Фалькон колебался, он сделал несколько осторожных шагов в сторону Майи. Каждый мускул его напрягся, он приготовился молниеносно броситься на защиту. Но рассудком он понимал, что если Аграах что-нибудь заподозрит, то ему не удастся осуществить свой замысел, а это значит, что все пойдет по ее плану, и они собственными руками уничтожат друг друга. Фэл очень надеялся, что Грей не сможет убить Майю, ведь такое уже было однажды, когда полуволк набросился на ягуара, спасая ее… Может быть, это произойдет снова... Может, и он сейчас не тронет Майю?
Волкобык уже шагнул к ней с глухим рычанием. В тот же миг Майя зашевелилась и открыла глаза. Грей застыл. Ведьма пораженно смотрела на него, медленно осознавая, что это больше не Флер.
– Грей? – жалобно проронила она, и ее глаза расширились от ужаса.
Рык прервался. Провисла тишина. Тягостные секунды борьбы двух сущностей в едином теле тянулись бесконечно долго, заставляя Фалькона трепетать в ожидании… И тут монстр начал уменьшаться в размерах, рога вместе с кольцом в ноздре исчезли, и Грей снова обрел электианский вид. Вдрогнув, он вдруг схватился за голову, припоминая что-то страшное… Грей развернулся и со всех ног бросился к сестре, на которую он поднял меч.
– Девчонку в этом теле убить не вышло! Этот наивный молокосос успел влюбиться в нее! – вдогонку ему прогремел раздосадованный голос, отражаясь эхом от каменных стен.
– Ты где, Аграах? – позвал его Фалькон, быстрыми шагами направляясь к тому месту, откуда шел звук. – Возьми мое тело. Мне уже все равно, я ненавижу эту жизнь и весь этот мир. И этих глупых электов я тоже ненавижу. С твоей силой и мудростью, я покончу со всем этим раз и навсегда.
– Что ты делаешь, Фэл? Не надо! Нет! – закричала Майя, бросаясь к Фалькону.
Она остановилась в нескольких шагах от него, и затряслась от ужаса, увидев, во что тот начал превращаться. Чудовище сохраняло черты, очевидно, принадлежащие его первому исходному телу. Огромный рогатый ягуар с кольцом в носу и черными шипами на спине глядел на Майю злобными глазами. Она попятилась...
14
Грей приложил ухо к груди сестры. Еле слышное сердцебиение уловил его чуткий слух. Моран еще дышала, хотя потеряла много крови. Полуволк внимательно осмотрел рану: острие его меча вспороло ей правый бок и разрезало бедро до кости. Хорошо еще, что она успела шарахнуться от него, а то ведь точно разрубил бы сверху донизу, – с облегчением подумал Грей, и, освободив рану от пропитанной кровью одежды, удалил обрывки ткани, и языком стал зализывать рассеченную плоть.
Грифон, сброшенный в подземелье защищать посланников Хартс, так и не дождавшись приказа хозяина действовать, на всякий случай загородил собой Майю от гепардообразной химеры с бычьей мордой. Он понял, что в его друга вселился злой дух, но драться с Фальконом, чтобы сообща убить его, как они это сделали с Флер, он не собирался. Да и Майя не стала прятаться за спиной Рагона. Она вышла из прикрытия и встала рядом с ним, она верила, что невозможно задушить в электе все, что есть в нем хорошего, – что-нибудь да останется. Нет, не посмеет Фалькон прикончить самых близких, самых лучших своих друзей!
И пятнистый бычара с кошачьим шипением, выгнув шипастую спину, стал медленно отступать. Майя и Рагон не сводили с него напряженных глаз, что-то подсказывало им, что опасность еще не миновала. Монстр отходил, но не для того чтобы отказаться от битвы, он увеличивал пространство для разбега. Несколько пружинистых прыжков вперед, и – острые гигантские рога проткнули брюхо грифону. Не давая зверю опомниться, чудовище опять всадило рога грифону в бок и перекинуло его через себя. Рагон упал на спину, перекатился, чтоб встать на ноги, и собрался взлететь, но ножеподобные когти монстра стали остервенело рвать кожистые перепонки его крыльев. Скачок – и плечевая кость крыла, раздробленная зубами монстра, беспомощно обвисла… Мощная лапа ягуара, схватив грифона за шею пригнула его голову к земле, чтобы перегрыть ему горло, но в это время толстый бычий загривок вздрогнул, получив сильнейший удар мечом полуволка. Из раны дымящейся струей хлынула кровь...
