Нырнул в узкий проход, который вел к северо-западному углу, где находились верстак, стойка с инструментами и запасными частями, лежали полотнища брезента и пара комбинезонов.
Конрад быстро снял с себя пиджак и брюки, надел комбинезон. Не хотелось ему объяснять Понтеру, откуда на его одежде взялись пятна крови.
Схватил одно из брезентовых полотнищ и поспешил к лестнице. Наверху направился к мертвой женщине, которая лежала на рельсах.
Посмотрел на часы. Парк развлечений открывался в половине пятого, именно это время и показывали часы. Ворота ярмарки открывались, жители городка вливались в центральную аллею. Через десять минут первые из них начали бы покупать билеты в «Дом ужасов».
Призрак не подал бы электричество на все системы «Дома», не получив подтверждения, что путь для гондол свободен. Наверняка он уже задавался вопросом: а где же Конрад? И через пару- тройку минут отправился бы на поиски босса.
Конрад расстелил брезент. Поднял еще теплое тело и бросил на середину. Схватил за длинные волосы голову с раззявленным ртом и выпученными глазами, добавил к телу. За головой последовала окровавленная одежда, фонарь, записная книжка и каска. Почему эта женщина была в каске? Что она вообще делала в «Доме ужасов»? Конрад поискал сумочку. Ни одна женщина не могла обойтись без сумочки. Но нет, не нашел. Закатал женщину в полотнище, взялся за края и, тяжело дыша, потянул за «валуны», на которых боролись человек и тарантул.
Уже огибал их, когда услышал, что его зовут по имени: «Конрад!»
Призрак. Альбинос стоял в пятидесяти футах, у дальнего конца прямого участка рельсов, там, где начинался Зал гигантских пауков. Конрад видел лишь силуэт, разглядеть лица Призрака не мог.
«Значит, и он тоже не может меня разглядеть, — с облегчением подумал Конрад. — Если и видит брезент, то не поймет, что в нем».
— Конрад?
— Да. Я здесь.
— Что-то не так?
— Нет, нет. Все в порядке.
— Ворота открыты. Через пару минут у нас выстроится очередь.
Конрад присел перед завернутым в полотнище телом убитой женщины, чтобы перекрыть обзор Призраку.
— На рельсах лежал мусор. Но я об этом позаботился. Уже убрал.
— Тебе нужна помощь? — спросил Призрак, двинувшись к нему.
— Нет! Нет. Все под контролем. Ты иди, поверни рубильник и начинай продавать билеты. Мы готовы к работе.
— Ты уверен?
— Разумеется, уверен! — рявкнул Конрад. — Шевелись. Я подойду через несколько минут.
Призрак замялся на секунду-другую, потом повернулся и двинулся в том направлении, откуда пришел.
Как только альбинос скрылся из виду, Конрад потащил завернутое в полотнище тело дальше, за валуны из папье-маше, к люку. Не без проблем протиснул тело в люк, сбросил вниз. При падении брезентовое полотнище раскрылось, на Конрада глянула оторванная голова с раззявленным в безмолвном крике ртом.
Конрад спустился по лестнице в подвал, закрыл за собой крышку. Наклонился, собрал концы полотнища, оттащил тело в мастерскую в северо-западном углу подвала «Дома ужасов».
Над головой зазвучала записанная на магнитофонную ленту загробная музыка: Призрак запускал в работу системы «Дома».
Морщась, Конрад принялся перебирать окровавленную одежду убитой женщины. Проверил карманы джинсов, куртки, блузки в поисках документов.
Ключи от автомобиля нашел сразу. На кольце висел брелок с миниатюрной пластиной с номерными знаками. Такие продавала какая-то ветеранская организация. Номера на пластине брелка соответствовали реальным номерам.
Еще до того, как Конрад закончил обыск, на глаза попался бейдж с буквами «VIP», выданный администрацией Большого американского ярмарочного шоу. Вот тут Конрад испугался по-настоящему. Если она имела какое-то отношение к руководству, скрыть секрет Гюнтера более не представится возможным.
Нужное Конраду удостоверение личности он нашел в последнем кармане. Прочитал, что звали женщину Джанет Ли Миддлмеир и работала она в окружном департаменте безопасности общественных сооружений инженером по эксплуатационной безопасности, что бы это ни означало.
Государственная служащая. Плохо, конечно, но не так плохо, как он опасался. По крайней мере, она не была сестрой или кузиной кого-то из карни. В парке развлечений у нее не было ни родственников, ни знакомых, и никто не стал бы ее искать. Вероятно, она приехала сюда исключительно по делам, возможно, проверить эксплуатационную безопасность аттракционов. Никто не мог знать, что она исчезла во время инспекции, потому что никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Так что Конрад мог вывезти тело с территории ярмарочного комплекса и обставить все так, чтобы полиция, найдя тело, пришла бы к выводу, что ее убили после работы.
