А. Проханов: — Ну, давайте.
О. Журавлёва — Вы говорите, что всех чекистов можно было бы люстрировать, и жизнь была бы прекрасней…
А. Проханов: — Конечно. Потому что они все — предатели. Посмотрите, что они сделали, когда вышли как бы на свободу из Комитета. Они наполнили банки, они наполнили все эти корпорации олигархические.
У Путина есть одно оправдание, но я не знаю, полное ли оно. Он, придя в Кремль, сумел остановить распад страны. Он сумел создать зачатки государства, те зачатки, которыми, может быть, мы живем и по сей день. Но эти зачатки уже износились, эти зачатки уже дряблые. Нужно снова заниматься государством.
Мне кажется, что вот теперь, придя к власти третий раз, а может, и четвертый раз, Путин наконец спохватился, он проснулся. Быть может, с опозданием. Он стал опять заниматься государством.
О. Журавлёва — То есть всех чекистов надо было люстрировать, но некоторые все-таки себя оправдали. Правильно?
А. Проханов: — Вы хотите заниматься дурацкими вопросами…
О. Журавлёва: — Да.
А. Проханов: — …или хотите заниматься серьезными вопросами?
О. Журавлёва — Давайте. Давайте о серьезном.
А. Проханов: — Валите серьезные вопросы.
О. Журавлёва — Фрол Владимиров из Сочи интересуется: «Уважаемый Александр Андреевич, учитывая нашу демографическую ситуацию, экономическую и военную отсталость, сможем ли мы самостоятельно восстановить свой суверенитет в ситуации, когда натиск с Запада усиливается? Или же нам придется пойти на союз с Китаем? Какова цена такого союза? Дальний Восток?»
А. Проханов: — Почему Дальний Восток? Предместья Москвы. И глазница, которая сверкает глазом под вашей левой бровью. Вопрос дурацкий, потому что возрождение — это, во-первых, вопрос не только ресурсов, которых очень мало, а вопрос воли. Воля меняет баланс сил. Мало ресурсов, но много воли — и победа. Посмотрите, что было в 20-е годы, когда создавались эти конные армии. Всё было разрушено, всё пылало, не было заводов, не было продовольствия, был голод. Но была воля, и возникла победа в Гражданской войне.
Сегодня одна только воля, работа на кодах национальных. Если у Путина вспыхнут в сознании вот эти национальные коды и задачи, которые закодированы в любом русском человеке (не обязательно в чекисте), если они вспыхнут и начнут работать, победа будет неизбежной и без Китая.
О. Журавлёва — Хорошо, но если не вспыхнет?
А. Проханов: — А если не вспыхнет, мы проиграем. Эти коды должны вспыхнуть прежде всего в лидере. Потом они должны вспыхнуть в его окружении, в гвардии. А потом через это они должны вспыхнуть во всем народе. Но, конечно, прежде всего в лидере. Прекрасно, если бы рядом с лидером был бы такой как бы проповедник, который бы… Вот рядом с Муссолини был Д'Аннунцио. Понимаете?
О. Журавлёва — Габриэль, да?
А. Проханов: — Да. Вот такой Путину человек нужен. Может быть, это вы?
О. Журавлёва — А может быть, вы?
А. Проханов: — А, может быть, я.
О. Журавлёва — Тоже вариант.
А. Проханов: — А может быть, я.
О. Журавлёва — Александр Андреевич, я хочу вас утешить некоторыми сведениями, которые публикуют разнообразные издания. Вот, например, адмирал США увидел в истории с российской «Акулой» плохой знак — противник бросил нам вызов. Ну, в общем, для нас это хороший знак, получается, правильно?
«Недавняя история с незамеченной российской субмариной в Мексиканском заливе является плохим знаком для США. После возвращения в Кремль Путина Россия ведет себя все менее дружественно, тогда как администрация Обамы проявляет слабость и гордится перезагрузкой с этой нацией», — так рассуждает на страницах Washington Times отставной адмирал Джеймс Лайонс, бывший командующий Тихоокеанским флотом и главный американский военный представитель в ООН. Ну, как вы считаете, прав адмирал или что-то не так? Мы действительно сейчас сильнее?
