Экстрасенс продолжал объяснения.
– У нас есть лаборатория, которая производит излучение, есть цех, где мы обрабатываем излучением лекарственные препараты. В нашем случае – это аспирин. Хотя можно зарядить любое лекарство: липокаин, который принимает господин Третьяков, прозерин – для господина Безрукова. Запасы сконцентрированной энергии закончились, груз из ближнего зарубежья, который фактически является контрабандой, придет не скоро. А лаборатория, способная получить эту энергию, нами закрыта.
– Из всего сказанного вами, доктор, я ничего не понял, – произнес Березин. – Вы туманно изъясняетесь и что-то скрываете от нас.
Экстрасенс отрицательно покачал головой.
– Я ничего не скрываю. Два дня назад мы вынуждены были закрыть и сам цех, сняли все оборудование. Виной тому обыкновенная обеспокоенность, дискомфорт и чувство неуверенности. Я уже говорил, что работа нашего коллектива не совсем стыкуется с законами страны, поэтому любая огласка грозит нам крупным скандалом и прекращением всех работ.
– В чем заключается нарушение законов? – спросил судья и приосанился. – Кроме контрабанды, о которой вы сказали. Я не сходя с места квалифицированно определю, есть ли основания для беспокойства.
Ли пригладил ладонью волосы и опустил глаза. Не отрывая взгляда от пресс-папье на столе, он изрек:
– Энергия, которую вы получали все это время, была собрана и сконцентрирована от убитых животных.
– Как это?.. – Виктор Березин ощутил тугой комок в горле.
– Принцип таков, – пояснил врач, глядя на посеревшее лицо своего пациента. – Берут животное – собаку или кошку – и убивают его. Животное при этом выделяет энергию. Мы собрали оборудование, способное улавливать, концентрировать и даже усиливать эту энергию. Замечу, что это не наше изобретение. Зато следующий шаг – это собственно «зарядка», наше ноу-хау. Мы единственные, кто научились делать это.
В кабинете опять повисла тишина. Все усваивали услышанное.
Валерий Амелькин спокойно сообщил:
– Я что-то слышал об этом. Подобные опыты ведутся уже давно и весьма успешно. Этот метод, он называется… – вспоминая, Амелькин пощелкал пальцами, – метод терминальных состояний.
Алберт Ли согласно кивнул головой.
Судья повторил его жест.
– И я в курсе этого. Какой же тут секрет? Другое дело – животные, с этим я согласен. Но мы с вами, к счастью, живем в России, где закон не запрещает заниматься вивисекцией и убивать животных, даже если это не относится к промышленным технологиям. К тому же в нашей стране нет Лиги защиты животных.
С судьей согласился Безруков.
– Тут могут возникнуть только незначительные проблемы, – сказал он.
– Доктор, ваше оборудование зарегистрировано? – спросил Третьяков. – Вы имеете разрешение на проведение опытов?
– Это лишний вопрос, – наморщился мэр. – И так ясно, что нет.
– Действительно, это наше упущение, – Ли твердо посмотрел на главу города. – Но это недолго исправить. Оборудование не очень сложное и не противозаконное. Но основное здесь, – он дотронулся пальцами до высокого лба. – И мой мозг, мои уникальные способности экстрасенса не заменить никаким оборудованием.
– Одним словом, вы предлагаете нам союз: мы даем вам защиту на всех уровнях власти, а вы возобновляете сеансы. – Прокурор Евгений Безруков, страдающий заболеванием мочевого пузыря, сложил на груди руки и откровенно насмешливо смотрел на доктора.
– Да, господин прокурор. Я предлагаю сотрудничество. Ваша помощь будет неоценима. Теперь слово за вами – взвесьте все, и, может быть, вы найдете, что мой товар не стоит ваших услуг. Тогда… я в ваших руках. Но, повторяю, я только в начале пути.
– А ваша фраза «остальным мой метод не помог», к чему она? – спросил мэр.
– Эта фраза – не более чем прелюдия к нашему уже состоявшемуся разговору.
Белуха вошел в ангар и брезгливо поморщился. Запах был удушающим. Около двух десятков животных затаились в тесной клетке; они реагировали на звук шагов за стенами ангара, замирали в отчаянии, когда открывались двери. В семи или восьми клетках находились кошки, вскармливающие котят. Самки не пошевелились, только беспокойные котята тыкались мордочками в металлическую сетку в поисках выхода. Но выход из ангара был только один – к тележке; и путь недолог – до следующего ангара, где их ждут люди в клеенчатых фартуках, держа наготове раскаленные печи, клещи, стальные прутья, наполненные водой бочки. У них все готово, под рукой – черный пластиковый саван.
Вениамин Губенко, дыша через носовой платок, торопливо вошел в ангар, осмотрел двух людей, сидящих в клетке, и кивнул Белухе:
– Вот этот подсел ко мне в машину, – невнятно проговорил он, указывая на Развеева. – Второго я не видел.
И быстрым шагом покинул ангар.
– Кроме вас двоих, кто еще знает о наркотике? – спросил Белуха, вглядываясь в мертвенные лица пленников. – Меня не интересует Вадим Барышников. Так кто?
Развеев вжался лицом в решетку. Она была невысокой, он стоял на коленях, пальцы с побелевшими костяшками намертво вцепились в прутья. Он чувствовал себя пойманным зверем, которого ждет скорый конец. Собаки и кошки, теснившиеся в соседней клетке, встретили двух людей молчанием. И с укором смотрели на них, когда в первые минуты те зашлись громким воем. Нет, смерть надо встречать достойно, беречь голос до того мгновения, когда терпеть уже будет невыносимо. Но зачем же заранее?
Развеев плакал. Затихли котята, прислушиваясь к незнакомому звуку, самки повернули в его сторону головы.
– Больше никто, – всхлипывая, отвечал он. – Никто, никто…
Белуха перевел взгляд на Ложкина. Тот уронил голову на колени и молчал.
– Отпустите нас, – молил Развеев тучного человека. – Отпустите…
– Мне кажется, вы напуганы, – обронил Белуха.
– Да, да, да!..
– Завтра вы узнаете, что такое настоящий страх.
Белуха развернулся и вышел из ангара.
Двери за ним закрылись, помещение погрузилось во мрак. И – тишину.
В одиннадцать вечера в квартире начальника милиции раздался телефонный звонок. Березин только что принял ванну, выпил стакан простокваши и уже готовился отойти ко сну. Его супруга поспешно вошла в комнату и с улыбкой сообщила:
– Звонит доктор Ли.
Березин удивился: прошел всего час, как он покинул кабинет доктора. «Может, у него все-таки нашлось что-то для меня? Для одного«. Он протянул руку к телефону.
– Слушаю, – сказал он, отсылая глазами жену.
– Добрый вечер, Виктор Сергеевич. Вы еще не спите?
– Пусть это не тревожит вас.
Березин прикрыл глаза. Он сказал не то. Сама фраза и интонации в ней прозвучали непроизвольно угодливо, будто Ли был начальником, а он подчиненным.
– Я слушаю вас, – добавил он суше.
– Мне необходимо срочно поговорить с вами, Виктор Сергеевич. Разговор сугубо конфиденциальный. Если вам нежелателен мой визит, мы можем поговорить у меня в машине.
Чуть помешкав, полковник согласился на второй вариант.
– Вы далеко от моего дома? – спросил он, прижимая трубку плечом к уху и расстегивая пуговицы пижамы.
– Рядом, в двух кварталах.
– Подъезжайте ко второму подъезду. Я сейчас спущусь.
У назначенного места стояли «Жигули» цвета рубин. Едва полковник поравнялся с ними, дверь машины со стороны пассажира распахнулась.
– Пожалуйста, Виктор Сергеевич.
Усаживаясь в кресло, полковник указал рукой вперед.
– Отъедем немного.
Ли кивнул и плавно тронул машину с места. Через двести метров Березин сказал «достаточно» и повернулся к Ли.
– Слушаю вас.
– Как я уже говорил, разговор очень серьезный, – тихо произнес Ли, сосредоточенно разглядывая в лобовое стекло ярко подсвеченную неоном витрину магазина.
– Это я уже понял. В такое время по пустякам меня не беспокоят. Итак?..
– Я хочу вернуться к разговору, который состоялся два часа назад в моем кабинете. Согласитесь, Виктор Сергеевич, круг людей был максимально ограничен, но даже в таком составе я не рискнул назвать основную причину, благодаря которой была приостановлена моя работа.
– То есть вам кто-то конкретно мешает работать?
– Вот именно, – подтвердил доктор.
– Это какая-то организация, которая узнала о ваших опытах? Американская Лига защиты животных? – попробовал пошутить Березин. – Гринпис?
Экстрасенс шутки не принял.
– Нет. Это один человек. Во всяком случае, мне бы хотелось так думать. Но я не исключаю того, что за ним стоят его руководители и что они так же хорошо информированы, как и он.
Березин недовольно поморщился.
– Не ходите вокруг да около. Назовите мне его имя.
– Павел Мельник, репортер криминальной хроники на местном канале ТВ.
Полковник сморщился еще больше.
– Я почему-то не удивляюсь этому. Какой болван порекомендовал его вам?
– Простите… вы о чем? – Ли в упор посмотрел на Березина.
– Журналист тоже был вашим клиентом? Вы, как я понял, отсеяли его, а он…
– О чем вы говорите?! – бесцеремонно перебил полковника Ли. – Кого я отсеял?
– Да Мельника, черт возьми! – психанул Березин. – Кого же еще! Он же был в числе ваших клиентов.
– Кто?! Павел Мельник?!
Желтоватое лицо экстрасенса, подсвеченное неоном, казалось полковнику маской.
– Откуда вы взяли, что журналист был в числе моих пациентов? – спросил Ли. И его голос прозвучал надтреснуто, соответствуя сумрачному облику.
Полковник уже с откровенной злостью смотрел на доктора.
– Не пытайтесь пудрить мне мозги, господин Ли. Я лично видел, как журналист выходил из вашего кабинета.
– Вы видели?! Когда?
– Если хотите, я могу вспомнить день и час этого события.
Ли знаком попросил тишины и раздельно произнес:
– У меня нет оснований не доверять вам, Виктор Сергеевич. Я верю, что журналист мог выходить из моего кабинета. Но я этого не видел. Скорее всего меня там не было.
– Как это… не было? Как это не было, когда через минуту после его ухода вы принимали меня!
– Погодите, Виктор Сергеевич, так мы не сдвинемся с места. Пожалуйста, расскажите, при каких обстоятельствах вы встретили Павла Мельника, выходящего из моего кабинета.
– Да бога ради! Только… – Березин потер лоб. – Вообще-то я видел его стоящим у двери кабинета. А вот выходил ли он…
– Расскажите, – жестко потребовал экстрасенс. И полковник рассказал.
Доктор недолго молчал, выслушав полковника. Закрыв глаза, он просветил его:
– Большую часть здания, где я арендую площадь, занимает типография «Альфа-Графикс».
– Знаю.
– Однако вы не знаете о том, что ей заведует Ирина Голубева, бывшая жена Павла Мельника. Журналист возвращался от нее, а вы повели себя неосмотрительно.
Полковник обмяк в кресле.
– Но я же не знал! – воскликнул он. – Я был уверен, что Мельник – ваш клиент.
– Журналист знает все, – неожиданно сказал Ли. – И у меня есть все основания считать, что об этом осведомлена его бывшая жена, руководство редакции газеты. Это очень серьезно. Очень. Боюсь, что мне действительно придется свернуть работу.
Березин невольно схватился за голову. Внезапно заломило затылок, ожгло уши. Яркая вывеска магазина расплылась перед глазами, но тут же ледяной пот, обильно проступивший на лбу, погасил жар, и полковнику стало зябко. Он перевел мутный взгляд на доктора:
– Мне плохо, я с трудом соображаю. – И со страданием в голосе спросил: – У вас нет с собой аспирина?
Алберт отрицательно качнул головой.
– Я ничем не смогу помочь вам, пока журналист…
Теперь уже Березин перебил его.
– Да бросьте вы причитать! Мне в сто раз хуже, чем вам, но я все-таки сдерживаюсь. Я проклинаю тот день и час, когда встретился с вами! Вы сделали из меня наркомана!
– Вы не наркоман, – успокоил его Ли. – Вы просто пожилой человек. У вас нет зависимости наркомана.
– Да слышал я уже об этом! Я зависим от своего возраста – скажете сейчас вы. Но я не могу согласиться с этим, так как точно знаю, что никогда в жиз-ни не чувствовал себя так паршиво.
– У вас есть простой способ убедиться в обратном. Сходите на прием к своему лечащему врачу, – посоветовал Ли, – и он подтвердит вам, что планка вашего здоровья установлена на отметке – 62. Минус, вы понимаете?
– Как это минус? – Березину стало по-настоящему жутко.
– Очень просто, – пояснил врач. – Пошел обратный отсчет времени, который неизбежно ведет вас от наступившей старости к смерти. Я дал вам возможность оторваться от этого предела, вы вкусили радость зрелости, на которую плевали, когда пережигали ее в свое положенное время. Повторяю: у вас все нормально. Вам не плохо, вам страшно. Страшно от того, что вы теряете дополнительный и отнюдь не самый худший отрезок своей жизни. Посмотрите мне в глаза.
Березин, вжавшись в кресло, медленно повернул к нему голову.
– Вам страшно? – спросил Алберт. А почему страшно его пациенту, он не рискнул бы сказать вслух. Хотя ему хотелось раздельно и жестко произнести: «В вас сейчас закипает энергия отчаяния, распад продукции моего препарата. Усиливается пароксизм исчезающей надежды. Потому что вся сознательная энергия основана на надежде».
– Да, – ответил Березин, едва шевеля жесткими губами. – Мне страшно. Но мне также и плохо. Нужно что-то делать…
– Вот с этим я спорить не могу.
– Нужно что-то делать, – повторил полковник.
– Возьмите себя в руки! – оборвал его Ли. – И слушайте. До этой встречи я не знал, что благодаря именно вам Мельник вышел на меня – или на нас, как угодно. Это серьезный промах с вашей стороны, но и мы также допустили ряд серьезных ошибок, пренебрегая самыми обычными правилами предосторожности. Как бы то ни было, но положение тяжелое. У меня есть два предложения к вам. Первое: вы забываете об Алберте Ли. Второе: вы помните обо мне и надеетесь на лучшее. Мы совместно исправляем допущенные промахи и поднимаем планку вашей жизни. Помните, что я говорил? Я достиг поразительных результатов и не собираюсь останавливаться. Все материальные ценности просто дешевка по сравнению с тем, что я вам предлагаю.
Глаза Березина ожили. Терпение, говорил он себе. И просил поддержки у бога: «Дай, господи, немного терпения, помоги преодолеть эти несколько дней, пока я не разберусь с Павлом Мельником!» Полковник скрипнул зубами. Вот кто виновен во всем! Продажная шкура, один из многих, за душой которого нет ничего святого. Своим поганым носом он, словно свинья, заранее роет мне могилу. Но я не отдам ему не то что дня, не отдам секунды своей жизни! Нет! Он еще не знает Виктора Березина с его мощной армией милиции. И не такие, как Мельник, обламывали себе шеи, напарываясь на непробиваемую стену силы и власти.
Полковник задышал тяжело и часто, он был готов к решительным действиям.
– О чем, собственно, знает журналист? – задал он вопрос довольно твердым голосом.
Ли едва заметно улыбнулся.
– Мне думается, о многом. Мельник следил за мной, он в курсе того, какие опыты мы проводим с животными. У него состоялась встреча с биологом в университете, он посетил питомник, откуда мы нередко брали собак и кошек. У нутрий тоже довольно высокий показатель излучения, но их количество и темпы, которыми мы ведем исследования, ограничивают нас. Да, над нами властно время, – с пафосом продолжил он, – но мы просто не имеем морального права идти с ним в ногу. Мы опередим его!
Березин уловил в глазах Ли сумасшедшие искры. Он на две-три минуты задумался, молчал и его собеседник. Наконец полковник подал голос:
– Мне думается, что ваши опасения насчет того, что журналист посвятил в ход своих расследований руководство газеты, беспочвенны.
– Я думаю иначе, – заявил доктор.
– Погодите, дайте мне высказаться до конца, – недовольно проговорил Березин. – Я знаю, как ведут дела репортеры, они до поры до времени держат в тайне дела, которые пахнут сенсацией или грозят чьим-либо разоблачением. Соотношение независимых расследований и дел, которые поручает им руководство редакции, примерно равны. Лично я уверен, что Мельник ведет именно независимое расследование. Ведь это дело свалилось на него как снег на голову.
Ли вынужден был согласиться с рассуждениями своего пациента.
– Однако есть еще люди, которые так или иначе в курсе следствия журналиста, – напомнил он. – Например, биолог Ян Гудман и Ирина Голубева. Мельник пользовался машиной бывшей жены, а на первом этаже «Альфа-Графикс» легко устроить наблюдательный пункт. Я думаю, он так и делал. О его бывшей жене тоже не следует забывать.
– Да-да… Я позабочусь о ней.
– Вот об этом я хотел бы поговорить особо. – Ли сделал ударение на последнем слове. – Мы сами исправим положение.
И – снова пауза.
Полковник кивнул. Это был смертный приговор Павлу Мельнику, Ирине Голубевой и Яну Гудману.
Глава 16
В половине первого ночи в квартире Мельника раздался звонок. Павел не спал. Около одиннадцати часов вечера по телевизору прозвучало сообщение о самоубийстве Евгения Корнеева. Врач купил баллончик с нервно-паралитическим газом, отъехал от магазина и, закрывшись в машине, выпустил газ в салон.
Роли поменялись. Теперь они следили за ним. В девять часов вечера Мельник вошел в парадное своего дома и остался стоять за дверью. Она была массивной, собранной на металлическом каркасе, и вверху имела что-то наподобие смотрового окна, забранного ажурной решеткой. Через стекло Мельник увидел медленно проезжающую мимо «Ауди». За рулем сидел незнакомый мужчина, пассажира Павел тоже не знал, но они более чем внимательно смотрели на дверь подъезда. Павел поднялся на лифте, торопливо вошел в квартиру и набрал номер телефона Ирины. Он не терял надежды, что она послушает его и уедет. Но Ирина сняла трубку. Павел простонал.