На улице было свежо. Кирилл сбежал по ступенькам крыльца и быстрым шагом двинулся вокруг дома, за которым находились пруд и парк. Вдоль забора была проложена дорожка с синтетическим покрытием. Вечером Булат прошел по ней и навскидку определил, что ее длина составляет почти километр. Отличная штука для поддержания тела в тонусе.
Не особо напрягаясь, он пробежал пару кругов, зашел в спортзал, где позанимался на тренажерах.
Бассейн оказался занят. Булат стоял на середине лестницы и смотрел на Татьяну. Тихо играла музыка. По стенам в такт прыгали сотни зайчиков. Кириллу казалось, что в прямоугольной яме, облицованной лазуритом, нет воды, женщина просто летает. Красный купальник был словно нарисован на идеальном теле.
Он понял, что будет сейчас замечен, стал пятиться задом и услышал:
– Доброе утро!
– Здравствуйте! – Булат вытянулся как по команде «смирно».
Ему стало неудобно, словно его застали за подглядыванием в женской бане.
– Как спалось?
Не в силах ответить, он лишь кивнул.
– Я видела, как вы бегали по парку. Не стала вам мешать. Хотя с шести до половины седьмого там мое время.
– Дорожка длинная, на ней может уместиться много людей, – решил пошутить он.
– Я предпочитаю одиночество. – Татьяна в два взмаха оказалась у лестницы.
Ее голос искажался эхом, и Булат спустился вниз.
– Поплавать решили? – Она вцепилась в никелированный поручень.
– Угадали, – подтвердил он.
– Я не предупредила вас вчера. – Татьяна стала выбираться на борт бассейна. – Эта не ваша территория.
– Почему? – Кирилла задело это заявление. – Могу справку показать, что здоров.
– Не в этом дело. Просто бассейн – это что-то вроде зубной щетки. И вообще, сегодня вы залезли в мой бассейн, завтра – в постель…
– Да как вы подумали?.. – Он растерялся и ткнул себя пальцем в грудь. – Я к вам?..
– Действительно, что-то я много о себе возомнила, – с долей иронии сказала Татьяна. – Извините. Спасибо, что не добавили: «Размечталась».
– Каждое утро я начинал с того, что добегал до спортивного комплекса, плавал, а потом возвращался домой, – соврал Булат, стараясь быстрее уйти от взволновавшей его темы. – И не собираюсь отказываться от привычки вести здоровый образ жизни в угоду капризам богатой дамочки. Не нравится, честь имею! Сегодня же соберу вещи, и до свидания!
– Насчет того, куда и зачем вы по утрам бегали, я наслышана. – Татьяна насмешливо посмотрела ему в глаза, взяла со скамейки халат. – До магазина и обратно. По поводу прощания тоже не могу вас обрадовать. С вами заключен договор, и вы должны выполнять его условия.
– Позвольте, я нигде не расписывался! – возмутился Кирилл. – Более того, даже не читал ничего подобного.
– Вы офицер, – продолжала она наступать. – В России привыкли доверять больше не бумаге, а слову. Поэтому устное соглашение, заключенное между моим супругом и вами, можно считать нотариально заверенным документом.
– Понятно. – Булат расстроился и не заметил, как она постепенно подошла совсем близко.
– Но раз уж мой муж постарался сделать ваш статус совершенно непонятным, то я не против ваших тренировок, только прошу не занимать мое время.
– Премного благодарен, – сказал Булат и отправился в свою комнату.
Там он принял контрастный душ, оделся, уселся в кресло и включил телевизор.
Легкий стук в дверь заставил его оторвать взгляд от экрана.
– Войдите!
На пороге возникла горничная.
– Татьяна Юрьевна просит вас на завтрак.
– Меня?
– Да. – Девушка отчего-то покраснела и опустила взгляд в пол.
Когда Булат поднялся на террасу, Татьяна стояла у перил. Посреди огромной площадки с колоннами, подпиравшими крышу, стоял стол, накрытый на две персоны.
– Если вы пригласили меня, чтобы съесть, то простите, – проговорил Кирилл.
Женщина вздрогнула и развернулась. Тонкие брови взлетели на середину лба.
– За что?
– Я жесткий!
– Я не каннибал. Просто не люблю есть одна.
Разговор они продолжили уже за столом.
– Настя сказала, что вы смотрели новости?
– Ну да, а что, у вас цензура? – Он отрезал кусочек мяса и отправил в рот. – Или это тоже не моя территория?
– Что интересного? – проигнорировав шутку, спросила она.
– Все по-старому, – ответил Кирилл, закусывая свекольным салатом. – Про отъезд вашего мужа сообщили.
Она улыбнулась.
– А если серьезно?
– На Украине фашисты наступают, а наши обороняются. – Он вздохнул. – Как сводки с фронтов в сорок первом.
– Даже не верится, что в наши дни такое происходит.
– Надеюсь, ваш супруг со своей армией не туда отправился? – Булат подцепил вилкой кальмара, который неожиданно свалился на стол.
– Он точно не доброволец. – Татьяна опустила взгляд. – Почему люди так хотят убивать себе подобных, что едут ради этого в другую страну?
Булат незаметно наколол упрямого моллюска.
– А она не другая. – Он отправил кальмара в рот. – Когда-то была одна страна, единое государство.
– Действительно. – Женщина грустно улыбнулась. – Я еще застала эти времена. Даже успела побывать октябренком.
– Как это мило, – вырвалось у него.
– Вы прямо как тургеневский герой заговорили, – восхитилась она.
– Они зачастую сентиментальные, а я этим не страдаю.
Глава 16 Ссора
Затягивая кронштейн крепления трубопровода, Тарас с силой надавил на ключ. Рука, перепачканная маслом, неожиданно соскользнула, и он ударился костяшками пальцев о какой-то болт. Ключ со звоном полетел вниз.
Супруненко зажмурился и с силой втянул воздух через стиснутые зубы. Когда боль успокоилась, он слизнул кровь с разбитых пальцев и сплюнул прямо в трансмиссию. Бордовая слюна сразу испарилась на горячем выхлопном коллекторе.
Послышалась возня. Огромная машина слегка качнулась. О броню лязгнул автомат. Тарас приподнял голову и увидел, что на бронетранспортер карабкался Тит.
«Принесла нелегкая», – беззлобно подумал Супруненко, а вслух спросил:
– Выдвигаемся?
– Через десять минут, – ответил Тит и присел у люка на корточки. – У тебя все готово?
– У нас, – поправил его Тарас.
– Что? – не понял Тит.
– Танк, боевая машина пехоты и бронетранспортер есть оружие коллективное. Бой на нем ведет экипаж, который должен действовать как единый отлаженный механизм. Поэтому надо говорить «у нас», – объяснил Тарас. – Случись что с двигателем в бою, ты на меня все свалишь, а я, между прочим, не водитель.
Подполковника Супруненко поставили на должность сержанта, командиром отделения. Тит был заместителем командира взвода.
В той армии, в которой оказался Тарас, удивляться было нечему. Вместо танков и бронетранспортеров в войска поставляли автобусы и машины, к которым наспех приваривали листы железа. Бронежилеты, каски, боеприпасы, даже автоматы покупали за свой счет родители и волонтеры. В качестве средств связи в звене батальон – рота использовали детские радиостанции и сотовые телефоны, если позволяла сеть. Одним словом, потешное войско.
– Учитель выискался! – Тит беззлобно вздохнул и утер лоб.
– Я не учу. – Тарас попытался разглядеть ключ, лежащий где-то на дне трансмиссии. – Это тебе на будущее. Ты же собираешься жизнь войне посвятить, да?
– Пока последнего москаля из Крыма ногами вперед не вынесут, буду воевать, – подтвердил Тит. – Скажут на Москву идти, пойду.
– Поэтому мотай на ус, пока я живой. – Тарас встал. – Будешь своих подчиненных воспитывать в духе коллективизма. Один за всех, и все за одного.
– Зачем? – Тит тоже поднялся с корточек.
– Стоит, например, в бою наводчику вовремя не поразить гранатометчика. Тот выстрелит первым, и хана всем, – стал объяснять Тарас. – Командир приказал не туда свернуть, заблудились, попали в плен. Механик не проверил масло в трансмиссии или, как сейчас, не устранил течь топлива, двигатель встал. Кстати, а где он сам?
– Сидорук? – зачем-то переспросил Тит и огляделся. – Так вон же они!
Но Тарас и сам уже увидел бойцов, беззаботно валявшихся на траве в тени берез. Почти все спали, побросав оружие и сняв куртки, которые подложили под себя.
– Хорошенькое дельце! – возмутился Тарас. – Мне, конечно, не тяжело настраивать радиостанцию, ремонтировать движок и заниматься вместо наводчика пристрелкой пулеметов, но почему люди, ответственные за это, даже не соизволят подойти и посмотреть, как все это делается? Что будет, если меня убьют?
– Ребята устали. – Тит отвел взгляд в сторону.
Но Тарас знал, что он попросту их боится. Добровольческий батальон походил на вооруженную бандитскую группировку. Взаимоотношения здесь были похожими, основанными на авторитете и силе. Ум, смекалка и знания особо не поощрялись. Напротив, они лишь мешали, как, например, в случае с Супруненко.
