Осторожно пробираясь меж каменюк, мы вышли к дороге, идущей вдоль лесистого склона. Вот и заезд к той самой арт-вилле. Где нет студий, там всегда есть арт-виллы, примета такая.
Хозяйство убийцы стояло совсем рядом с дорогой. Грунтовка неухоженная, с довольно глубокой колеёй, не для всех машин. Небольшой туристический автобус ещё пройдёт, а вот на пузотёрке, да после хорошего осеннего дождичка, тут проехать проблематично.
Надо признать: красивое место. Наверное, хорошо людям отдыхалось в таком заповедном месте, среди сосен и диковатых скал. Приехать с семьёй, балду погонять с недельку, насладиться окружающей природой… Только мы не за этим.
Анька тоже оценила пейзаж.
— Слушай, а вилла-то артистическая сто пудов пустая! Внутри всё есть, оборудование, запасы всякие, — жарко зашептала она. — Занять и жить, пока план не обдумаем и не разживёмся всем нужным, схема знакомая!
Посмотрев на её азартно округлившиеся глаза, хмыкнул: судьбу обитателей хозяйства армянка уже решила. Я, впрочем, тоже.
— Нет, посиделок не будет, мы теперь всегда в движении.
Ани спорить не стала, видит, в каком я состоянии.
Нормальное у меня состояние! Сука, почти не психую!
Сидеть нельзя, не приводит к добру такая практика. Не знаю почему и разбираться не желаю — просто вижу результат.
До забора невеликого хозяйства было метров семьдесят, вполне моя дистанция, учитывая то самое психическое состояние.
— Ждём…
Двор как двор. Единственное, что бросалось в глаза, так это раскрашенные в яркие краски скульптуры, стоящие у дорожек, такие продают в тех самых студиях возле дорог для украшения веранд и садов частных домов. Здесь были гномики.
У самых ворот росло большое удивительное дерево, «слоновье ухо». Листья такие, размером с женский зонтик. Весной, когда листва ещё не появилась, «слоновье ухо» покрывается большими лиловыми цветами. Больше деревьев не было, всё деловое-огородное. Дальний конец двора сплошь увит виноградной лозой. Жаль, что плодов ещё нет, поели бы. Длинный сарай с высокой крышей и барбекюшница под навесом, они тут есть практически у каждого.
Слева боком к выезду стоял бордовый джип, далеко не новая «Опель-Фронтера» с открытым капотом.
В доме раздавались громкие голоса, кто-то ругался.
Наконец, на крыльце появился высокий и крепкий дяхон с гротескно большим носом. Остальная деталировка соответствовала первому впечатлению — переизбыток во всём. Ядовито-красная рубашка навыпуск, прилизанные чёрные волосы, стянутые в лошадиный хвост красной резинкой. Цыган, что ли, больно этот цвет любит…
Пусть любит, сейчас ещё добавлю. Мне по бубну, тело у всех одинаково мягкое.
А автомат твой где, зенитчик ты сраный? Ага, заметил, возле «слоновьего уха» стоит. Неплохо болгарам живётся, если у них вместо подпорок в саду автоматы стоят.
В руках мужчина держал аккумулятор. Рявкнув баском за спину что-то резкое, стрелок по самолётам ещё раз выругался, уже сквозь зубы — значит, ещё злее, — осторожно спустился по широким ступенькам крыльца, дотащил тяжёлую ношу до машины и принялся устанавливать на штатное место.
— Похож на негодяя Гастона из «Красавицы и чудовища»… Такой же красавчик.
Не смотрел я ваш девчачий мультфильм.
Слушайте, ну почему бабам так нравятся кинозлодеи? Красавчик!
Как хорошо ты смотришься в оптике, Гастон, спина такая мощная, хоть круглую мишень рисуй…
Пора работать. А ведь волнуюсь ещё!
