Уже началась ночь, когда тварь проскакала обратно. Увидев припорошенного падающим снегом палача, нечисть замедлила бег, посмотрела в грустные чужие глаза, оскалила зубы и попрыгала дальше, не обращая внимание на «меченного». Кряхтя и чертыхаясь Клаккер поднялся, поприседал, пытаясь согреться, и вернулся на чужой след. Потоптался, сравнивая запахи, затем выбрался из сугроба обратно к ящику. Убрав оружие, мужчина почесал щетину на подбородке и пробормотал:
— Как вам там медом намазано, что бегаете туда-обратно. И ведь даже не набросилась. Вот тебе и «вечная ненависть» и «война до последнего солдата». И воняет от тебя не как после помойки, а будто в тухлую рыбу духов ливанули. Что-то новенькое. А где новенькое, там обязательно какие-нибудь неприятности припрятаны… Да, задал ты мне задачку, господин старший обер-крейз.
* * *Палач еще дважды заходил в больницу, где в сопровождении бородача спускался в подвалы и простукивал стены, сложенные из огромным каменных блоков. Занимаясь малопонятной для непосвященного работой, Клаккер пытался разговорить санитара, но тот лишь мычал в ответ что-то невразумительное.
— А что, та бабушка, божий одуванчик. Понимаю, что я для нее новый человек, лишний раз побеспокоил. Но очень уж на меня разобиделась. Всегда она так, или лично я не понравился?
— Старый человек. Больной. Что возьмешь…
— А девушка в мешковине, из пятнадцатой палаты? Такая еще щупленькая вся. Меня все разглядывала, разглядывала. А потом бросила в спину: «потрошителя никто не любит». Тоже с особенностями?
— Так я и говорю. Больные у нас. Бывает…
— Ну да, да… Больные…
И уже выбравшись поближе к неяркому солнечному свету, охотник подарил обворожительную улыбку и отрапортовал:
— Так, надо еще разок заглянуть к больным, кто сейчас не буйный. Пару вопросов для отчетности задать, и хорош. Беспокоить больше не буду. Тем более, что тихо у вас, пусть так и остается. В подвалах никакой заразы не окопалось, а это их любимое место. Я там метки оставил, будешь раз в месяц проверять. Если что найдешь, курьера пошлешь. — Палец пробежался над криво нацарапанными буквами в длинном списке и ткнул в середину: — Может, с этого начнем? Чтобы до обеда уложиться…
В городе Клаккер купил огромный пакет жареных орехов и пристроился на ступеньках борделя, давя горячее угощение крепкими пальцами. Рядом тут же материализовались двое грязных пацанят, промышлявших на площади.
— Дядь, угости за спасибо! За хорошее настроение!
Отсыпав каждому по щедрой гости, мужчина требовательно уставился на старшего:
— Что скажешь?
— Ни с кем не разговаривал, вчера вечером зашел к «Калачнику», вылакал две бутылки перцовки. Платил новыми червонцами.
— За две бутылки-то?
— Он еще жратвы набрал прорву, еле уволок. И в банк сегодня собирался. Мы слышали, спрашивал у клерка с «Имперского», когда те закрываются.
— В банк?.. Так, сорванцы. Это вам за успехи, — в кучу орехов нырнула сложенная пополам купюра, после чего мешок сменил хозяина. — А пока найдите мне Вагу-Пересмешника. Сможете? Вот и ладушки…
* * *В кабинете начальника отделения Сыска и Дознания царило праздничное настроение. Решив, что оставшуюся неделю Город вполне проживет без мудрого управления, руководство решительно объявило о начале Новогодних Каникул. Подчеркнув значимость заглавных букв выданными премиями и распустив личный состав на отдых. Довольные унтеры подняли праздничные чарки за богато накрытым столом, поздравили друг друга с праздниками и отбыли по домам. В ярко освещенной комнате остался лишь костяк департамента: мудрый сыщик, успешно восстанавливающий потерянные килограммы, архивариус и охотник, успевший заморить червячка десятком безразмерных бутербродов.