Когда все спали, ему приходилось заниматься ремонтом бронетранспортеров, пристреливать снайперскую винтовку, помогать командиру рисовать схему опорного пункта для штаба бригады. Там так и не могли разобраться, на каком фланге занял оборону батальон «Правого сектора», прибывший для усиления. Он был собран со всей Украины из разрозненных групп боевиков, в течение нескольких дней прошел период боевого слаживания и был брошен в зону АТО.
Тарас в сердцах махнул рукой и опустил радиаторы. Говорить что-то было бесполезно и даже опасно. Бойцы устали и озлобились. Нервы у всех на пределе. Любой конфликт может закончиться плачевно. Не факт, что кто-то в горячке сразу схватится за автомат. Можно дождаться боя и случайно выстрелить в спину. Правда, батальон «Правого сектора», как и национальная гвардия, практически не участвовал в прямых боестолкновениях, но это же не будет продолжаться вечно.
С шипением где-то вверху пронеслись реактивные снаряды. Тарас определил, что бил дивизион «БМ‑21», вернее, то, что от него осталось. Накануне они попали под обстрел ополченцев, и большая часть машин была выведена из строя. Кроме этого, где-то в тылу застряли еще две. Они просто сломались.
Неожиданно на тропинке появился рослый военный с погонами майора.
Он остановился у бронетранспортера, посмотрел на Тита и спросил:
– Где твой умелец?
– Который?
– Тот, что у москалей служил.
– Зачем он тебе?
– У меня один БТР греется. – Майор ладонью прикрыл глаза от солнца, взглянул на Супруненко. – Это не он?
– Да хоть бы я! – Тарас выпрямился. – Только давай сам как-нибудь со своим металлоломом разбирайся! Мне и тут машин хватает.
Майор побагровел.
– Жить надоело?
– Не пугай. – Тарас взял ключ, лежащий на броне, и стал закручивать болты крышки трансмиссии. – Днем раньше, днем позже!.. Я смерти давно перестал бояться.
На тропинке появился солдат.
– Товарищ майор! Вас полковник вызывает!
Майор зло плюнул себе под ноги, поплелся за солдатом, неожиданно встал, обернулся и заявил:
– Ты еще пожалеешь!
– О чем? – Тарас насмешливо посмотрел на него.
– Узнаешь, – заверил майор, круто развернулся и направился прочь.
– Достали уже, – проворчал Супруненко.
– Они вчера двух солдат поймали и расстреляли, – сказал Тит. – Говорят, что дезертиры.
– Мы тоже не святые. – Тарас вконец расстроился.
Он вспомнил, как два дня назад их бронетранспортер двигался за пехотной ротой и периодически подгонял очередями из пулемета солдат-срочников, отстающих от боевой линии.
– Титов! – раздался голос командира.
Тит с Тарасом развернулись.
Гончарук высунулся в окно автобуса. В нем почти не осталось стекол, которые заменили фанерой и картоном.
– Что случилось, командир?! – нарочито громко спросил Тит.
– Выезжай на дорогу и шуруй вперед. Я следом поеду. Хлопцы сзади на машине пристроятся.
– Понял!
С того момента как Гончарук забрал из морга и передал родственникам тело брата, его словно подменили. Он практически постоянно был выпившим, молчал, о чем-то напряженно размышлял.
Тит развернулся в сторону взвода, расположившегося на отдых, сложил рупором ладони и крикнул:
– Хватит булки парить! Подъем!
Первым нехотя поднял заспанную голову Шуфрич и что-то недовольно проворчал.
– Назар! – заметив эти движения, окликнул его Тит. – Буди всех, уезжаем.
Бойцы заворочались. Кто-то сел, кто-то потянулся.
– Живее! – торопил их Климко.
Тит и Тарас уселись на броне, свесили ноги в люки.
– Ты бы на свое штатное место запрыгнул, – осторожно посоветовал Супруненко.
– Зачем? – испуганно спросил Тит и схватил шлемофон, лежавший рядом. – Мне так лучше видно.
Тарас знал, что Тит страдает клаустрофобией и в замкнутом пространстве начинает паниковать.
Ломая мелкий кустарник, бронетранспортер выкатился на шоссе и повернул в сторону города, над которым еще клубился дым.
– Ты смотри! – Тит во все глаза уставился на остов обгоревшего танка, рядом с которым лежала башня, сорванная взрывом. – Это же надо!
Тарас отвернулся.
Бронетранспортер неуклюже объехал две воронки, за которыми валялись бетонные блоки и рваные мешки с песком. Повсюду блестели стреляные гильзы, валялись обрывки бинтов, пустые консервные банки.
За блокпостом, украшенным украинским флагом, начиналась улица, образованная частными домами. Хотя то, что осталось от них, можно было назвать руинами. Ни людей, ни животных. Дым и вонь разложившейся плоти.
Тит склонился над люком водителя.
– Стой!
Тарас заметил, что при этом Тит надавил на переключатель гарнитуры, зло выругался про себя. Начальник так и не привык пользоваться радиостанцией и внутренним переговорным устройством.
«И как ты Крым собираешься у России отбирать?» – подумал он и спрыгнул на землю.
Следом встала и вся небольшая колонна. Боевики высыпали на дорогу.
– Наша левая сторона! – выкрикнул Гончарук. – Правая – гвардейцев.
Бойцы, испуганно озираясь, перетекли через дорогу и двинули к ближайшим домам.
Рядом с Тарасом шел Тит.
– Это первый город, в который я вхожу, – рыская по сторонам взглядом, сказал он. – Только, по-моему, здесь уже никого нет. Одни трупы.
– Десантура постаралась, – сказал Лелик, тащивший на плече пулемет. – Молодцы!
Сзади раздался гул. Тарас оглянулся. Бронетранспортер гвардейцев, облепленный бойцами, круто повернул к первому дому по своей стороне и встал. Парни посыпались с него на землю. В начале улицы показалась вторая машина. Это был «КамАЗ», обвешанный листами железа, мешками с песком. На крыше кабины стоял пулемет.
– Не сделали они второй БТР, – констатировал Тит. – Сейчас майор лютовать будет.
Глава 17 Сплошной кошмар
После разговора с Коломским прошло уже несколько дней, а Федор Степанович все еще находился под впечатлением от услышанного. Его не радовала та незавидная роль, которую ему отвел однокашник-миллиардер. Как ни крути, а сюжет такого спектакля мог придумать лишь человек с больным воображением.
Подполковник почти перестал спать, а в редкие минуты забытья успевал увидеть целые истории, и почему-то из будущего. Ему зачитывали приговор трибунала, накидывали на шею петлю. Чем больше проходило времени, тем ярче становились сны, похожие на бред.
«Давно понятно, что мне конец, – с тоскою глядя в окно машины, размышлял Федор Степанович. – Коломский сделает меня крайним, а сам выкрутится. Даже не так. Сначала он меня убьет. На труп можно списать все, что угодно. Он сделает заявление, будто я действовал от имени президента, чтобы подставить его. Хотя тут многое не вяжется. Не в моих полномочиях изменять маршруты полетов международных рейсов и перемещать зенитную технику из одного конца страны в другой.
Коломский тоже не имеет таких возможностей. Разве может он проводить учения средств ПВО с привлечением армейской авиации? Нет, без согласия президента или на худой конец министра обороны это невозможно.
В свою очередь, президент побоялся бы взять на себя такую ответственность, не имея поддержки или даже приказа, отданного теми персонами, которые им управляют. А кто они, эти кукловоды? Это тоже ясно. Сотрудники какого ведомства обжились в СБУ? Ведь именно их пожелание не скупиться на боеприпасы, тотально уничтожать города и села Донбасса с рвением выполняет армия.
Они надеялись вынудить Россию вступить на территорию Украины. Такой сценарий не прошел. За ним последовали запрещенные приемы ведения войны. Интенсивному обстрелу снарядами и минами, начиненными фосфором, подверглись практически все города, где, по информации СБУ, работали российские журналисты. Ставка делалась на то, что руководство России увидит такой ужас и не выдержат.
Они просчитались и здесь, поэтому пошли на открытые провокации. Были обстреляны пропускные пункты на границе. Когда на место чрезвычайного происшествия приезжали представители следственных органов России и журналисты, по ним тут же открывался прицельный огонь из стрелкового оружия. Ответом были лишь ноты по линии МИДа.
Американцы недоумевали, чем еще можно расшевелить русского медведя. Мы, сотрудники СБУ, тоже не понимали своих покровителей. Разве мало того, что России отошел Крым? Это же оккупация! И где ваши хваленые зеленые береты и авианосные группы?
За размышлениями Федор Степанович не заметил, что они уже давно едут не туда. Он встрепенулся и выглянул в окно. Мимо тянулся кирпичный забор, нижняя часть которого была закрыта разросшейся травой, а верхняя разрисована нацистскими символами и исписана лозунгами националистов.
– Ты куда меня везешь? Останови машину!
– Уже приехали, – ответил водитель и свернул на улицу, образованную частными домами.