Дум! Первым выстрелом я промахнулся. С сотни метров из пристрелянной винтовки с цейссовской оптикой! Злость ударила в голову, пролетела к ногам и ушла в тёплую землю, больше уже не волновался.
Гастон резко выпрямился, повернувшись ко мне боком.
Дум! Второй выстрел опять можно посчитать за промах. Целился под мышку — знаково идеальная цель, так ведь, — а попал в ногу. А можно и не считать, результат был: мужик, заорав как резаный, свалился на землю, сразу перекатываясь на бок и обнимая обеими руками пробитую голень.
Больно, что ли? Ой-ой, как маленький, ей богу. Терпи, зенитчик!
— Это нормально, — сказал я, вставая. — Пошли, Анечка.
В дальнейшем дурацкая присказка привязалась ко мне чуть ли не намертво. Я не сопротивлялся, есть в ней что-то успокаивающее, заставляющее собраться для следующего шага.
Гастон продолжал орать дурью, а я быстрым шагом приближался к забору.
— Лежи, чёрненький, лежи, я сейчас буду.
Ствол на уровне груди, в прицел не смотрю, незачем. Ничего не боюсь. Пистолет у него в кармане широких штанин? Успею: выстрелю и убью, уверен.
На пороге показалась гастонова жена — крепкая женщина с тюрбаном длинного полотенца на голове. Я уже входил в ворота.
— Лоло! — заверещала она, бросаясь вперёд.
Бах! Бах! «Конфетка» прогрохотала позади слева, заставив бабу отпрянуть к дверям.
Гастон, он же Лоло, даже не пытался подползти к автомату, выл, с ужасом глядя на меня. К бабке не ходи, я ему не глянулся сразу.
— Ани, автомат прибери.
Закинув гладкий ствол за спину, Анька выхватила «беретту», другой рукой на ходу поднимая чёрного цвета «Калашников» со складным прикладом.
— Держи.
— Патрон в стволе? — спросил я у красной рубашки.
Тот непонятливо замотал мычащей головой, конский хвост смешно дёрнулся из стороны в сторону. Отстегнув магазин, я передёрнул затвор.
— Вот скажи мне, ты зачем в нас стрелял, сволочь? — увидев нацеленный в голову карабин, мужик начал отталкиваться одной ногой, инстинктивно стараясь отползти подальше. Я не поленился, подошёл и присел рядом. Быстро проверил — пусто. Жаль, пистолетик бы нам пригодился. Зря ты Гоша разозлил, зря…
Верная жена повела себя гораздо смелей, чем подраненный муженёк. Со всей южной горячностью она рванулась к супругу. Ани, с не меньшей горячностью, влепила в землю перед отважной бабой две пули.
— Halt! Stehen bleiben! — почему-то по-немецки рявкнул я.
В этот момент на крыльце появились четверо детей, мал мала меньше. Тоже чёрненькие, красивые, как на открытке. Плохо дело.
Бах! Бах! «Беретта» выстрелила над головой женщины — мать, моментально сменив приоритеты, сделала два шага назад и присела, стараясь обнять сразу весь выводок.
— Отвечай, падла!
Подтянувшись за колесо джипа, скрипящий зубами от боли стрелок что-то забормотал. Ничего не понимаю! Болгарский язык такой странный… Надписи на вывесках читаешь легко, а с восприятием фраз есть проблемы. Слова чаще всего знакомы, можно уловить общий смысл.
— Он не местный, Гош.
Точно! Гастон говорил явно не по-болгарски.
— Анька, потроши её.
Напарница коротко отдала несколько команд на разных языках и зацепилась за них на английском, орава наконец-то села на землю.
— Пошевелишься, прострелю бедро, — пообещал я, встал, влепил ему с ноги по роже и, не оглядываясь на вскрик, глянул на машину. Хорошая машина.
