– Дядя Вася, дядя Вася! – ворвался мальчишка в комнату. – Там!..
В этот момент он заметил мать.
– Мама, ты плачешь? – удивился Дениска.
– Нет, сынок, что ты! – Вероника торопливо утирала слезы. – В глаз что-то попало.
Ни к чему пугать сына. Как бы ни было плохо самой, но мальчик пока что не должен знать всех тех проблем, с которыми пришлось столкнуться. Рано ему еще.
– А-а-а! – Ребенок удовлетворился объяснением. – Дядя Вася, дядя Шурик сказал, что звонил дядя Монах. Они едут с папой сюда!
– Что? – вскинулась Вероника. – С папой?!
– Ну да… – озадаченно ответил мальчишка.
– О, Господи!.. – Вероника вдруг почувствовала, что ноги отказываются ей служить…
4
Мужчины засиделись далеко за полночь. Им было что обсудить. Давно уже спал уставший за день Дениска. Вероника время от времени заглядывала в комнату – она все еще не могла поверить в то, что Виктор жив и почти здоров, что он вернулся и ему больше ничего не грозит. Но надолго не задерживалась – так, пройдет рядом, уберет со стола грязную посуду, ненароком коснется плеча мужа и опять выйдет. У мужчин – свои дела, и не надо женщине в них лезть…
– Значит, говоришь, Бобошерова больше нет? – уже в который раз спрашивал Малышев.
– Бобошеров сдох, – подтверждал Максим. – Так, как ты этого и хотел.
– Где это произошло?
– В Афганистане.
– Ох куда же вас занесло! – Малышев только головой покачал. – И как все прошло?
– Нормально, – ответил Максим. – Правда, один из наших погиб…
– Как его звали? – спросил Виктор после короткой паузы.
– Федор…
– У него остался?.. Кто-то?
– Семья. Жена и две дочки.
– Концерн возьмет на себя их полное пожизненное содержание, – сказал Виктор. – Дадите координаты, и я все решу!
– Ну, положим, деньги и у нас есть, – высказался Артем, – так что семью мы не оставим.
– То, что есть у вас, – это ваше! – отрезал Малышев. – А мое – это мое. Я сам вправе своим распоряжаться. Никто никогда не сможет сказать, что я не плачу своих долгов!
Помолчали…
– Кстати, я помню, что и вам должен, – сказал Малышев. – Вы выполнили условия договора. Полностью. Это я вас подвел… Значит, на меня идут штрафные санкции.
– Брось! – отмахнулся Максим. – Это форс-мажор. Так, кажется, говорится? Нет твоей вины.
– Этот спор лишен смысла, – усмехнулся Малышев. – Нашим договором форс-мажорные обстоятельства не предусмотрены. Уж слишком он специфический… Так что независимо от того, что вы думаете по этому поводу, расчет будет произведен полностью. Только вот до офиса доберусь.
– Да не возьмем мы твоих денег, – отмахнулся Максим.
– А вас никто и не спросит, – небрежно произнес Виктор.
Несмотря на физическую слабость, на болезненный вид, на общую усталость, сейчас это был тот самый Малышев, что в короткие сроки сумел создать грандиознейший международный концерн. Сильный, спокойный и уверенный в себе человек.
– Я просто сделаю вас акционерами своего концерна, – решил Малышев. – Пайщиками, дольщиками – называйте, как хотите. Совладельцами. Всех пятерых.
– Ха! – хлопнул себя по бедрам Скопцов. – Здорово, наверное, стать совладельцем такой корпорации!
– Не вывезешь, – скривился Оболенский, обращаясь к другу детства. – Мы себя дорого ценим…
– Я отдам вам ту долю, что получали чекисты, – уверенно продолжал Малышев как о чем-то давно уже обдуманном и решенном. – Поверьте на слово – это очень неплохие деньги. Даже для шестерых. Таким образом ни я, ни концерн ничего не теряем. Только приобретаем…
– А если они будут против? Эти самые чекисты? – На последнем слове лицо Артема скривилось, будто он раскусил что-то такое отвратительное.
– Если они будут настолько глупы, я обнародую многие интересные факты из жизни их верхушки. – Малышев хищно усмехнулся. – Я давно хотел от них избавиться. Потихоньку, осторожно собирал компромат, отслеживал перемещение средств со счетов концерна. Мне известны их номерные счета в мировых банках, я знаю, в каких странах они имеют недвижимость и фирмы, я знаю, где они учат своих чадушек и сколько платят своим шлюхам. Я очень многое знаю…
– Многие знания – многие горести, – спокойно сказал Артем. – Им, знаешь ли, проще тебя грохнуть…
– А вы на что?! – с удивлением спросил Виктор, откидываясь на спинку стула. – Неужели вы дадите меня в обиду? Отца-кормильца, так сказать?
– Ну ты жук! – восхитился Оболенский. – Даже жучара.
– Попрошу без этих вот инсинуаций, – улыбался Малышев. – Это Россия. А я, знаете ли, русский бизнесмен. Вы займетесь созданием моей новой службы безопасности. Разумеется, за дополнительную плату.
– У тебя еще старая служба на шее висит, – хмыкнул Максим.
– Так давайте вместе от нее избавляться, – предложил Малышев.
– Вы предлагаете нам ликвидировать ее руководителя? – покосившись на закрытую дверь, негромко спросил Артем.
– Ну зачем же так сурово! – ответил Малышев. – Для него я придумал кое-что другое. И, надеюсь, вы мне в этом поможете…
– Как вести себя будешь, – откликнулся Максим. – И, кстати, ты говорил про шестерых дольщиков. Кого ты имел в виду?
– Вас четверо, ваш погибший товарищ и… – Виктор развернулся в сторону до сих пор молчавшего Плюснина. – Геннадий. У нас с ним также был договор, и я собираюсь выполнить его условия. Пришло время платить долги. И мне, и… Всем остальным.
Глава 11
1
– Михаил Аркадьевич, вы не спите?.. – Психиатр выглядел испуганным и растерянным.
– Что хотел? – Михей сел на кровати.
Надо ли говорить, что в психоневрологической клинике он устроился с немалым комфортом? Реформирование всего, чего только можно, коснулось и медицины. Так что теперь за свои деньги Михей мог получить все возможные блага. Отдельную палату с телевизором, душевой и холодильником. Прекрасно сбалансированное здоровое питание. Возможность пользоваться сотовым телефоном. Прекрасный вид из зарешеченного окна. Последнее, правда, немного смущало, навевая неприятные мысли. Но уж лучше решетка больничная, чем тюремная, ведь правда? Вот и Михей придерживался того же мнения.
И никаких тебе буйных в соседстве, никаких человекорастений, гадящих под себя. Клиника частная, дорогая. В основном здесь лечились представители золотой молодежи, чрезмерно увлекшиеся наркотиками или алкоголем. Ну или тронувшиеся умом от вседозволенности, которую давали им неправедно нажитые папами и мамами деньги.
Кстати, деньги здесь все и решали. Предположим, захотел сынок какого-нибудь денежного мешка слегка поразвлечься. Взял и сбил кого-нибудь на машинке. Случайно. Да еще и пару раз переехал туда-обратно. Ради смеха. Забавно так ножки сбитого дергались, когда по нему колесики дорогой машинки проезжали… Надо бы такого даже не в тюрьму, а сразу – к стенке. Но родителям-то свое чадушко жалко. Они ведь не понимают, что вырастили конченого подонка, даже не имеющего права называться человеком. Вот и покупают родители место в такой клинике и диагноз, позволяющий любимому ребенку ускользнуть от уголовной ответственности. Отлежится, подправится маленько… Чтобы через годик повторить то, что было уже однажды сделано. Это ведь только в первый раз трудно. Говорят, что некоторых даже совесть мучит. Дня два или три. Наверное, врут люди…
Вот и Михей, имеющий справку о психическом заболевании, залег в эту клинику, где его отлично знали и любили. За его деньги. А за что его еще любить-то?..
