— Почему это? — с подозрением спросила Лайма.
— Ей Жека понравился, вот почему. И она совершенно бессовестно воспользовалась тем, что он имеет к ней деловой интерес. Решила затянуть встречу. Вынудила, чтобы ее пригласили на чашку кофе.
— Она хорошенькая? — тут же спросила Лайма.
— Откуда я знаю? Я ж ее не видел. Жека мне уже три раза звонил, просит помощи. Не представляю, как его вызволять.
— Быть с ней жестче, с этой свидетельницей, вот и все.
— Но она же женщина! — громко задышал Медведь. — Жека никогда не сможет вести себя не по-джентльменски.
— Горе мне с вами, — вздохнула Лайма. — Где эта сладкая парочка сейчас?
— В центре, в кафе «Мальвина и Пьеро».
— Знаю такое. А ты где?
— Я уже подъезжаю туда. Попробую Жеке подсобить.
— У тебя есть план?
— Нет, — грустно признался Медведь. — Но я обязательно что-нибудь придумаю.
Однако похвастаться загодя — сглазить удачу. Войдя в кафе, он уселся за столик у окна и принялся с тоской наблюдать за тем, как коварная Лариса обольщает Корнеева всеми известными ей способами. Даже наивный во многих отношениях Медведь смог оценить ее технику. Она то и дело отводила волосы со лба мягким кошачьим движением, закидывала ногу на ногу, демонстрируя молочные коленки, оглаживала на себе блузку, привлекая внимание к спелому душистому телу. Глаза у нее были большие, миндалевидные, темные, как колодцы.
Когда она пристроила свою ладошку на руке Корнеева, Медведь позвонил Лайме:
— Знаешь, что? Придется тебе приехать и устроить сцену ревности. Как будто ты — Жекина жена.
— Ладно, — согласилась Лайма. — В конце концов, я все это затеяла. Но вы тоже хороши! Если на вас нападает мужик, вы — тигры, а если женщина — два головастика.
Сцена ревности со стороны внезапно появившейся супруги — это классический прием, которым пользуются все кому не лень. И действует он безотказно. Однако когда Лайма вошла в кафе и увидела Ларису Круглякову собственными глазами, то сразу поняла, что в данном случае нужно действовать иначе. Девица не дурочка и отнюдь не простушка. Если вдруг Корнеев сглупил и дал ей свой телефон, она от него просто так не отстанет, будь у него хоть три ревнивых жены. Еще не хватало, чтобы она принялась надоедать ему звонками и отвлекать от дела!
Лайма притормозила у дверей и пригляделась к Корнееву. У него был вид великана, плененного лилипутами. На лице застыли растерянность и обида. Медведь сидел в самом темном углу и высасывал через трубочку третью порцию молочного коктейля. Лайма скоренько позвонила ему на мобильный и сказала:
— Иван, ситуация сложнее, чем я думала. Действовать будем вдвоем. Ты осуществляешь план "Б".
Медведь немедленно воспротивился:
— Командир! Но если я начну хулиганить, меня выставят! А то еще и милицию позовут.
— А ты сначала хозяину и служащим удостоверение покажи, — посоветовала Лайма. — А потом уж начинай буйствовать.
— Мне что, стаканы бить?
— Не знаю, не знаю, — мстительно ответила Лайма, которая не могла простить своим напарникам того, что они заставили ее чудить в аэропорту. — Тут все зависит исключительно от твоей фантазии. И не раздумывай долго. Я иду к Корнееву, а ты давай ищи, кто тут главный, и приступай к исполнению. Твоя задача — привлечь к себе внимание общественности. Ты должен выглядеть полным идиотом, понял?
— А зачем?
— Смотрел фильм «Отпетые мошенники»? — коротко спросила Лайма.
— Ну?
— Сейчас мы разыграем сценку из него. Ты будешь исполнять роль Руприхта.
— Есть, — обиженно ответил Медведь и, скрежетнув стулом по полу, поднялся во весь рост.
Лайма тем временем с милой улыбкой на лице материализовалась возле столика, за которым ворковали Корнеев и Лариса. Вернее, ворковала она, он же сидел неподвижно, стиснув зубы.
— О, братец! Привет! — воскликнула Лайма, сразу же определив свой статус. — Какая встреча! Это твоя девушка? Так познакомь же нас!
— Это… Это по работе, — выдавил из себя Корнеев. Было ясно, что душевные силы его истощены. Правую руку он держал в кармане и, судя по всему, незаметно поглаживал там свой микрокомпьютер.
— Лариса. — Соседка Раи Метелицы представилась сама. — У нас действительно деловая встреча, но мы с вашим братом успели по-настоящему подружиться.