Но до наступления темноты он ничего сделать не мог. И даже тогда перевозка тела была сопряжена с немалым риском. А сейчас ему следовало поспешить на платформу зазывалы, до того, как Призрак подумает, не случилось ли с ним чего, и не вернется в Зал гигантских пауков.
Конрад взял с полки бухту веревки, протащил конец через череду отверстий по краям полотнища. Натянул веревку, завязал в узел, превратив полотнище в мешок, внутри которого находились останки женщины и окровавленная одежда. Оттащил в угол. Снял с себя измазанный в крови комбинезон, бросил к мешку. Руки, тоже в крови, как мог вытер грязными тряпками, которые лежали на верстаке. Сами тряпки сунул в комбинезон. Потом навалил на мешок и комбинезон другие брезентовые полотнища, так что со стороны могло показаться, что в углу куча брезента. Сделал все, чтобы за несколько часов его отсутствия никто не наткнулся на убитую женщину.
Надел пиджак и брюки, вышел из «Дома ужасов» через заднюю дверь. Поскольку подвал находился выше уровня земли, за дверью Конрада встретил теплый послеполуденный солнечный свет.
Он направился к ближайшему туалету. Ворота парка развлечений открылись лишь несколько минут тому назад, так что посетителей в туалете еще не было. Конрад оттирал руки, пока они не стали чистыми, будто у хирурга.
Потом вернулся к «Дому ужасов», по проулку вышел к фасаду. Гигантское лицо клоуна смеялось. Элтон, один из сотрудников Конрада, продавал билеты. Призрак стоял у входа, рассаживал тех, кто уже их купил, по гондолам. Гюнтер, в костюме чудовища Франкенштейна, корчил злобные рожи прогуливающимся по центральной аллее. Увидел Конрада, встретился с ним взглядом, и, несмотря на расстояние, они друг друга поняли.
— Я снова это сделал.
— Знаю. Я ее нашел.
— Что теперь?
— Я тебя защищу.
* * *
До наступления ночи Конрад стоял на платформе зазывалы, расхваливал чудеса «Дома ужасов». Но как только стемнело, пожаловался на головную боль и сказал Призраку, что пойдет полежать в жилой трейлер.
Вместо этого направился на большую автостоянку, примыкающую к территории ярмарки, и принялся искать автомобиль Джанет Миддлмеир. Номерные знаки он знал, спасибо миниатюрной пластине на брелке, и, пусть машин на стоянке хватало, обнаружил нужный ему «Додж Омни» за каких-то полчаса.
Выехал со стоянки через служебные ворота, понимая, что оставляет улики в памяти людей, но другого выхода у него не было. Припарковался в тени за задним фасадом «Дома ужасов». В проулке между павильонами никого не было. Он надеялся, что никто не воспользуется этим проулком, чтобы добраться до туалета.
Вошел в подвал «Дома ужасов» через заднюю дверь и вытащил через нее брезентовый мешок с мертвой женщиной под крики посетителей, на которых в темных тоннелях «Дома ужасов» набрасывались механические куклы. Уложил мешок в багажник «Омни» и выехал с территории ярмарки.
Хотя никогда раньше демонстрировать такую смелость ему не приходилось, Конрад решил, что лучше всего оставить труп женщины в ее доме. Если бы копы пришли к выводу, что убийца — незваный гость, они никак не связали бы произошедшее с парком развлечений. Все выглядело бы как акт бессмысленного насилия, с чем полиция сталкивается каждодневно.
В двух милях от ярмарочного комплекса, на автостоянке супермаркета, Конрад обыскал салон автомобиля. Сумочку обнаружил под передним сиденьем, куда Джанет сунула ее перед тем, как отправиться на инспекцию. В сумочке лежало и водительское удостоверение с указанием адреса.
С помощью карты, купленной на автозаправочной станции «Эксон», Конрад нашел жилой комплекс, в котором обитала молодая женщина. Двух- и трехэтажные дома располагались на ухоженной территории, прямо-таки в парке. Квартира Джанет находилась на первом этаже, на углу здания, буквально в пятнадцати футах от кухонной двери на стоянке пустовала одна «клеточка».
В окнах квартиры свет не горел, и Конрад надеялся, что Джанет жила одна. Тем более что никаких свидетельств ее замужества он не нашел. Ни кольца на руке, ни «миссис» на каких-то бумагах или документах в сумочке. Разумеется, она могла снимать квартиру на двоих с подругой или у нее мог быть бойфренд. В этом случае могли возникнуть проблемы. Но Конрад намеревался убить любого, кто наткнулся бы на него, когда он станет избавляться от тела.
В окнах квартиры свет не горел, и Конрад надеялся, что Джанет жила одна. Тем более что никаких свидетельств ее замужества он не нашел. Ни кольца на руке, ни «миссис» на каких-то бумагах или документах в сумочке. Разумеется, она могла снимать квартиру на двоих с подругой или у нее мог быть бойфренд. В этом случае могли возникнуть проблемы. Но Конрад намеревался убить любого, кто наткнулся бы на него, когда он станет избавляться от тела.
Он вышел из машины, оставив труп в багажнике «Омни», открыл дверь, вошел в квартиру. Быстрый осмотр стенного шкафа и спальни убедил его, что Джанет Мидцлмеир жила одна.
Он постоял у окна кухни, наблюдая, как автомобиль въехал на стоянку. Двое людей вышли из (него и вошли в квартиру, находящуюся через две двери от угловой. Еще из одной квартиры вышел мужчина, сел в «Фольксваген Рэббит» и уехал. Когда все успокоилось, Конрад вернулся к «Омни», вытащил брезентовый мешок из багажника, занес в квартиру, надеясь, что никто не наблюдает за ним из окон.
Оттащил мешок в маленькую ванную, развязал веревки. Стараясь не запачкаться, выгрузил содержимое в ванну. Крови хватало, так что он измазал и стены, и пол.
Конраду понравился собственный план. Если бы он оставил убитую в спальне, патологоанатомы сразу бы определили, что убили женщину совсем в другом месте, на что указал бы недостаток крови на ковре (немалая часть крови Джанет вылилась в, «Доме ужасов», на рельсы и деревянный пол). Но, найдя труп в ванне, копы решили бы, что недостающие пинты крови утекли в канализацию.
Вспомнил Конрад и про бейдж «VIP» на блузке Джанет. Вытащил из ванны и сунул в карман пиджака.
Достал также каску, фонарь и блокнот, на которых остались пятна крови. Смыл кровь в раковине, отнес все в прихожую, положил на полку над вешалкой. Он не знал, где она обычно держала эти предметы, но не знала и полиция, а место он вроде бы подобрал адекватное.
Конрад сложил брезентовое полотнище.
На кухне, под ярким флуоресцентным светом, пристально оглядел руки. Он уже вымыл их в ванной, но под ногтями все-таки осталась запекшаяся кровь. Он подошел к раковине и вымыл руки еще раз, уделяя особое внимание ногтям.
Нашел ящик, в котором Джанет держала кухонные полотенца. Обернул одним правую руку, взял в левую второе, подошел к кухонной двери. Открыл дверь с тремя маленькими декоративными окошечками по центру. Посмотрел на автостоянку, залитую светом натриевых ламп: ни звука, ни движения. Приложил полотенце к одной из стеклянных панелей изнутри, а снаружи ударил правой рукой, стараясь обойтись без шума. Стекло глухо треснуло, осколки, попавшие на полотенце, он разбросал по полу, чтобы все выглядело так, будто незваный гость вышиб стекло, открыл замок и проник в квартиру через кухонную дверь. Закрыв ее, Конрад стряхнул оба полотенца, чтобы на них не осталось даже мельчайших осколков, сложил и вернул в ящик, из которого и доставал.
Автомобильные ключи Джанет Миддлмеир он оставил на столике в кухне, подхватил уже сложенное брезентовое полотнище. Выходя из квартиры, носовым платком протер дверные ручки. Его никогда не арестовывали, отпечатков пальцев не было ни в одном архиве, но тем не менее он соблюдал предельную осторожность.
Вышел с территории жилого комплекса. Ярмарка находилась в девяти милях к западу, но Конрад не собирался идти туда на своих двоих. Хотел взять такси, но, конечно же, не рядом с домом Джанет Миддлмеир: таксист мог вспомнить маршрут и даже описать пассажира. В миле от квартиры убитой женщины он бросил сложенное брезентовое полотнище в большой мусорный контейнер, который стоял на задворках многоквартирного дома. Отшагав еще милю, зашел в «Холидей инн». В баре выпил две порции виски, потом на такси доехал до ярмарочного комплекса.
В такси перебрал в памяти все то, что сделал после того, как нашел труп, и не обнаружил серьезных ошибок. Его план должен был сработать. То есть свободе Гюнтера ничто не угрожало, во всяком случае еще на какое-то время.
Конрад не мог позволить полиции забрать у него Гюнтера. Гюнтер был его сыном, его особым дитем, родной кровинушкой. А главное, Гюнтер был подарком из глубин ада, инструментом мести Конрада. Найдя детей Эллен, он намеревался похитить их, увезти в укромное место, где их крики никто не мог услышать, и отдать Гюнтеру, с тем чтобы тот поиграл с ними, как кошка с мышками. Помучил несколько дней, изнасиловал, независимо от того, мальчиками они будут или девочками, а потом, и только потом, разорвал на части.
Сидя в темноте заднего сиденья такси, Конрад улыбался. В эти дни улыбался он редко. И давно, очень давно не смеялся. Не веселило его все то, что вызывало смех у других. Только смерть, уничтожение, жестокость (деяния бога зла, которому он поклонялся) могли изогнуть его губы в улыбке. С двенадцатилетнего возраста он не мог получать удовольствие от невинных радостей жизни.
С той самой ночи.
В канун Рождества.
Сорок лет тому назад.
Стрейкеры всегда украшали свой дом к Рождеству. Елка упиралась вершиной в потолок, во всех комнатах благоухали венки из еловых веток, горели свечи, висели картинки с рождественскими сюжетами, открытки, полученные от друзей и родственников.
В тот год, когда Конраду исполнилось двенадцать, его мать купила еще одно рождественское украшение: стеклянный масляный фонарь. Огонек отражался от многогранных стенок, и казалось, что в фонаре не один огонек, а добрая сотня.
Юного Конрада фонарь зачаровал, но ему строго-настрого наказали не прикасаться к нему, потому что он мог обжечься. Он-то знал, что сможет управляться с фонарем, не подвергая себя опасности, но ему не удалось убедить в этом мать. Поэтому, когда все уснули, Конрад прокрался вниз, чиркнул спичкой, зажег фонарь и случайно перевернул его. Горящее масло разлилось по гостиной. Поначалу он решил, что сможет справиться с огнем, ударяя по нему диванной подушкой, но уже минутой позже понял, что ничего из этого не выйдет.
Только он остался целым и невредимым. Мать умерла в огне. Три сестры умерли. Как и два брата. Отец не умер, но на груди, левой руке, шее, левой половине лица остались шрамы от ожогов.
Потеря семьи оставила жуткие шрамы не только на теле, но и на душе и сердце отца. Он не мог представить себе, что Бог, в которого он истово верил, допустил, чтобы такой трагический случай произошел в канун Рождества. Отказался верить, что это случайность. Решил, что Конрад — зло в образе человеческом и поджег дом сознательно.
С этого момента и до того дня, когда несколько лет спустя Конрад убежал из дома, жизнь мальчика превратилась в ад. Отец постоянно винил его. Не давал ни на минуту забыть о случившемся. Напоминал ему об этом по сотне раз на дню. Конрад задыхался от чувства вины и ненависти к себе.
Он так и не смог убежать от своего стыда. Стыд этот возвращался к нему каждую ночь, даже теперь, когда ему исполнилось пятьдесят два года. Его кошмары были заполнены огнем, истошными криками и обезображенным шрамами лицом отца.
Когда Эллен забеременела, Конрад не сомневался, что Бог наконец-то дает ему шанс на искупление грехов. Создавая семью, окружая детей любовью и счастьем, он, возможно, сумеет загладить вину за смерть матери, сестер и братьев. Месяц за месяцем, с ростом живота Эллен, у Конрада крепла уверенность, что ребенок — начало его пути к спасению души.
Потом родился Виктор. В первые несколько часов Конрад думал, что Бог продолжает наказывать его. Вместо того чтобы дать ему шанс искупить грехи, Бог, похоже, швырял их ему в лицо, говоря, что он не заслуживает ни милосердия, ни душевной умиротворенности.
Но едва прошел первый шок, Конрад смог иначе взглянуть на своего сына-мутанта. Виктор пришел не с небес. Виктор пришел из глубин ада. Младенец — не наказание Бога. Младенец — благословенный дар Сатаны. Бог повернулся спиной к Конраду Стрейкеру, но Сатана послал ему этого младенца, демонстрируя свое благорасположение.
Для нормального человека такая логика могла показаться извращенной, но для Конрада, жаждущего избавиться от чувства вины и стыда, все выглядело более чем логично. Если небесные врата навсегда для него закрылись, он мог повернуться к воротам ада и без колебания принять свою судьбу. Ему хотелось стать частью чего-то большого, пусть и ада. Если бог света и красоты не собирался давать ему отпущение грехов, тогда он соглашался получить это отпущение у бога темноты и зла.
Конрад прочел десятки книг по сатанинским религиям и быстро узнал, что ад — не то место, где пахнет серой и мучаются грешники, как это утверждали христиане. В аду, говорили сатанисты, грешников вознаграждают за их грехи, там реализуются все их грезы. А главное, в аду нет такого понятия, как чувство вины. В аду неизвестно, что такое стыд.
Едва приняв Сатану за своего спасителя, Конрад понял, что сделал правильный выбор. Ночные кошмары с пожаром и болью не прекращались, но теперь он находил куда больше удовольствия в повседневной жизни, чего не случалось с той злополучной предрождественской ночи. Впервые с тех давних пор жизнь обрела для него смысл. Он находился на земле, чтобы служить дьяволу, и если тот мог предложить взамен самоуважение, Конрад соглашался положить все силы на дело антихриста.