«Рада слышать! — сказала Мэдук. — Дражайшая матушка Твиск согласилась отправиться на поиски?»
Король Тробиус поднял руку, чтобы сразу прервать возмущенные восклицания феи: «Мы обсудили такую возможность, но отвергли ее. Наш замысел гораздо хитрее! Тебе не придется искать этих трех субъ- ектов — наоборот, они станут искать тебя!»
У Мэдук слегка отвисла челюсть: «Не понимаю».
«Замысел состоит в следующем. Я разошлю сообщение во все концы света. Боснии! Где Боснии?»
«Тут как тут, ваше величество!»
«Запиши, слово в слово, следующий указ. Ты готов?»
Королевский писарь Боснии развернул лист шелковичной бумаги, вынул флакон тараканьих чернил и приготовил длинное птичье перо: «Готов, ваше величество!»
«Тогда пиши указ, самыми четкими закорючками!»
· · + · ·
«Кто способен забыть унизительное наказание, постигшее гордую и надменную фею Твиск у столба Айдильры?
Ныне — увы! — ее не менее прекрасная дочь тоже должна понести наказание! Подобно Твиск, она выставляла себя напоказ и дразнила взоры лишь для того, чтобы усколь- зать от объятий и насмехаться. Возмездие справедливо: подобно Твиск, ей надлежит быть прикованной к столбу Айдильры, пока ее не освободит, как прежде, сочувст- вующий путник.
Такова воля Тробиуса,
повелителя Щекотной обители!
· · ·
Боснии сосредоточенно писал — кончик его черного пера часто подергивался из стороны в сторону. Тробиус спросил: «Начертал ли ты сказанное?»
«В точности, ваше величество!»
«Ну, вот так. Таков мой указ, — сказал Тробиус. — Да будет он известен всем и каждому, за исключением огров Фулуота, Карабары, Гойса и трехголового Струпа. Нисби услышит, услышат и сэр Джоси- нет, и темный странник — как бы его ни звали и какова бы ни была его природа».
Мэдук слушала текст королевского указа, раскрыв рот от удивле- ния. В конце концов она спросила, с трудом подбирая слова: «Все это очень ловко задумано — но значит ли это, что меня привяжут цепями к железному столбу, и в таком положении подвергнут неописуемым надругательствам? »
Король Тробиус несколько назидательно пояснил сущность своего плана: «Наше предположение заключается в том, что три субъекта, освободившие Твиск, пожелают оказать тебе содействие того же рода. Когда любой из них приблизится, чтобы совершить благодеяние, тебе достаточно прикоснуться к нему камешком-талисманом, чтобы полно- стью подчинить его».
Мэдук обнаружила изъян в королевском плане: «Разве вы не заме- тили? Мне недостает привлекательности моей матушки! Ни один из трех вышеупомянутых субъектов не пожелает даже приблизиться к столбу. Я прекрасно представляю себе, как это будет: они поспешат придти, но, заметив меня, остановятся, как вкопанные, повернутся на каблуках и удерут восвояси. Мысль о моем освобождении им даже в голову не придет».
«Разумное соображение, — погладил бороду Тробиус. — В связи с чем я тебя зачарую, чтобы ты завораживала окружающих, и чтобы они находили тебя непреодолимо привлекательной».
«Хммф, — сомневалась Мэдук. — Надо полагать, без этого никак не обойтись».
«Это замечательный план!» — заверила ее Твиск.
Мэдук, однако, не была полностью убеждена: «Не может ли этот план сорваться из-за какой-нибудь непредвиденной случайности? На- пример, талисман может потерять силу — и меня волей-неволей «ос- вободят», несмотря на то, что я не нуждаюсь в таком содействии?»
