Снаружи ошивались бандиты – по подсчетам Логвинова, не меньше двух десятков. Вооруженные автоматами и пистолетами, отморозки неспешно прогуливались вокруг здания бывшей ЦГБ, болтая о том о сем. Связываться с такой ватагой было крайне опасно, поэтому Игорь занял выжидательную позицию – возможно, с наступлением ночи головорезы расслабятся, и у него получится пробраться внутрь.
Интересно, что они вообще тут забыли, ломал голову Офицер. Бандюки, выращивающие коноплю в промежутке между старой и новой границами Зоны, – вполне обыденная картина. Оттуда и до Искитима рукой подать, и плотность аномалий не такая высокая. Бердск же – совсем другое дело. Сюда и добираться-то не слишком весело, даже с таким опытным провожатым, как Бык. А уж находиться тут по несколько дней… это только кажется, что ничего страшного от пребывания в Зоне не случится. А как появится хоть какой-то намек на пресловутый синдром Руффа, тут же к Потрошителю бежишь на осмотр!
Кстати, о болячках…
Логвинов закатил штанину и коснулся красного пятна на икре. Похоже, оно стало еще больше, однако так могло лишь казаться: разубедить себя в том, что это нечто серьезное, даже после визита к Потрошителю, никак не получалось. Втемяшилась в голову дурная мысль: «Скоро, по ходу, каюк». И никак ее оттуда было не выбросить.
Впрочем, сейчас есть дела поважней, чем собственные мелкие болячки.
Игорь снова выглянул наружу.
Ходят один за другим. И просвета, конечно же, не видно.
Может быть, что-то изменится с наступлением ночи?
– Ща отолью да пойдем, – донеслось снаружи.
Голос внезапно показался знакомым. Прислонившись щекой к стенке справа от окна, Игорь смог разглядеть говорившего: лет двадцати пяти – двадцати шести, в темно-коричневой куртке, потертых джинсах и черных кроссовках, стоит себе, стену метит и тихо насвистывает под нос. Присмотревшись, Логвинов узнал в нем того самого Петруччо, с которым столкнулся у брата в квартире. А чуть поодаль от справляющего нужду бандита стоял его верный бритоголовый напарник. Этот курил, с ленцой наблюдая за товарищем.
– Ну чо, передернул? – ухмыльнулся он, когда Петруччо наконец застегнул ширинку и повернулся к нему.
– Пошел в жопу, Чира, – беззлобно бросил отмозорок.
– В жопу? Ну давай поворачивайся, – сказал бритый и осклабился, явно довольный собственной остротой.
– Самый умный, что ли? – фыркнул Петруччо. – Смотри, как накостыляю!
Резко повернувшись, он встал в позу каратиста, однако тут же сморщился и, потирая плечо, зашипел:
– Сука, до сих пор болит… ну и удар у того козла… откуда он вообще там взялся?
– Да черт его знает, – пожал плечами Чира. – Может, сосед, может, кореш. Может, родственник вообще, ну там брат, сват… да по хер. Главное, что груз доставлен по назначению, а?
– И то верно, – кивнул Петруччо. – Но плечо-то не проходит, вот косяк!
– Не скули, – фыркнул бритый. – За те бабки, что тебе тут башляют, можно и потерпеть подобную хрень…
Какая символичная встреча, подумал Офицер, провожая удаляющихся бандитов хмурым взглядом. Жаль, ничего, кроме уже известных ему фактов, из подслушанного разговора почерпнуть не удалось. «Козел» – это они, понятно, про него. «Груз доставлен» – это, как уже было сказано в эсэмэске, про Серегу. Ну а в том, что бабки тут платят немалые, Логвинов и не сомневался: уж больно вредные условия труда.
Офицер повернул голову влево, вправо, запрокинул назад. Потом, опираясь на подоконник, встал. Тело было как чужое; руки, ноги, шея – затекло все, что только можно. Слегка размявшись, Игорь уселся на прежнее место и снова уставился в окно.
