Я вижу, Дуайт сама деликатность, изо всех сил сдерживается, чтобы не спросить, как это я выжил, общаясь с таким носорого-крокодилом, а еще не знает, что ночь провели под одним одеялом, настороженные друг к другу, как Россия и Америка, но все-таки как-то на ощупь отыскавшие в темноте точки соприкосновения.
Хотя, может, и знает. Демократия демократией, но слежку и прослушку наверняка организовали самую плотную. Барбара вряд ли участвует, не тот ранг, но понимает трезво, что и за нею смотрят, и каждое слово пишут, а если еще и со мной, то к бабке Ванге не ходи.
То-то в некоторые моменты как-то особенно выгибалась, демонстрируя сильное тело не только мне, но и зрителям, и стонала несколько театрально, хотя и весьма даже, весьма мне понравилось.
Ну да ладно, все идет к полной открытости в новом мире, надо привыкать и перестать замечать такое обыденное.
Когда шли по коридору, он понизил голос и сказал, боязливо кося глазом вдоль длинного ряда дверей:
– Похоже, вы произвели… гм… надлежащее впечатление.
– На генерала Баллантэйн?
– Да-да, на генерала…
– Я просто пересказал ей ваши слова, – заверил я.
– Ох, – сказал он опасливо. – Надеюсь, не по поводу ее фигуры?
– Дуайт, – сказал я с укором, – я же деловой человек. Только о вариантах сотрудничества!
– И… как?
– С первого раза, – сказал я вежливо, – когда в зале говорили вы, она не врубилась, что и понятно, женщины все туповатые, вы же знаете, хотя это между нами, недостаточно толерантными, но когда я повторил медленно и внятно, как и полагается разговаривать с… ну, женщинами, она все или почти все поняла. По крайней мере поняла достаточно.
Он сказал польщенно:
– Спасибо, я рад, что вы заметили мои доводы. Они, кстати, почти полностью совпадают с вашими основными.
– Я положил их в основу, – заверил я. – Вы прекрасный аналитик. Думаю, сможем сотрудничать в сфере борьбы с глобальными рисками?
– Надеюсь на это, – сказал он горячо. – Это же такое поле деятельности!..
– Да, – поддакнул я. – Перспективы, повышения, награды…
Он уловил сарказм, хоть и американец, ответил с укором:
– Влад, просто каждому хочется вырваться на простор. А этот уровень борьбы позволит и себя проявить, и огромную пользу принести!.. Это же идеальный вариант работы!
Он все притормаживал, я ощутил, что хочет сказать нечто, тоже замедлил шаг, посмотрел ему в лицо.
– Дуайт?
– Сегодня заседание особенное, – сказал он тихо. – Помимо докторов Вачмоуга и Реншоу прибыли еще руководители Центров, групп, подразделений и комитетов по глобальным рискам.
– Хорошая новость, – сказал я.
– В Штатах, – пояснил он, – такие группы каждый день появляются все новые. У всех свои программы и методы, но все обеспокоены рисками будущих технологий, потому эта волна становится все заметнее. Ребята очень серьезные, работу проделали огромную и накопали материалов очень много, увидите. А вашу миссию анализируют и тщательно обсуждают в самых верхах.
– Насчет мин? – спросил я безнадежным голосом.
Он кивнул.
– Да, но еще больше, вы не поверите, доктор, эту вашу концепцию насчет глобальных рисков.
Я вздохнул с облегчением.
– Вы доложили о случившемся в Тунисе?
Он сказал со сдержанной улыбкой:
– Это их и подвигло. Как только поняли, что такое же сейчас может происходить и в других частях планеты. А что-то может быть и еще хуже…
– И решили сделать еще круче, чем сделали мы?
Он посмотрел внимательно.
– Просчитываете реакции? Совершенно верно, почти сразу решили не отдавать России первенство в таких операциях. Мир должны спасти Соединенные Штаты!
– Прекрасно, – сказал я с облегчением. – Это самое лучшее соперничество, что можно придумать. Мы не против отдать им первенство. Пусть спасают. В Штатах же уверены, что и Гитлера это они разгромили, а Россия не то где-то на горе пряталась и смотрела издали, не то вообще в союзе с Гитлером воевала против белоснежной и незапятнанной Америки.
Он криво усмехнулся.
– Перегибы бывают, но не так уж. Зато народ верит, что именно Штатам принадлежит будущее! А веру нужно поддерживать.
– Но не так же, – сказал я с упреком. – Знаете ли… Россия может крепко обидеться. Многие уже обижены. Вам в самом деле нужны враги в России?.. Я же показал на примере, что могут натворить даже мелкие группы, как вон та, что мы ликвидировали в Тунисе? А если всерьез обидится Россия?