Авто подождёт, без нас не уедет. Мне вообще хотелось подраться в рукопашке. А ещё лучше на ножах. Ани быстро задавала вопросы, женщина кое-как отвечала, перескакивая на цыганский или румынский, фиг разберёшь. Поясняя, она часто показывала то на мужа, то на детей. Я сделал короткий кружок по двору, для знакомства.
Гастон уже не знал, за что хвататься, и потому, согнувшись каралькой, уткнулся мордой в землю.
— Они не болгары, Гош, местные цыгане, оседлые, живут недавно. Работали в арт-вилле «Орлова Чука», он водителем микроавтобуса, она на кухне. Короче, вот что поясняет: этот олень Лоло начал стрелять, решив, что самолет высадит группу захвата, прикинь! Типа, тут постоянно летают, одни что-то распыляют, другие стреляют ракетами, да и НЛО появляются. Боятся они самолётов, никакого спокойствия. Это она так говорит.
— Значит, мы с тобой десантники? А он решил сшибить группу спецназа и спасти Отечество? Скажи ей, пусть не врёт. Её муж обыкновенный мародёр. И грёбаный дурак. Будет так: она говорит правду или Гастон вырезается из мультфильма ножницами.
Подруга повернулась к семейству, ответ я и сам услышал.
Так и есть, этот дурак захотел разжиться, решив, что в таком красивом самолётике летят очень богатые люди. Она его отговаривала, но Гастон никого, кроме себя, слушать не хотел — злой, понимаешь, был с самого утра, а в цыганской семье демократии нет. И даже начал оживлять «Фронтеру», чтобы поехать на ней к взлётной полосе.
— Другое дело, в такое верю, — кивнул я.
Решив, что в малышню мы стрелять не будем, жена выпрямилась и с состраданием смотрела на супруга. Чада не плакали, они были в шоке. Такой сильный и грозный папа лежит в грязи, корчась от боли, а незнакомый дядя с ружьём делает с ними всё что хочет.
Дети смотрели на меня. Огромными чистыми глазами.
Пипец-капец, Санин, ты его не убьёшь.
Он убил Светку, но будет жить. Потому что без него они не выживут. То же самое, что завалить их. Ну ты и сука же, Лоло…
— Слушай сюда, женщина, — сказал я, переступая через широкое красное пятно, по пути не поленившись влепить тяжёлым ботинком по левой почке. — Мне нужны патроны к автомату, запасные магазины, лопаты и лом. Неси быстро и сможешь его перебинтовать. Дети останутся здесь. Ты поняла?
Про другие стволы я не спрашивал, цыганка будет врать сколько угодно, но закопанный в саду пулемёт не выдаст. Словно в подтверждение моих мыслей женщина что-то зло заорала по-своему, показывая рукой неприличное. Вот это дух!
— Как хочешь, глупая, — спокойно сказал я и дважды выстрелил по Гастону, положив пули возле головы.
Дикий визг разорвал окрестности. Дети заревели все сразу. Баба, рухнув на колени, сначала подняла вверх обе руки, низко завыла в голос, часто-часто кивая головой, потом вскочила и удрала в дом. Ребятня, ничего не понимая, тут же побежала за ней, я махнул рукой.
— Ань, сними с него ремень и свяжи руки, не смотреть же на это чмо постоянно…
— С пистолетом не выйдет?
— Пусть выходит, — зло ответил я. — Дуэль устроим, тогда уж точно убью.
Вскоре мы стали обладателями двух запасных магазинов и позвякивающего холщового мешка. Обнадёживающе тяжёлого.
— В отеле кто-то живёт? — спросил я у женщины, уже притащившей таз с водой и кучу разноцветных тряпок. Она торопливо качнула головой, мы с Анькой переглянулись. Хорошая ведь была у напарницы идея. Положить всех и пожить спокойно в уюте, собраться с мыслями…
— В сторону его отволоки, там и возись, а не то передумаю, — посоветовал я.