Майя стояла ни жива, ни мертва в то время, как быкоягуар жестоко расправлялся со своим несопротивляющимся другом. Напасть на чудовище ей и в голову не приходило, ведь это был Фалькон – их единственная надежда на спасение – и она не могла причинить ему телесный вред… «Это конец, – проносилось в ее голове. – Мы погибли… Сильнейший из нас – потерян для нас. Неужели ничего иного нам не остается, кроме покорного ожидания смерти?» – спрашивала она себя, глядя на пятнистого монстра, нависшего над бедным Рагоном. И вдруг она вспомнила напутствие Элераны Хартс, отправляющей их в адский лабиринт: «…Не пасть духом в час безысходности! Сделать невозможное! Исполнить неисполнимое – во имя справедливости, любви и долга!»...
15
Грей оттащил Моран на сухой пригорок ближе к стене пещеры. Он унес бы ее подальше, но бросить беззащитную Майю он не мог. Он миллион раз задавал себе вопрос, почему она так дорога ему. Но тут же, осекшись, думал о чем-нибудь другом. Оглянувшись, он увидел, что гигантский быкоягуар терзает окровавленного грифона с пробитым брюхом...
Рассчитывать было не на что. Победить быкоягуара? – надеяться на это мог только глупец! Он ягуара-то не одолел, а теперь, когда Фалькон объединил свои силы с Аграах…
Все, что Грей мог предложить Моран и Рагону, лежащим на земле, и Майе, стоящей сейчас в ступоре, так это оттянуть момент их неизбежной смерти. Но не стоять же, безропотно глядя, как убивают других, или смиренно ожидая собственной гибели…
– Уж лучше умереть в бою… – решил Грей, и, выхватив меч, кинулся на врага…
…Мощная лапа ягуара, схватив грифона за шею пригнула его голову к земле, чтобы перегрызть ему горло, но в это время толстый бычий загривок вздрогнул, получив сильнейший удар мечом полуволка. Из раны дымящейся струей хлынула кровь... Но она быстро загустела – и на месте кровавой щели между бычьими складками образовалось ожерелье из черной спекшейся крови. Монстр регенерировал на глазах... Тогда Грей ударил еще несколько раз по зарастающей ране, не давая ей затянуться. Но монстр исчез, словно растворился в воздухе… А над малиновой лужей поднялось темное облако… Еще миг … и возле тела Рагона стоял уже Фалькон, потирая свою шею с сине-багровой полосой.
– А ты думал, меня можно убить? – спросил он Грея, злорадно осклабляясь. – Ха-ха-ха-ха-ха, – раскатился по сводам пещеры его торжествующий смех.
Затем, скользнув взглядом по трем безжизненным телам – Флер, Моран и Рагона – Фалькон удовлетворенно сказал:
– Одна уже не встанет, а этих двоих осталось только добить! – Ощущая явное превосходство, он лениво оглядел Грея.
– Грей, беги, – шепнула ему Майя. – Не давай ему добить Моран. Уноси ее куда-нибудь подальше. Я отвлеку его.
– А что? Я не возражаю! – засмеялся Фалькон, услышав ее. – Бегите оба! Лабиринт большой, может, вам удастся где-нибудь укрыться от меня. В прятки поиграем, как когда-то в детстве играли! Ну, давайте, прячьтесь! Считаю до ста! – и Фалькон, игриво прикрыв глаза ладонями, отвернулся. – Я не смотрю!
– Грей! – Майя схватила и сжала холодными пальцами ладонь полуволка. – Я верю, что мне удастся убедить Фалькона. И ты верь. Я хочу разобраться с этим сама. Спасай Моран.
Девушка не собиралась никуда убегать, ведь он же не тронул ее в прошлый раз, может, и сейчас ей повезет? Сначала ей нужно было убедиться, что грифон еще жив. Она подбежала к Рагону и похлопала его по морде. Тот вяло пошевелился. Ведьма попробовала использовать силу исцеления.
– Рагоша, пожалуйста, очнись! Зачем только ты спустился сюда?! Слишком мало времени, я не успею! – с сожалением подумала Майя, вставая. – Надо будет Фалькона отвести подальше от него, – решила она. Пусть Аграах-Фалькон погонится за ней и не тронет Рагона.
– Раз, два, три, четыре, пять! Я иду искать, – проговорил Фалькон спокойным и безмятежным голосом. – Ты еще не ушла?
И тогда Майя бросилась со всех ног в один из проходов лабиринта. Она затылком чувствовала, что Фэл, не напрягаясь, идет по ее следу. Ему некуда было торопиться.
– О, духи! Какая сила! Чувствую, что горы могу свернуть! – слышала она его довольный голос позади себя.
16
Привязав плащом бесчувственную Моран к спине, Грей торопливо уходил, петляя по мрачным изгибам лабиринта. Он не знал, жива ли она…
«Не умирай, не умирай! – молил он ее шепотом. Перед глазами юноши вновь и вновь возникал ужасный эпизод, когда он собственными руками в каком-то диком озлоблении зарубил сестру… «Это все Аграах… жестокая, подлая!» – при одной только мысли о духе подземелья, который явился перед ним в образе ангелоподобной девушки, его душил гнев.