Ближе к ночи проснулся аппетит. Поначалу идея поужинать показалась Игорю дикой – за окном бандиты с автоматами бродят, а он жрать собрался. С другой стороны, неизвестно, сколько еще придется сидеть в засаде, а есть хочется до того сильно, что аж желудок сводит. В принципе, неудивительно, если учесть, что в последний раз он трапезничал еще вчера.
Игорь долго взвешивал все за и против и в итоге сдался. В конце концов, лучше потратить несколько минут на трапезу, чем мечтать о ней часами, не в силах думать ни о чем другом.
Собственно, он дольше мучился – чтобы умять пару бутербродов, понадобилось от силы две минуты. Запив импровизированный ужин водой из фляги, Логвинов вернулся к наблюдению.
Собачий лай, грянувший через четверть часа, оказался для сталкера большим сюрпризом. Оглянувшись через плечо, он увидел грязного лохматого щенка. Задрав крохотную морду кверху, щенок самозабвенно облаивал чужака.
Однако напугал Логвинова, конечно, не сам лай. Гораздо больше он напрягся, когда снаружи донеслось: «Тошка! Ко мне!» – а потом повторилось, только уже громче: видимо, хозяин песика, услышав, как надрывается его питомец, отправился на его поиски…
Видимо, через минуту он уже будет здесь.
Игорь затравленно огляделся по сторонам. Прятаться было негде да и, в принципе, бессмысленно: треклятая дворняжка выдаст его с потрохами.
Значит, первым делом нужно избавиться именно от нее.
– Ты сюда, что ли, спрятался… – пробормотал хозяин.
Дверь открылась, и в дом вошел… да, старый знакомец, мать его… Бык. Вразвалочку, с ленцой оглядываясь по сторонам в поисках щенка, он успел сделать три шага, прежде чем Логвинов подступил к нему сзади и, уперев ствол с глушителем в правый бок старика, прошипел:
– Пикнешь – убью.
Бык невольно вздрогнул, хотел было оглянуться, но Офицер предупредил:
– Лучше замри.
– Ты кто такой вообще? – нехотя подчинившись, спросил Бык. – И чего здесь забыл?
– Не твоего ума дело.
– Валил бы ты лучше подобру-поздорову, – беззлобно посоветовал старик. – Я, из солидарности, так и быть, никому тебя не выдам.
– Очень мне нужна твоя солидарность… – проворчал Игорь.
Надо бы связать его, думал он, кляп вставить да спрятать где-нибудь. По-хорошему бы, и вовсе пристрелить, да только рука не поднимается… Тоже ведь сталкер, пусть и не гнушается с бандюками работать.
Нескончаемый лай дворняги, доносившийся из комнаты, сбивал с мысли.
– Да замолкни ты уже, – пробормотал Офицер.
– Я тебе последний шанс даю, – продолжал уговаривать Бык. – Артефактов тут нет. Только сплошные проблемы. Оно тебе надо?
– А куда Бык пошел, не видел? – внезапно послышалось снаружи.
– Да, наверное, за псиной своей долбаной, – ответил ему второй голос. – Шатуна нам второго тут вырастит, ей-ей…
– Слышишь, это не она там надрывается?
– Да слышу. В дом, что ли, забежала? Тупица лохматая…
Офицер раздраженно скрипнул зубами: да им что тут, медом намазано? Вырубить два десятка человек он не сможет.
Все шло к тому, что его убежище раскроют. Выбор небогатый: либо сматываться, как предлагает Бык, пока за ним не охотится вся шайка, либо сражаться до последнего патрона. Второй вариант – безумие в чистом виде, но сбежать – значит, по сути, отказаться от идеи спасти Серегу. А Игорь просто не мог себе позволить потерять единственного брата вслед за Гусем. Лучше тогда сразу на месте застрелиться, чем жить с мыслью, что ты – даже не попытался…
В конце концов, на его стороне эффект неожиданности и немалый опыт спецопераций, а это уже кое-что.