А. Проханов: — Дружественно по отношению к Америке вел себя Ельцин, который, по существу, приказал распилить самые боевые, мощные ракеты. Это дружба. Тот, кто лишается своего суверенитета, тот ведет себя дружески по отношению к Америке. Государство, лидер, партия, которые сражаются за свой суверенитет, являются врагом США.
Путин, все, что он делает, а он делает элементарные вещи для лидера, ну, не сверхдержавы, а просто страны. Поэтому ремарка адмирала — это, конечно, ремарка такого победителя в 1991 году, который удивлен, что вот эта раздавленная букашка, за которую они принимали и многие принимают сегодняшнюю Россию, в состоянии посылать стратегические бомбардировщики над Атлантикой и засылать стратегические лодки к берегам Флориды.
Они, конечно, раздражены. Ну что ж, слава богу.
О. Журавлёва — Говорит еще адмирал о том, что Обама рекордно уменьшает флот, а враг не дремлет. Наоборот, это, в общем, нам на радость: адмирал, военспец видит в нас некую угрозу и какую-то игру мышц, и говорит, что, наоборот, Америка слаба. Это фантазия или это он пытается предупредить кого-то?
А. Проханов: — Ну, я думаю, что… Повторяю, для этих победителей, которые считают, что у них нет конкурента в мире…
О. Журавлёва — Но это не речь победителя, согласитесь.
А. Проханов: — Это речь победителя, это сознание победителя, который видит, что побежденный, по которому четыре раза туда-сюда проехал танк, оказывается, еще шевелится. И он возмущен этим обстоятельством. Но оказалось, что тот, по кому четыре раза проехал танк, он не просто жив, а он в состоянии встать и кинуть в этот танк танковую гранату.
О. Журавлёва — Хорошо. Трактовку принимаем. Есть еще несколько вопросов, касающихся, скажем так, внутренних проблем. Но я бы сказала, они могут и во внешние выйти. Есть несколько сообщений по поводу Дагестана. «Такое ощущение, — пишет Серж Штурма-нян, — что Дагестан состоит уже не из квадратных километров, а из взрывов». Другой слушатель пишет: «Прокомментируйте ситуацию в Дагестане. У нас в стране идет религиозная война между приверженцами нового ислама и приверженцами традиционного? Не перекинется ли эта война в сердце России, Татарстан и Башкирию? Как вам кажется?»
А. Проханов: Может перекинуться. Более того, у нас в стране ведется сразу несколько религиозных войн. А разве то, что сейчас произошло в связи с так называемым делом Pussy Riot, не начало религиозной войны? Разве у нас не спиливают православные кресты? И разве это не есть форма тотальной религиозной ненависти и метафизической войны?
О. Журавлёва — А православные активисты, которые с кирпичами приходят громить какие-то заведения?
А. Проханов: — Нет, ну, конечно, они поступают абсолютно бесчинно, потому что ведь они же первыми начали кидать кирпичами, это потом Pussy Riot ворвались в алтари. И это они первые пришли и выкололи глаз либералам.
О. Журавлёва — Но вопрос же не в том, кто первый начал. Вы говорите «война». Кто с какой стороны? Вот с одной стороны — эти, с другой — те.
А. Проханов: — Войну начали либералы. Эту войну они начали не сегодня. Эту войну они начали в конце XIX столетия против русского государства. Я сам попал под удары этого страшного оружия во время Перестройки и войны. Я сам был объектом этого страшного удара.
Либералы, нынешнее поколение либералов начало поход ненависти в 90-х годах, в 80-х годах. Оттуда пошла страшная тотальная ненависть. И на эту ненависть с огромным опозданием ответили русские советские патриоты контратакой, которая в тысячи раз более слабая.
О. Журавлёва — Русские советские патриоты — это вместе с православными активистами? Или это какая-то третья сила?