«Придется рискнуть, ничего не поделаешь», — пожал плечами король Тробиус. Он сделал шаг вперед, сделал какой-то знак в воздухе над головой Мэдук, пробормотал заклинание из девятнадцати слогов, прикоснулся к ее подбородку и отступил назад: «Теперь ты зачарова- на. Тебе достаточно лишь дернуть себя за мочку левого уха пальцами правой руки. Чтобы чары исчезли, дерни мочку правого уха пальцами левой руки».
Мэдук с любопытством спросила: «А сейчас можно попробовать?»
«Как хочешь! Ты заметишь, как изменение воздействует на других — в своих глазах ты не изменишься».
«Надо проверить, как это работает», — решила Мэдук. Она потя- нула себя за мочку левого уха пальцами правой руки, после чего по- вернулась к сэру Пом-Пому и Траванте: «Вы что-нибудь замечаете?»
Пом-Пом ахнул; на некоторое время он потерял дар речи: «Потря- сающая перемена!»
Пожилой Траванте сделал восхищенный, но сдержанный жест: «Позволь мне описать эту перемену. Теперь ты — грациозная девушка с идеальным телосложением, хотя в данном случае поэт нашел бы слова «идеальное» и «телосложение» грубыми и пресными. Голубизна твоих глаз напоминает теплое летнее море, они заставляют сердца та- ять и наполняться сочувствием; у тебя насмешливо-нежное, проница- тельное и очаровательное лицо, приковывающее взор и воспламеняю- щее воображение. Мягкие медно-золотистые кудри обрамляют это лицо, словно светящиеся и надушенные ароматом лимонных лепест- ков. От одного взгляда на тебя сильного мужчину охватывает тоскли- вая слабость. Чары эффективны».
Мэдук потянула себя за мочку правого уха пальцами левой руки: «А теперь я снова стала собой?»
«Да, — с сожалением подтвердил сэр Пом-Пом. — Теперь все как обычно».
Король Тробиус улыбнулся: «Тебе придется научиться контроли- ровать свои чары, так как они не более чем отражают недалекое буду- щее». Повелитель эльфов взглянул куда-то в небо и сделал знак рукой. К нему на руку спустилась миниатюрная зеленая фея с полупрозрач- ными крыльями: «Собери сестер — разлетайтесь повсюду, чтобы все существа, обитающие на Старейших островах, за исключением трех- голового Струпа, Фулуота, Карабары и Гойса, услышали указ, начер- тайный Боснипом. В частности, указ должен быть доведен до сведения троих лиц: сэра Джосинета из Облачного замка, крестьянина Нисби и безликого существа, бродящего под лунным светом в широкополой черной шляпе».
Зеленая фея упорхнула. Король Тробиус вежливо приложил руку к короне, слегка поклонившись в сторону Мэдук: «Надеюсь, наша ма- ленькая хитрость обойдется без ошибок и не причинит тебе никаких неудобств. В свое время...» Неожиданный переполох на поляне при- влек внимание короля. Он с изумлением развел руками: «Как же так? Шемус и Уомин — добропорядочные, уважающие себя эльфы — вдруг подрались!»
Король направился к месту происшествия так быстро, что черте- нята, державшиеся за шлейф его развевающейся мантии, полетели вместе со шлейфом, дрыгая ногами в воздухе.
Тробиус подошел к длинному столу, уставленному настойками и винами в причудливых стеклянных бутылях, а также всевозможной снедью — пирожными и тортами с кремом из млечного сока, при- правленными пыльцой нарциссов, лютиков и шафрана, печеными кор- зинками с черной и красной смородиной, цукатами из ранеток-дичков, шербетами и киселями, кристаллизованными нектарами шиповника, роз и фиалок. Спор, разгоревшийся за столом, внезапно завершился потасовкой — воплями, ударами и проклятиями.
Король Тробиус резко произнес: «Постыдились бы! Как можно так себя вести в день всеобщей радости?»
Шемус страстно воскликнул: «Я всецело согласился бы с вами, государь, если бы мне не нанес невыносимое оскорбление этот старый стервятник, оскалившийся, как крыса!»