— А меня зовут Наташа. — Лайма решила не заострять внимания на своем латышском папе, чтобы не спровоцировать раскопок их с Корнеевым «родственных» связей. — Я вам не помещала? Или вы еще не закончили с делами?
— Нет-нет, мы уже все выяснили! — прощебетала Лариса.
— В самом деле? — Лайма сверлила глазами Корнеева.
— Да, мы правда все выяснили, — кивнул он. — И вот теперь… просто кофе пьем.
— Ну, замечательно! Я присяду на секундочку? Только на секундочку. Женечка, ты не забыл, что тебе нельзя задерживаться? Сегодня твоя очередь мыть унитаз.
Лариса поперхнулась кофе и прижала к соблазнительным губкам салфетку.
— И стирка тоже на тебе. Я буду суп варить на неделю. Да, Женечка, я еще купила новое средство с хлоркой, попробуем его вечером, хорошо? — Она повернулась к Ларисе и любезно пояснила: — Запах у нас в квартире убойный!
— У вас что там, собачий питомник? — спросила та совершенно новым, заметно погрубевшим голосом.
— Ну что вы! — воскликнула Лайма, прижав руки к груди. — Как вы могли подумать? У нас хорошая, дружная семья!
— А вы не замужем?
— Увы! — Лайма сделала скорбнее лицо. — До личной ли жизни, когда приходится нянчить родного брата? Он ведь у нас немножко того…
Корнеев изумленно моргнул, а Лариса выпрямилась на стуле:
— Не понимаю вас…
— Ах, ну я имею в виду, конечно, не Женечку! Конечно! — Лайма всплеснула руками. — У нас есть еще один брат. Мама с папой заимели его слишком поздно. Он родился очень большим и немного туповатым. С ним не все в порядке. Он… Как бы это сказать? Обделен природой. Кстати, Женечка, я привезла его сюда. Надеюсь, он будет вести себя прилично.
Лариса принялась нервно оглядываться, и Лайма, пальцем указав на Медведя, сообщила:
— Вот он! Наш Ваня.
«Обделенный природой брат» к этому времени уже перепугал весь персонал кафе, продемонстрировав свое страшное удостоверение и сообщив, что он будет проводить в помещении антитеррористические мероприятия.
— Попрошу с пониманием отнестись к процессу, — сказал он в заключение. — Посетителей незачем ставить в известность. Можете разойтись.
Собранные для беседы официантки разбежались по залу, словно всполошенные белые курочки. Хмурый бармен с пунцовыми ушами, лет двадцати от роду, следил за Медведем пристальным взором. Ему хотелось быть таким же — сильным и храбрым. Носить в кармане пистолет и бороться со всякой нечистью. Однако, к несчастью, он получился у мамы худым, слабым и трусоватым. Нужно работать над собой, качать мышцы, плавать в бассейне. И он хотел этого! Но… Каждый день откладывал начало новой жизни на понедельник, на первое января…
— Самое ужасное, — продолжала тем временем Лайма, — что Ваня не умеет ходить на горшок.
Лариса сглотнула и с отвращением отодвинула от себя недоеденную булочку.
— Подгузники приходится делать на заказ. Ведь он у нас такой большой! А иногда и подгузников не хватает. Тогда Женечке приходится туго. Ваня ужасно не любит, когда его переодевают, — плюется, кусается… Ларочка, а приходите в воскресенье к нам в гости!
В этот момент Медведь подошел к большой кадке с пальмой, примерился, обхватил лапищей ствол, крякнул и одним рывком вырвал растение из кадки. В разные стороны полетели комья земли и посыпались дренажные камушки. Посетители кафе изумленно оглядывались. Но поскольку персонал не проявлял никакого интереса к происходящему, они пришли к выводу, что так, вероятно, и надо. Медведь с пальмой под мышкой скрылся в туалете. Скорее всего, он воткнул ее в унитаз, потому что вернулся с пустыми руками. Нахальная Лайма уже заказала себе кофе, и теперь все трое молча отхлебывали из чашек, наблюдая за «третьим братом» практически с одинаковой степенью любопытства.
Внутри Ларисы происходила яростная борьба. Придурочный брат Корнеева представлялся ей ужасным препятствием на пути к личному счастью. Но сам Корнеев был так красив! Невообразимо красив.
— Скажите, а когда к вам приходят гости, — осторожно спросила она, — вы Ваню куда деваете?
— Как это — куда? — оскорбилась Лайма. — За стол сажаем, естественно. Не в ванной же его запирать. Он же не кусачая собачка, верно? В принципе, он безобиден. Почти никогда не приходится применять силу. Санитаров к нему вызывали только один раз… в этом году… Мы по очереди читали Ване вслух книжку про индейцев, и он, находясь под впечатлением, задумал снять скальп с нашей тети Симы. Сложнее всего было отнять у него нож. Я тогда очень расстроилась. Ну, и тетя Сима тоже разнервничалась немного… Через месяц умерла. Не думаю, что от нервов. У нее давно уже печень была не в порядке.
