— Тогда — ошейник сам цепляй, без него — никак. Не хватало еще, чтобы твоя гадость удрала и начала здесь клиентуру рвать, — довольно кивнул Арго и тут же зашептал карлику на ухо: — Зови младшеньких, они еще сегодня не выступали. Пусть своих бульдогов тащат, пусть покажут, что такое высший класс…
Покрутив в руках стальное кольцо, Клаккер отрегулировал зазоры, приоткрыл горловину мешка и ловко нацепил железку на тонкую шею будущего «гладиатора». Потом подошел к клетке, развернулся к трибунам и прокричал, пряча усмешку в уголках глаз:
— Ну что, господа ночные жители, кто на мою зверушку готов монетой подписаться? Кому денег не жалко?
Скрипнула дверь, и на бурый от засохшей крови пол шлепнулась нескладная тварь, больше похожая на рахитичную собаку с облезлой шкурой и космами нечесаных волос на загривке. Худые бока топорщились тонкими ребрами, кривые лапы с трудом поддерживали нескладное тело. Даже морда походила на безвольно висящий кожаный передник мясника, украшенный по краю вереницей мелких зубов. По сравнению с только что дравшимися на арене монстрами боец палача выглядел совершенно не презентабельно.
С трибун засмеялись, послышался свист. Но Клаккер лишь подцепил багор и острым концом подтолкнул животину поближе к центру клетки. Потом встал рядом с распорядителем и поинтересовался:
— Ну, как оценишь?
Карлик важно поправил котелок и протянул:
— Люди оценят. Сейчас другая сторона свое зверье выставит, тогда и посчитаем. Но сегодня твои не пляшут, честно говорю.
Охотник распахнул полушубок и стянул шлем с бритой налысо головы. Обмахиваясь им, как веером, прокомментировал:
— Люди? Да ладно, будто я не знаю, как вы тут народ морочите. Не успеет первый из крикунов глотку продрать, как заводилы орать начнут: «слабый зверь, барахло притащили, морде выиграть без вариантов». И пока лохи билетики на мусорных бойцов скупают, серьезным монстрам порошком задницу скипидарите. С такой поддержкой кого угодно порвешь, лишь бы побыстрее подохнуть.
— Раз такой умный, чего пришел? Приперся, понимаешь, на честных людей наговариваешь, — насупился коротышка, потом попытался сохранить реноме. — Сам зверя приносишь, сам риски оцениваешь. На арене — все честно. Кто кого съел — тот и прав. Не нравится — топай, силком не держим…
— Подзаработать хочу, — осклабился палач, разглядывая суету в другом конце зала. — Попробую раз-другой, может постоянным клиентом стану.
Шестеро здоровенных охранников тем временем подволокли к клетке две твари, похожих друг на друга как одно отражение: до полутора метров в холке, множество лап под бронированными боками, вереница острых шипов по хребту и злобно щелкающие клешни по бокам оскаленных морд. Гибрид мокрицы-переростка и краба из ночных ужасов.
Полюбовавшись на вытаращившегося палача, карлик весело расхохотался и покровительски похлопал мужчину по плечу:
— Вольные бои, все честно! И деньги назад не возвращают, охотник. Поэтому — лучше бы ты сначала с народом наверху посидел, что к чему посмотрел. Но — сам напросился, за язык никто не тянул…
Одернув засаленный фрак, коротышка вскочил на тумбу и заорал в зал, перекрывая налетающий волнами шум:
— Разминка! По просьбе любимого гостя, защитника Города и его окрестностей! Для нашего друга, только сегодня! Пара улиток от господина Жэра против собачки господина Клаккера! Не больше сотни на улиток, уважаемая публика! Ставки… Начали!
* * *Арго поболтал стаканом, затем вылил остатки спиртного в рот. Сидевший рядом собеседник лишь чуть поморщился, уловив тяжелый запах.
— Зря вы погонника впустили.
— Он сам себя впустил. С таким бодаться — прямая дорога в могилу. Да и не работает он в полиции, у них отдельная кодла, с Тенью грызется.
— По мне — одним миром мазаны… А умнику давно пора крылышки подрезать, чтобы под носом не мельтешил.
Хозяин подвала скривился, разглядывая последние приготовления к бою:
— Общество Города решило не трогать охотника. От него пока пользы больше, чем вреда. Вот лето придет, нечисть окончательно законопатят — тогда и разберутся. Я же раньше самых прытких в петлю не полезу. Сказано — пусть небо коптит, значит так тому и быть.
— Ну-ну, — усмехнулся гость. Потом неожиданно достал из кармана золотую монету. — Готов поспорить, что погонник финт какой выбросит. У него завсегда туз в рукаве. Спорим?