Он вздохнул, развел руками.
– Постараюсь донести вашу точку зрения до руководства.
– Да уж постарайтесь.
– Вообще-то, – сказал он, – там головастые аналитики сидят и все высчитывают. До какой степени можно нажать на Россию, чтобы та не взъярилась и не ударила.
– Не просчитались бы, – сказал я с предостережением. – Ставки предельно высоки. Никогда еще на кон не ставилось все человечество!.. А сейчас оно уже там.
Он взял меня под локоть.
– Пойдемте, пока и мы не поссорились. Все почти собрались.
Мы прошли к тому же залу, Дуайт вежливо распахнул передо мною двери. На той стороне зала стена уже переливается цветными картинками на экранах, генералы тоже люди и предпочитают яркие изображения вместо графиков и сухих сообщений, хотя на двух дисплеях как раз ползут, резко переламываясь и злобно сшибаясь, кривые стрелы диаграмм.
Красная стрела упрямо прет вверх, обгоняя оранжевую и зеленую, те часто застывают на изломах, иногда проваливаются, потом начинают медленное мучительное всползание за победно прущей на гору зловеще-красной, при виде которой даже я ощутил некоторую тревогу.
В зале, кроме генералов и уже пятерых в штатском, с заметным облегчением увидел Фрэнка Вачмоуга с его коллегой Крисом Реншоу, их рассматриваю как коллег и союзников, а в заднем ряду скромно примостился еще один из «наших», то есть из яйцеголовых, Кен Шейн, океанолог, у которого подписанный контракт на сотрудничество с военными и клятва о неразглашении.
Дуайт с самым почтительным видом провел меня к столу, это намек на то, что держусь не слишком представительно, приходится подыгрывать, подчеркивая мой высокий статус.
Часть генералов еще на ногах, беседуют в кучках, сейчас начали занимать свои места, повернулись в ожидании в нашу сторону.
Дуайт поднялся, сказал громко:
– Продолжаем. Но не на том же месте, как полагает доктор Лавроноф. Он увидит, что у нас даже ночью работают и принимают важные решения… Доктор?
Я поднялся, генералы и штатские в зале рассматривают меня внимательно, кто с откровенной враждебностью, кто нейтрально, только трое яйцеголовых поглядывают с едва заметным сочувствием.
– Добрый день, – сказал я. – Иногда мне тоже, как и многим из вас, хотелось бы стать добрым таким доктором Айболитом, лечить милых зверюшек, кошечек и собачек, канареек… Но для нас с вами, сильных и ответственных, это всего лишь минуты слабости. В остальное время лечим весь мир и спасаем его от угрозы заболеть смертельно.
Дуайт заметил довольно громко:
– Неблагодарная работа. Даже спасибо не скажут… Простите, доктор, продолжайте, пожалуйста!
– Еще и обругают, – согласился я. – Простому обывателю, а ваш президент тоже простой обыватель… простите, я хочу сказать, что этот вами избранный за какие-то достоинства человек в первую очередь прислушивается к мнению обывателей, раз уж их во всем мире, в том числе и в России, абсолютное большинство… так вот простому обывателю кажется, что главное – борьба с терроризмом, что захватывает их детей в школах или оставляет бомбы в автобусах, которыми они ездят на службу…
Рядом Дуайт, вижу, рассматривает лица слушающих, все напряженные, словно вспоминают пифагоровы штаны, сказал мне с доброжелательной улыбкой:
– Дорогой Влад, я как-то попытался произнести русские слова «человеконенавистническое частнопредпринимательское». Неделю ходил с распухшим языком и вывихнутой челюстью, но зато понял, вам нужно говорить менее сложными фразами. Мы, американцы, народ простой.
– Простите, – сказал я. – До этого я говорил с немцами, а для них такие слова, как «Rindfleischetickettierungsüberwachungsaufgabenübertragungsgesetz» или «Verkehrsinfrastrukturfinanzierungsgesellschaft», в порядке вещей… В общем, никто в нашем мире не думает на два хода вперед, потому что это сложно. Говорят, пусть лошадь думает, у нее голова большая, или, на худой конец, президент, его для того и выбрали….
Сигурдсон сказал из переднего ряда громко:
– Народ живет сегодняшним днем, что и правильно. Для стабильности.
– А президент тоже народ, – добавил Дуайт.
– Тогда мы инопланетяне, – возразил я. – Или пришельцы из будущего. Да, мы в самом деле пришельцы из будущего! И нас заботит, чтобы оно состоялось. Для этого нужно думать хотя бы на два хода вперед. Но лучше на три. Но когда заговариваешь про угрозы глобальных катастроф, все отмахиваются, как от забот следующего поколения, когда будут осваивать Марс. Но у нас, я говорю о России, уже приняты решительные меры. Некоторые из вас уже знают, о чем я.