А. Проханов: Я говорю о себе, Оля, милая. Вслушивайтесь в мои слова. Я говорю о себе и о моих товарищах, которые сумели под этим страшным ударом, под этими бомбежками, как в 1941 году бомбили Киев, сумели организоваться и создать хотя бы локальное контрнаступление. И с тех пор мы отступали и продолжаем отступать. И эти кирпичи так называемые православные… Но что такое кирпичи по сравнению с чудовищной диффамацией, которой подвергается сегодня православная церковь, православные святыни и ее иерархи?
Здесь другое интересно, скажу я вам. Видите ли, православная церковь — совершенно очевидно и видно всем, что она подвергается мощнейшей беспощадной либеральной атаке, очень успешной, и при этом православная церковь, огрызаясь на эту атаку, ведет контрнаступление в основном не против либералов, а против советских. Она в лице своих иерархов, в лице отца Дмитрия Смирнова, по-прежнему поливает черной краской советский строй, она радикализирует неприятие православия со стороны советских. Иначе говоря, она создает два фронта против себя. И это трагедия для сегодняшнего православия, для сегодняшней так называемой белой идеи. Потому что после 1991 года мы создавали альянс белых и красных, и нам это удалось, имперцы белые и имперцы красные создавали альянс против победивших либералов (государственники этих двух как бы формаций).
С приходом Путина Путин разрушил этот альянс, он перетащил к себе белых. И красные остались в одиночестве. Путин, его казуистика, его окружение и его собственная казуистика создали невероятный альянс, альянс белых и либералов. И все путинское правление проходило под знаком соединения белых энергий православных с либеральными энергиями. Но потом либералы взбесились — у них тоже нет стратегов серьезных. Они поссорились с белыми, они стали атаковать Путина и атаковать базовую идеологию и философию православия. И, по существу, распался этот бело-либеральный альянс.
Но красные оставались как бы в стороне. И теперь, когда эти белые атакуют красных, красные медленно сближаются с либеральным станом. Посмотрите, сколько было на Болотной красных знамен. Значит, белые или православные, благодаря таким людям, как Смирнов, например, который требует, я не знаю, в очередной раз переименовать улицы, запретить ленинские произведения, благодаря митрополиту Лариону, который постоянен в своих чудовищных нападках на советское время, благодаря этому лютому антисталинизму, который оттуда льется постоянно, из этих кругов иерархов, красные сдвигаются к либералам. И что, православные хотят, чтобы у нас на глазах образовался союз либералов и красных? Это чудовищно!
О. Журавлёва — Но почему союз либералов и белых — это хорошо, а…
А. Проханов: — Я говорю о себе. Мне — хорошо. Это хорошо моему государству и моей идеологии. Понимаете, ведь трагедия именно в этом, что среди православной церкви нет стратегов, нет людей, понимающих эту таинственную политологию сегодняшней России и сегодняшнего мира.
О. Журавлёва — Но православие же не должно быть политической силой.
А. Проханов: — Вы знаете, политической силой является даже муха, которая пролетает, там не знаю, над столом президента.
О. Журавлёва — О'кей.
А. Проханов: — Политизировано все.
О. Журавлёва — Хорошо. Ладно. Вы-то сами за красных или?..
А. Проханов: — Я за альянс красных и белых. Я — империалист.
О. Журавлёва — А! Может, вы еще и спартаковец?
А. Проханов: — Нет, я не спартаковец. Я — журавлевец.
О. Журавлёва — Хорошо. Договорились. Есть еще один такой вопрос. Все империи заканчиваются распадом. Вы согласитесь? История вас этому учит?
А. Проханов: — Распадом кончаются все общества, в том числе и республики.
О. Журавлёва — Так вот вы к чему призываете? К империи, которая распадется…
А. Проханов: — …или к республике, которая распадется.
О. Журавлёва — Вы считаете, что республики распадаются?
А. Проханов: — Или к семье, которая распадется.
О. Журавлёва — Ну, не все семьи распадаются.
А. Проханов: — Или к человечеству, которое погибнет. Я призываю к той идеальной форме, к которой стремится человечество, я призываю к империи. Я призываю к империи, к которой стремится Евросоюз, он почти создал эту империю, которая на глазах у нас распадается. Я призываю к созданию империи, которой является Китай со своими сложными этническими вкраплениями. Израиль, мечтающий об империи.