— Да ладно, — засмеялся бывший медвежатник, любуясь двумя «улитками», зажавшими в клещи одинокого врага. — Хотел гость по-быстрому деньжат срубить, да вот незадача, сел с шулерами в карты играть и проигрался… Даже спорить не буду.
Тварь Клаккера тем временем повернула морду к одному противнику, распахнула безразмерную пасть и заглотила монстра целиком. Мотнула головой еще раз, клацнула зубами — и сожрала второго. Две секунды — и поединок закончился, породив мертвую тишину в зале. Потом ошарашенные зрители заорали, кто-то радостно проверещал: «Я же говорил, говорил! Как мы угадали!», и в прокуренном подвале воцарился бедлам.
Собеседник онемевшего Арго медленно поднялся и процедил, назидательно ткнув острым пальцем в плечо:
— Этот лох шулеров разденет догола. И провернет у тебя под носом любую авантюру. А ты лишь будешь сидеть и глазами от удивления хлопать… Завтра в «Могильщике» встретимся, в обед. Не хочу больше здесь мелькать. Слишком странные у тебя клиенты гостят…
Клаккер тем временем достал из кармана новый мешок, размером куда как больше первого, и полез в клетку, пихать туда раздувшуюся от добычи тварь. С трудом выволок «зверушку» наружу, вернул охране ошейник и присел рядом с коротышкой, которого осаждали разъяренные зрители: ждать, когда выплатят честно заработанный выигрыш.
* * *Ввалившись в кабинет, довольный палач сгрузил на свой стол гору пакетов со снедью и направился к приоткрывшему глаз кроку. Последние дни между ними установились на удивление дружеские отношения. Пропадавший в разных странных местах Клаккер приносил в карманах любимые угощения: то крысу, то остатки паука, то целую коробку сушеных тараканов. Талисман службы Сыска Теней с большим удовольствием жрал обитателей канав и помоек, чем творог и сметану, которые пытался предложить ему Шольц. Видимо, сказывалось долгое детство и юность крохотного монстра, проведенные без присмотра на улицах Города. В ответ на угощения охотник получил право чесать раскормленное брюхо и теребить хвост, выросший толщиной почти с руку взрослого мужчины.
В этот раз в клетку торжественно передали закопченную до каменного состояния рыбину, подернутую корочкой плесени. Дар был принят с благосклонным ворчанием, и в зеленый бок тут же вонзились острые зубы.
— Кстати, Гжелика откуда-то раскопала, что наша зверушка отпугивает своим присутствием других гадин по всей округе. И чем больше жрет, тем больше отпугивает, — глубокомысленно заметил Клаккер.
— Госпожа младший сержант, в отличие от некоторых несознательных работников, корпит над книгами и архивами. Зицц ей неплохую подборку материалов собрал, девушка учится и заодно потенциального врага изучает, — по привычке проворчал сыщик, принюхиваясь к запахам свежей сдобы.
— Врага? Знаешь, господин начальник, я тут на днях задумался… Да-да, с кем поведешься, так сказать. Периодически страдаю костными болями, когда мысли в голову забредают… Так вот — задумался и спросил себя, а кто для нас твари из Тени?..
— Это как-так? — Шольц настолько удивился, что даже забыл на миг о нарождавшемся чувстве голода. — Расшифруй. Ты в последнее время начал говорить загадками.
— Да просто. Я говорю о том, что Тень для нас — сосед. И вместо того, чтобы кромсать все, что под руку попадется, можно было бы договориться как-то, научиться сосуществовать вместе, без убийств и потрошительства.
— Думаешь? Интересно, сколько дней Город протянет, если мы перестанем охотиться на тропах и отстреливать разную гадость ночами?
— До весны — легко дотянет… Последние серьезные случаи — все в пригородах. На местных улицах для чужаков стало слишком опасно, они это быстро ощутили на собственной шкуре. И ушли. Почти все… Забредают совсем молодые и глупые, кого унтеры колошматят просто одной левой… Уже третья неделя, как количество вызовов все сокращается. И не удивлюсь, если к середине весны станет совсем тихо.
— Ну, мелочь мы повыбили, а вот с остальным…
— Остальное — под вопросом, — Клаккер быстро накрывал на стол, вываливая содержимое пакетов по разномастным тарелкам и плетеным корзинкам. — Да, изредка заглядывают вполне серьезные ребята, приходится за ними побегать. Чего стоит только чудо непонятное, которое вчера утром в банке Ахратовых отловил. Я умудрился на него сейф опрокинуть, так ящик заглотила, зараза такая, а потом скребла лапами по полу и все пыталась до меня дотянуться… И перед этим уже прожевала пару стульев и кусок стола, которыми в нее кидался.
— Именно. Хоть мы и сумели переломить ситуацию, но почивать на лаврах нельзя! — наставительно поднял вверх палец сыщик, выбираясь из нагретого кресла. — До весны еще месяц, а ты уже расслабиться предлагаешь. И дружить домами с Тенью, которая таких шуток не понимает.
Выглянув в коридор, палач проорал, заставив дрожать стекла в комнате:
— Дежурный! Самовар ставь! И давай наши бумажные души сюда, ужинать будем!
Шольц прочистил ухо мизинцем и вздохнул:
— Даже пещерные люди рано или поздно осваивают новые вещи… Слышал о такой штуке, как телефон?
— Ага. Звонить в дежурку, потом по всем телефонам архива, пытаясь отловить Зицца с Гжеликой. Я уж лучше по старинке… Давай, угощайся.
Выбрав самую большую булку, сыщик вдохнул аромат корицы и улыбнулся:
— Если так дело пойдет, то может и не стоит на Солнечную Сторону перебираться. Жизнь-то налаживается… Кстати, чего твой чемодан с зубами не прихлопнул? Вроде ты раньше деньгами не разбрасывался.
Клаккер хохотнул:
— Я столько новых слов узнал, пока мы сейф обратно добывали!.. Ахратовы были готовы меня вместе с нечистью прибить, все слезами по железке обливались… А деньги, что — деньги… Я на «чемодане» куда как больше заработал. Стаскался на Барахолку, на бои посмотрел. Знаешь такую дурную забаву?
— Знаю, — погрустнел начальник департамента, добывая следующую булку. — Редкостная гадость. Набирают на пустошах всякой дряни, потом на потеху ротозеям пластают. Жаль, руки коротки, вместе со всей Барахолкой прихлопнуть.
— Вот там сегодня и выступил. Зверье новое, для аборигенов не привычное. Подзаработал. Можно сказать, на честно добытое гуляем.
— А-бо-ри-ге-ны… Ты смотри, а я думал, это Гжелика у нас слова новые изучает.
— Ну, она мне книжки и подбрасывает иногда, — смутился палач, разгребая на столе пятачок под будущий самовар. — Но смысл-то не переврал, нет?
Шольц смахнул крошки и согласился:
— Не, складно используешь. Только вот зря по разным гадюшникам болтаешься. Ухайдохают где, как без тебя обходиться буду?
Охотник открыл дверь и помог дежурному унтеру затащить пышущего жаром пузатого монстра. Потом запустил друзей, дружной парочкой выбравшейся на белый свет из архивных закромов и весело спросил:
— Кстати, отгадайте загадку. Какая мода одолела наших богатеньких жителей Изнанки? А? Слабо?.. Готов на вот это печенье поспорить, что не угадаете. — Подождав, пока иссякнет поток предположений, палач сжалился и продолжил: — Зверье у нас дома стали держать. Представляете? Мы крока прикормили, а разные состоятельные дамы и господа покупают с пустошей разную гадость и сажают дома на цепь. Оказывается, не одна госпожа Кхно любит, чтобы рядом с кроватью что-нибудь зубастое хвостом молотило.
— Они же их порвут! — возмутилась Гжелика, грея руки на горячих боках чашки с чаем. — Это наш обжора никуда ползать не хочет, а дикие твари — никогда к хозяину не привыкнут, удавят при первой же возможности.
— Именно, — согласился Клаккер, наливая себе вторую безразмерную кружку. — Вот только совсем безмозглых мало, народ все же страхуется. И цепляют на нечисть ошейники. Очень такие симпатичные штучки, с которыми сквозь стены не попрыгаешь. А если купить обновку подороже, то браслетик на руку, а на браслетике рычажок крохотный. Только зверюшка на тебя зарычала, рычажок тронул — и тварь чем-то неприятным долбает, аж к другой стороне клетки отлетают. Буквально день-два дрессуры, и становятся почти шелковые…
— Удивительно, — открыл рот Зицц, с трудом осиливший первую и последнюю за вечер булку. Озвученная оценка происходящего означала, что великий архивариус изумлен до глубины души. Видимо, в отчетах пока нигде не встречалось описание необычной новинки.
Палач почесал сытое брюхо и откинулся на спинку стула:
— Я бы сказал — очень интересно и, возможно, опасно для нас. Если кто-то мастерит подобные ошейники, мало ли что еще ему придет в голову… Я натыкался на подобное еще с полгода тому назад. А сейчас — дело поставили на поток. Я даже не поленился заглянуть на Барахолку, время потратил. Зато своими руками железки потрогал, посмотрел, как работают… Поэтому — текучка у нас по накатанной бежит. Вам же предлагаю покумекать, как нам тайного специалиста найти. И желательно до того, как он что-нибудь эдакое учудит. Хватит с меня поваров-потрошителей и прочих горе-изобретателей.
— То есть — мы думаем, а ты?.. — попытался внести ясность в план будущего сражения сыщик.
