Когда она постучала, Булат уже был в сухой одежде.
– Садитесь! – скомандовала женина. – Рану промыли?
– Еще в пруду, – пошутил он.
Татьяна поставила на столик пластиковую аптечку, открыла ее.
– Давайте сюда руку.
Он подчинился. Татьяна некоторое время разглядывала три параллельные борозды. Средняя из них была весьма глубокой.
– Это вы не о траву порезались, – сделала она заключение и подняла на него взгляд. – Как бы сухожилие не повредили. Шевелить пальцами можете?
– Могу. – Он для наглядности сжал кулак.
Булат понял, что наткнулся на стекло или острый камень, когда полз на четвереньках, и в горячке не почувствовал боли. Да и холодная вода выполнила роль анальгетика. Кровь почти перестала идти.
Татьяна обработала кожу вокруг раны зеленкой, наложила повязку, выпрямилась и заявила:
– Водить вы сегодня не сможете.
– Почему?
– Я сказала нет, значит, нет! – отрезала она. – Повезло мне с вами.
– Муж не разрешает вам садиться за руль? – догадался Булат.
– Он категорически против того, чтобы я ездила по городу. Смешно сказать, шесть лет живем вместе, а я лишь пару раз прокатилась, когда он был выпивший.
– Значит, собака – тоже предупреждение.
– Как это понять?
– Сегодня меня прямо в ладонь пчела укусила. – Булат показал ей руку. – Она сидела на кнопке будильника. Потом я поскользнулся на крыльце. Когда понял, что за мной гонится собака, подумал, что первые две неприятности были знаком. Нельзя ходить в сад! Кола меня отчего-то не покусала, зато я порезал руку. Теперь выясняется, что вы тут же решили воспользоваться этим, чтобы покататься на машине. Значит, все, что со мной произошло до этой минуты, можно считать попыткой высших сил не дать мне сегодня поехать с вами.
– Думаете, если я сяду за руль, будет беда? – спросила Татьяна.
Он кивнул.
– Сплюнь! – сказала она на «ты» и стала складывать инструмент. – Сейчас завтрак, потом сразу выезд.
Глава 19 Последыши фашистов
Уже вечерело, когда команда Тита добралась до последних частных домов. Дальше высились пятиэтажки.
В бронетранспортере, медленно перекатывающемся вслед за бойцами, уже сидели трое мужчин призывного возраста. Все они как один заявляли, что никакого отношения к ополченцам не имеют. Каждому задавался один и тот же вопрос: желает ли он служить в украинской армии? Ответы походили один на другой.
Конечно, Тарас понимал, что никто из них воевать не хочет. Но попробуй сказать «нет». Изобьют или пристрелят прямо во дворе, на глазах у детей. Желание пойти добровольцем изъявил даже подслеповатый парень без правой руки, потерянной еще до войны в автокатастрофе. Тит лично проверил его культю, убедился в том, что она старая, и отпустил калеку.
В отличие от них гвардейцы никого не усаживали в свой бронетранспортер, а вели по улице. У них улов был в три раза больше. Оно и понятно, они гребли всех подряд.
Тарас к своему удивлению увидел среди понуро идущих мужчин двух женщин. Одна, помоложе, несла на руках маленького ребенка. Вторая вела за руки двоих.
– Чего они творят? – удивился он.
– А кто их знает? – Тит ударил ногой калитку.
Она с грохотом распахнулась. Боец по фамилии Понедилок устремился в дом. Изнутри донесся грохот бьющейся посуды и женский крик.
– Давай за ним! – приказал Тит.
Тарас в два шага проскочил веранду, пробежал по коридору и оказался на кухне.
– Есть в доме террористы? – рычал Понедилок, направив автомат в голову женщине, лежащей на полу.
– Нет! – завопила она. – Откуда им тут взяться? Давно ушли! Потом солдаты все проверили.
– Ты одна здесь живешь? – продолжал допрос Понедилок.
– Мужа бомбой месяц назад убило. – Женщина прижала к лицу платок и протяжно всхлипнула.
– Подпол есть?
– А как же! – Она встала на четвереньки, ухватилась за край стола и выпрямилась.
– Ты что, ее ударил? – с трудом сдерживая себя, спросил Тарас.
– Сама упала через порог. – Понедилок цокнул языком. – Я женщин не трогаю.
– Ей-богу, сама. – Женщина испуганно посмотрела на Тараса и бочком прошла в коридор.
Бойцы направились следом за ней и оказались в небольшом помещении, приспособленном под кладовую.
– А чего пусто? – удивился Сидорук, обведя взглядом полки.