Левой рукой обхватив Быка за шею, Игорь развернул его лицом к двери.
– Идиот… – со злостью процедил Бык. – Тебе не жить…
– Завали хлебало.
Возникшего в дверном проеме головореза Офицер встретил очередью из «Вихря». Бандит даже толком не понял, что произошло: шлепая губами, он рухнул на землю с крайне удивленным выражением лица.
Минус один.
– Макс! – послышался чей-то истошный вопль.
Игорь уверенно шагнул наружу и, резко повернувшись, выстрелил в спешащего к Максу на выручку бандюка.
Минус два.
Продолжая прикрываться стариком, точно живым щитом, Офицер медленно побрел ко входу в больницу, занятую бандюками. Он обратил внимание, что во многих окнах второго и третьего этажа горит свет, будто там до сих пор ждут пациентов врачи.
Один из бандитов стоял метрах в пяти от входа и спешно докуривал сигарету, намереваясь, видимо, посмотреть, что там случилось у Макса и его спутника. Завидев Быка и Логвинова, он спешно отшвырнул бычок в сторону и схватился за автомат, но поднять оружие Игорь ему не позволил: очередь из «Вихря» прикончила отморозка на месте.
Еще один бандит показался было из угла, но, вовремя приметив убитого товарища, поспешил уйти с линии огня.
– Не знаю, кто ты, но тебе хана, мужик! – проорал он из своего укрытия.
– Если хана, чего ж ты прячешься? – насмешливо воскликнул Офицер.
Взгляд его скользил по окрестностям, выискивая потенциально опасные места, где мог засесть кто-то из бандитов.
– Скоро тут все наши будут, – продолжал отморозок. – А ты один. Без вариантов. Лучше сдавайся на хер.
Логвинов прекрасно понимал, чего добивается собеседник: пытается заговорить ему зубы, пока остальные не подтянулись. Впрочем, он и без того знал, что подолгу стоять на одном месте равносильно смерти: мало что его доблестная армия, состоящая из одного человека, значительно уступает противнику числом, так в распоряжении бандитов еще и целое здание больницы. Если в шайке найдется хоть один человек, более-менее знакомый с винтовкой, Офицера снимут в ближайшие тридцать секунд.
– Скоро тут все наши будут, – продолжал отморозок. – А ты один. Без вариантов. Лучше сдавайся на хер.
Логвинов прекрасно понимал, чего добивается собеседник: пытается заговорить ему зубы, пока остальные не подтянулись. Впрочем, он и без того знал, что подолгу стоять на одном месте равносильно смерти: мало что его доблестная армия, состоящая из одного человека, значительно уступает противнику числом, так в распоряжении бандитов еще и целое здание больницы. Если в шайке найдется хоть один человек, более-менее знакомый с винтовкой, Офицера снимут в ближайшие тридцать секунд.
– Слушай, что тебе умный человек говорит, – сдавленно прохрипел Бык.
– Завали, я тебе сказал, – прошептал Офицер сталкеру на ухо.
Прячущийся за углом говорун снова хотел высунуться наружу, но Игорь был начеку: прицельно стрелять с одной руки, конечно же, не получалось, но спугнуть негодяя ему оказалось вполне по силам. Чертыхаясь, отморозок снова вжался в стену и крикнул:
– Ну все, гаденыш, ты напросился! Вали его, парни!
Офицер лишь криво ухмыльнулся и, продолжая озираться, устремился к лестнице, что вела к главному входу.
Эх, ему бы только попасть внутрь…
Игорь уже занес ногу над первой ступенькой, как вдруг двери больницы распахнулись, и наружу выбежали двое с пистолетами. Логвинов направил автомат на одного из них и нажал на спусковой крючок.
Громкий щелчок – и… ничего.
Заклинило.
Бык среагировал неимоверно быстро, будто только этого момента и ждал: боднул затылком назад, угодив Игорю в переносицу. Офицер, к своему стыду, этого никак не ожидал. Глаза моментально наполнились слезами, а Бык тем временем ударил его еще раз, после чего вывернулся из объятий Логвинова и по-бабски, подло так, врезал ему коленом в промежность.
