– Не люблю этого слова!
– Эх, – сказал я с сожалением, – как же въелось у каждого из вас наследие Робин Гуда, лесного грабителя!.. И хотя понимаете необходимость и правоту шерифа, сами же их выбираете из числа самых лучших, честных и порядочных, но что-то гаденькое в душе подает голос за Робина. Дескать, как же это приятно убивать и грабить…
Она промолчала, задумавшись, как представитель власти и вообще взрослый понимающий человек, она, естественно, на стороне ноттингемского шерифа Гая Гисборна, но подленькая часть бунтарства подает голос за грабителя Робин Гуда…
Мы зевали и потягивались, до подъема еще полчаса, но вот так лежать двум голым в постели, разговаривать и не повязаться как-то не совсем правильно.
Барбара тоже вроде бы ощутила некоторый диссонанс, некоторые вещи должны происходить обязательно, иначе оставят неприятный привкус, что не рассеется, а будет только усиливаться.
В какой-то момент она ощутила, что я ищу тему и не нахожу, она повернулась ко мне, лицо почти злое, что-то мы оба отходим от своих принципов, однако те рождены в коре головного мозга, который вообще щенок перед спинным и даже перед своими же глубинными долями, где гнездятся основные инстинкты, что заставили когда-то выбраться на сушу, а потом победно повели по ступенькам эволюции, попутно выращивая и увеличивая в размерах крохотный и слабенький головной…
Против такой мощи даже спорить глупо, мы совершенно бездумно и предельно инстинктивно сдались этой стихии, что подхватила и понесла, как ураган две сцепившиеся щепки.
Наверное, так же инстинктивно, но на чуть более позднем уровне, относимся друг к другу как противники, даже как враги, потому что когда расцепились и упали на постель, то долго отхрюкивались, вконец измученные.
Вообще-то как-то неправильно, вчера пошли на секс согласно протоколу, так принято в приличном обществе, без этих обязательных фрикций как-то даже неловко, словно двое жуликов, но и переходить за грань всего лишь оргазма считается чрезмерным. Такое свойственно простолюдинам и прочим безголовым, у которых поведением управляют гениталии.
– Пора вставать, – произнесла она с усилием, мне в глаза старалась не смотреть, – а пока освежимся в душе, тем временем поспеет завтрак…
– Я прослежу за ним, – пообещал я, это чтобы не идти с нею в душевую, но она то ли не поняла, то ли не приняла такой жертвы, отмахнулась: – У меня все на автоматике. Пойдем!
В душевой поместился бы и взвод, то ли американцы обожают все просторное, то ли мы после замучившего нас жилищного вопроса, когда шла война за каждый квадратный метр площади, никак не привыкнем, но я мог бы встать за три шага от Барбары, но опять же будет выглядеть странно, потому взял мягкую тряпочку, работающую здесь мочалкой, и старательно протер ей широкую спину и массивную, как у коня круп, задницу.
В свою очередь, она быстро помогла освободиться от остатков пота мне, стараясь не задевать эрогенные зоны, а то что-то как-то ведем себя не совсем как глава сенатской комиссии и доктор наук, лучше не провоцировать в себе пещерность, а то в зеркало смотреть будет как-то неловко. Хотя и приятно.
Из душевой отправились каждый к своей одежде, а на кухню уже вышли председатель сенатской комиссии и глава Центра борьбы с глобальными угрозами.
– Хорошо пахнет, – сказал я ободрительно. – Индейка?
– Индейка, – наставительно ответила она, – это по праздникам!.. Нельзя опошлять священные символы. Мало ли что можем каждый день… но нельзя.
Глава 10
Я наклонился, рассматривая, как в хорошо освещенном пространстве духовки медленно вращается на вертеле здоровенный то ли гусь, то ли тетерев. Из крохотных отверстий в стенках время от времени упруго выстреливают струйки не то воды, не то специй, блестящая коричневая корочка сверкает, я уже ощутил как захрустит на зубах толстая нежная корочка, впитавшая в себя все ароматы и одуряющие запахи…
– Вот почему американцы, – сказал я с чувством, – самая толстая нация!
– Но-но, – сказала она, – уже не американцы. У нас мода на здоровый образ жизни, а вот в России…
– Открывай, – прервал я, – видишь, уже готово!
– Еще четыре минуты, – уточнила она. – Здесь все выверено.
– А плита штатовская, – заметил я. – Кухня и почти вся мебель китайская, а вот аппаратура… молодцы, этого отдавать нельзя. Подумать только, хай-тек и здесь рулит!.. Кофеварка в инете?
– А откуда ей еще скачивать новые рецепты? – ответила она. – Следит, всюду шарит… Заодно и апгрейдится.
Я кивнул.