Лишь с потолка свисала гирлянда луковиц, а на полу валялись две тыквы.
– Сепаратисты все позабирали?
– Вот подпол. – Женщина показала на люк.
Понедилок нагнулся, взялся за кольцо и приподнял крышку.
– Чего там? – спросил Сидорук.
– Мышь в петле. – Понедилок бросил крышку. – Даже картошки нет.
– Тит! – раздался со двора голос Гончарука. – Поди сюда!
– Чего там еще? – недовольно пробурчал Титович.
Тарас направился следом за ним.
Гончарук стоял посреди двора, уперев руки в бока и широко расставив ноги.
– Она сказала, что никого в доме нет? – спросил он.
– Да.
– Гранату дай. – Гончарук, глядя на сарай, протянул к нему руку.
– Какую?
– Железную!
– Нет, ты не понял, командир, – ощупывая подсумки, залепетал Тит. – У меня есть лимонки и РГД.
– Давай лимонку.
Тит вложил ему в руку гранату.
Гончарук направился к сараю, на ходу вырвав кольцо.
– Чего это он? – Тит бросил на Тараса испуганный взгляд.
Но оба уже догадались: Гончарук нашел людей, которые затаились в подвале.
Так и есть! Войдя в сарай, он нагнулся, приподнял деревянную крышку люка и метнул туда гранату.
– Вот дает! – присаживаясь на корточки, заявил Тит, глядя на командира, бегущего к ним.
Грохнул взрыв. Сарай на мгновение вздулся. С крыши полетели осколки шифера. Клубы дыма и пыли заполнили двор.
– Господи, ироды!.. Убили! – взвыла женщина, выскочившая из дома.
– Кто там был? – оторопело спросил Тарас.
– А шут его знает, – весело ответил Гончарук. – Подошел, прислушался, кто-то говорит…
Тарас едва сдержался, чтобы не разрядить в этого недоноска автомат.
– Да как же можно, не разобравшись?! Вдруг там дети?
– Нужно! – выкрикнул Гончарук. – Они должны нас с хлебом и солью встречать или подыхать как скоты.
«Боже, где я? Неужели это двадцать первый век и рядом со мной мои земляки-украинцы? Кем мы все стали?» – думал Тарас, глядя в лицо Гончарука, который продолжал что-то изрыгать из себя. Неожиданно тот умолк и посмотрел куда-то в сторону калитки. Супруненко проследил за его взглядом. К ним с улицы направлялся тот самый майор национальной гвардии, которому Тарас недавно отказал в помощи.
– Что, крыс выкуривал? – спросил офицер и показал взглядом на развалины сарая.
– Я их сразу на тот свет отправил, – ответил Гончарук. – Ты чего пришел?
– Я сегодня вот к этому человеку обратился. – Майор бесцеремонно ткнул пальцем в грудь Супруненко. – Говорю, помоги машину починить. Отказал! – Майор вытянул руку в сторону дороги. – Видишь, у меня один бронетранспортер остался?
– И что? – спросил Гончарук.
– Это не иначе как вредительство! – Майор окинул Тараса взглядом, полным ненависти. – Я знаю, он у москалей служил. Даже воевал за них против чеченцев. Дай мне его, я проверю, как он служит нашему народу.
– Забирай, – неожиданно разрешил Гончарук и улыбнулся. – Только вернуть не забудь, а то я у тебя последний БТР отниму.
– Пошли со мной! – Майор вдруг схватил Тараса за шкирку и рванул к себе так, что хрустнули шейные позвонки, а из глаз полетели искры.
Супруненко схватил правой рукой запястье этого типа, вывернул его. Точный удар тяжелым армейским ботинком в солнечное сплетение заставил майора сложиться пополам. Он охнул и почти коснулся лбом земли. Тарас легонько толкнул его в плечо, и тот рухнул.
Во дворе воцарилась тишина. Даже женщина перестала выть. Все замерли в ожидании того, что произойдет дальше.
– Ты что себе позволяешь? – взревел Гончарук, пришедший в себя. – На майора руку поднял?
– Я подполковник. – Тарас зло плюнул себя под ноги. – Не нравится, расстреливайте.
Гончарук перевел взгляд на Понедилка, стоявшего с открытым ртом.
– Чего глаза пучишь? Забери у него оружие!
– Давай автомат. – Понедилок потянул оружие за ремень.
– Руки убери! – Супруненко вялым движением оттолкнул его в сторону и посмотрел на майора, вставшего с земли. – Чего тебе от меня надо?