– Уар-р-рр-р!!! – хриплый рык неожиданно прозвучал перед самым носом полуволка. Тот отпрянул. Загородив и заполнив собой единственный проход вперед, над ним нависло какое-то кошмарное бесформленное существо, колыхающее длинной косматой шерстью. Грей замер, разглядывая прикованного к стене монстра, который гремя цепями, метался, как бешеный, и неистово рвался из пут с лютым желанием разорвать его. У него не было глаз, но Грей чувствовал, что оно видит его и каждым участком своего тела пронзает его жгучей ненавистью…
Но откуда он взялся? Ведь его только что не было! Юноша собственными глазами видел, что путь свободен, и коридор пуст впереди…
С рычанием наклонив безглазую голову и обжигая его горячим дыханием, зверь распахнул свой клыкастый зев, порываясь заглотить их вместе с сестрой. Грей попятился от его пасти и развернулся было в обратную сторону, как перед ним выросло другое препятствие – неровная, поросшая колючей бахромой инея ледяная стена. Юноша попробовал расколоть ее мечом, но она не поддавалась. Полуволк стал яростно колотить по ней, но вместо того, чтобы развалиться, глыба стала разрастаться, тесня юношу назад. Грей со страхом оглянулся – злоба клокотала в остервенелом лае чудовища, а на его теле кровавыми порезами заполыхало слово «Ярость». На неудержимо наступающей глыбе чья-то невидимая рука начертала кровью другую надпись: «Страх».
Все ближе и ближе к ревущему зверю толкала Грея ледовая стена… Что-то странное происходило с этим далеко не трусливым алькором: им впервые управлял страх, и этот слепой страх был сильнее его. Грей заметался. Он, как безумный, ловил воздух открытым ртом и кидал панические взгляды то на громаду льда, то на монстра по имени Ярость, то на лежащую в беспамятстве Моран, которую он временно положил вдоль стены…
В накатившем отчаянии полуволк был близок к тому, чтобы наброситься на зверя с обнаженным мечом, но какое-то внутреннее предчувствие остановило его… Что-то подсказывало ему, что Ярость и Страх уничтожат его, если Грей позволит им полностью овладеть собой… А что если это такой же морок, как и та ангелоподобная девушка, внушавшая ему, что его друзья хотят убить его? Неужели это просто внушение? А что если Ярость и Страх – это материализация его внутреннего состояния? Ведь Ярость и Страх – это то, что он испытывает сейчас – они внутри него… значит, победить он должен прежде всего – самого себя? Грей закрыл глаза и ладонями стиснул уши, чтобы больше не слышать надсадного лая и скрипа наступающего льда …
Внезапно все стихло. Ни лохматой твари, ни ледовой стены в сумрачном лабиринте уже не было. Только отголоски далекой звериной схватки разносились по коридору, и еще один звук заставил радостно затрепетать сердце юноши – шорох шевельнувшегося тела Моран… Грей шумно выдохнул. Со слезами, закипевшими на глазах, он опустился на колени рядом с сестрой.
– Слава духам! Ты жива!
– Грей? – со слабой улыбкой сонно отозвалась Моран и открыла глаза.
– Ты поправилась? Как ты себя чувствуешь? – Грей прикоснулся к ее теплому лицу, стараясь не заплакать.
– Совсем неплохо. Мне приснился такой страшный сон... Будто ты убил меня.
Моран, приподнявшись на локтях, опустила взгляд на свою окровавленную, разрезанную на животе одежду.
– Значит, это был не сон...
– Прости меня. Это не я, это Аграах, которая чуть не убила нас всех. – Грею было очень стыдно. – Кажется, я провалил испытание, – пробормотал он, отвернувшись. – В последний момент я вообще повел себя, как трусливая крыса.
Моран внимательно посмотрела на брата и, подтянув к себе ноги, села, прислонившись к стене.
– Крыса? – повторила она и несогласно покачала головой. – Я видела, как храбро ты сражался. Не наговаривай на себя! Мы все подпали под магическую власть Аграах… Ты лучше скажи, что с ребятами? Они живы?
– Не знаю… – проронил Грей и тут же схватился за голову. – Я же слышал звуки битвы… Совсем недавно. Но тогда мне было не до этого, я ни о чем не мог думать, кроме тебя… – Юноша навострил слух. – Нет, не слышно ничего… Попробуй ты! – Полуволк вскочил. – Бычий рев, хрип ягуара… по-моему, они исходили с той стороны, – Грей показал рукой как бы сквозь стену лабиринта. На лицо его упала тень. – Я бросил там Майю… одну… с Фальконом… Он поспешно нагнулся к сестре, помогая ей встать. – Ты можешь идти? Нам надо бежать назад в пещеру. – Помолчав, он добавил, – Теперь я чувствую себя сильным. Я знаю, как можно противостоять Аграах.
– Назад в пещеру? – засомневалась Моран. – А ты уверен, что Майя до сих пор там? Хорошо, – поразмыслив, согласилась она. – Дойдем до пещеры, а там уже следы покажут, куда нам дальше идти.
Проблуждав с сестрой некоторое время по путаным ходам лабиринта, Грей вдруг встрепенулся, он учуял знакомый запах – и не один…
17
По коридору гулко раздавалось эхо от хлюпающих по воде ног. Майя бежала из последних сил. Зачем и куда она бежала, она не могла объяснить даже самой себе. Она помнила, что обещала Грею поговорить с Фальконом, но безрассудный страх погнал ее прочь от него. Глупо и безнадежно было прятаться в лабиринтах Аграах от Аграах… В висках пульсировало, и сердце бешено колотилось, словно хотело вырваться из груди. Девушке казалось, что его стук так же громко разносится в воздухе, как и плеск воды.
И вдруг громадный аквариум преградил ей путь. Она остановилась и замерла. В нем со стонами метался бесформленный гигантский слизень гнойного цвета. У него не было ни глаз, ни носа, ни ушей, только огромный рот с беззубыми деснами распирало во все стороны от беззвучного крика. Он неистово носился по прозрачной клетке и со всего маху разбивался о его стенки, оставляя на них кровавые разводы и клочья собственной плоти.
Майя, отшатнувшись, развернулась бежать, но встала, как вкопанная, – ей навстречу шел Фалькон. Приблизившись, он схватил Майю за волосы и прижал ее лицом к стеклу.
– Знаешь, что это такое? – прошипел ей Аграах в самое ухо. – Это твое отчаянье…
Омерзительная тварь с такой силой колотилась об ограждения резервуара, вырываясь наружу, что по стеклу пошли трещины… По коже Майи пробежал озноб: еще один удар – и преграда разлетится вдребезги, а жуткая масса студенистым одеялом, накинувшись на Майю, утопит ее в помеси своей истерзанной плоти и крови. Девушка в ужасе пыталась отстраниться, но Фэл, ухмыляясь, крепко прижимал ее к стеклу. И ведьма вдруг вспомнила, как Аграах пытался завладеть ее мыслями, насылая на нее морок и иллюзию.
«Нужно только осознать, что все это неправда… Это все неправда! – сказала она себе твердо. – Это обман зрения! Это видимость! Этого не существует!».
И в тот же миг кошмарное видение исчезло. Фэл еще не успел убрать руки, но ослабил хватку, когда ведьма, материализовав металлическую дубину, развернулась и с размаху двинула по его лицу.
– Я больше не сомневаюсь. Ты не властен над моим разумом, – произнесла Майя, решительно глядя в его глаза.
– Это уже не имеет значения, ты все равно умрешь, – прорычал Фалькон, превращаясь в быкоягуара. Его налитые кровью глаза смотрели на нее в упор, и хриплое, сквозь рык, леденящее душу дыхание расходилось жаром по ее лицу.
– И тебя я не боюсь, потому что, каким бы жестоким ты ни был, в глубине твоей души кроется все та же чуткая к чужой боли, добрая и готовая пожертвовать собой девушка, и, там где требуется твоя помощь, ты всегда поступал благородно, – говорила ему Майя, медленно отступая. – Вспомни все, что ты пережил со мной и без меня. Ты хочешь навсегда остаться властелином этого лабиринта? Впереди будет вечность, и ты останешься совсем один. Но ты можешь пойти с нами, и мы вместе вернем Гринтайлу солнце и жизнь.
Монстр, обнажив свои длинные когти, уже занес над ней чещуйчатую лапу и… снова замер, как это было однажды, с поднятой кверху дланью... Как будто белесая пелена затянула исходящий злобой взгляд, и уже через миг в тех же широких прорезях засветились другие глаза – желтые, кошачьи – суровая решимость сверкнула в них и погасла… Из опустевших глазниц, взрываясь, посыпались огненные искры, и мощным ураганным вихрем тело монстра швырнуло о каменный потолок, затем чудовище, ломая рога, стало биться головой о скалистые стены, словно хотело разрушить себя, и, наконец, с шумом расплескав воду, оно свалилось на пол…
С тревогой наблюдавшая за происходящим, Майя осторожно подошла к бьющемуся, как в лихорадке, чудовищу и наклонилась к его окровавленной морде: веки его часто-часто моргали, во взгляде трепыхалось беспокойство, а затем, то вспыхивая, то потухая, замерцало в них множество теней и огоньков... Внутри него шла упорная духовная борьба.