«Что тут произошло? Признавайся начистоту!»
«С радостью! Вот этот крючкотвор-дегенерат решил сыграть со мной подлую шутку! Стоило мне отвернуться на секунду, как он бро- сил свой вонючий носок в мою кружку эля из пастернака!»
Тробиус повернулся к Уомину: «Какими соображениями ты при этом руководствовался?»
«У меня не было никаких соображений!»
«Никаких?»
«Никаких! По той простой причине, что я ничего такого не делал! Обвинение не имеет под собой никаких оснований! Вот сидит Фалаэль — он видел, как все это было, и подтвердит мою невиновность».
Король Тробиус повернулся к Фалаэлю: «Что ж, выслушаем твои показания».
«Я плел гирлянду из маргариток, — заявил Фалаэль. — Все мое внимание было сосредоточено на этом занятии; не могу дать какие- либо показания, относящиеся к рассматриваемому делу».
«Тем не менее, я невиновен! — настаивал Уомин. — Учитывая мою репутацию, невозможно не сделать вывод, что такое мог приду- мать только эльф с простоквашей вместо мозгов».
«Ничего подобного! — возмущался Шемус. — Если ты ни в чем не провинился, почему у тебя на ногах только один носок? И почему носок в моей кружке такой же лилово-коричневый, как тот, что у тебя на ноге?»
«Это загадочное обстоятельство! — защищался Уомин. — Ваше величество, выслушайте меня! Во всем виновата эта старая жаба, на- сосавшаяся элем под завязку, даром что он тут стоит и кипит, как горшок, забытый на огне! Он нанес мне несколько увесистых тумаков, и при этом вымочил мой носок в своем отвратительном вареве из пас- тернака, в которое он, без сомнения, предварительно еще плюнул и высморкался!»
Шемус прыгал от ярости: «Это замечание — еще одна провокация, заслуживающая по меньшей мере пары тумаков!» Шемус привел бы угрозу в исполнение, если бы Тробиус не занял позицию между рас- красневшимися противниками: «Немедленно прекратите это безобра- зие! Очевидно, что имеет место какое-то недоразумение — успокой- тесь и забудьте о своих расхождениях!»
Уомин и Шемус повернулись друг к другу спинами; мир был вре- менно восстановлен. Шагая по поляне, король Тробиус вернулся к Мэдук: «Как бы то ни было, теперь я с тобой попрощаюсь. Когда ты вернешься с тремя кандидатами на отцовство, мы проверим их проис- хождение к твоему полному удовлетворению, и ты узнаешь свою ро- дословную».
Сэр Пом-Пом больше не мог сдерживать занимавший все его по- мыслы вопрос: «Умоляю вас, ваше величество! Мне тоже необходим совет! Где я найду чашу Грааля?»
Король Тробиус в замешательстве обернулся к фее Твиск: «Это еще что такое?»
«Я слышала об этом предмете поклонения, ваше величество. Ко- гда-то, давным-давно, сэр Пеллинор упоминал о нем. Кажется, это ка- кая-фп чашка».
«Это чаша, священная для христиан, — пояснил сэр Пом-Пом. — Я непременно должен ее найти, чтобы заслужить королевскую награ- ду».
Король Тробиус дернул себя за бороду: «Ничего не знаю об этом предмете — тебе придется добывать сведения из другого источника».
Траванте тоже отважился обратиться с просьбой: «Может быть, ваше величество посоветует мне, где я мог бы найти потерянную мо- л од ость?»
И снова король Тробиус дернул себя за бороду: «Ты ее сам поте- рял, или ее похитили? Ты помнишь какие-нибудь обстоятельства, ок- ружавшие потерю?»
«К сожалению, нет, ваше величество. У меня она была; я ее поте- рял. Ее больше нет».