«Фронтера» была девяносто второго года выпуска, опелевский бензиновый двигатель на два и четыре литра. Коробка — пятиступенчатая механика, гидрач, люк с приводом, центральный замок. Велюр салона чистотой не отличался, ухаживать за машинкой надо, товарищи цыгане! Есть фаркоп, багажник на крыше. Кузов так себе, немного покоцаный, но рамная конструкция обещает долгую жизнь даже после тотальной коррозии. Просторный моторный отсек, двигатель с защитой снизу. Хороший агрегат, достаточно простой, хоть и инжектор. Турбины нет, всего по два клапана на цилиндр. Подключаемый передний мост и демультипликатор.
Задняя дверь понравилась — распахивается по частям, можно поднять стекло, не открывая багажника. Нижняя половинка двери послужит дополнительной площадкой, если надо увезти длинномер. Гастон явно браконьерил — сам ли, с помощью ли местных умельцев Лоло приспособил стекло задка для открывания изнутри. Удобно — лёг на заднее сиденье, высунул ствол в открытое окно и стреляй.
Забираем. Я быстро покидал лопаты и лом в багажник.
Что ещё взять? С провиантом проблем нет. Или… Задумчиво посмотрел на огород.
— Ани, а почему болгарский перец именно так называется?
— Кличку взять хочешь?
— Ну тя с твоими шуточками.
Всё, что ли?
— Живите пока, гастоны. И не дёргайтесь, ещё раз увижу — убью всех.
Я так и не понял, какими глазами посмотрела на меня жена придурка — с ненавистью или с благодарностью?
Ани управляла джипом, я рассматривал трофей.
Ёлки, болгарский, много слышал, вот и познакомились… Судя по надписи, это «Арсенал AR-F» под патрон «семёрку». Автомат как автомат, родная легенда, которую болгары нагло скопипастили у дедушки Калашникова, как и многие другие бывшие братья по соцлагерю. Компактный, приклад складывается вниз-вперед. Слышал, что качество у них не очень, дескать, по технологии никакого сравнения. Что-то не верится, исполнение вполне приличное, всё сделано добротно, без халтуры.
Патронов добыто много, надо посчитать при случае. Вещмешок, в котором Гастон россыпью хранил боезапас, не старый солдатский, что характерно, а вещь ручной работы, чуть побольше объёмом. Домовитая идиоту жена досталась.
— Ань, знаешь что… Моя машинка будет. А ты забирай карабин, стрелок из меня, как выясняется, аховый. На охоте лучше получалось. Так ведь там и адреналин другой, сейчас по людям стреляешь, а не по оленям таймырским.
— Вот за что тебя люблю, Санин, так за отсутствие комплексов.
— Как джип?
Мы пёрли прямо по полю. Под колёсами брызгала комками довольно вязкая почва, но пока «Фронтера» уверенно шла даже на заднем приводе. Что же, бездорожье держит неплохо. Можно бы покрышки и позубастей, так ведь нам в основном по асфальту ездить.
— Немецкое качество!
— Тут из немецкого один двигатель, — усмехнулся я. — Всё остальное от «Изудзу».
— Так это японка? — удивилась Ани.
— Это нормально. Концерн «Хитачи» знаешь? Ему принадлежит марка «Изудзу». Таким способом они работают на рынки Европы и Штатов, обычная практика. Так как?
— Вроде ничего, мне комфортно, места много. Подвеска, кажется, жестковата, не поняла пока, надо на асфальте посмотреть. Тяговитый на низких. Тронулась, и можно сразу втыкать вторую, не давя на педаль. Настоящий джип, не то что мой старенький «Дастер». Клиренс бы побольше, а так очень даже ничего!
Согласен, хорошее приобретение. И багажник огромный, вот что ценно! Нам нужно место для груза, я вообще поначалу размышлял: не добыть ли грузовик? Ещё и на крыше корзина.
Решён вопрос, во «Фронтеру» всё влезет.