Точно зная, что главный тот, кто платит, Михей чувствовал здесь себя этаким хозяйчиком. Покрикивал на медперсонал, хамил напропалую, чуть ли не в драку бросался, если что не так. Лечиться отказывался. Впрочем, лечить его тут было некому. Специалисты здесь были такие, только по диплому. Главное – не правильно лечить, а хорошо выглядеть и послушно исполнять прихоти богатеньких пациентов.
– Чего надо?! – уже грубее спросил Михей, наблюдая за врачом, который мялся у дверей.
– Михаил Аркадьевич, там к вам пришли… – промямлил врач.
– И кого там черт принес? – несколько удивился авторитет. Вообще-то он никого не ждал, ни с кем о встрече не договаривался.
– Там… – продолжал мямлить врач, избегая встречаться с опасным пациентом глазами. – Там из милиции… То есть из полиции человек. И – следователь.
– Какой, на хрен, следователь?! – Новость была не то чтобы неприятная, а, скажем прямо, просто отвратительная.
– Прокуратуры… – совсем уже убито выговорил врач. – Из Генеральной…
– И чего им надо?
– Они хотели бы с вами встретиться… Поговорить…
– Да о чем мне с ними разговаривать?! – заорал возмущенный Михей. – Ты что, дятел, не мог им соврать чего-нибудь? Типа проход запрещен. Мол, очень плохой.
– Ну, вы поймите меня тоже! – частил не на шутку испуганный доктор. – Генеральная прокуратура! Это ведь не кот начхал. Да они при желании нашу клинику наизнанку вывернут! Ну что вам стоит с ними поговорить? А выдать вас мы им не выдадим, вы даже не думайте…
– Ну, вы поймите меня тоже! – частил не на шутку испуганный доктор. – Генеральная прокуратура! Это ведь не кот начхал. Да они при желании нашу клинику наизнанку вывернут! Ну что вам стоит с ними поговорить? А выдать вас мы им не выдадим, вы даже не думайте…
– Это ты не думай, Айболит хренов, – пробурчал Михей, поднимаясь с кровати. – Тебе не идет… Нет, и за что я только вам, уродам, бабки плачу?
На этот вопрос врач не ответил – видимо, из скромности.
Михей ладонью пригладил волосы, провел по слегка небритому подбородку, заглянул в зеркало. Да уж… На человека, измученного тяжелой болезнью, он похож не был. Ни грамма. Однако деваться некуда – надо идти.
– Веди, клизма ходячая, – приказал он доктору. – Где они там окопались?
– В моем кабинете. – Врач радовался, что все так хорошо закончилось. Его даже и не ударили ни разу, хотя могли.
Кабинет «Айболита» располагался здесь же, в отделении, так что дорога много времени не заняла. На подходе врач предупредительно забежал вперед и распахнул перед пациентом дверь:
– Проходите, Михаил Аркадьевич…
В самом кабинете находились двое. Оба – в гражданском. За письменным столом обосновалась молодая женщина. Как непроизвольно отметил Михей, очень даже симпатичная. За ее спиной, в уголке, пристроился мужик, невидный такой, худощавый. Он разглядывал свои собственные руки, аккуратно сложенные на коленях.
– Михаил Аркадьевич Шилов? – спросила вошедшего женщина.
– Ну я… – довольно развязно ответил Михей. В конце концов, дурак он. Дурак. Со справкой. И какой с него может быть спрос?
– Я – старший следователь Следственного комитета при Генеральной прокуратуре Российской Федерации, Артюхова Лариса Викторовна. Это… – женщина сделала короткий жест в сторону своего спутника, – майор полиции Оболенский.