О. Журавлёва — А недостаточно той империи, которая есть сейчас?
А. Проханов: — Нет. Нет, недостаточно, потому что сегодняшняя российская империя — она межеумочная, она недостроенная. Империя — это помимо синтеза идей, народов, культур, еще синтез пространств, это очень сложная геополитика. А сегодняшняя Россия геополитически беспомощна. Поэтому трещит Кавказ. Вот эти камни, которые были, как драгоценные самоцветы, встроены в имперскую диадему кавказскую, которые соседствовали с грузинским бриллиантом, с армянским изумрудом, с азербайджанским сапфиром — все эти камни расшатаны. Поэтому геополитическое пространство сегодняшней России абсолютно рыхлое и дохлое. И евразийская идея, которую продекламировал Путин и которая является, по существу, прообразом будущего великого евразийского государства или царства — это, конечно, огромная геополитическая задача. Кто ее будет реализовывать — вопрос. Это очень важно. Но на самом деле, конечно, сегодняшняя Россия является империей, но неполноценной и недостаточной, ее нужно достраивать.
О. Журавлёва — Достаточно ресурсов, чтобы хотя бы в этой империи навести какую-то структуру, какой-то порядок? Вы сами говорите, что она слишком рыхлая.
А. Проханов: — Я думаю, что этих ресурсов достаточно при так называемом мобилизационном проекте, который предусматривает в себе и концентрацию воли, концентрацию этой идеологии.
Ресурсов всегда хватает и их всегда очень мало. Этих ресурсов почти не было у Сингапура, который превратился в потрясающую страну благодаря воле лидера и мобилизации всего народа на поставленную задачу.
О. Журавлёва — Но Сингапур не сравним по масштабам, нет? Тоже, в общем, не империя, прямо скажем.
А. Проханов: — Причем здесь империя? Я вам говорю, что ресурсы не исчисляются просто баррелями нефти или длиной железных дорог. Ресурсы, например, это воля, в том числе и национальная воля консолидированного, мобилизованного народа. Это самый главный ресурс.
О. Журавлёва — Неужели достаточно может быть воли, я не знаю там, одного или нескольких человек, чтобы покрыть такие огромные пространства? Это воля должна из разных точек появиться. Она какая-то должна быть общая.
А. Проханов: — Это уже другой вопрос, пускай это будет общая воля. Но здесь нет воли ни у одного человека достаточной, ни у всех, населяющих наше пространство. Потому что весь наш народ находится в состоянии демобилизованном. Либеральная победа в 1991 году продолжалась через колоссальную деструкцию, которая разрушила и продолжает разрушать национальное сознание, демобилизует народ, расчленяет его, ссорит его.
О. Журавлёва — А под словом «либералы» что понимаете?
А. Проханов: — Примерно то же, что и вы.
О. Журавлёва — Да? А вот Ют пишет: «Назовите хотя бы одного либерала, кроме Александра Второго». Вот для него есть один либерал, Александр Второй. А для вас?
А. Проханов: — А для них Александр Второй — либерал? А Александр Проханов в таком случае кто такой?
О. Журавлёва — Вот тоже интересно.
А. Проханов: — Ну да. Но сейчас не будем выяснять, кто такой Александр Проханов.
О. Журавлёва — Ну, я вас слушаю, я понимаю, что либералы — это плохо.
А. Проханов: — Либералы — это просто что-то очень мерзкое. Для русского государства это традиционно страшное, сокрушительное, гнусное, разрушающее все базовые основы, традиционное сознание, разрушающее вот эти коды национальные, отказывающее русскому народу в его мессианстве, в его истории, называющее русских людей «перхотью», говорящее, что русская история — это тупиковая…
О. Журавлёва — Я от вас первый раз слышу эту формулировку. Интересно.
А. Проханов: — Да? Ну вот мотайте на ус. Намотайте на ус.
О. Журавлёва — Вот мы и выяснили, кто здесь либерал.