Вспышка боли – до того яркая, что казалось, ослепит. Игорь согнулся пополам, заморгал часто, пытаясь сфокусировать взгляд, – картинка предательски плясала перед глазами… И в этот момент треклятый Бык довершил начатое, въехав ему кулаком в челюсть.
Сознание еще раз вспыхнуло и тут же погасло.
В доме с заколоченными окнами истошно лаял запертый в шкафу щенок.
* * *Последний раз Смычок лазил по деревьям в первый год военной службы. Тогда, пятнадцать лет назад, они с армейским дружком Ванькой обожрали черешню на даче у ротного, куда их привезли копать яму под уличный сортир. Ротный, помнится, жуть как обозлился, и потому одной подсортирной ямой их подвиги на участке не ограничились, зато было потом что вспомнить.
Однако сейчас внизу ждал не хмурый офицер, а нечто куда более неприятное.
Хорошо, он вовремя ее приметил. Плохо, что нога у Егора по-прежнему болела, и на дерево Смычку его пришлось затягивать силком.
– Это… это что, «зеленка»? – спросил ученый, удивленно глядя на странную лужу у самых корней дерева, на котором они засели.
– Она самая, – мрачно произнес Смычок.
Егор с любопытством разглядывал диковинное порождение Зоны, о котором прежде только читал. Сложно поверить, что буквально пять минут назад эта дрянь ручейком текла к ним и остановилась, лишь когда они догадались забраться на дерево. От ветра по изумрудной поверхности лужи шла рябь; безобидная с виду, она оставалась таковой лишь до того момента, как ты ее коснешься.
С тем же успехом можно было окунуть руку в серную кислоту. Смычок однажды слышал, как кто-то из сталкеров назвал «зеленку» «мобильным ведьминым студнем», и он склонен был согласиться с тем умником. Пусть по химическому составу эти две дряни вряд ли совпадали, но со всем, что в них попадало, они поступали совершенно одинаково – растворяли.
– Что будем делать? – спросил Егор.
Левая нога, на которой он стоял, уже затекла, а поменять ее на правую не получалось из-за треклятой травмы, которую, убегая от Грузного, бедолага только усугубил.
– Надо ее как-то отвлечь, – задумчиво произнес сталкер. – И сваливать. Она ведь на колебания земли реагирует. На толчки. Булыжник бы мне какой-нибудь…
– А гайкой если?
– Да от гайки какие колебания? – фыркнул Смычок. – В ней и весу-то нет почти. Да и осталось у меня их хорошо с десяток, а то, может, и меньше… Потяжелей бы что-то. Поувесистей…
Он осторожно стянул рюкзак и, подумав, протянул его Егору:
– Придержи маленько, я пороюсь, может, найду чего…
Ученый судорожным движением руки прижал Костин вещмешок к груди. Тот открыл центральный карман, заглянул внутрь. Хмыкнул.
– В принципе, почему бы и нет… – тихо произнес он с полуулыбкой.
Покосившись на спутника исподлобья, Смычок спросил:
– Ты как, с голоду не помрешь до Искитима?
– Да нет, не должен… – растерянно пробормотал ученый.
– Ну и все тогда, есть снаряды.
С этими словами Костя вытащил наружу пакет с картофелинами в мундирах.
– Светка наварила, – сказал он с непривычной теплотой в голосе.
Улыбка, правда, не прожила долго, пара секунд – и перед Егором уже привычный Смычок, угрюмый и сосредоточенный.
– Не знаю, сработает или нет, – признался сталкер, – но попробовать стоит.
Вытащив одну картофелину, он прищурился и швырнул ее в землю метрах в трех от дерева.
«Зеленка» отреагировала моментально. Стоило Костиному «снаряду» приземлиться, изумрудная лужица вновь превратилась в ручей и неспешно перетекла в место «посадки».