— Итак, чем порадуешь? У тебя вид, как у кота, сожравшего втайне всю хозяйскую сметану. Значит, есть чем похвастать.
Дождавшись, пока Шольц раскурит сигару, Клаккер начал доклад, помогая себе очередным куском хлеба с грудой копченого мяса поверх:
— Похоже, что раскопал. Как вы говорили? Ищи того, кому это нужно? Как только найдешь заинтересованное лицо, преступление разгадаешь?
— Надо же, — сыщик выпустил идеально ровное кольцо к потолку и хмыкнул: — Растешь, похвально… Да — спроси себя, кому это выгодно. Найдешь скрытый интерес — распутаешь загадку.
— Вот я и нашел… Правая рука доктора Круппа — некий господин Мирак. Крепкий такой детина, на медведя похож. Борода лопатой, руками подковы гнет, словно глину. Вечный санитар в больнице, работает там больше двадцати лет.
— Знаю его, — удивился Шольц, внимательно слушая охотника. — Крупп ему даже одно время разрешал в подсобке жить, когда тот за съемное жилье платить не смог.
— Это было раньше. А теперь уважаемый Мирак способен купить всю больницу целиком, вместе с доктором в придачу.
Взгляд сыщика стал жестким. Похоже, его помощник действительно нарыл что-то интересное.
— Подробнее, пожалуйста.
— Мирак, сорока трех лет от роду. Живет бобылем, ни с кем близко не общается. Раз в неделю ходит в дорогие рестораны, где выпивает в одиночку. Закупает горы провизии, но кого содержит — пока не понятно. В одежде не опрятен, хотя последний год шьет вполне приличные костюмы у одного и того же портного. Обувь покупает в лавке Шульмана, его расценки вы наверняка знаете, там иногда и бургомистр не брезгует сапоги заказать…
— Пока без явного криминала.
— Ага. А еще за прошлую неделю он положил на свой счет в банке две тысячи. Как вам сумма? Даже мне с охотой на нечисть за такие деньги горбатиться с полгода. А мастеровым с заводов — и за двадцать лет не заработать.
Очередное кольцо дыма застряло в горле, и Шольц закашлялся, разгоняя вылетающие серые хлопья ладонью. Отдышавшись, влил в себя остатки остывшего чая с лимоном и уставился на стушевавшегося палача:
— У нас нет допуска для проверки банковских счетов. Поэтому — рассказывай, как узнал. Давай, не бегай глазками, не заставляй меня повышать голос.
Клаккер насупился, но все же признался:
— Я же на улицах работаю, у меня знакомых много. Еще прошлой весной спас от неприятностей Вагу-Пересмешника. Он неудачно пытался подрезать карман у блатных, за что его и помяли. Я заступился, благо знал пострадавших, пересекались еще по службе. Так что Вага мне чуть-чуть должен.
— Не слышал, чтобы ребята с Изнанки в штурмах и зачистках участвовали.
— А обоз? Сколько там народу лямку тянуло, не сосчитать. Не всем пули животом ловить, кто-то вполне неплохо крутился на перепродаже амуниции и продуктов. Если к ним подход найти, можно было и для взвода дополнительный паек добыть, и в приличных сапогах грязь месить, а не в разбитых ботинках.
— Так, с друзьями разобрались. Теперь — зачем тебе карманник?
— Когда Мирак шел в банк, Вага добыл бумагу из кармана, в которой санитар отмечал доходы и расходы. Я прочел, затем документ вернули назад. Никаких проблем.
Шольц воткнул сигару в пепельницу и медленно растер окурок, превращая его в мелкую труху. Потом поднял тяжелый взгляд и отчеканил:
— Сколько раз я просил тебя не заниматься криминалом? А? Думаешь, это все шуточки?.. Черт с ним, с этим банком и его клиентами. Но мы не можем уподобляться преступникам, которых ловим. Слышишь меня, убивец?.. Нельзя вершить правосудие, встав на одну сторону с блатными и прочим мусором. Нельзя.
— Да? А как тогда негодяев ловить, молитвами?! — завелся было палач, но замолк, нарвавшись на злой окрик:
— По закону! По закону ловить будем, дурная твоя башка! Пока ты нечисть истребляешь и людям жизни спасаешь, с тобой разговаривают как с человеком, наделенным властью! Как только начнешь пытками признания выбивать и мзду с торговцев собирать — превратишься в погонника, кому в спину плюют на каждом углу!.. Нужно счет проверить — мне обоснование, я с бургомистра получу официальную бумагу. Да, потратим два-три дня, но сделаем как положено и без криминала. Не придется краснеть потом, если бы за руку поймали… А я еще думал — вот, выращу себе смену, займет мое место… Черти что, а не заместитель…
Вскочивший Шольц рассерженно забегал по кабинету, продолжая отповедь, помогая себе резкими рубящими движениями рук:
— Да, я все понимаю, ты жизнью рискуешь, первым в любую дрянь готов сунуться, чтобы прикрыть нас при случае. Но надо же понимать, кто ты! Понимать, а не химичить при каждом удобном случае… Ну, узнал что-то, информацией поделились — отлично! Собери картинку, составь в голове мозаику. А если чего не хватает — так я всегда помогу. Что, хоть раз пинком под зад спроваживал?
В исключительно честных глазах Клаккера мелькнуло: «Ага, и неоднократно», но у охотника хватило ума не обострять ситуацию, и он промолчал.
— Поэтому говорю в последний раз, убивец! Слышишь? В последний, вот — Зицц свидетель. Еще раз вляпаешься, покрывать не стану. Черт с ним, с пенсией и выслугой. Лучше самому в отставку, пока в навозе и перьях не вываляли твоими стараниями… Так, кратко по делу, что получили?
В исключительно честных глазах Клаккера мелькнуло: «Ага, и неоднократно», но у охотника хватило ума не обострять ситуацию, и он промолчал.
— Поэтому говорю в последний раз, убивец! Слышишь? В последний, вот — Зицц свидетель. Еще раз вляпаешься, покрывать не стану. Черт с ним, с пенсией и выслугой. Лучше самому в отставку, пока в навозе и перьях не вываляли твоими стараниями… Так, кратко по делу, что получили?
— Санитару кто-то платит за тайные делишки в больнице. И после появления нового клиента отсыпали с лихвой. Так щедро, что я не удивлюсь, если скидывались всем тайным миром за голову Вардиса. Сам говорил, такое не прощают.
— Выходит, убийство? А ведь осмотр ничего не дал.
— Убийство. Но как доказать — без понятия…
— Странно, однако. Конечно — с деньгами надо будет разбираться, но я и доктора, и его персонал неплохо знаю. Там люди вполне приличные подобрались. Может, с особенностями, как и пациенты, но чтобы руку на кого поднять… Ведь поэтому и предложил туда нашего гения припрятать до лучших времен.
— И что делать тогда?
— Думать! Думать и варианты считать. Нет у меня пока ясной картинки. Да и к людям надо относиться все же аккуратнее, не с мебелью играемся. Под молотки загнать любого можно, мало ли что накопаем. А вот как потом человеку изломанную жизнь восстанавливать — это еще тот вопрос… Подумать еще требуется, взвесить все факты…
Чуть остывший хозяин кабинета собирался было продолжить учить уму-разуму охотника, но дверь распахнулась и внутрь сунулась голова посыльного:
— А я вас ищу везде, а тут словно повымерло… В заводской слободе нечисть взбунтовалась. Народ спасать надо.
— Как — взбунтовалась?! — Клаккер чуть не подавился остатками бутерброда.