Король Тробиус с сомнением покачал коронованной головой: «Так как ты явно пренебрегал поисками в течение длительного време- ни, теперь она может быть где угодно. Остается только искать, не те- ряя бдительности. Могу сказать только одно: если ты ее найдешь, не зевай — не упусти случай ее поймать!» Тробиус протянул руку высо- ко в воздух; когда он ее опустил, у него в руке был серебряный обруч диаметром примерно с размах человеческих плеч: «Если ты найдешь, что ищешь, лови ее этим обручем. Когда-то он принадлежал нимфе Аталанте и сам по себе — ценная достопримечательность».
«Благодарю ваше величество!» — Траванте осторожно повесил обруч на плечо.
Король Тробиус и королева Боссума величественно откланялись и направились по поляне к замку. Когда они проходили мимо пиршест- венного стола, там снова случился скандал с участием Уомина. Разда- вались вопли и ругательства, сопровождавшиеся гневной жестикуля- цией. По-видимому, некто, одаренный незаурядной ловкостью рук, стащил единственный остающийся носок Уомина и прикрепил его к изощренной конической прическе феи-ключницы Байтинки, где он представлял собой смехотворное и унизительное зрелище. Обнаружив эту проделку, Байтинка отругала Уомина и попыталась свернуть ему нос. Обычно следивший за своими манерами Уомин, вполголоса посо- ветовавшись с Фалаэлем, погрузил лицо Байтинки в пудинг. В этот момент вмешался король Тробиус. Байтинка обвиняла Уомина в про- казах, каковые обвинения Уомин отвергал — за исключением случая с пудингом. Он снова утверждал, что Фалаэль мог засвидетельствовать его невиновность. Король Тробиус, как прежде, обратился к Фалаэлю, чтобы узнать фактические обстоятельства дела, но Фалаэль, как преж- де, заявил, что был всецело поглощен изготовлением гирлянды из маргариток и ничего не видел.
Некоторое время Тробиус размышлял, после чего снова повернул- ся к Фалаэлю: «Где находится гирлянда из маргариток, над которой ты так усердно трудился?»
Неожиданный вопрос застал Фалаэля врасплох. Он озирался по сторонам, глаза его бегали; наконец он закричал: «Вот! Вот она!»
«Неужели? Ты уверен?»
«Совершенно уверен!»
«И ты плел эту гирлянду, пока имели место оба происшествия с носками Уомина, даже не поднимая глаз — не так ли?»
«По всей видимости. Я придаю большое значение деталям».
«В этой гирлянде девять цветов. Это ноготки, а не маргаритки. Что ты на это скажешь, знаток деталей?»
Фалаэль отводил глаза: «Я не обращал слишком большого внима- ния на выбор цветов, ваше величество».
«Фалаэль, обстоятельства свидетельствуют о том, что ты скрыва- ешь истину, лжесвидетельствуешь, снова устраиваешь проказы, чтобы поссорить других, и пытаешься надуть своего короля!»
«Здесь несомненно какая-то ошибка, ваше величество!» — про- тестовал Фалаэль, придав лицу выражение оскорбленной невинности.
Тробиус не поддавался на уловки. Сурово возвысив голос и не об- ращая внимание на пискливые протесты Фалаэля, король наказал эль- фа чесоткой еще на семь лет. Фалаэль обреченно направился к столбу, где уже сидел раньше, и тут же стал ожесточенно чесаться.
«Пусть фестиваль продолжается! — провозгласил король Тробиус.
Хотя теперь его следует считать празднованием надежды, а не дос- тижений».
Тем временем фея Твиск прощалась с Мэдук и ее спутниками: «Было очень приятно снова с тобой увидеться! Может быть, когда- нибудь, в более удобное время...»
«Разве ты забыла, матушка? — воскликнула Мэдук. — Я скоро вернусь в Щекотную обитель!»
«Да-да, — вздохнула Твиск. — Допуская, что тебе удастся избе- жать опасностей леса».
«Мне угрожают серьезные опасности?»