Тем временем Медведь подошел к парочке, сидящей за столиком в центре зала, и, ни слова не говоря, забрал у них салфетки, сахарницу, оба меню и пепельницу с окурками.
— Э! — недовольно воскликнул молодой человек. — Вы что это? Куда? Это наше! Верните сейчас же!
Медведь свалил, свои трофей бармену на стойку, вернулся и, подняв визжащего молодого человека вместе со стулом, вынес его на улицу. Побледневшая девица окаменела на своем месте и не делала никаких попыток вмешаться. Бармен с индифферентной физиономией протирал бокалы. Официантки с бегающими глазками царапали заказы в крохотных блокнотиках. Кассирша наклонилась к старшей по залу и заметила:
— Да… Борьба с терроризмом у нас приобретает все более странные формы.
Тем временем вынесенный из кафе молодой человек ворвался обратно в зал, подбежал к своему столику, плюхнулся на свободный стул и двумя руками вцепился в столешницу.
— Лиза, с тобой все в порядке? Этот псих тебе ничего не сделал?
Лиза отрицательно помотала головой.
— Почему никто не вызовет милицию?! Это же безобразие!
Безобразие между тем, не придумав ничего оригинальнее, двинулось к столику, за которым сидели Корнеев, Лайма и Лариса. Вид у него был нехороший. На самом деле находчивый Медведь решил свести к минимуму количество недовольных и поиздеваться над кем-нибудь из своих. Подойдя поближе, он растопырил руки и пошевелил пальцами, как будто собирался поиграть в салочки. Реакция, которую он вызвал у Раиной соседки, оказалась невероятно бурной.
Лариса вскочила с места, отшвырнув стул далеко в сторону, схватила свою сумочку и в три огромных олимпийских прыжка оказалась возле входной двери. Мелькнула короткая юбочка, темные волосы… И она исчезла навсегда.
— Чисто сработано! — похвалила Лайма, допивая свой кофе.
Но Медведь похвале не обрадовался. Он взялся двумя руками за голову и грустно молвил:
— Я испугал женщину. …
— Не волнуйся, Иван, — успокоил его внезапно оживший Корнеев. — Из пуганых женщин получаются самые покладистые жены.
— Кому-то ужасно повезет после сегодняшнего, — покивала головой Лайма. — Надеюсь, Евгений, мы не раздавили твои едва зародившиеся чувства?
— Она так хотела меня заполучить, что совершенно потеряла стыд. Спасибо, что. вы пришли на помощь.
— Пожалуйста, — сказала Лайма. — Давай рассказывай поскорее, что тебе удалось узнать от нее полезного.
— Да так, сущую ерунду. Она действительно частенько захаживала к Рае Метелице на огонек. И, конечно, неплохо представляла себе обстановку квартиры. Уверяет, что ничего нового в квартире не заметила. Пересмотрела все безделушки, пооткрывала ящики, перебрала книги. Единственное, на что она сразу обратила внимание, так это новый торшер и новый журнальный столик. Вероятно, Рая заменила кое-что из мебели как раз в те две недели, что они не виделись. И столик, и торшер модерновые. Стекло, дизайн… Не думаю, что Рая свистнула их у Леджеров в качестве сувенира на память.
— Я тоже так не думаю, — пробормотала Лайма и улыбнулась. Ее улыбки никто не заметил.
Лайму просто распирало доказать Корнееву, что она тоже чего-то стоит. Он утер ей нос, когда так ловко разоблачил авантюру Ани Петушковой, выдававшей себя то за Нину, то за Дарью. Но теперь и она будет на коне. Кажется, она знает, за что убили Раю Метелицу. И догадывается, кто это сделал. И, разумеется, попробует это доказать. Она подстроит такую хитрую ловушку, что убийца в нее непременно попадется.
И это еще не все! У старушки Барровской в очечнике нашлась записка: «Белый хрю». Услышав это, Лайма почему-то сразу поняла, о чем речь. Мужики не догадались, а она — догадалась. Машина белого цвета, которую они с Корнеевым видели во дворе того самого дома, где Аня Петушкова снимала квартиру под именем Дарьи. Когда Алекс Леджер выезжал со двора на своей иномарке, белоснежный «ХРЮ» с темными стеклами преградил ему путь. Бабуська Барровская что-то знала об этой машине. Однако она до сих пор была без сознания и прояснить ситуацию не могла.