Впереди показались глубокие следы, оставшиеся после прохода тяжёлого трактора, Анька подключила передний мост. Надо будет ей напомнить, чтобы отключила, когда на бетон выберемся, ездить на таком полном приводе по сухому асфальту не рекомендуется. Так! Не газуй, не застрять бы! Напарница упрямо ползла вперед, включив пониженную передачу.
Вот и полоса.
Могилу мы выкопали быстро, чуть подальше, там земля мягкая. Спи, птица наша…
Вокруг было тихо. Глядя на эти бесконечные поля вокруг, гладкие холмы вблизи и застывшие на века горы вдалеке, уютные белые облачка, проплывающие над нами, можно было забыть о времени, которое уже не так важно, после катастрофы новый мир не ведёт точный отсчёт секунд. Торопиться, по большому счёту, некуда. Кругом — вечность.
Только теперь я впервые осознал всю мудрость поговорки: «Движение — это жизнь». Хочу именно торопиться. Шевелись, Санин, иначе и сам станешь Гастоном! Оскотинишься в уютном бункере.
Потом я завёл двигатель «Бонанзы» и медленно покатил самолёт к самому холмику.
Вышел, мы с Анькой поревели, обнявшись, после чего пятью выстрелами из автомата разнёс железное сердце аэроплана к чёртовой матери.
Полёт окончен. Не будет больше никто на тебе летать, стой тут, родной.
Как памятник.
* * *Городок Штрыклево мы проехали быстро, не обращая внимания ни на дома, ни на обстановку на улицах. Перед выездом на перекрёстке повернули направо, к трассе номер два.
Сбоку виднелся ещё один аэродром, примитивный грунтовый «сельхозник», его при планировании не учитывал, не заметил. Ведь и здесь можно было сесть, чуть северней. Без пальбы с земли. Теперь каждый раз, увидев подобную ВПП, я буду вспоминать этот страшный день, проклиная цепочку диких случайностей.
Через три километра джип остановился возле развилки.
Трасса номер два, ты нам и нужна. Налево пойдёшь — к Дунаю попадёшь, по реке проходит граница с Румынией, в городе Русе есть автомобильный мост. Направо — городок Писанец, и далее к побережью.
— Ну, что решаем, командир? Мозговать не пора ли? — спросила Ани.
А что, вполне подходящее место для паузы, равнина хорошо просматривается во все стороны.
— В принципе, машина хорошая, вполне можем ехать на ней хоть до Москвы. Заправки отвлекут, конечно… Хотя и здесь особых проблем не вижу, нужное везём. — Так как я всё ещё молчал, Анька сама начала раскачивать беседу. — Гош, ты уже думал?
— Да, конечно, думал. Вот смотри… — Я достал карту. — Как тебе одесский сюрприз?
— Ты про стычки?
— Никакие это не стычки, солнце, идёт нормальная война, причём не приграничная. В стычках боевая авиация не используется. Теперь давай прикинем, что нас будет ждать на пути к Одессе и в ней самой. Граница проходит по Дунаю, переправа только через мосты. А они вообще целые или разбиты ракетными ударами украинских ВВС? Ну, все не обрушат, но вполне может быть так, что придётся потыкаться. Уцелевшие мосты вообще особая тема. Сесть на контроль переправы для любой банды заманчиво: хапнул такой стратегический объект, закрепился, и стриги всех подряд. И даже не профессиональные гангстеры могут чудить, а вот такие Гастоны. Оно нам надо, продираться с войной? Не думаю.
— Слишком мало людей выжило для таких блоков, — напомнила подруга. — Давай выйдем, не хочу в машине дымить. Вот ведь напасть, нажила себе ещё одну проблему, три года не курила…
— Обрати внимание: чаще попадаются плохие парни, — заметил я с ехидцей. — На два хороших, встреченных нами в Струмице, встретилось два десятка плохих. Не знаю, почему так получается, просто впечатление. Хорошие, наверное, прячутся, а плохие активны. Лады, выходим, подышим свежим воздухом с табачком.