– Очень приятно! – дурашливо поклонился Михей. А девка и вправду ничего. В другое время и в другом месте он бы ей… А майоришка… Чмо какое-то.
– Присаживайтесь. – Следователь указала на стул, стоящий перед столом. – Нам с вами необходимо побеседовать.
Михей занял указанное место. Откинулся на спинку стула, забросил ногу на ногу. Снисходительно, чуть свысока посмотрел на следовательшу.
За спиной завозился доктор, выбиравший себе место. Но Оболенский вдруг поднял голову и ожег «Айболита» таким взглядом, что тот отпрыгнул к двери. Даже не сам отпрыгнул – отбросило.
– Я, пожалуй, пойду в отделение… – заявил он, правильно поняв полицейского. – Дела, знаете ли…
– Идите, – не глядя на доктора, согласилась Лариса Викторовна. А ее спутник опять опустил голову.
– И о чем же вы хотите со мной говорить? – спросил Михей после того, как дверь кабинета захлопнулась за спиной врача.
– А вы как думаете? – спросила следователь.
– Ну, с вами я бы поговорил о любви… – Михей скорчил рожу, которая в его представлении была очень многозначительной и обаятельной улыбкой.
– Меня сейчас интересует другой вопрос… – Смутить следовательшу авторитет не смог. Она вообще смотрела сквозь него, в дверь, что была за его спиной.
– Так задавайте, – разрешил Михей.
Оболенский в это время встал со стула и мягко, по-кошачьи ступая, прошел к двери. «В сортир направился», – почему-то решил Михей. Ну и правильно. Пусть идет. А он пока с этой лялькой почирикает. Насчет картошки, дров поджарить… Глядишь, и договорится…
– Нас интересует ваша роль в убийстве Виктора Малышева.
Задавая вопрос, женщина мило улыбалась, и потому Михей не сразу понял, о чем, собственно, идет речь. Он-то ожидал, что речь пойдет о вымогательстве у владельца кафе «Сивый мерин». И даже приготовил ответы на все возможные вопросы. А тут такое…
Когда Михей понял, что именно ему предъявляют… Ему показалось, что на него обвалился потолок.
– Какое убийство?! – заверещал авторитет. – Какой Малышев?! Ты что несешь, овца?!
Он даже начал приподниматься со стула. Но тут же его сгребли сзади. У майора, такого неопасного на вид, вдруг оказалась железная хватка. Как Михей ни старался, вырваться он не мог. Рука вывернулась под совершенно немыслимым углом, жесткие пальцы легли на затылок, вдавливая круглую физиономию бандита в столешницу.
Холодный голос из-за спины прошипел:
– Не груби женщине, мерзота!
– Отпусти! – прохрипел Михей.
Ценой невероятных усилий – аж что-то в ногах захрустело – ему удалось чуть приподняться. Но, наверное, он это зря сделал. Нога стоящего за спиной майора вышибла из-под него стул. Неожиданно для себя авторитет оказался лежащим на полу кабинета, а над ним навис этот полицейский.
– Витька Малышев моим другом был, – глядя прямо в глаза Михея, сообщил полицейский. – И я сделаю все, чтобы ты, животина, раскрутился на пожизненку. Понял меня?
Михей хотел сказать что-то такое грозное и значительное. Дескать, мы еще встретимся и прочую ерунду, которой любят разбрасываться зажатые в угол уголовники. Но, заглянув в глубину немигающих глаз, смог только выдавить жалкое:
– Понял…
– И извинись перед следователем, скотина, – приказал майор, отпуская – наконец-то! – авторитета.
– Извините…
Майор вернулся на то место, которое занимал с начала разговора. Усевшись, опустил голову. Михей его, судя по всему, больше не интересовал.
– Что за беспредел, гражданочка начальник? – Теперь, когда его не жег взгляд сумасшедшего полицейского, бандит почувствовал себя немного увереннее.