– Так, начало положено… – пробормотал Смычок, вынимая из пакета вторую картофелину.
Эту он закинул подальше – надо ведь было уводить «зеленку» от их убежища, чтобы они могли спокойно покинуть опасную поляну. Изумрудная дрянь, едва достигнув первой картофелины, тут же охотно устремилась ко второй.
– Давай-давай… Теки… – приговаривал сталкер.
Третий бросок – прямо в дебри, откуда треклятая мерзость и появилась впервые. Эх, если бы не конфликт со Снежком, шли бы уже проверенной тропой, с грустью подумал Смычок. А так пришлось делать внушительный крюк, лишь бы не попадаться на глаза бандитам, и вот на что напоролись… На дереве-то безопасно, на дерево она не залезет. Но стоит оказаться с ней в одной плоскости, и «зеленка» живо продемонстрирует весь свой «потенциал».
Когда изумрудная лента скрылась в кустарнике, Смычок прошептал:
– Я полез. Ты, если все нормально, отдашь мне рюкзак и спустишься следом. Идти стараемся бесшумно, на цыпочках. Когда можно будет перейти на нормальный шаг, я скажу. Все ясно?
Егор хотел напомнить сталкеру о больной ноге, однако вовремя прикусил язык и лишь кивнул в ответ. Хватит уже ныть, сказал он себе. Перетерпишь. Закусив губу, доковыляешь как-нибудь до безопасного места, а там уже причитай сколько влезет. Вариантов-то всего два: либо собрать в кулак все мужество и, наплевав на боль, следовать за Смычком, либо куковать на этом дереве, пока – или если? – нога не перестанет болеть. Третьего не дано… да и второго, строго говоря, тоже, это разве выход – оставаться на дереве, пока не полегчает?
Тем временем Смычок ухватился за толстый сук обеими руками, свесился и, медленно разогнув руки, коснулся земли носками ботинок. Неспешно разжал пальцы, с опаской оглянулся на заросли, в которых скрылась «зеленка», – не потекла ли снова по их душу? Нет? Ну и славно. Продолжая наблюдать за кустарником, Костя прошипел:
– Давай рюкзак.
Егор подчинился. Смычок вновь закинул вещмешок за спину и сделал первый робкий шаг. Ничего.
– Сможешь как я? – спросил он у Егора, кивая на сук.
Ученый неопределенно пожал плечами.
– Пробуй, – велел Костя. – Подстрахую снизу, чего там. Разберемся как-нибудь.
– Ну ладно… – пробормотал Егор.
Он взялся руками за ветку, толкнулся свободной ногой и повис, резко выпрямив руки, благо ноги успел поджать, а то точно пропахал бы ими по земле.
– Ты куда так спешишь? – косясь на кустарник, недовольно прошипел Костя. – На тот свет?
Егор замешкался, открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент сук с хрустом сломался, и незадачливый ученый, продолжая сжимать ветку в руках, рухнул в траву.
– Твою ж мать… – Смычок вздернул Егора на ноги и буквально поволок с поляны прочь.
Они успели пробежать буквально пару метров, когда потоки зеленки хлынули от кустарника во все стороны. Чертыхаясь, Костя потянул отчаянно перебирающего ногами Егора к холму, который виднелся впереди. Изумрудная субстанция тем временем собралась в один сплошной поток и потекла за ними.
Припоздай они буквально на две-три секунды, и пиши пропало – как минимум, остались бы без ног, как максимум, там бы и канули. Но им опять повезло.
– Живы… – пробормотал Егор.
Тяжело дыша, он завороженно смотрел на разлившуюся у подножия холма изумрудную смерть.
– Надолго ли? – невесело хмыкнул Смычок. – С твоим везением, боюсь, мы до Искитима все же не дойдем. Ты там, часом, нигде не грешил? А то, может, нас Всевышний наказывает…
Егор отчего-то вздрогнул, затравленно покосился на стоящего по левую руку сталкера и буркнул, вновь спрятав взгляд: