— Как будем искать? — полюбопытствовал Зицц, решительно отставив в сторону опустевшую чашку. — След сможешь взять?
— С этим сложно, — загрустил охотник. — Я там по краешку прогулялся — гиблое дело. Следов полно и разных. Нужных нет. Да и не оставляет бывший рыбный торговец следы, он же человек, не монстр. Пройдет по кочкам, через полчаса трава примятая поднимется — и все, будто его и не было… Если только сектантов отловить, они должны «пахнуть».
— Они тоже люди, — возразил Веркер. — Амулетами обвешаны с ног до головы, чтобы нечисть не порвала, но все равно — люди. Амулеты и снять можно. Сняли — и все, нет больше их. Мы же с убитых безделушки собрали и ты смотрел — нет там устойчивой ауры или еще чего. Прошел человек мимо, пахнуло дрянью — и все.
— Тогда — тупик…
Гжелика поежилась и спросила:
— А может, вы какого умного с пустошей отловить сможете? Я бы его разговорила. Бегают же где-то твари, которые не только жрать умеют.
— Как его отличить? Паспорт спрашивать? — пошутил палач. — Максимум, что я могу сделать, это ближе к Городу порошком проходы засыпать, куда нечисть не полезет. На полмили-милю коридор вглубь пробьем. Но дальше — опять болота и топь…
Откинувшись на спинку коляски, оружейник зацепился за последнее слово и задумчиво пробормотал:
— Коридор, говоришь? А это мысль, кстати… Есть хорошая идея, надо только вживую проверить. Завтра утром займемся. Если выгорит, будет тебе клиентура. И даже ноги мочить не придется… Что, глаза загорелись? Это хорошо. Завтра проверим.
— Садист! — заорал Клаккер, недовольно размахивая руками перед мастером. — Я же до утра весь изведусь!
— Кому бы сказки рассказывал, — засмеялся Веркер, откатываясь назад. — Дрыхнуть будешь, не добудишься… Сказал — завтра, значит — завтра. Мне, в отличие от тебя, подумать надо. Не все могут головой стены пробивать. Кому-то приходится руководству помогать и думать. Хотя бы иногда… И зверушек не забудь, будем на них опыты ставить. Безвредные… Не ожидал, что своя карманная Тьма может так неожиданно пригодиться…
* * *В понедельник вечером уставший сыщик вернулся под родную крышу. Городские власти неожиданно легко привыкли к тишине на улицах и не желали больше слышать о каких-либо финансовых проблемах департамента. Нет убитых тварей — значит, нет и денег. С какой стати платить за пустое сотрясение воздуха. Золото — это отчетность. Строгая отчетность. И за каждую монету необходимо предоставить клыки, шкуры и гору бумаг с описанием деталей охоты. Иначе — извините, господин старший обер-крейз, но сегодня для вас господин бургомистр занят.
— Идиоты, дождутся, что нарвемся на настоящие неприятности. И тогда поздно будет с нас стружку спускать. Потому что нас закопают первыми. А потом уже всю эту кодлу с ратуши на куски порвут… Идиоты…
Дверь приоткрылась, разрешив маленькой лохматой голове просунуться внутрь.
— Дядя Шольц! Мастер и охотник просят вас в гости зайти! Они там что-то показать секретное хотят… Вредные — жуть, без вас мне ни словечка не сказали! А все туда — друзья называются.
— Я тебе что утром говорил? — рассердился сыщик, добывая очередную сигару из почти опустевшей коробки. — Место для тебя в рабочей слободе нашел, договорился уже. Подмастерьем станешь, через несколько лет до отличного рабочего дорастешь. Профессию получишь, на кусок хлеба заработаешь. Что, хочешь по улицам кошельки таскать, пока не поймают? Каторга — дело паршивое, скидки по возрасту не будет.
— Делать мне больше нечего в этой слободе, — фыркнул мальчишка и зло отрезал: — Прогоните — на Барахолку вернусь. А там — ловите, сколько угодно… Вот еще — подмастерьем…
Чертыхнувшись, Шольц добрался до захлопнувшихся дверей и выглянул в коридор. Но сорванца уже и след простыл.
Раскурив сигару, полицейский прислушался к бурлившему где-то внутри раздражению, но понял, что устроить действительно грозный разнос не получится — градус не тот. Все же усталость от хождения по кабинетам давила на плечи. Может, стоит пригласить в гости наместника Его Императорского Величества? Вот только чем хвастать перед столь высоким начальством? Да и не даст в обиду наместник бургомистра. Как-никак, его личный протеже. Дашь слабину, позволишь ставленника пинать — и за тебя самого рано или поздно возьмутся…
Зайдя в комнату оружейника, Шольц прищурился от яркого света. Четыре больших масляных лампы сияли под потолком, слабо коптя в широкий блин вытяжки. Тихо шумел вентилятор, гудела ему в унисон широкая печь в углу. Двое мужчин склонились над столом, чертя карандашами закорючки на широкой карте пригородов. У окна, забранного тонкой металлической сеткой, вольно расположился Шмель, недовольно засопевший при виде сыщика. Мальчишка на удивление ловко собирал трехствольный пистолет, привычными движениями подбирая с развернутой белой тряпицы железки и ставя их на место. Через пять секунд оружие было готово к использованию. Правда, полицейские почти не использовали подобного рода модели, все больше вооружаясь револьверами. Но богатые жители с удовольствием заказывали смертоносные игрушки, предпочитая красиво украшенные изделия. Для человека с умелыми руками такие безделушки приносили неплохой доход.
— Возьми вон тот лист, с вензелями, которые ты «собакой» назвал. Табличку не забудь сначала пудрой для чистки присыпать. Когда закончишь контуры, покажешь мне, — оторвался на секунду от карты Веркер, затем повернулся к гостю: — Прошу на чай, господин начальник. Только что вскипел.
— Парня кто домой проводит? Ему уже и место на заводе нашли.
— Про парня предлагаю чуть позже поговорить, — упрямо мотнул головой оружейник. — А пока пусть делом занимается здесь, чем на улице по холоду болтаться. Тем более, что у него талант оказался. Прирожденный гравер. Может любой рисунок скопировать: что изображение, что текст. Даже если смысл не понимает, любую завитушку отобразит — на загляденье.
— Да, самостоятельные все стали, — нахохлился Шольц, но к столу все же прошел. — Ладно, с этим позже. Зачем звали? Ночь уже на дворе.
Палач пододвинул пустой высокий стакан, подцепил пузатый чайник с заваркой. Наливая чай, задумчиво протянул, думая о чем-то своем:
— Знаешь, иногда мне кажется, что под этой крышей собрались больные на голову люди. Потому что такие идеи обычного обывателя обойдут стороной. Но самое смешное, что большая часть бредовых идей — сработает. Потому что клиентура у нас тоже с башкой не дружит.
Заинтересовавшись, сыщик отхлебнул кипяток и скомандовал:
— Выкладывайте, что там соорудили…
Чайник ставили еще два раза. Но ближе к полуночи господин старший обер-крейз отвалился от исчерканной карты и вынес вердикт:
— Действительно, может сработать. Я бы даже сказал, шансы очень неплохие на успех. Особенно, если все три задумки не окажутся на поверку пустышками. Надо будет чуть подстраховаться, но в целом — стоит попробовать. Не афишируя заранее. Потому что если мы не справимся, то лучше об этом не кричать на каждом углу.
— Зачем кричать? Тушки добытой нечисти потом покажем, прозвучит лучше любых криков. У меня лишь один вопрос — кто с ветролетчиками договариваться будет?
Шольц потянулся, разминая затекшую спину, потом потер красные глаза и буркнул:
— Я поеду, какой с вас толк? Найду подход. Тем более, что в кубышке чуть-чуть осталось от старых времен. И на оплату работы и на премиальные. Любители небес очень премиальные уважают… С парнем что решили?
Веркер покосился на уснувшего на кровати мальчишку и попросил:
— Предлагаю у нас оставить. Под моим присмотром. На улице ему делать нечего. Здесь — хоть обут-одет будет. Ну и делу я его научу. А с Гжеликой на занятия заставлю ходить. Там в школу вечерами многие детей водят. Зарплата позволит за учебу заплатить.
— Нас убить могут, — попытался возразить сыщик, но палач поддержал друга:
— Любого убить могут. Изнанка — место не для неженок. А Шмель — на улице вырос, доказал, что голова у него не только шапку таскать. Я чуть их своих буду откладывать для него. Даже если загнемся в очередной заварухе, будет на черный день, чтобы с голоду не подох… Но и гнать его в слободу — глупо. Не хочет парень уголь в топку кидать или на ткацких станках месяцами валы смазывать. Сбежит при первой же возможности. Под присмотром Веркера есть шанс настоящим механиком стать. Хороший мастер будет стоить куда дороже подмастерья.
— То есть — вы уже все промеж собой согласовали. Пока я лбом о чиновничьи стены бьюсь, здесь втихую важные дела творятся…
— Мы у тебя совета просим, а ты не знаешь, куда руководящий задор направить. Лучше бы авиаторам хвост накрутил, чем мальца строить.
Сыщик вышел в коридор, придержав дверь, и погрозил пальцем:
— То есть — вы уже все промеж собой согласовали. Пока я лбом о чиновничьи стены бьюсь, здесь втихую важные дела творятся…
— Мы у тебя совета просим, а ты не знаешь, куда руководящий задор направить. Лучше бы авиаторам хвост накрутил, чем мальца строить.
Сыщик вышел в коридор, придержав дверь, и погрозил пальцем:
— Я буду решать, а то устроили ночлежку, понимаешь… Если все хорошо пройдет, вернемся еще к беседе, потому как я пока ничего не решил… Готовьтесь. Если добуду ветролет, шевелить конечностями придется быстро…
* * *Ранним утром гигантская сигара ветролета медленно поползла в затянутое серой дымкой небо. Трое затянутых в кожу авиатора расположились рядом с грузом и приготовились скучать — лететь нужно было по многократно перепроверенному маршруту к пустошам, до первой точки на которых накачанная газом туша воздушного корабля доползет только через час.
Внизу, рядом с последними руинами Барахолки, суетились похожие на крохотных муравьев люди. Мастеровые волокли бухты кабеля, увешанные оружием унтеры грузили на тачки маленькие коробки с ярко-красной маркировкой. Посреди бедлама торчал хобот ветродуйной установки палача, нарастившей горло трубы до устрашающих размеров.
Шольц, одетый в практичный для возни в грязи серый походный костюм, почесал чисто выбритую щеку и повернулся к Клаккеру, добивавшему патронами очередной барабан для дробовика:
— И все равно — дурная идея, притащить сюда Веркера. Что пойдет не так, он даже удрать не сможет.
— Если пойдет не так, мы все удрать не сможем, — флегматично отозвался палач и проверил, насколько удобно можно выхватить ствол из широкой кобуры. — А без него какой контакт не примотают — и все, вся работа в нужник.
— Ладно, менять что-либо уже поздно. Где твой конный гений? Пойдем, в последний раз по деталям пробежимся, а то вот-вот ветролетчики начнут.
Встав рядом с окутанной проводами повозкой, сыщик покосился на возбужденного оружейника, гордо восседавшего на приколоченном к доскам стуле, и начал перекличку:
— Итак, загонная охота. Раз мы не можем найти гадов на болотах, нужно сделать так, чтобы они сами к нам вышли. Или прибежали, если им в задницу вцепиться зверье… Поэтому — делаем раз: сбрасываем с двух ветролетов грузы с порошком, создав подобие закрытого мешка с горловиной здесь. Затем, ветролеты «прочертят» ловушку крест-накрест, разбрасывая твои хитрые штучки, которые должны нейтрализовать амулеты от нечисти. И три — этой странной машиной мы распыляем порошок на пустоши, продвигая ее все дальше и дальше. Бросаем телегу, возвращаемся назад, оставив за собой узкую дорогу, по которой люди смогут выйти с болот. Прямо к нам…
— И затем — четыре, — зло усмехнулся палач, вглядываясь в исчезающие вдали вытянутые сигары ветролетов. — Если желающие не найдутся, а вздумают отсидеться на сделанных для них дороге, мы подорвем заряды и раскидаем вокруг дрянь, на которую порождения Тени сбегутся быстрее визга. Как говорится, не желаете отведать подарок от господина кулинара? Ну и по расчетам, вся эта кодла потом двинет на нас. А мы ее встретим.
— Главное, чтобы не затоптали, — поежился Шольц. Но охотник лишь оскалился:
— Пусть попробуют. Зато — к вечеру придется помощников звать, считать набитое зверье. И поверь, веселья будет больше, чем когда меня по Городу гоняли. Куда как больше…
Получив неплохую прибавку к заявленной цене на полет, команды ветролетов скрупулезно стали выполнять поставленную перед ними задачу. Из раскрытых ящиков вниз размеренно начали сбрасывать мешки с «горным зельем». Падая на землю, легкие бумажные стенки лопались, затягивая серым дымом всю округу. Пока с небес бомбардировали болота, от Барахолки потянулся столь же плотный шлейф дыма, извергаемого созданной палачом машиной. Раструб трубы, направленной на пустоши, в полную силу могучего вентилятора сыпал и сыпал вонючей дрянью, разносимой ветром все дальше. Разматывая кабель, рабочие под прикрытием вооруженной охраны двигали агрегат вглубь болота. Остановка — и новая порция порошка улетала вперед, оседая тонкой пыльцой на кустах и траве. Вслед за монстром на телегах катили коробки с красными кругами на зеленых деревянных крышах. Уложив на примятой траве свой груз, унтеры бежали назад, чтобы успеть протянуть еще одну цепочку прорезиненных шлангов. Когда запасы зелья закончились, от Города на запад протянулся «язык» длиной в полкилометра и шириной метров в пятьдесят. На серой дороге красными бусинами выделялись уложенные ящики, которые уже начал запорашивать порошком слабый ветер.
Выстроив на краю города цепочку телег, полицейские отослали назад рабочих, сами же приготовились встречать гостей. Тем более, что авиаторы закончили разбрасывать первую часть груза и теперь шли навстречу друг другу, изредка пятная пустынную местность под собой еле слышными разрывами самодельных бомб.
— Твои подарки полетели, — пробормотал Шольц, забравшись на деревянный настил рядом с оружейником. — Если амулеты не сдохнут, всей затее — трындец… А вместе с ней и департаменту… Столько денег угрохали — не сосчитать.
— Сработают, — огрызнулся Веркер, волновавшийся не меньше начальника. — На малышах несколько раз проверяли. И амулеты, и приворотное зелье. Главное — начало не прозевать.
— Не прозеваем, — вздохнул сыщик и поднял жестяной рупор: — Господа бандиты и проходимцы! Служба Сыска предлагает вам сдаться! Если у властей нет к вам вопросов, сможете вернуться домой без каких-либо препятствий с нашей стороны! Но в случае сопротивления властям, мы будет вынуждены открыть огонь! Повторяю! Господа…
Где-то в дали началась заполошная перестрелка. Выстрелы не смолкали больше минуты. Изредка с пустошей доносился вой твари, явно попавшей под пулю. Потом наступила хрупкая тишина, которая через пять минут взорвалась грохотом взрывов и пальбой уже почти рядом с оставленной «порошковой» машиной.
— Что и требовалось доказать, — натянул на глаза «консервные банки» палач. — Зелье спугнуло нечисть с края болотины. Зверье поскакало в центр. Там мы срубили амулеты и все демонологи оказались морда к морде с их любимцами. Осталось лишь сделать ставки — сумеют ли парни пробиться на дорогу жизни, или так и сдохнут под кустами.
— Пробьются, — сыщик проверил револьвер и бросил бесполезный рупор на траву. — Сам говорил — слухи по Барахолке какой день ходят: богатый дядя набирает сорвиголов, чтобы поживиться в Городе. Обещает тряхнуть всех так, что мало не покажется… Отличная идея, кстати. Конструктор спускает толпу дряни, дав возможность нечисти задавить полицию. Потом собранные за звонкие монеты головорезы потрошат банки и богатых жителей, не трогая заводы с их рабочими поселками. И затем — можно заключать договор с Солнечной Стороной. Амнистию нашему гению и право жить, не бегая от закона… Когда у тебя в руках столь увесистая дубина, как армия монстров, можно из императора выбить что угодно… Даже не надо учить зверье подчиняться, достаточно просто натравить на Город. Этого будет более чем достаточно. Потому что еще один прорыв наши власти не перенесут. Прошлый-то задавили с огромным трудом…
— А вот и клиенты, — удовлетворенно хмыкнул оружейник, наблюдавший за болотом в подзорную трубу. — Один, два… Да, двое. Вон, у тех бурых кустов, похожих на трезубец.
Пальба тем временем лишь нарастала. Казалось, что на самой границе видимости бушует светопреставление. Там гремели разрывы бомб, рвали плоть картечные заряды, там пытались выжить люди, мечтавшие еще этим утром поставить Город на колени. Но сейчас собранная для атаки чужая армия рвала на куски своих несостоявшихся командиров. Без хитрых талисманов демонологов люди стали просто людьми. Людьми, мечтавшими об одном — дотянуться до узкой полосы из порошка, способной дать крохотный шанс на выживание. Добраться до узкой полоски, названной Шольцем «дорогой жизни». Или смерти, если не успел добежать.
— Сколько там их насчитали? Около трех сотен головорезов? Вся шваль, которую удалось собрать с округи? — переспросил сыщик, отобрав у Веркера подзорную трубу. — Наверное, треть из них дойти не смогла. По-крайней мере, сколько я пытаюсь посчитать, больше двух сотен там вряд ли собралось…
Беглецы, далеко опередившие товарищей, так и не смогли добраться до полиции. В затихающей пальбе несколько раз громыхнуло, и изломанные тела неудачников повалились на траву.
— Укрыться! — заорал Шольц, подныривая под тяжелый щит, поднятый и подпертый распорками. В узкие бойницы уставились стволы ружей. Унтера выискивали цели, храня молчание. Для прицельных выстрелов еще очень далеко, а противник не собирается атаковать. Грабители и жулики, купившиеся на посулы о богатой жизни, лихорадочно пытались перегруппироваться, отбиваясь от наиболее настырных тварей. Кому-то заматывали окровавленными тряпками раны, кого-то добивали, не имея возможность оказать другую помощь. Над болотом снова нависла хрупкая тишина.