мы с ним встретились во время службы в летних армейских лагерях. В ту пору Аркаша носил родную фамилию Штейнбок и – не ведаю, насколько он тогда преуспел в литературном творчестве, но на трубе играл не хуже иных профессионалов. Быстренько организовав на месте джаз-оркестр, мы это оценили.
– Кто скрывался за местоимением «мы»?
– «Мы» – состав того джаз-оркестра. И я в нем участвовал – сидел за ударными. Были в нашем коллективе люди разносторонне талантливые, а некоторые прямо-таки одаренные. Например, Роман Таубкин – однокурсник, замечательно игравший на аккордеоне (позже – главврач московского роддома № 11). Конферанс во время наших выступлений вел бойкий дуэт из Первого меда в составе двух Александров: Лившица и Ливенбука – тоже, как показало их блестящее литературно-актерское будущее, люди, Богом, что называется, не обиженные.
– Кто скрывался за местоимением «мы»?
– «Мы» – состав того джаз-оркестра. И я в нем участвовал – сидел за ударными. Были в нашем коллективе люди разносторонне талантливые, а некоторые прямо-таки одаренные. Например, Роман Таубкин – однокурсник, замечательно игравший на аккордеоне (позже – главврач московского роддома № 11). Конферанс во время наших выступлений вел бойкий дуэт из Первого меда в составе двух Александров: Лившица и Ливенбука – тоже, как показало их блестящее литературно-актерское будущее, люди, Богом, что называется, не обиженные.
Время, которое «военка» бездарно пыталась отнять у студенчества, наш творческий коллектив изобретательно обратил к всеобщей пользе и удовольствию. Чуть что, вся «капелла» дружно соскакивала с основных занятий – особенно тех, что проводились на плацу. «У нас репетиция!» – эта «отмазка» работала почти безотказно. Все знали, что мы успешно выступали в воинских частях и даже сорвали бурные аплодисменты в местном Доме офицеров. Так что «отцы»-командиры почти не сопротивлялись.
– Получается, многих «звезд» вы могли заманить к футболистам сами, так сказать, по старой дружбе?
– «Многих» – преувеличение. А кое-кого, конечно, мог. Вот только далеко не всем удавалось привлечь на нашу сторону удачу. Арканову, например, не повезло. Он выступал перед ребятами в ноябре 1983 года – перед вылетом команды в Португалию для участия в финальной части чемпионата Европы. Сборная СССР, помните, там уступила. После чего Валерий Васильевич обратился ко мне со словами:
– Ну, раз Арканов оказался «нефартовым», не надо его сюда приглашать.
Так Аркадий стал для той сборной «персоной нон грата». Я потом при случае эту байку рассказал Ширвиндту с Мироновым, который был с нами на тоже неудачном для советской сборной чемпионате мира-1986 в Мексике. Намекая на это, Саша заметил:
– Ну, правильно! Вы кого повезли на тот чемпионат? Андрея! А следовало брать меня!
– Савелий Евсеевич! До сих пор мы акцентировали внимание на приезде деятелей культуры в гости к футболистам. Но ведь и команда, и ее руководители тоже наносили визиты – взять хотя бы посещение театральных постановок?
– Общение, действительно, носило двусторонний характер. Потому что среди мастеров сцены было немало поклонников футбола. Когда, скажем, ребята приходили в Малый театр на спектакль «Царь Федор Иоаннович», они с особым чувством следили за игрой исполнителя главной роли – актера Коршунова. Все знали, что он был истинным болельщиком: недаром его выбрали капитаном футбольной команды Всероссийского театрального общества (ВТО).
– Как, кстати, и другая «звезда» Малого – Михаил Царев, долгие годы руководивший правлением ВТО.
– Да, из мира искусства за выступлениями клубов – и, тем более, сборной – следили с неменьшим интересом и страстью, чем завзятые фанаты – завсегдатаи трибун московского «Динамо» или Лужников.
– А как футболисты сборной воспринимали театральное действо?
– По-разному, естественно. Особенно сложные постановки. Помнится, на том же «Царе Федоре Иоанновиче» кто-то от сцены глаз не мог оторвать. Кто-то – в основном ребята из южных республик – ушли со второго акта. А вот на спектакле с участием Гундаревой в Маяковке, куда команда явилась в полном составе во главе с Лобановским, все сидели до конца как вкопанные.
– Публика в театрах как-то реагировала, когда, явившись на представление, вдруг обнаруживала в партере знакомые лица?