— Ну, новенькие там искали что-то. Из этих, которые для усиления полицейских управлений. Видимо — нашли…
* * *Они действительно — нашли. Кто-то из самых умных перехватил слух, что в слободе промелькнули несколько порождение Теней. А, значит, это отличный повод самим заработать звонкую монету, не привлекая местных унтеров, не говоря уже о зажравшемся охотнике из управления. И молодые ребята с недавно полученными погонами дружной гурьбой рванули в узкие проходы рабочих кварталов. Чтобы на каком-то из пустырей прижать в угол обсыпанную «горным зельем» ушастую пародию на обезьяну. Клубок шерсти верещал, прыгал по изрытой пулями стене, и никак не желал подыхать. А потом на вопли сбежалась вся стая, и теперь уже местные жители с ужасом слушали крики перепуганных насмерть «стажеров», спасавших изодранные в кровь задницы от чужих когтей.
Вакханалию прервал Клаккер. Он шагнул в проулок, достал обрез и шарахнул дуплетом в воздух, обозначив свое появление на сцене.
— Так, зубастые. Кыш отсюда, пока я не рассердился! И быстро, а то начну хвосты вертеть и не успокоюсь, пока каждому мозги не вышибу!..
Нечисть вымело с улицы, будто пролетел невидимый ураган. Подхватив ближайшего зареванного бедолагу, охотник брезгливо полюбовался на «опору закона» и сплюнул под ноги:
— Пять минут даю. Чтобы привели себя в порядок. И немедленно… Слышишь меня, молокосос безмозглый? Не-мед-лен-но! Построить весь личный состав у ратуши. Будем выяснять, кого это столь замечательная идея посетила, устроить на моем участке шабаш. Понял?
Перепуганный унтер лишь лихорадочно закивал.
— Тогда что телишься?! Ис-пол-нять!!!
Еще через час бургомистр с тоскливой миной на лице выслушивал доклад палача, который после выволочки у руководства близко принял к сердцу свои методы проведения дознания. И теперь вымещал обиду на всех, кто ненароком подвернулся под руку.
— Лично предоставлю доклад наместнику. Лично! Это же бардак, господин градоправитель! Форменный бардак! Кто-то сунул на Изнанку необученное пополнение, без практики, без соответствующего оружия. Кто-то подверг риску жизни не только горожан, но и этих лоботрясов, не способных посрать сходить без посторонней помощи! Они же обгадились в первое самостоятельное патрулирование! Как только вышли без присмотра наседки, тут же обделались с ног до головы! Счастье еще, что это случилось буквально под боком и мы успели. А если бы — нет? Если бы их понесло в Заречье? Или что хуже, на склады к заводам? Вы представляете, сколько трупов сегодня вечером пришлось бы отгружать на Солнечную Сторону?
Клаккер доверительно нагнулся с замершей рядом печальной крохотной фигурке чиновника:
— Нет, я понимаю, спокойствие городских властей и горожан дается тяжелым трудом. Вам приходится выплачивать столько премиальных, что никакой бюджет не выдержит. Но задумайтесь, чего бы стоило вам потом объясняться ради копеечной экономии с… — похожий на стальной гвоздь палец вперился в небо. — Ведь там не будут выяснять, кто именно виноват в гибели молодых талантов, ради записи в личное дело отправленных под ваше мудрое руководство. За покойников спросят. И спросят жестко. Я бы даже сказал — жестоко…
— Предложения? — просипел бургомистр, осознавший всю глубину возможной проблемы.
— Гнать их отсюда ссаными тряпками. Толку все равно — ноль, одна головная боль. Тем более, что порвали их неплохо, придется месяц-два по госпиталям задницы штопать и сопли вытирать… Предлагаю в докладе указать, что благодаря вашему своевременному вмешательству удалось спасти их от более тяжелой участи. Предотвратить потерю личного состава и пресечь попытку порождений Тени нанести непоправимый урон Городу. Думаю, вместе с господином начальник департамента Сыска и Дознания вы сможете подобрать правильные слова. И сделать упор на том, чтобы получить дополнительные финансы и нанять местных служащих, более подготовленных к решению городских проблем. Хватит с нас варягов, своими силами справимся.