«Иногда Тантревальский лес приветлив и свеж, — сказала Твиск.
А иногда зло таится за каждым пнем. Не забредай в трясину, окаймляющую Шаткую тропу: из мутной грязи вылезают длинношеие гецепторы. В овраге неподалеку прозябает тролль Манжон: избегай его по возможности. Не удаляйся на запад от дороги Манкинса — иначе придешь к чертогу Дольдиль, жилищу трехглавого огра Струпа. Он посадил в клетку многих бравых рыцарей и нескольких сожрал — в частности, возможно, галантного сэра Пеллинора».
«А где нам лучше ночевать?»
«Не соглашайся на гостеприимные предложения! Это тебе дорого обойдется! Возьми мой платок, — Твиск передала дочери квадратный платок из розового и белого шелка. — Когда будет заходить солнце, положи платок на траву и громко скажи: «Возведимус!» Платок пре- вратится в шатер, безопасный и удобный. Утром воскликни: «Устра- нимус!» — и шатер снова станет платком. Что ж...»
«Подожди! Как пройти к столбу Айдильры?»
«Перейди на другую сторону поляны и пройди под высоким ясе- нем. Не обращай внимания на пирующих и танцующих эльфов! Не пробуй вино, не ешь наши пирожные, даже не притоптывай, если ус- лышишь музыку фей. От этого ясеня Шаткая тропа ведет на север; через двенадцать миль ты выйдешь к перекрестку дороги Манкинса — там стоит столб Айдильры, где мне пришлось пережить столько не- приятностей».
Мэдук попыталась утешить фею: «В конце концов, может быть, не следует слишком огорчаться по этому поводу, ведь их последствием стала я — а я всегда готова тебя порадовать!»
Твиск не смогла удержаться от улыбки: «Иногда ты умеешь к себе расположить — у тебя странное милое личико и красивые голубые глаза! Прощай же, и будь осторожна!»
Мэдук, сэр Пом-Пом и Траванте пересекли Придурковатую поля- ну, прошли под ясенем и направились на север по Шаткой тропе. Ко- гда солнце стало заходить, Мэдук расстелила платок на небольшой поляне и воскликнула: «Возведимус!» Платок тут же превратился в шатер с тремя мягкими кроватями и столом, уставленным вкусными блюдами и флягами с вином и горьким пивом.
Ночью из леса доносились странные звуки; порой со стороны Шаткой тропы слышались тяжелые шаги. Каждый раз проходившее мимо существо останавливалось, чтобы рассмотреть шатер, после че- го, поразмыслив, продолжало идти по своим делам.
4
Утренний солнечный свет пробивался сквозь листву, озаряя ярки- ми красноватыми пятнами розовый с белым шелк шатра. Мэдук, сэр Пом-Пом и Траванте проснулись и встали. На траве, покрывавшей поляну, блестела роса; лесную тишину нарушали только птичьи пере- свисты.
Путники позавтракали, пользуясь щедро накрытым волшебным столом, и приготовились идти дальше. Мэдук воскликнула «Устрани- мус!», и шатер сжался, превратившись в розовый с белым шелковый платок; Мэдук спрятала его в поясную сумку.
Они снова зашагали по Шаткой тропе, причем сэр Пом-Пом и Траванте, памятуя наставления короля Тробиуса, внимательно следи- ли, не появятся ли по пути какие-нибудь признаки чаши Грааля или потерянной молодости.
Тропа тянулась посреди заполненной черной грязью трясины, пе- ресеченной темными ручейками, где квакали бесчисленные лягушки. Из грязи пробивались пучки камыша и остролиста, а также огромные лопухи. Иногда над водой склонялась приземистая ива или трухлявая ольха. К поверхности поднимались булькающие пузырьки, а из одного густого пучка растительности слышался чей-то крякающий голос, по- вторявший нечто невразумительное. Три странника ускорили шаги и через некоторое время безопасно миновали трясину.