Тот шагнул к нему. В следующий момент голова Тараса будто разлетелась на мелкие кусочки и рассыпалась по двору. В себя он пришел от боли, разлепил глаза и понял, что висит на плечах двух своих сослуживцев, которые волокут его через дорогу.
Супруненко увидел бронетранспортер гвардейцев, рядом с которым кучкой стояли местные жители, согнанные сюда майором. У мужчин руки за спиной были стянуты скотчем. Чуть в стороне жались к забору из кирпича те самые женщины и дети, которые привлекли внимание Тараса.
Майор встал между ним и женщинами и посмотрел на своих бойцов, что-то бурно обсуждавших рядом с пленными.
– Чего раскудахтались?
Толпа притихла. Все стояли и смотрели на майора.
Он показал рукой на женщин и детей.
– Это жена, мать и сыновья полевого командира Быка, который убивает наших братьев и хочет забрать нашу землю. – Потом майор ткнул в сторону Тараса. – Это негодяй, который родился и вырос на Украине, а потом пошел служить в чужую армию. Сюда его отправили, чтобы шпионить. По крайней мере, я так считаю. Он втерся в доверие к нашим людям и теперь собирает разведданные. В Москве на его счет идут деньги. Думаете, почему террористы атакуют нас в самый неподходящий момент и там, где мы их не ждем?
– Это что же получается? – возмутился бородатый боец. – Чужой среди своих?
Понедилок и Шуфрич увидели, что Тарас сам может стоять на ногах, и отошли от него.
– Зря ты так, майор. – Тарас утер подбородок. – Я служил в России уже давно.
– Все равно нет тебе веры, пока не докажешь на деле свою преданность свободной Украине!
– Расстрелять его! – прохрипел кто-то.
– Мало, – возразил другой голос. – Солярки слить да поджечь!..
– Топливо сейчас на вес золота, – возразил сухощавый бородач. – Лучше отрубить ноги и руки, да бросить тут. Пусть подыхает. Мы так ватников карали.
На затылке Тараса зашевелились волосы.
– Нет. – Майор покачал головой. – Убить его мы не можем. Он из другого подразделения. У него свой командир, который и решит, что делать с этим Иудой. Мы же сейчас просто кое-что проверим. – Майор поманил пальцем боевика, стоявшего к нему ближе всех.
Тот подошел, офицер взял из его рук автомат и развернулся к Тарасу.
– Бери!
– Зачем?
– Расстреляй этот выводок террориста. Докажи свою преданность народу!
Молодая женщина закричала, с силой прижав к себе ребенка. Ее свекровь стала креститься. В глазах Тараса потемнело, а к горлу подступил комок.
– Не бери такой грех на душу, отпусти их! – взмолился он.
– Ты отказываешься стрелять в тех, кто породил врагов Украины?
– Меня убей! – Тарас прижал ладони к груди. – Что хочешь делай, только не трогай детей.
– Если не хочешь стрелять, не надо. – Майор равнодушно хмыкнул, возвращая автомат бойцу. – Мы сами справимся. А ты сейчас показал, как любишь свой народ.
– Ты его сильно любишь? – вскинулся Тарас и шагнул к майору, однако на его плечи тут же легли руки Понедилка и Шуфрича. – Кого расстреливать вздумал?! Опомнись!
– Смотри, как это будет. – Майор самодовольно улыбнулся и повернулся к своим бойцам. – Строиться!
Солдаты разобрались в одну шеренгу напротив забора.
Молодая женщина сползла на землю. Свекровь завела детей за свою спину.
– Приготовиться!
– Да что вы творите? – завопил кто-то из пленных мужчин.
– Отставить! Кравчук! – выкрикнул майор.
– Я! – отозвался бородач, стоявший рядом с пленниками.
– Давай этого заступника тоже к стенке!
Бородач схватил за рубашку мужчину средних лет и потянул за собой. Руки у того были связаны, но он умудрился двинуть гвардейца головой и побежал. Однако наперерез ему бросился какой-то боец и выставил ногу. Мужчина споткнулся и упал лицом в землю. Гвардейцы подхватили его под руки и поволокли к забору.
Тарас зажмурился.
«Почему я не взял автомат и не выстрелил в майора? Ведь мог! Мне было ясно, что он собирается сделать».
Грохнули автоматные очереди.
Тараса больше не трогали. Стараясь не смотреть на трупы, лежавшие у забора, он несколько раз вздрогнул от пистолетных хлопков. Это майор подошел к забору и добил раненых. Потом Супруненко развернулся и побрел прочь, не видя дороги.