– Вы о чем? – почти искренне удивилась следователь. А майор, не поднимая головы, пробормотал из своего угла:
– Ты еще беспредела не видел. Хочешь, я тебе сейчас «маслину» в башку вкачу и скажу, что ты на следователя кинулся? А она подтвердит.
Михей решил не искушать судьбу – кто его знает, этого чокнутого? – и промолчал. Тем более что следователь с улыбкой покивала. Скажет, скажет! Не постесняется.
– Так я повторяю свой вопрос, – как ни в чем не бывало продолжила Лариса Викторовна. – Что вам известно об убийстве предпринимателя Виктора Малышева?
– Мне ничего не известно об убийстве, – угрюмо заявил Михей. – И никакого Малышева я не знаю. И даже в глаза не видел.
– Ага, – согласился майор. – И Кирпича ты, конечно, тоже не знаешь?..
Удар пришелся, что называется, не в бровь, а в глаз. Значит, нашлась пропажа… Сидит на Петровке Кирпичик и валит Михея почем зря. Другого объяснения его исчезновению просто быть не может. Конечно, Кирпич пацан проверенный… Но при тех бабках, что стоят за Малышевым, его заставят и мать родную предать, не то что старшего. Заплатят кому надо – и запрессуют парня по полной так, что света белого не взвидит. Такой же вот майоришка, как этот. И хрен вывернешься…
– Мне стройматериалы не нужны, – кое-как выговорил Михей. – Так что кирпичи и шлакоблоки можете оставить себе. А мне в палату пора. Плохо мне что-то. Таблеточки нужно принять. А то начну на людишек бросаться и гадить где попало.
– Ну иди, лечись, – разрешил полицейский. – Пожизненное тянуть – тебе здоровье понадобится…
Михей развернулся и вышел в коридор. Сейчас он ничего перед собой не видел и не слышал. В голове птахой пойманной билось одно и то же: «Попал! Попал! Ох кранты мне! Попал!»
Оставшиеся вдвоем Лариса и Оболенский переглянулись.
– Лариса, ты – умница! – улыбнулся майор. – Все ровно и красиво. Молодчина!
– Ладно, не перехвали, – улыбнулась девушка. – Лучше пошли отсюда. А то еще кто-нибудь начнет звонить по начальству…
Уже когда они спускались к вестибюлю, Лариса как бы между прочим заметила:
– Теперь я Дашу понимаю…
– В смысле?
– Ну, она как-то мне сказала, что ты и твои друзья – другие. Не такие, как все.
– Это в смысле мутанты? – попытался перевести разговор в шутку Максим.
– Нет. – Девушка шутливый тон не приняла и была предельно серьезна. – Она сказала, что вы – настоящие.
– А остальные что, игрушечные? – Оболенский не любил таких вот разговоров.
– Не знаю. – Девушка пожала плечами. – Но Дашу я теперь понимаю оч-чень хорошо!
2
Михею понадобилось время, чтобы прийти в себя после то ли допроса, то ли беседы – он так и не мог понять, что происходило в кабинете врача. Да и не название его волновало – были проблемы посерьезнее.
Конечно, первым появилось желание бежать. Бежать без оглядки, далеко. И – спрятаться. Но успокоившись, Михей начал соображать здраво. Если он пустится сейчас в бега, то тем самым неофициально признает свою вину. А зачем это надо? Ведь свидетелей – один Кирпич. Ну раскололи его, и что с того? На следствии будет слово Михея против слова Кирпича. Никаких других доказательств нет и быть не может!
Главным вопросом стоит совершенно другой – кто сдал? И куда ни кинь, везде вылезала похабная рожа хитрого чекиста Старостина. Убить Михея, как того требуют обстоятельства, у него кишка тонка. Интеллигент хренов! Вот и решил, падло, устранить бывшего партнера руками ментов… Он и Кирпича сдал – больше некому! И место, где Малышева держали, наверняка он же…