– Моим родителям трудно представить, что купленная однажды вещь не стареет, а начинает работать все лучше.
– И возможностей, – подтвердила она, – у нее откуда-то становится все больше. До сих пор сама изумляюсь.
– Изумляюсь и радуюсь, – подтвердил я. – Мы все меняем мир. Для всех.
Таймер пикнул, Барбара сделала перед плитой понятный жест, и передняя стенка подалась вперед, распахивая залитую ярким светом оранжево-коричневую тушку гуся.
Одуряющий аромат шибанул в лицо, я охнул, Барбара ловко вытащила коричневое тельце и сразу переложила на блюдо. Дверка печи величественно закрылась, свет внутри погас.
Я разрезал гуся на части, поинтересовался:
– А почему эта милая птичка?..
– А что надо было?
– Ну, телятина, говядина…
Она сдвинула плечами.
– Мужчины почему-то предпочитают гуся. Даже больше, чем курицу.
– Наверное, – предположил я, – гусь покрупнее?.. Не важно, я тоже из большинства. Гусь – это круто. Думаю, мы с тобой управимся.
– Мне вон тот кусок, – скомандовала она. – Все-все, довольно!.. Ладно, и этот, но не больше…
Я тоже поглядывал на часы, Дуайт выйдет на улицу встречать, у меня пропуска в Пентагон нет и не будет, да и ненадолго приехал, Барбара жует тоже споро и безостановочно, как мощная камнедробилка, в армии учат есть быстро.
Еще минута на то, чтобы обуться, мы управились и уже при полном параде вошли в лифт.
Внизу морпех на пульте охраны посмотрел на меня с явным интересом и нескрываемым уважением. Не знаю как, но мы, мужчины, издали и с первого взгляда понимаем, этот спал в подобных случаях на диване или под одним одеялом с хозяйкой.
Садясь в автомобиль, она сказала сурово:
– Будь готов, если разговор снова зайдет о минах.
Я охнул.
– Но я же сказал все! И так, мне кажется, уже повторяюсь!
– Придут новые, – объяснила она, – уже из Белого дома. Администрация президента хочет услышать из первых уст. Может быть, им ты скажешь больше?.. Пристегнись, ты не в диких степях России!
– Барбара, – ответил я с мукой, – ну как им объяснить, что сейчас главное вовсе не эти мины?.. Конечно же, Россия не хочет их взрывать. И скорее всего вообще не взорвет, даже если Америка совсем уж на голову сядет… Просто я бы не советовал рисковать… слишком уж. Отчаянные люди есть везде, а бывает и такое, что самые рассудительные вдруг иногда в такое пике срываются!.. слабые уходят в буддизм, а сильные говорят: да пропади оно все пропадом!
– То-то и оно.
– Сейчас, – сказал с жаром, – у нас куда более опасный вызов, чем эти мины!
– Твои глобальные террористы?
В ее голосе все еще звучало сомнение, я сказал с нажимом:
– Да!.. Они угрожают Штатам, России и всему миру!.. Это новая угроза, к которой мы еще не готовы. Надо было начинать борьбу еще год назад!.. А сейчас в спешке, раз уж опоздали, нужно срочно уничтожать эти гнезда, чтобы там осталась только выжженная земля!
Она вырулила на широкую трассу, добавила скорости, автомобиль понесся по идеально ровному и ухоженному полотну дороги.
– Группа с военной базы под Эль-Кала, – сказала она вдруг, – в авральном порядке прибыла в указанное вами место. Обнаружено несколько обугленных тел с застрявшими в костях пулями, в основном в черепах, что говорит о хорошей подготовке стрелявших, и остатки медицинского оборудования. Верить тебе нашим специалистам очень не хочется, слишком неуютные и даже страшные вещи говоришь, потому там сейчас проверяют все очень тщательно…
– Надеюсь, – пробормотал я.
Она сказала ровным голосом:
– Но уже подозрительно, что такое дорогое и сложное оборудование завезено в такие недоступные места. И еще нехороший момент…
– Барбара?
Она договорила мрачно:
– Никто нигде не возмутился, что какие-то бандиты напали на их мирных исследователей и убили всех.
– Еще бы, – сказал я, оживая. – Даже сейчас, если там хорошо порыться, можно многое накопать из незаконного.
Она сказала с неодобрением:
– Но все-таки сделано по-русски. То есть слишком грубо и прямолинейно. Нужно было арестовывать для допроса…
– Во-первых, – ответил я с жаром, – они в самом деле не знали, кто им заказывал исследование и создание вируса. Деньги поступали с анонимного счета. Во-вторых… мы и так опаздывали!
Она сурово поджала губы.
– Дуайт рассказал, как вы поступили с беженцами.