— А я — домой. Отсыпаться. И завтра, с новыми силами — на защиту Города… В конце-концов, продовольствием я вас обеспечил, животину накормил, деньжат на очередную выплату за дом заработал. Можно и отдохнуть. А то если с вами сяду лобную кость морщить, остатки мозгов растеряю. Нет уж, это вы сами. Вам за это платят, между прочим…
И не давая возможности возразить что-нибудь осмысленное, Клаккер подхватил полушубок, сместился к дверям и уже с порога попрощался:
— Если что интересное нароете, можете объявление в газете тиснуть. Я теперь добропорядочный буржуа, по утрам просматриваю картинки в прессе. Зачастую очень занимательные вещи попадаются…
Посмотрев на захлопнувшиеся двери, Зицц счел нужным прокомментировать последний пассаж:
— Я оформлял подписку для нашего уважаемого господина Клаккера. Ровно два журнала: «Цветок Изнанки» и «Новинки вооружений Имперской пехоты».
— «Цветок»? — удивилась Гжелика. — Я и не слышала про такое. О чем там пишут?
Сыщик закашлялся, подавившись чаем. Но отдышался и все же решил сказать правду. Ведь если не он — то мало ли где девушка узнает:
— Это журнал для взрослых мужчин. Которые любят рассматривать слабо одетых женщин. Я бы сказал — очень слабо одетых… Можно лишь надеяться, что к лету работа станет не столь напряженной, тогда наш великий и ужасный убивец найдет себе другое развлечение вместо утреннего чтения прессы…
* * *Глухо громыхнула цепь, и яркое пятно света от фонаря осветило помесь собаки и крокодила — верного сторожа подземной сокровищницы. Покосившись на хозяина, тварь недовольно оскалилась и убралась в сторону. Два шипастых ошейника на длинной шее надежно страховали визитера от попытки нападения. Отражения Тени не любили боль. А чтобы нажать рычаг на браслете — много времени не надо. Чуть окрысился на проклятого человека — и биться потом в конвульсиях. К чертям… И человека и этот холодный мрачный мир…
Повозившись с засовом, мужчина приоткрыл дверь и протиснулся внутрь. Поморщившись от спертого воздуха, проворчал:
— Веркер, сколько раз просил не курить здесь? Дышать нечем. Каждый раз — как в преисподнюю попадаю.
В слабо освещенном подвале раздался шум, из сваленных в углу груды тряпок высунулась лохматая голова. Хозяин комнаты поморщился, прикрыв глаза от яркого света, и сипло спросил:
— Выпивку принес?
— Вчера только бутылку приносил! — рассердился посетитель, но одетый в рванье мужчина, больше похожий на изможденного бродягу с улицы, лишь сплюнул:
— Это было вчера. На улицу все равно не выпускаешь, так хоть выпить.
— На улицу? Да не проблема… Хоть сейчас. Вот только проверю, чтобы потрошитель рядом не ошивался — и сию минуту… Я полдня потерял, все проверялся, чтобы не увязались за мной. А ты лишь ворчишь, все для тебя Бриц делает не так, все жить мешает.
Бывший собеседник Арго-Шепелявого подошел к заваленному инструментами столу и вытянул из груды железок проклепанный ошейник.
— Узнать бы, кто навел, кто про тебя слух пустил. Не зря ведь погонник крутиться рядом начал. Все под нас подкопаться хочет.
Мастер лишь зло усмехнулся, разглядывая исподлобья, как Бриц роется в обломках. Потом ему надоело слушать, как железки брякают друг об друга, и он открыл рот:
— Десять штук, как заказал. Вон, у дверей, в ящике сложены… И завтра спиртное не забудь. Надоело от кошмаров ночами просыпаться.
Гость погрозил пальцем, натянув на лицо фальшивую улыбку, и шагнул к готовым изделиям:
— Сопьешься за месяц, Веркер, что без тебя делать буду? У нас очередь из желающих — уже с половину Города. По серебряку за каждый ошейник платят, почти не торгуясь. А ты — лишь бы дно у бутылки разглядывать… Я думаю, за неделю тебе лучше место подберу, безопаснее. Поближе к пустошам… Туда и переедем. Нечего глаза ищейкам мозолить. Там и погулять можно будет, и без лишних глаз рядом.
— Хоть сегодня, мне без разницы… Но я серьезно — завтра без литра заявишься, останешься без товара. Будешь сам слесарить, молодость вспомнишь.
И не обращая внимание на чужое ворчание, мастер зарылся обратно в тряпки. Но не заснул, а лишь лежал и слушал, как Бриц гремел железом, складывая его в мешок, а потом осторожно выбирался в коридор, отогнав охранника. Уже задремывая Веркер неслышно прошептал, еле шевеля губами: