Филипп психанул:
– Может, меня поставят в известность, куда и для чего я подхожу?
– Серый, а ты разве его не предупредил?
– Не хотел заранее обнадеживать.
Олег начал копаться на столе и искать среди вороха бумаг нужную папку.
– Значит, ты Филипп?
– Допустим.
– А в кино сниматься хочешь?
Фил усмехнулся.
– Если только в главных ролях.
Олег оставался серьезным.
– А других у нас нет. Вот, – он наконец-таки нашел папку и протянул ее Филиппу. – Завтра к восьми утра подъезжай к метро «Тушино». Будем снимать натуру. В папке текст. Выучить наизусть не заставляю, но запомнить суть надо обязательно. За один съемочный день платим актерам… – Олег накорябал на листе цифру и поднес листок к лицу Фила. – Согласись, для непрофессионала деньги хорошие. Вопросы есть?
– Есть, – отмер Филипп. – Я хочу знать, что здесь происходит.
Серега засмеялся и, махнув Олегу рукой, буквально вытолкал Фила из кабинета.
– Сейчас все объясню, – пообещал он опешившему приятелю. – Кинокомпания Олега снимает фильмы в жанре фэнтези.
– Кинокомпания? Намекаешь, что та конура, в которой мы были, – это кинокомпания?
– Ему нравится так считать, и никто не смеет перечить. Наше дело маленькое. Отыграть свои роли, получить бабки и продолжать жить дальше. У нас все как в настоящем кино, есть сценарии, актеры – естественно, все любители, – Олег, выступающий в качестве режиссера и директора картин, ну и прочие люди, без которых процесс съемки невозможен. Оператор…
– Подожди, давай по порядку. Олег снимает фэнтези. Все роли исполняют актеры-любители, то есть люди с улицы, так?
– Ну да.
– У вас есть режиссер, оператор и сценарии.
– И аппаратура, – на всякий случай добавил Сергей.
– А можно узнать, где потом эти фильмы показывают? Или Олег раздает вам кассеты, и вы наслаждаетесь дома своим актерским мастерством? И кто, позволь узнать, спонсирует съемки? Из чьих денег он выплачивает гонорары «актерам»?
– Фил, какой ты нудный. Другой бы радовался, что подвернулась возможность срубить бабки, а ты еще сомневаешься.
– Я хочу узнать, во что ты меня втянул.
– Ну, блин, ты меня достал. Кто, где, когда, откуда. Как на допросе. – Сергей несколько минут хранил молчание, а затем выпалил: – Хочешь правду? Получай. Олег снимает третьесортное любительское фэнтези, а потом эти фильмы продаются втрое дешевле, чем кино аналогичной тематики, снятое профессионалами. Как ты, надеюсь, понимаешь, вся эта лавочка действует нелегально. Ну, теперь доволен?
– И что, такое покупают?
– За милую душу. А че, качество нормальное: изображение, звук – все на уровне.
– А сюжет?
– За сюжет не боись, у Олега работают классные сценаристы.
Спорили приятели долго, но, в конце концов, Фил отправился домой просматривать полученный сценарий. Как-никак, а завтра у него первый съемочный день на натуре. Да-а, кому рассказать – не поверят. Еще утром Фил был обычным безработным, а уже к вечеру перевоплотился в актера. Чудеса, да и только!
До двенадцати ночи Филипп пытался вникнуть в суть написанного, но, как он ни старался, его мозг отказывался воспринимать откровенную ерунду, называемую сценарным текстом.
Утром у метро «Тушино» собралась группа людей, в число которых входили и Фил с Сергеем.
В подмосковный лес – съемки проходили именно там – отправились на микроавтобусе. Хотя некоторые «актеры» рулили на собственных авто.
Дальнейшее напоминало театр абсурда. На заросшей мхом поляне пышногрудая девица начала накладывать на лицо и руки Фила густой слой грима. Далее парню наклеили седые брови и нахлобучили на голову седой парик.
И вот, переодетый в черную рясу с капюшоном, Фил стоит возле огромного камня, ощущая себя главным идиотом.
Все та же девица принесла деревянный посох и попросила Фила вскарабкаться на камень.
Олег матерился в трубку сотового телефона и интенсивно размахивал руками.
Перед камнем соорудили какую-то конструкцию, после чего на нее легла ободранная и перемазанная искусственной грязью девушка.
– Пора начинать, – крикнул Олег.
Прыщавый парнишка в потертых джинсах примчался к камню, держа на руках черного попугая.
– Посади его ему на плечо, – командовал Олег.
Паренек попросил Фила спуститься вниз.
– А почему попугай черный? Что это за порода?
– Жако.
– Но они серые.
– По сценарию у тебя на плече во время ритуала должна сидеть ворона. Но нам не удалось найти дрессированную ворону, пришлось взять Стефана.
– А цвет? – напомнил Филипп.
– Мы его перекрасили.
– Чем?
– А фиг его знает. Но Маринка сказала, краска не вредная. С попугаем будет полный порядок.
Пернатый перекочевал на плечо Фила и замер там словно изваяние. То ли он действительно понимал, что происходит вокруг, то ли чувствовал себя униженным, оттого что его выкрасили в черный цвет, но факт остается фактом – попугай смирно сидел на плече, с интересом наблюдая за процессом.
Держа в одной руке посох, в другой свиток, Филипп начал читать заклинание, состоящее их трудновыговариваемых слов. Девушка, лежащая на непонятной конструкции, извивалась как уж на сковородке, а Олег с довольным видом стоял чуть поодаль и знаками показывал актерам, что все в полном порядке. Продолжайте, мол, дальше.
Эта белиберда длилась без малого семь часов. Домой Фил вернулся еле живой. Приняв душ и перекусив, он мешком рухнул на кровать и сразу же уснул.
В роли старца он выступал ровно пять дней. А потом Олег, поблагодарив Фила за отличную работу, сказал, что в данной картине его присутствие больше не требуется.
– Ты отличный актер. Все схватываешь на лету. Мы будем иметь тебя в виду. Бывай.
Растерянно мотая головой, Фил спрятал в карман деньги и услышал приятный женский голосок за спиной.
– Без грима ты намного симпатичней.
Он обернулся. Комплимент исходил от красивой девушки, лицо которой показалось Филиппу знакомым.
– Ты меня не узнал? – разочарованно протянула она. – Мы вместе снимались во вторник.
– Ты та самая девушка у камня?
– Угадал.
– Почему мы не встречались в остальные дни?
– Я учусь в институте, снимаюсь, только когда есть время.
Филипп не знал, что ответить. Ладони вспотели, в горле стоял ком, а сердце учащенно забилось.
– Тебя подвезти? – непринужденно поинтересовалась незнакомка. – Я на машине.
Фил кивнул.
– Предлагаю познакомиться. Я Тамара.
– Филипп.
– Вон моя тачка. Идем.
В машине Тома заваливала Фила вопросами, на которые он отвечал несколько зажато.
– Тамар, можно теперь спрошу я?
– Ох, извини, конечно, спрашивай.
– Почему ты согласилась принимать участие в этом… гм… безумстве. Судя по всему, деньжата у тебя водятся.
– А я не из-за денег снимаюсь. Просто по приколу почувствовать себя актрисой. Меня друг с Олегом познакомил, тот предложил попробоваться на роль ведьмы, я согласилась.
– Друг? – разочарованно произнес Филипп.
– Ты его видел, он тоже снимался с нами. Помнишь, между деревьями бегало непонятное существо с волосатой мордой? Это был Ренат.
– Он твой парень?
– И да, и нет.
– Это как?
– Пока нам хорошо вдвоем, мы вместе, как только наскучит – разбежимся.
У метро Тома неожиданно спросила:
– Фил, а ты спешишь?
– Нет.
– Через полчаса мы с подружкой встречаемся в кафе, не хочешь составить нам компанию?
– Приглашаешь?
– Ну да.
– А как же друг? Ревновать не будет?
– Я не его собственность и вправе поступать так, как мне заблагорассудится. Сейчас мне захотелось пригласить тебя в кафе. Ты согласен?
– Заодно отметим мой уход из кинематографа.
– Нет, нет, – зачастила Тамара. – О съемках ни слова! Анжелика не в курсе, что мы с Ренатом балуемся у Олега. Она у нас девушка серьезная, я бы даже сказала, мудрая. Ей не по нраву придется, что лучшая подруга занимается всякой… Какое бы слово подобрать?
Филипп нагнулся к Томе и зашептал на ухо.
– Грубо, зато справедливо. – Девушка звонко рассмеялась и надавила на газ.
Месяц спустя Филипп и Тома стали близки. Ренату была дана отставка. Но парень не особо огорчился, он сообщил Томе, что она вольна в своих действиях и он будет только рад, если впоследствии окажется, что Филипп ее вторая половинка.
«Горевал» Ренат недолго. Уже через тридцать дней Анжелика сообщила, что они стали встречаться.
* * *Ката обмахивалась журналом, а Фил, закончив рассказ, наполнил рюмку водкой.
– А почему ты назвал Рената скользким типом?
Поморщившись, Филипп пробасил:
– После того как Тома отшила Рената, я решил встретиться с ним и поговорить по-мужски. Хотел объяснить, что у нас с Томой не просто интрижка, а нечто большее. Мол, не держи зла, так получилось. Поговорили нормально, до рукоприкладства дело не дошло. А когда Ренат закурил, я обратил внимание на золотую зажигалку.
– При чем здесь зажигалка?
– При том! В мой первый день съемок у Олега пропала зажигалка. Золотая! Понимаете, куда я клоню? Ренат был нечист на руку.
– Фил, вернемся к Томе. Расскажи про роль ведьмы.
– Говорить в принципе нечего, вы сами все озвучили. То, что увидела Лика ночью в старом доме, было сценой из фильма, в котором снимались Томка с Ренатом.
Катку осенило.
– Томка с Ренатом, – проговорила она и скривилась, словно от боли. – Кто сидел за рулем, когда вы возвращались с пикника?
– Я.
– Ты довез Тамару до дома?
– Нет. Сначала мы доехали до моего дома, я вышел, Томка пересела за руль и отправилась к себе.
– Время! Ты помнишь точное время вашего отъезда с озера?
Филипп напряг память.
– Было часов восемь, но не позже половины девятого. А какая связь?
Катарина промолчала. Филипп вновь потянулся к бутылке.
– Ты должен дать мне адрес Олега.
– Записывайте. Только зачем?
Катарина принесла из коридора сумочку, достала бумагу и ручку.
– Диктуй.
Назвав координаты Олега, Фил на всякий случай продиктовал телефон Сереги.
– Вдруг Олег уже перебрался в другое место, – пояснил он, – а Серый может знать, где именно осел наш любитель фэнтези.
От Филиппа Катка поехала к Кире Вениаминовне.
Увидев Копейкину на пороге, мать Томы сверкнула глазами.
– Чем обязаны?
– Кира Вениаминовна, я заскочила на минутку, у меня к вам один вопрос.
– Слушаю.
– Некоторое время назад Тома с Филиппом и Лика с Ренатом ездили на пикник к озеру. Они уехали в пятницу вечером, а…
– Куда вы клоните?
– Вы звонили Тамаре по мобильному телефону вечером в субботу?
– Нет.
– И ключи от квартиры вы тоже не забывали?
– Милочка, я не имею такой привычки. С памятью у меня полный порядок.
Ката развернулась.
– Значит, и Илья Денисович не покидал город.
– Повторите.
– Ваш муж не уезжал в командировку?
– Определенно, вы бредите. Нет, Илья никуда не уезжал с Нового года. А я не забывала и не теряла ключи. Вы довольны?
– Вполне. – Катка подошла к лестнице и, взявшись за поручень, медленно спустилась вниз.
Глава 12
Розалия с Лизкой не спеша нарезали круги вокруг коттеджа, а сзади, на расстоянии двух метров, за ними неотступно следовала Гликерия Модестовна. Бросая быстрые взгляды по сторонам, Шухеровская постоянно была начеку. А как же иначе, вдруг ни с того ни с сего на территории коттеджа появится банда вооруженных преступников, целью которых станет убийство Розалии. Нет, бдительность терять нельзя ни на секунду.
Когда на ветку росшего возле беседки клена села ворона и послышался слабый треск, Гликерия молнией метнулась к Розалии.
– Ложись! – прогудело над самым ухом свекрови.
Лизка завизжала и, закрыв голову руками, села на корточки. Розалия же даже не успела сообразить, в чем, собственно, дело, так как сначала стокилограммовое тело Гликерии Модестовны сбило ее с ног, а затем Розалия оказалась под ним.
– Гликерия! Твою мать! Мое плечо! Ты опять его вывихнула!
Шухеровская повернула голову, увидела сидевшую на ветке ворону и, как ни в чем не бывало, пробасила: – Ошибочка вышла, мне послышалось, что кто-то взвел затвор винтовки.
– Это была ворона, – пискнула Лизавета.
– С винтовкой? – вопрошала Розалия. – Я тебя спрашиваю, у вороны была винтовка?
– Нет, – еле слышно ответила Гликерия.
– Тогда за каким чертом ты сбила меня с ног? Отбивную захотела из меня сделать?
Шухеровская протянула свекрови руку.
– Вставайте.
– Отойди, изверг в юбке! От тебя одни неприятности. Мне нужен еще один телохранитель, чтобы мог защищать меня от тебя. Поняла?
– Ну так… простите… я же… из лучших побуждений.
– Не хватало еще, чтобы ты прыгнула на меня из худших побуждений. Корова! Кретинка! – Розалия понеслась к беседке.
Переведя дух, Лизка неодобрительно посмотрела на Гликерию.
– А еще телохранителем работаете, и не стыдно вам? Надо было ее в клумбу валить, в клумбу.
– Почему в клумбу? – окончательно растерялась Шухеровская.
– Потому что там грязь и было бы намного прикольней. – Направившись к беседке, Лизка крикнула: – Розалия Станиславовна, с вами все в порядке? Головой не ударились? Мозги на месте? В боку не покалывает? Селезенка в норме?
Свекрища негодовала:
– Нет, Лизок, ну ты видела? Видела, что эта глыба со мной сделала?
– Да уж, с каждым днем она становится все безумней. – Лизавета покосилась на понурую Гликерию, которая осталась стоять на дорожке.
– Только бы твой дядя Гриша смог очаровать этот бронетранспортер. Я ему приплатить готова, лишь бы увел из дома Шухеровскую.
Лизка сглотнула.
– Не мешало бы нам ее подготовить к приходу дяди… Гриши.
– И сейчас самый подходящий момент. Гликерия! – Розалия уперла руки в бока. – Живо ко мне!
– Розалия Станиславовна, – заблеяла подбежавшая Модестовна.
– Молчать! Теперь говорить буду я. Так дальше продолжаться не может, это уже переходит все границы. Ты, сама того не замечая, постепенно превращаешься в съехавшую с катушек бабу. Мне даже страшно представить, кем ты станешь лет через пять. Люди тебя за километр обходить будут, надо что-то менять. А самое главное, я знаю, что именно.
Гликерия Модестовна выжидательно смотрела на Розалию.
– Менять?
– Тебе необходимо выйти замуж! Ну, или просто завести мужчину для души.
– Вы забыли, я уже была…
– Знаю-знаю, но согласись, если первый опыт оказался неудачным, нельзя же ставить крест на личной жизни. Вокруг много мужчин, с которыми у тебя может завязаться вполне бурный романчик.
– Вы только присмотритесь получше, – внесла свою лепту в беседу Лизавета.
Гликерия оглянулась.
– Не видать мужиков.
– Детка, не язви, я серьезна как никогда.
– От мужиков одни проблемы, – отмахнулась Модестовна.
– Ты заблуждаешься.
– Их надо обстирывать, обглаживать, готовить, а в ответ никакой благодарности.
– Обстирывать, обглаживать, – передразнила Розалия. – Ты рассуждаешь как древняя старуха. Поверь моему богатому жизненному опыту, помимо всех перечисленных тобой домашних обязанностей, из общения с мужчинами можно извлечь и огромную пользу. – Свекровь намотала на палец прядь черных волос и чуть склонила голову. – Поняла намек?
– Нет.
– А я поняла, – выпалила Лизавета.
– Котенок, ты еще слишком мала для этого.
– Но намек-то все равно поняла.
– Лизок, сделай одолжение, помолчи пару минут. Возвращаемся к главному, Гликерия, я хочу познакомить тебя с мужчиной. Только не отпирайся, своего решения я не изменю.
– Знакомьтесь с ним сами, а мне он ни к чему.
– Ты отказываешься от собственного счастья.
– Я и так счастлива.
– Счастья много не бывает.
– Мне достаточно.
– Гликерия!
– Нет.
– Я требую!
– Не имеете права требовать.
– Ты можешь хотя бы провести с ним один вечер в нашем коттедже?
– Ну чего вам стоит, – протянула Лизка. – Посидим по-семейному за столом, поговорим, то да се. Не понравится он вам, и хрен с ним – другого найдем, мало, что ль, дураков… Ой, я хотела сказать, продолжите жить как прежде.
– Гликерия, куколка, соглашайся.
Шухеровская задумалась.
– На фига мне опять старая нервотрепка?
– Женщине необходимо постоянно ощущать рядом крепкое мужское плечо.
– А сами-то вы не замужем. У вас плеча нет, и ничего, живете, забот не знаете.
– Милочка, а ты в курсе, сколько раз я была замужем? Нет? Тогда тебе лучше не знать.
– Это точно, – подхватила Лизавета. – У Розалии Станиславовны столько крепких плеч было… О! Легче застрелиться, чем пересчитать. Она у нас сушка плесневелая.
Свекрища вытаращила глаза.
– Что ты сказала? Как ты меня назвала?!
Лизавета перепугалась не на шутку.
– Я… ошиблась… Вы не сушка. Ну, как же это называется? Забыла, но сейчас обязательно вспомню. – Она напрягла память и начала нести всякую околесицу: – Ржавый бублик? Нет-нет. Подгорелый сухарик? Ой, опять не то. Старая баранка? Прошлогодний рогалик? Мохеровая булка?
И в тот момент, когда Розалия уже намеревалась оглушить окрестности ненормативной лексикой, Лизка закричала: – Вспомнила! Я вспомнила. Вы – тертый калач. Мои мамка с папкой всегда вас так называют. Прикольно, правда?
Придя к мысли, что быть тертым калачом намного лучше, чем плесневелой сушкой и мохеровой булкой, Розалия смилостивилась и осторожно кивнула.
– Ну, в принципе в твоих словах присутствует доля истины. Я калач тертый.
– А я все равно не согласна, – отрапортовала Гликерия.
Станиславовна решила нажать на нужную кнопочку.
– О’кей. Не согласна так не согласна. В конце концов, не я в скором времени превращусь в законченную алкашку. Лизка, пошли в дом.
– Постойте, – спохватилась Шухеровская. – Кто алкашка?
– Ты.
– Я?
– Вспомни, в каком состоянии мы с Каткой застали тебя в твоей комнатушке. Ты лыка не вязала. Жила в бардаке, среди пустой стеклотары, нажиралась до чертиков с соседом-придурком и катилась по наклонной.