Граф Алешанский наверняка бы подписал разрешение, но Анабель не умолчала бы о беременности...
- Нет, что ты, я предохраняюсь, - сотворила храмовый знак госпожа Меда. - У меня другое. Теймас от кого-то притащил.
Эллина не стала расспрашивать, предложив подождать её во дворе. Анабель запротестовала, пообещав, что она недолго.
Подруги вместе прошли в приёмную, где их встретил маг - представительный мужчина средних лет с массивным перстнем на пальце. Вещица тут же привлекла внимание гоэты: не просто драгоценность, а накопитель. Уровневый, наверняка родовой. Не удержавшись, она спросила, указав на перстень:
- А там только энергия?
Маг обернулся, глянул на Эллину, будто только что заметил, и сухо поинтересовался:
- Госпожа колдует?
- Да, немного, - смутилась гоэта. - Но не на вашем уровне. Просто меня заинтересовал ваш накопитель с гагатом.
- Гоэта? - мгновенно определил род её занятий хозяин дома. Во взгляде появилось лёгкое презрение.
Эллина не стала отрицать и попросила прощения за бестактность. Но маг оказался словоохотлив и ответил на вопрос:
- Да, здесь не только энергия, а ещё плетение двух заклинаний. Они несут одинаковый заряд, не агрессивны и не конфликтуют друг с другом. Ваше любопытство удовлетворено? Прекрасно, тогда я попросил бы вас присесть на банкетку и подождать спутницу. Или вам также необходим осмотр?
Гоэта покачала головой: она догадывалась, что услуги целителя слишком дороги.
Маг пожал плечами и протянул карточку с именем и адресом:
- Если надумаете. Консультация при лечении бесплатна.
Анабель и целитель скрылись в кабинете, а Эллина уставилась на красовавшуюся на видном месте копию диплома и благодарственные письма. Маг второго уровня, берёт соответствующе. Сама она ходила к врачу без дара: дешевле.
Наконец дверь в кабинет распахнулась, и, поблагодарив за помощь, госпожа Меда вышла. Кивнула Эллине, и обе вышли на улицу.
- А теперь ресторан, - подмигнула заметно повеселевшая Анабель и направилась к перекрёстку, чтобы нанять экипаж.
Внимание гоэты привлёк мальчишка-разносчик, размахивавший пухлой пачкой бумаг. Такие пареньки за медяк продавали неофициальные новости города, в основном сборники сплетен, которые никогда не напечатали бы в информационных листах. Появились они недавно, но пользовались неизменной популярностью.
- Убийство на болоте, - выкрикивал разносчик. - Бойтесь трубочистов! Грядёт летний "зелёный" бал!
- Шуму-то от них! - поморщилась Анабель, покосившись на мальчишку. - Хорошо, что им запрещают кричать по утрам и вечерам. Будто без них последние новости не узнаем.
Пошарив в кошельке, Эллина нашла мелкую монетку и обменяла её на два прошитых листа, гордо именовавшихся "Жизнью Сатии". Выходили они раз в неделю по инициативе ушлого торговца, заручившегося покровительством глав города.
На первой странице гордо красовалась заметка об убийстве сэра Огюста Весба. Главным подозреваемым назывался таинственный трубочист, наделённый автором всеми возможными демоническими качествами. Утверждалось даже, что он тёмный маг, а разбитое зеркало и лепестки - следы таинственного ритуала.
- Что интересного вычитала? - Анабель разыскала извозчика и сговорилась о цене.
- Да так... Меня ведь вызывали осматривать этого Весба. Ручаюсь, никакой магией там не пахло - не такая я плохая гоэта, чтобы не заметить.
- Кто о чём, а ты вечно о работе, - вздохнула госпожа Меда. - Да выкинь ты эту гадость или хотя бы о бале почитай. Хочешь, я пригласительный достану?
- Спасибо, меня там очень ждут, - рассмеялась Эллина. - Безродная замухрышка - самое оно для родовитого общества.
- А мы тебе кавалера найдём, платье сошьём, - настаивала Анабель. Она давно пыталась вытащить подругу в свет, но никак не получалось.
- Платье у меня есть, желания нет. - Наряд сохранился с приёма в Ратуше, на котором ловили Гланера и его питомицу - демона Стешу, пытавшихся по заказу врагов убить короля и высших сановников королевства. - И ни с кем сводить меня не надо. Я лучше за город съезжу, покупаюсь.
- Жениха ты там не выловишь, - покачала головой подруга. - Тридцать пять ведь исполнилось, не девочка.
- Вот именно потому, что не девочка, сваха мне ни к чему. Извини, Бель, но это моё личное дело.
- Дурочка, о тебе же забочусь, чтобы одна не осталась.
Эллина промолчала. Мысленно она давно смирилась с неприспособленностью для долгих отношений. А недолгих не хотелось: надоело разочаровываться.
Есть друзья, собственный дом, счёт в эльфийском банке, кое-какой заработок - хватит для жизни. Кавалеры, они для красавиц и кокеток, вроде Анабель, а ей головой нужно думать, деньги зарабатывать. Остальное... Сората не оставит, позаботится.
А все эти балы... Смешно, право слово! Там только содержателя можно найти, а замуж выходят за людей своего круга.
"Жизнь Сатии" легла и на стол господина Брагоньера и стала предметом внутреннего расследования. Соэра интересовало, каким образом в издание просочились детали убийства Весба.
- Господа, я жду, - Брагоньер сидел, сложив руки "домиком". Глаза буравили притихших подчинённых: заместителя, секретаря, господина Шорша, сотрудников канцелярии и судебного мага. - Только не говорите, что утечка произошла по вине обслуживающего персонала. Давно пора провести аттестацию на предмет соблюдения должностных инструкций. Материалы дела держались в открытом доступе?
- Перед наймом всех сотрудников проверяют, - подал голос заместитель соэра. - Я готов поручиться, что никто из них не нарушил клятвы.
- Семейный круг, сплетни? Господа, утечка произошла из Управления, и я найду виновного. Госпожа Ллойда?
Секретарь вздрогнула и отрицательно замотала головой:
- Господин Брагоньер, я свято храню тайны следствия. За семь лет работы ни одного взыскания. Готова пройти любую проверку.
- То есть вы утверждаете, что авторы этой бумажки, - он двумя пальцами брезгливо поднял "Жизнь Сатии", - догадались сами?
- Полагаю, прислуга, - предположил господин Шорш. Он поневоле начинал нервничать, зная, что начальник не шутит насчёт проверки. А она, естественно, выявит мелкие недостатки, за которые все получат нешуточные взыскания. - Или...
Следователь замялся, не зная, как отнесётся Брагоньер к его словам.
- Слушаю, - глаза соэра вцепились в лицо подчинённого.
- Вы привлекали стороннего мага, следует учитывать и его.
Брагоньер кивнул и задумался: как-то не рассматривал он Эллину Тэр в качестве распространителя конфиденциальных сведений. А стоило - надлежит разработать все версии.
- Временно свободны. А вы, госпожа Ллойда, выпишите повестку для гоэты, привлечённой к делу господина Весба.
После ухода подчинённых Брагоньер извлёк из ящика стола блокнот и материалы допроса прислуги. Те, вопреки ожиданиям, оказались занятными и изобличали ныне здравствующего господина Весба в сокрытии фактов. Тот не мог не знать о том, что поведала служанка.
Минувшей весной покойный Огюст Весб познакомился с некой Флоренс, сиротой неизвестного происхождения. Ненастным апрельским днём она постучалась в двери его дома, попросившись на ночлег. Ни родных, ни денег у неё не было, девушка на попутных подводах добралась сюда из родного городка, надеясь попытать счастья в Сатии. Получив неплохое образование, Флоренс рассчитывала устроиться гувернанткой.
Хорошенькая девушка приглянулась младшему Весбу. Он соблазнил её, клянясь в любви и обещая жениться, но в итоге бросил, выставил за дверь беременную любовницу.
Что стало с Флоренс, служанка не знала, но Брагоньер предполагал либо суицид, либо проституцию. Маловероятно, чтобы девушку взяли подавальщицей: беременные хозяевам не нужны. О найме гувернанткой не могло быть и речи.
Возможно, конечно, кто-то пожалел и пригрел несчастную, но люди редко наделены богами бескорыстной добротой.
Исходя из характера девушки, порядочной, романтичной, доверчивой, она могла утопиться в соседнем болоте.
Разумеется, Брагоньер предпринял меры по её розыскам, но не надеялся на успех. Чутьё подсказывало, что Флоренс мертва, а гибель Огюста Весба как-то с ней связана. Во всяком случае, это единственная зацепка, единственный мотив преступления, исключая помешательство убийцы.
Вторично вызванная в Следственное управление Эллина восприняла предположение о слишком длинном языке в штыки. Возмутившись, она заявила, что блюдёт тайну дел клиентов и вызвалась подписать любую бумагу на эту тему.
В конечном итоге выяснилось, что никто из подчинённых Брагоньера не виновен, а слухи расползлись из дома господина Весба - от экономки. Разумеется, её слова приукрасили, но факт оставался фактом, пришлось проводить разъяснительную работу.
В конечном итоге выяснилось, что никто из подчинённых Брагоньера не виновен, а слухи расползлись из дома господина Весба - от экономки. Разумеется, её слова приукрасили, но факт оставался фактом, пришлось проводить разъяснительную работу.
Глава 4. Жрецы и жрицы.
Мягкий приглушённый свет падал на малиновый плюшевый диван. На нём, словно эльфийский владыка, возлежал полуобнажённый мужчина и потягивал из широкого бокала коньяк.
Рядом, приторно улыбаясь, стояла девушка в откровенном танцевальном костюме, держа в руках полное блюдо лимонов. Цитрусы были нарезаны тонкими ломтиками и выложены спиралью; каждый кусочек проткнут шпажкой.
Мало кто узнал бы в разомлевшем от выпивки, женской красоты и неги благовоний коренастом мужчине с проседью жреца храма Дагора. Сейчас, без ритуального одеяния, он ничем не отличался от обычных горожан, разве что татуировка солнца и молнии на плече и массивные, помнившие не одно столетие, перстни с лазуритом выдавали род его занятий.
Жрецу, как ни странно, тоже было не чуждо ничто человеческое, в том числе, плотские удовольствия. И он, как и многие другие мужчины, решал проблему воздержания простым и надёжным способом - походом в одно из заведений с кошечкой на вывеске.
Разумеется, походы 'по девочкам' не афишировались, но, что подтверждал доход публичных домов, их с разной периодичностью совершали от половины до двух третей сатийцев. Власти смотрели на это сквозь пальцы: людскую природу не переделаешь, да и самим без ласки тошно - а где ж её взять, чтобы много, сразу и без ужимок? Требовали лишь регулярного осмотра девочек на предмет заболеваний, снижающих продолжительность жизни и репродуктивные способности населения.
Заведение было не из дешёвых, по виду - обыкновенный особнячок средней руки на границе торгового квартала. От храма Дагора - двадцать минут пешком. Видимо, поэтому жрец предпочитал именно его. Красивые вышколенные девочки, способные удовлетворить любые потребности и усладить взор. Только коньяк не высшей пробы, но после третьего бокала уже всё равно.
Девушка поставила блюда на пол и прильнула к мужчине.
Игривый поцелуй коснулся щеки, будоража кровь.
Жрицы любви никогда не целовали в губы, только если доплатят, - неписанный закон профессии.
Служитель Дагора отставил бокал и усадил девушку на колени.
Пальчики проститутки умело пробежали по телу; им вторили губы.
Бархатный корсаж, прикрывавший грудь, полетел на пол, и жрица любви приступила к исполнению своих прямых обязанностей.
- Пойдём наверх, крошка, - страстно шепнул клиент, стремясь лишить девушку последних покровов.
- Четвертушка, - улыбнулась полуобнажённая прелестница, - и я вся твоя. На целый час.
- Беру на два, - в запале ответил жрец и достал кошелёк. За выпивку и приватный танец он уже заплатил.
Попробовав монетку на зуб и хорошенько рассмотрев в свете масляной лампы, девушка засунула её под юбку и, подхватив с пола корсаж, поманила за собой жреца, в одну из спален с огромными кроватями.
Он уже третий раз заказывал её и неизменно щедро платил за дополнительные утехи. Зато все два часа она занималась делом, а не попытками оживить мёртвое. Или не изображала собачку, тявкая и прыгая через кочергу.
Отработав, жрица любви оставила клиента одеваться и, прихватив наряд танцовщицы, спустилась вниз, в комнату владелицы заведения.
'Мама' - усыпанная веснушками, крашенная в огненный цвет женщина с испорченным годами и образом жизни цветом лица - сидела за конторкой и, потягивая яичный ликёр, проверяла счета. Услышав скрип двери, кивнула - заходи.
Жрица любви назвала клиента и протянула заработок. Утаила только пару медяков 'на чай'.
Хозяйка внимательно проверила выручку и занесла в амбарную книгу в графу нужной девушки. В конце месяца на основе этих записей высчитывался процент, который получала проститутка. Кто-то оставался должен: не выполнял план, не окупал расходы на содержание.
Плеснув ликёра во второй стакан, девушка залпом выпила его, открыла шкаф и вытащила один из одинаковых пеньюаров.
- Кто там ещё? - лениво поинтересовалась она, прикрыв наготу розовым атласом.
- Выбирай: молоденький юнец или мужчина в возрасте.
- Только юнца мне не хватало! - хмыкнула девушка, засунув в рот щепотку мяты. Тщательно разжевала, освежив дыхание. - Меня только что два часа имели вдоль и поперёк, передохнуть хочу. Давай мужчинку. Надеюсь, у него ещё встаёт?
- На полке возьми, если что дашь. Одна порция - чекушка с четвертью.
Проститутка кивнула и забрала настойку. Спросила в дверях:
- В гостиной или в номере?
- В шестом. Иди, мойся.
Дверь захлопнулась, унося с собой запах пота, чужого тела, выпивки и приторных духов, и 'мама' вернулась к прерванному занятию.
Не прошло и получаса, как девочка вернулась и со злостью стукнула бутылочкой по конторке.
- Вот козёл! - выругалась она. - Такого урода я ещё не встречала!
- Что, не заплатил? - нахмурилась хозяйка и обернулась. - Учти, вычту из жалования.
- Да проповедь он мне читал, а потом в лицо плюнул. Какие уж тут деньги - вытолкал взашей! Видите ли, я вонючая сука!
- Ничего, сейчас позову Аскера, разберёмся. Но ты, милочка, всё равно оштрафована. Любого клиента нужно уметь умаслить.
Обе синхронно вздрогнули, когда заскрипела дверь.
Девушка завизжала и рванулась к окну, зовя на помощь, но хлёсткая петля затянулась у неё на шее. Захрипев, жрица любви упала на пол, конвульсивно забилась в судорогах.
Придя в себя, 'мама' рывком выдвинула верхний ящик и потянулась к кинжалу. Её крик: 'Аскер!' захлебнулся в булькающих звуках.
Густые капли крови упали на амбарную книгу, а потом хлынули потоком, алым пятном залив записи за последний месяц, пропитав все листы вплоть до корешка и обложки.
Мужчина вытер нож об одежду убитой и, нагнувшись к хрипевшей девушке, рывком свернул ей шею, для надёжности мазнув лезвием по горлу.
Быстро распылив в комнате порошок, убийца вывернул сюртук, надев его наизнанку, аккуратно приоткрыл дверь и выкинул второй припасённый в кармане мешочек с магическим средством. Прислушался, и, различив топот ног, поспешно разбил зеркало 'мамы' и осыпал его розовыми лепестками - сегодня не до кропотливого соблюдения ритуала.
Швырнув под конторку потрёпанный сборник ритуальных молитв, преступник распахнул окно и под покровом темноты выбрался на улицу.
Через минуту в комнату ворвалась охрана борделя, но застала лишь два трупа и колышущиеся на ветру занавески.
Поиски ни к чему не привели: убийца как в воду канул.
- Мать твою, зови стражу! - буркнул старший из охранников, тот самый Аскер.
Хмурый плечистый Аскер, в прошлом солдат, а в последние шесть лет - бессменный защитник покоя 'Сладкой кошечки', пятый час сидел в кабинете господина Брагоньера. То и дело бросая тяжёлые взгляды на следователя, он недоумевал, чего ещё от него ждут.
Внутри зрело глухое недовольство и желание высказать соэру всё, что он о нём думает. Однако Аскер терпел, опасаясь оказаться за решёткой за оскорбление власти. Охранник не понаслышке знал, что такое арестантская, и понимал, чем грозит попадание в камеру. Нет, его страшила вовсе не тюрьма, а перспектива потери средств к существованию. Убийство владелицы заведения и так подмочило репутацию, а с арестом нечего и надеяться даже на место вышибалы в трактире.
Аскер жалел, что не захотел попробовать поступить в стражу: за эти годы вполне мог пробиться в рыночный гарнизон - денежная должность.
Соэр записал очередную порцию показаний, пробежал глазами протокол и нахмурился. Ему что-то не нравилось, что-то, что ускользало из виду.
Имя преступника витало в воздухе и никак не давалось в руки.
- Итак, давайте подытожим...
Брагоньер тоже устал, но не показывал виду.
После бессонной ночи хотелось откинуться на спинку кресла и хоть на пару минут прикрыть глаза, но вместо этого соэр выпил перед допросом очередную чашку крепкого кофе, помассировал виски и облачился в бесформенную накидку.
Кожа под традиционной маской (у каждой профессии своя форменная одежда, у дознавателей она скрывает лицо и тело) вспотела, но Брагоньер не собирался её снимать, соблюдая правила конфиденциальности личности следователя и безликости правосудия. Когда неизвестно, виновны ли свидетели, лгут ли они, лучше не пренебрегать инструкциями.
Да и это не простое дело: третий эпизод в серии, нечего светить своё имя.
Формально двойное убийство отписано другому следователю, если что, давление окажут на него. Жестоко? Да, но во имя правосудия. С другой стороны, преступник, не имея связей, не может узнать имя следователя. Он так и останется для него неизвестным.