Дуайт кивнул.
– У нас тоже принимаются… но пока на уровне обсуждения степени рисков. С другой стороны, у нас над этой проблемой работают десятки хорошо оснащенных и щедро финансируемых центров.
– А когда, – поинтересовался я, – начнете действовать активно?
Он ответил серьезно:
– С сегодняшнего дня, доктор. Пока вы всю ночь развлекались… наверное, в казино?.. в Белом доме, где никогда не спят, а все работают на благо простых американцев, было принято важное решение. Да-да, то самое! И передано для исполнения Пентагону. Генерал Сигурдсон назначен руководителем проекта.
Я в изумлении посмотрел на Сигурдсона, тот перехватил мой взгляд и с некоторой иронией поклонился.
Дуайт продолжил с монотонностью дальномерного поезда, следующего по межконтинентальному маршруту:
– Создается центр по управлению операциями по всему миру. Предполагается, что первые группы начнут действовать сразу же, как только будут найдены первые цели.
– Целями охотно поделюсь, – сказал я. – Сегодня же. Могу прямо щас.
Дуайт сказал с настороженностью:
– Да, конечно…
– Понимаю ваше недоверие, – сказал я. – Ах-ах, как бы не ударить по хорошим террористам, так называемым лояльным, вместо нехороших, совсем нехороших… Но не забывайте, простые американцы с восторгом приняли слова нашего президента насчет того, что мы в сортах говна не разбираемся и уничтожаем террористов любой масти, национальности и вероисповедания…
Он поморщился.
– Это сорт популизма.
– Ваши люди увидят на месте, – пообещал я, – стоило вам вмешиваться или нет. Если мы дадим не те цели, то у вас не будет больше доверия к нашим данным, чего, естественно, мы не хотим.
Сигурдсон встал и заявил мощным голосом, словно на приближенных к боевым учениях, где надо перекрикивать грохот канонады:
– Мы рассмотрим все ваши предложения! В Белом доме выразили удивление, что в России начали действовать раньше нас. Потому велели моему отделу, его спешно создают сейчас, оказывать вам всяческое содействие и поддерживать контакты на всех уровнях.
Дуайт с легкой усмешкой добавил:
– Раз уж это больше не тайна, то добавлю… в общем, наши спецслужбы собирались начать такие операции уже давно, однако у нас слишком громоздкий бюрократический аппарат. Такое решение проходит долго, со скрипом, часто возвращается на доработку и уточнение деталей чуть ли не на каждом этапе. Потому, дорогой доктор, вы можете по возвращении доложить, что ваша миссия завершилась полным успехом. Как насчет шантажа с миной, так и предложения насчет сотрудничества разведок…
– Не только разведок, – уточнил Сигурдсон бравым голосом, – но и боевых групп. А мы не ограничимся засылкой спецподразделений. Если надо, пошлем к берегам Белоруссии и Седьмой авианосный флот!
Из заднего ряда Фрэнк сказал сердито:
– У Белоруссии нет выхода к морю!..
Сигурдсон ухмыльнулся.
– Дорогой Фрэнк, надо уметь превращать ляпы Белого дома в мэмы, показывая, что у нас есть чувство юмора, и мы умеем шутить даже над собой. К таким людям больше доверия, доктор Лавроноф подтвердит.
Дуайт сказал весело:
– Доктор Лавроноф сам таким приемом пользуется активно. Доктор?
Я запротестовал:
– Шантажа не было!
Сигурдсон обронил с мрачной улыбкой:
– С вашей стороны, доктор, не было. Вы человек искренний и честный, все аналитики твердят это слово в слово. Но те, кто вам это велел сообщить… или вежливо попросил сообщить, люди стратегической разведки дальнего действия, просчитывающие ходы на много клеток вперед.
Я развел руками.
– Все может быть, я все-таки человек точной науки, а не политик или, простите за бранное слово, дипломат.
Глава 12
Один из гражданских, что присутствовал с первого же дня, наконец поднялся, сразу привлекая к себе внимание, солидный благообразный мужчина департаментской внешности из числа тех, кто нравится женщинам, вперил в меня требовательный взгляд.
– Майкл О’Коннел, – представился он, – глава совета по безопасности от республиканской партии.
Я поклонился с некоторой настороженностью.
– Я к вашим услугам, мистер О’Коннел.
– Некоторым членам нашей партии, – произнес он звучно, – непонятна ваша роль, господин Лавроноф. По всем данным, доступным в Сети, а у нас нет необходимости сомневаться в их достоверности, вы нейрофизиолог высокого уровня. Доктор наук, ваши работы опубликованы в солидных научных журналах, вы бывали на международных конференциях… и вдруг такое назначение!
Я развел руками.
– Что делать, для новой работы новые люди. Так же и у вас, насколько знаю. Атомную бомбу делали не военные, а ученые-физики под руководством Оппенгеймера. А проект по закладке атомных мин разрабатывал тоже не военный, а крупный ученый, академик Сахаров.
Он поморщился.
– Тот самый правозащитник?
– Военные, – сказал я, – в ту эпоху назвали его план чудовищным и людоедским, даже отказались выполнять. Но Сахаров был гением, заглядывающим далеко вперед. Через какие-то тридцать-сорок лет пришло людоедское время, когда сильные страны начали вторгаться в страны послабее под предлогом сделать их счастливыми… вы о таких не слыхали, вижу по вашим лицам, потому план гражданского академика Сахарова показался вполне приемлемым.
Он смотрел на меня с мрачной и бессильной злостью, а Дуайт, разряжая обстановку, сказал громко и с иронией:
– Как мы видим, опасаться нужно как раз ученых. Это самые опасные люди на свете.
Я ответил так же любезно:
– Это блестяще доказали ваши ученые, создавшие атомные бомбы. Их как раз и заложили вдоль разломов у вашего побережья. Только помощнее. И числом побольше.
Генерал из переднего ряда прорычал:
– Да уж, вы хорошие ученики.
– Не во всем, правда, – уточнил Майкл О’Коннел.
Я сказал настойчиво:
– Еще раз прошу вернуться к теме моей поездки. Я не уполномочен вести какие-либо разговоры про эти закладки. Я прибыл только ради координации действий со службами по обнаружению глобальных рисков…
Майкл О’Коннел возразил:
– Доктор Лавроноф, но вы должны понять наше состояние. Вдруг узнать, что кто-то в России одним движением пальца может смести Америку с лица земли…
– Ничего, – утешил я, – Россия как-то живет в окружении ваших баз с ракетно-ядерным оружием? И кто-то в Штатах одним движением пальца…
Он возразил:
– У нас понадобится слишком много пальцев для такого решения!
– Значит, наша позиция получше, – ответил я. – Но мы можем в конце концов перейти к теме, ради которой я прибыл?.. Над человечеством нависли угрозы пострашнее вашего противостояния!.. Хуже того, их становится все больше. Мы в худшем случае сможем смести с лица планеты друг друга, а эти террористы нового поколения сметут все человечество!.. Возможно, вообще все живое.
Дуайт рядом пробормотал:
– Судьба микробов меня как-то не волнует, но вот люди… гм…
Я сказал устало:
– Уважаемый глава совета по безопасности от республиканской партии! Вы слушали меня с самого начала. И хотя можете подозревать какие угодно хитрые ходы КГБ, я даже не стану вас уверять снова и снова, что ничего не скрываю. Я сказал уже все.
– Ну-ну, – сказал он хищно, – начинайте признаваться!
– Пожалуйста, – ответил я. – Моя цель, как уже сказал всем и не раз повторил, в установлении контактов с вашим центром по изучению глобальных катастроф. С вашими центрами, у вас же их много. Сейчас весь мир в опасности, а вы только о своих Штатах!
Он сказал на удивление спокойно:
– Соединенные Штаты Америки и есть основа миропорядка.
Я ответил зло:
– Вирус, разработанный где-то в Бурунди, может смести с лица земли и США. Просто заодно!.. Это пострашнее ядерных закладов, которые в надежных руках людей, признающих лидирующие позиции Штатов и не желающих вам вредить.
Он воскликнул:
– Но тогда зачем?
Я ответил с сарказмом:
– Мы что, какие-то блаженные иисусики?.. А гордость? А оскорбленное самолюбие?.. Кто из нас, видя, как вы направили все ракетно-ядерные силы в сторону нашей страны, не возжелает нажать кнопку Судного дня?.. Думаете, хоть кто-то скажет, что пусть лучше умрем одни, а Штаты пусть останутся жить?.. Вы это серьезно? Да таких даже в вашей пятой колонне мало!
Он буркнул:
– Понимаю, русские еще меньше разумны, чем мы.
– Все придем к разумности, – сказал я, – и тогда смешно будет вспоминать, какими мы были.
– И стыдно, – добавил он невесело.
– И стыдно, – согласился я. – Тем более тот мир придет гораздо раньше, чем ожидаем. Не придет, а прилетит… обрушится с такой скоростью, что даже не знаю… Может быть, понимая это, перейдем наконец к выработке общей стратегии реагирования на угрозы?
Дуайт не ошибся, почти все прибывшие сегодня оказались главами отделов и комитетов по глобальным угрозам. Как военные, так и гражданские, так что разговор хоть и не сразу, но перешел на деловые рельсы и по конкретным проблемам.