— Финансы? — бургомистр воспрял духом и оживился: — Конечно, сегодня же доклад составим. Прямо сейчас! А этих неудачников — домой, немедленно! Пусть лечатся, мне новые могилы на кладбище совсем ни к чему… Где Шольц? Позовите его сюда, пожалуйста…
Весело сбегая по ступенькам, палач ехидно откозырял руководству и отрапортовал:
— Господин градоначальник мечтает немедленно вместе с вами написать доклад о проделанной работе!.. Рекомендую не слезать с него, пока не реализуете мечту о новых местных унтерах для полицейских участков. Я так понимаю, в этой дурной истории торчат уши бургомистра, явно хотел мимо нас наличные прокрутить. И если копнуть, то ему очень не поздоровится. Поэтому — куем железо, пока горячо. Добываем дополнительные финансы, чуть-чуть делимся и в светлое будущее.
— Ты лучше скажи, что в слободе случилось.
— Я же докладывал… Что? Нет?.. Странно… Одним словом, работяги прикормили там стаю мелочи. Те крыс таскали, на помойках возились. Но ни детей, ни взрослых не трогали. Заодно территорию охраняли, крупных хищников не пускали. Более-менее спокойно было. Да и я приглядывал… Теперь надо будет разбираться, чтобы не набедокурили с перепугу. Хорошо еще, что авторитет успел заработать. Разок рявкнул и сразу тишина и спокойствие.
— Мдя? — столь неожиданное сосуществование с темными силами поставило Шольца в тупик. — А как же премиальные?
— Ну, я везде не успею, Город-то огромный. А так — лупоглазые даже умудрялись знаки давать, когда что-то серьезное затевалось. Да и много ли на них заработаешь, горсть меди от силы. Я с местными унтерами за двух залетных монстров куда как больше получил. А теперь — пока все снова устаканится…
— Ладно, иди, миротворец… А я — доклад писать и бургомистра успокаивать… Черт, что за паршивая должность, ни дня покоя. И каждый вечер — бесконечные совещания… Тьфу на тебя…
* * *Потом по углам шептались, будто Клаккер отловил кого-то из ушастой мелкоты и долго что-то втолковывал перепуганной роже. Затем пинком отправил обратно на мусорку. Но чтобы палач водил шашни с Тенью? Да ни в жизнь! Наговаривают, не иначе.
Уже поздно вечером здоровяк присел на лавку напротив мрачного бородача, только что прикончившего бутылку перцовки. Полюбовавшись на зло блеснувшие глаза, охотник вздохнул и сгрузил с подноса ужин, выстроив рядом с опустевшей бутылкой вереницу полных товарок.
— Мне тут сказали, что с людьми разговаривать надо. Якобы это помогает на мир смотреть шире, не искать врагов там, где их нет. Не возражаешь? — и широкая ладонь разлила по стопкам первую порцию настойки.
— Надо же, сам господин великий воин, защитник Города и опора правопорядка… И за что мне такое счастье, — ехидно отозвался Мирак, но рюмку убирать не стал, наоборот — опрокинул содержимое внутрь и занюхал хлебной коркой.
— А что так злобно-то? Я тебя не обижал, гадостей не говорил.
— А вот хочется мне так, — мозолистая рука стряхнула крошки с мохнатой бороды, затем потянулась к бутылке. — Не люблю я тебя. Твоего начальника еще с младых ногтей помню, он в чинах рос на моих глазах. Правильный сыщик, ничего плохого не скажешь. И ради крючкотворства никогда людей не зажимал, всегда по делу. А ты — выскочка. Пришел, тесаком машешь, народ баламутишь.