– Дуайт рассказал, как вы поступили с беженцами.
– Беженцами? Там были террористы!
Она покачала головой.
– Наши законы так поступать не позволяют.
– Значит, – отрезал я, – надо их менять. Для спасения человечества никакие меры не чрезмерны!.. А как бы поступили ваши?.. Видя, как шестьсот человек, уже зараженных смертельным вирусом, приближаются к берегам Италии?
Она нахмурилась, смолчала, а я не стал дожимать, оба знаем, что штатовские коммандос позволили бы пристать к берегу, там пытались бы как-то сдержать в одном месте эту разбегающуюся толпу в шестьсот человек, не удалось бы, вызвали бы всю местную полицию, что заразилась бы тоже, половина беженцев все равно сумеет вырваться из хилого окружения спецназа из полдюжины человек, а дальше смертоносная чума победно пошла бы косить миллионы людей в Европе…
– Пугает этот ваш новый мир, – сказала она вдруг. – Много полезных новинок… и еще больше смертельно опасных!..
– Барбара, – сказал я, – ты умная женщина, раз такое понимаешь, и, вижу, готова действовать в нужном направлении. Возможно, не будь лесбиянкой, могла бы получить этот высокий пост и без камингаута. Чисто за заслуги.
Она дернулась так, что даже автомобиль чуть вильнул, скривилась и посмотрела на меня с отвращением.
– Это при чем?
Я ответил скромно:
– Но весь мир знает, что в Штатах высокие должности можно получить только будучи геем, лесбияном или зоофилом!.. Желательно еще и дауном.
Она буркнула:
– Мало ли что наши враги говорят. Я, кстати, призналась в лейсбийстве уже на посту председателя сенатской комиссии!
– О-о-о, – сказал я с уважением, – значит, решила выдвигать свою кандидатуру еще и в президенты?.. Или на пост военного министра? Можно я тоже за тебя проголосую?
Она сказала рассерженно:
– Как с русскими наш государственный секретарь разговаривает?
– Ему доплачивают, – предположил я. – Или молоко выдают бесплатно. За вредные условия работы… Нет, ты в самом деле готова поддержать соглашение о сотрудничестве наших силовых ведомств?
Она покосилась в окно, там с ревом сирен и мигалками пронесся целый караван полицейских машин, преследуя очередного борца за права афроамерианского населения, который всего лишь расстрелял нескольких отвратительно белых, недостаточно быстро и почтительно уступивших ему дорогу.
– Верно, – ответила она с заметной неохотой.
– Но… почему? – спросил я. – Тебя характеризовали, уж прости, как самого непримиримого противника такого соглашения! Достаточно тупого и не принимающего новых реалий. Неужели мои доводы обладают настолько убийственной силой?
Она покачала головой.
– Честно говоря, я в твоей тарабарщине быстро потеряла нить… и дальше не слушала.
– Ох, – сказал я, – так я зря старался?
– Но ты же убедил генералов, – обронила она. – Или почти убедил. Я видела по их лицам.
Я покачал головой.
– Насколько я уже наслышан, их мнение ничего не значит без одобрения вашего сенатского комитета. У вас же эта, как вы ее называете, ага, демократия…
Она ответила спокойно:
– Она самая. И в ней каждый человек на своем месте. Да, это демократия, когда каждый человек на том месте, где может проявить себя наилучшим образом.
– И все-таки, – сказал я чистосердечно, – я не врубился. Почему такая перемена? Мне казалось, ты относилась очень враждебно…
– Скорее настороженно, – уточнила она, подумала и добавила: – Нет, ты прав, даже с враждебностью. Женщины осторожнее мужчин, мы вот так с головой не бросаемся в авантюры.
– И что заставило… прости, побудило переменить взгляды?
Она покачала головой.
– Не взгляды. Они у меня все те же. Но решение…
– Да-да, слушаю.
Мне показалось, что в глазах ее блеснули рубиновые лазеры.
– Решение изменила. Что переубедило?.. Ты и переубедил. Нет, не твоя горячая речь, нить которой, как уже упомянула, я потеряла достаточно быстро. Но ты сам…
Я проговорил с неловкостью:
– Видимо, моя убежденность…
Она снова покачала головой.
– Самые убежденные люди на свете – это сумасшедшие и фанатики халифата. Потому не убежденность, а весь комплекс… Чтобы разобраться лучше, я и пригласила тебя на ужин.
– Ого, – сказал я пораженно, – так ты еще тогда все просчитала?
Она ответила с неудовольствием:
– Я сама противилась своему решению. Оно какое-то неправильное, а мы, американцы, стараемся всегда поступать правильно. Нас этому учат с пеленок. Но как-то все само шло в том направлении… Ты это назовешь логикой событий, но люди не всегда логичны, я сопротивлялась, ты мог заметить…
– Заметил, – подтвердил я. – Мне казалось, что это я… Нет, ты права, нас повела сама вселенная, что заинтересована в спасении человеческого вида!