Гордость Лаймы состояла в том, что она запомнила номер белого автомобиля. Воспользовавшись моментом, залезла в компьютер и в базе данных ГИБДД отыскала имя владельца и его адрес. Повторила в точности ту процедуру, которую сам Корнеев проделывал, когда идентифицировал Абражникова. Машина со смешным словом «ХРЮ» в номерном знаке принадлежала Аркадию Николаевичу Мальчикову. Фамилия тоже была забавная, и Лайма не сдержала улыбки. Она поедет по найденному адресу и взглянет на этого парня.
Если бы она знала, чем ей грозит сольный номер художественной самодеятельности, то мгновенно поделилась бы своими мыслями с остальными членами команды и заручилась их поддержкой. Но нет — ей захотелось стать звездой сыска! Однако за желание стать лучше бог человека награждает, а за желание стать лучше других — наказывает беспощадно.
Без всякой страховки, полагаясь лишь на свой талант и умение располагать к себе незнакомых людей, Лайма отправилась по адресу проживания господина Мальчикова, долго бродила возле дома с охраной, пыталась задавать вопросы соседям — короче, засветилась по полной программе. Ничего не добилась и решила временно отступить и собраться с мыслями. Для чего отправилась в парк, на окраине которого оставила свою машину. Однако за руль сесть не успела. На нее набросились сзади, скрутили и надели на голову мешок.
ГЛАВА 8
…Первое, что Лайма сделала, после того как пришла в себя, — содрала с головы дурацкий мешок, сквозь который ничего не было видно; И сразу же зажмурилась от яркого солнца, бившего прямо в глаза. Немного посидела, привыкая к новым ощущениям, потом решила — хватит. Надо осмотреться и понять, куда ее занесло, точнее — куда ее занесли.
Это была огромная комната, точнее зала, с большими окнами, через которые внутрь врывались солнечные лучи. Обстановка скромненькая — большой белый рояль, два исполинских дивана, пара стеклянных столиков, на которых стояли вазы с фруктами и цветами, несколько кресел. В углу на низком постаменте — мраморная девушка в ниспадающих одеждах и с кистью мраморного же винограда в поднятой руке. Девушка показалась Лайме знакомой. Но несмотря на то, что ее познания в области скульптуры ограничивались сведениями, почерпнутыми из общедоступных хрестоматий по истории мирового искусства, Лайма поняла, что это вряд ли оригинал — скорее копия виденного ею на картинке то ли греческого, то ли римского шедевра.
Окна обрамляли красивые гардины с умопомрачительными кистями. Общее впечатление портили лишь кованые решетки на окнах. Решетки тоже были красивыми, но мощными и начисто отметали любую мысль о том, что в окна можно вылезти или, наоборот, влезть. Первое сейчас очень интересовало Лайму.
Покрутив головой, она увидела, что в зале имеются две высокие резные двери — одна за ее спиной, вторая — прямо по курсу. Убежденная, что обе они заперты, Лайма для очистки совести подергала ближайшую к ней мощную бронзовую ручку. Ручка легко подалась, и дверь стала уползать внутрь, открывая панораму следующего помещения. Лайма осторожно просунула в приоткрывшуюся щель голову — вдруг там притаился кто-то из похитителей? Никого не заметив, она вошла внутрь.
Комната оказалась меньше размером, но более плотно обставлена. Здесь стояло множество всякой аппаратуры, на одной стене висел огромный плазменный экран, на трех других — чья-то графика в рамках и под стеклом, мебель была низенькая и мягкая. Снова фрукты и цветы. Из этой комнаты второго выхода не было. Единственное, что роднило оба помещения, — кованые решетки на окнах.
Лайма развернулась и пересекла большую залу в обратном направлении, почти не удивившись тому, что следующая дверь тоже открылась. Похоже, это был чей-то будуарчик, выдержанный в пошло-розовых тонах. Широкая кровать с розовым шелковым покрывалом, розовые занавесочки, того же цвета пуфики, золотистый с розовым столик, уставленный множеством баночек, тюбиков и флакончиков, над ним — большое зеркало. Розовые плафоны и лампы с абажурчиками дополняли тошнотворную картину. Может быть, здесь гостила кукла Барби и оставшуюся после нее обстановку еще не успели выбросить на какую-нибудь специальную розовую помойку?
Единственное, на чем тут мог отдохнуть взгляд, — так это на знакомых кованых решетках. И тут Лайма заметила еще одну дверь. Однако прежде, чем открыла ее, догадалась, что это ванная. Помещение оказалось достаточно большим и, как это ни странно, зеленым. Осмотрев косметико-гигиеническое великолепие, Лайма поняла, что оно предназначено для женщины. Мужским духом здесь не пахло. Она еще раз внимательно осмотрелась и не нашла больше никаких дверей.
Это было непонятно. Получалось, что она находится в замкнутом пространстве. Но тогда каким образом она сюда попала? Есть какие-то потайные ходы? Потайные двери?