– Конечно! Футбольные «звезды» находились в центре общественного внимания. Во времена тренерского руководства Малофеева замдиректора Маяковки Саша Гольдман пригласил команду на представление в филиале на Сретенке. Спектакль был аншлаговый – зрителей собралось много. Перед тем как поднять занавес, вдруг объявили: «В зале присутствует сборная СССР по футболу». Раздались, как тогда писали в отчетах о партсъездах, бурные, продолжительные аплодисменты. Эта картина повторялась не раз. И в Маяковке, где мы смотрели интереснейший спектакль «Трамвай «Желание» с Джигарханяном в главной роли. И в Театре имени Моссовета, где команде посчастливилось попасть на «Марию Стюарт». За билетами на этот хороший, серьезный спектакль люди тогда занимали очередь с ночи. А нам – тоже показатель – обеспечили проход в два счета. Достаточно было мне заехать в театр, представиться администратору, чтобы в ответ на просьбу о содействии услышать:
– Для вас нет проблем. Скажите, сколько человек придут на вечерний спектакль, мы забронируем места!
Похожий случай имел место в Театре имени Вахтангова, где также знакомство с замдиректора дало возможность сборной с восторгом посмотреть классическую постановку «Принцессы Турандот».
Понятно, что уровнем личных отношений с администраторами и актерами наше общение с театральным миром не ограничивалось. Были моменты, когда и наши знания – я, разумеется, имею в виду тренерский штаб – оказывались востребованы большим искусством.
Вспоминаю обмен мнениями, который инициировал Марк Розовский. Актеры его театра играли во временном помещении на Ленинградском шоссе. Труппа заканчивала работу над постановкой спектакля, где речь шла о хоккее. Пригласив меня с Симоняном на генеральную репетицию, а также для последующего обмена мнениями, Розовский попросил нас откорректировать содержание с позиции профессионалов.
В принципе спектакль понравился. Там даже нашлось место спортивному доктору, что меня особенно порадовало. Естественно, мы искренне делились впечатлениями. И, судя по реакции творцов, наша информация оказалась небесполезной.
– А сам Лобановский со свойственной ему способностью находить и впитывать из окружающей жизни все, что может оказаться полезным для футбола, что-либо из общения с театром почерпнул?
– Вне всякого сомнения! Во всяком случае, я стал свидетелем такого его открытия. Случилось это в разгар нашего совместного театрального увлечения. Саша Гольдман (давно живет и работает в США) вдруг возьми да и предложи:
– Хотите побывать на репетиции Андрея Гончарова?
– Ну, это круто! По своему журналистскому опыту знаю – Андрей Александрович не терпел присутствия посторонних на репетициях…
– Без предварительного согласования с ним дело, конечно, не обошлось. Но ведь нам Гончаров не отказал – вот что главное! Так что мы с Валерием Васильевичем присутствовали на репетиции пьесы Бабеля «Закат» с Джигарханяном в главной роли. Впечатление осталось потрясающее. А еще врезались в память слова Лобановского, который, когда мы остались вдвоем, заметил:
– Насколько же близки наши профессии…
– Ну, что ж! В свете этого высказывания – самый удобный момент перейти к следующему периоду в тренерской биографии Валерия Васильевича, когда он для себя в 3-й, а для сборной СССР в последний раз стал ее главным наставником.
Глава 20 «Русские горки»
– Третий срок руководства сборной СССР (1986–1990) у Лобановского получился самым длительным. У него, наконец-то, появилась возможность работать не спеша, на перспективу. Сказалось ли это обстоятельство на его творческом почерке?
– Если говорить о главном, то – нет. А вспоминая нюансы, лучше перейти к конкретной ситуации. Представьте себе: 1988 год, на носу первенство Европы в Германии. Заключительный сбор проходил в Новогорске. Туда для обследования игроков с помощью тестов пригласили научную бригаду. Цель – определить физическое состояние ребят, их выносливость.
Футболисты уровнем подготовки – увы! – не впечатлили. Когда об этом доложили Лобановскому, да еще в драматичных тонах поведали, что зарегистрировали «крайнее утомление», в очередной раз пришлось стать свидетелем хорошо знакомой сцены: внимательно выслушав приговор специалистов, Валерий Васильевич не без иронии спросил:
– Ну, хорошо. Каковы предложения? Может, не стоит ехать на чемпионат?
Тогда в качестве компромисса наука выдвинула идею устройства нескольких разгрузочных дней. Лобановский всех внимательно выслушал, поблагодарил. После чего всем мало-мальски хорошо знающим Валерия Васильевича людям стало ясно: ни о каком тайм-ауте и речи быть не может.
Далее пошла жесткая, интенсивная работа с нагрузками выше среднего, которая, впрочем, чередовалась с днями ее легкого снижения. Со своей стороны я счел необходимым пригласить на сбор лаборанта, который периодически брал анализы крови, что, в свою очередь, позволяло отслеживать важные – с точки зрения внутреннего состояния игроков – параметры.
Полученные данные объективно показывали: день ото дня футболисты работали на «недовосстановлении». То есть Лобановский их загружал так, что когда я снимал данные, висел «хвост» предыдущего дня. Это и была прелюдия «эффекта суперкомпенсации», благодаря которому игроки в итоге обретали исключительную работоспособность.