Она поморщилась.
– Вселенной мы зачем?
– Чтобы спасти саму вселенную, – ответил я уверенно. – Ей грозят страшные опасности типа перехода темной материи в обычную, квантовое смещение, блипность, разрыв внутриатомных связей и прочее-прочее, из-за чего она просто перестанет существовать. И возможно, до этого момента остаются секунды. Вселенские секунды.
– Я не так хорошо разбираюсь в проблемах, – сказала она, – но хорошо разбираюсь в людях, это моя работа. К сожалению, ты тот человек, который знает, что говорит, и слова которого сбываются. Я таких уже встречала, это прирожденные… нет, не обязательно лидеры, хотя часто ими становятся, иногда поневоле, но это люди, которые понимают, куда катится мир. И раньше других замечают, что нужно успеть сделать.
Далеко впереди показалось массивное здание Пентагона, Барбара чуть прибавила скорость, и тут же я ощутил пристальный взгляд радара, что не только проверил номер автомобиля и лицензию водителя, но и старается уже на таком расстоянии понять, кто в нем, что везут и какой индекс опасности.
Вчера, как мне кажется, этого радара еще не было. Хай-тек на марше, каждый день идут апгрейды, иногда дважды в сутки, а потом апгрейды пойдут так часто, что не будешь успевать осваивать, и знакомый вроде бы смартфон превратится в нечто непонятное со своей волей, желаниями и амбициями.
Барбара сказала сурово, вглядываясь в приближающееся здание:
– Мне совсем не нравится тот наступающий мир, который ты олицетворяешь… но понимаю его неизбежность и хочу, чтобы моя страна была готова войти в него без особых потерь.
– Приобретений будет больше, – заверил я.
Она вздохнула.
– Ты же знаешь, даже сейчас, когда высокие технологии освободили людей от тяжелой и грязной работы, очень многие вздыхают о старом добром времени, когда не было ни компьютеров, ни Интернета, ни мобильников!.. Даже я вспоминаю с нежностью то время, когда жить было намного проще. А что говорить про новый мир, который будет еще необычнее и потому страшнее?
– Не все люди, – заверил я дипломатично, – страшатся нового мира. Немногие, но зато лучшие, страстно приближают его и работают над тем, чтобы он был дружественным и безопасным.
Она посмотрела исподлобья, покачала головой.
– Да я поняла тебя, доктор… Ну вот, приехали вовремя. До начала заседания еще десять минут. А вон и Дуайт вышел…
Глава 11
Дуайту, как вижу, стоило огромного труда не вытаращить глаза, когда увидел, как из автомобиля генерала Барбары Баллантэйн выходим мы вдвоем, да еще и не поцарапанные, в целой одежде и вообще без следов остервенелой драки.
Он поклонился с самым озадаченным видом, даже обалделым, Барбара безучастно кивнула и обронила равнодушным голосом:
– Я у себя в кабинете. Когда понадоблюсь, знаете, где искать.
И прошла мимо, величественная даже не как линкор, а прямо авианосец в начале военной миссии.
– Да-да, – сказал Дуайт ей в спину, – да, генерал… Спасибо.
Я остановился возле, спросил из вежливости:
– Я не опоздал?
– Нет-нет, – заверил он тем же ошалелым голосом. – Вы прям как немец!.. Русский бы пришел часов на пять позже, а то еще и вовсе завтра…
– …с толпой пьяных приятелей, – досказал я, – плюс медведь с балалайкой.
Он смотрел на меня квадратными глазами, мои слова доходят до него, как через вату в ушах, наконец вздрогнул, проговорил, стараясь, чтобы голос звучал деловито:
– Пойдемте. Сегодня, надеюсь, наши силовые структуры будут более готовы что-то решать насчет глобальных опасностей.
– Наконец-то!.. Или, как говорят в Америке, слава богу.
Он уточнил:
– Хотя, конечно, новость о минных поясах всех встряхнула здорово.
– А нас ваши базы раздражают и беспокоят вот уже полста лет, – ответил я вежливо. – Так что квиты.
Он хмыкнул.
– Какое же это квиты? Квиты, когда бьем только мы, а в ответ скулят и просят пощады!
– Хорошая позиция, – согласился я.
– Мы к ней уже привыкли!
– Только не говорите русским, – посоветовал я. – А то кто-то рассердится и нажмет красную кнопку.
У входа разодетые в новенькую форму солдаты подтянулись, то ли Дуайт – величина чуть покрупнее, чем показывает это, то ли как-то узнали, что я очень важная птица.