Глава 20 Изменение плана
– От кого ты узнал о потерях? – Хижнюк наклонился к разбитому лицу Веселова.
Тот вцепился в табурет так, что побелели костяшки пальцев, отпрянул и едва снова не оказался на полу. Но палач знал свое дело, успел поймать его за ворот рубашки, пропитавшейся кровью и потом.
– Из Интернета! – прохрипел Веселов.
– Разве не знаешь, что это русская пропаганда? – повысил голос Хижнюк. – А раз ты потом об этом стал говорить всем направо и налево, значит, стал провокатором. Сколько тебе платят?
– Я не провокатор, – едва слышно проговорил Веселов разбитыми губами и с отчаянием посмотрел на Федора Степановича, сидевшего на стуле у стены. – Что за глупости? Разве у меня было мало денег, чтобы я еще так подрабатывал? Скажите хоть вы!
– Что я могу сказать? – Подполковник с деланым состраданием вздохнул. – Я только сделаю еще хуже. Один разговор с Рахильским на вашей вилле тянет лет на десять. Тем более при таком количестве свидетелей.
– Я был пьян!
– Но доводы ваши выглядели трезвыми.
– Я вам поверил. – Веселов осуждающе покачал головой. – Еще бы, пожаловали такой компанией, будто я президент сверхдержавы. Даже американца с собой приволокли!..
– Это был всего лишь антураж, – признался Федор Степанович. – Чтобы расслабить вас и склонить к приезду на Украину.
– Неужели все только из-за денег?! – воскликнул Веселов.
– Почему же? – Федор Степанович выпрямил указательный палец и с назиданием проговорил: – Из-за больших денег! Кстати, а на кого записаны тот участок и дом?
– Побойтесь бога! – умоляюще простонал Веселов. – Вы обобрали меня до нитки! Оставьте хоть что-то жене и детям!
– Снова дети, – задумчиво проговорил Морочко. – И почему все сразу вспоминают о них? Но мы можем решить и эту проблему. – Федор Степанович вопросительно посмотрел на Хижнюка. – Где они сейчас?
– Под Санкт-Петербургом, – отрапортовал палач.
– Вот и славненько. – Подполковник вновь устремил взор на Веселова. – Ты в курсе, что в России работают миллионы наших сограждан?
– К чему вы клоните? – одними губами спросил Веселов.
– К тому и клоню, что среди них много тех, кто уже устал быть быдлом и рабом, подметать улицы, вкалывать вместе с азиатами на стройках, убирать квартиры. Если кому-то из них показать несколько зеленых бумажек…
– Вы не посмеете убивать детей!
– Что москаль, что скотина, – заявил Хижнюк. – Без разницы.
– Я готов на все, только не трогайте семью! – провыл Веселов.
– Хорошо, – сказал Федор Степанович. – Нам необходимо вместе придумать и документально оформить преступления, из-за которых ты оказался в этих стенах. Чем быстрее, тем лучше.
– Я уже понял, – прохрипел Веселов. – После этого вы меня отпустите?
– Официально да.
– А на самом деле? – Веселов страшился услышать ответ, уже известный ему.
– После того как ты сольешь нам агентуру русских, их наймиты сожгут тебя заживо на свалке под Киевом, – озвучил подполковник сценарий, рекомендованный американским куратором. – О том, как все происходило, даст показания свидетель, случайно оказавшийся там. Ты должен назвать сообщников. – Федор Степанович закатил глаза под потолок. – Рассказать, как тебя вербовали сотрудники ФСБ России. Хотя нет. – Он махнул рукой. – Это уже приелось. Лучше ГРУ.
– Но кого я назову? – простонал Веселов. – Раз уж вы придумали все это, то сами и предлагайте!
Федор Степанович сделал знак Хижнюку. Тот кивнул и многозначительно посмотрел на помощника, стоявшего у стола. Этот субъект крутанул ручку полевого телефона, от которого к Веселову тянулись провода. Один был прикручен к большому пальцу ноги, второй исчезал в ширинке.
Мужчина вытаращил глаза и напрягся. Его лицо сделалось пунцовым, словно не живым. Вена на лбу так вздулась, что готова была взорваться. По телу Веселова прошла мелкая дрожь. Он повалился на бок, но Хижнюк и в этот раз успел среагировать и схватил беднягу за плечи.
– Вы тут занимайтесь. – Федор Степанович встал. – Потом доложите, что он скажет. Главное, пусть назначит себе сообщников.
– Сделаем! – заверил его Хижнюк. – А будет молчать, подскажем. Мне вчера правосеки привезли фоторепортера, приехавшего из Москвы. Чем не связной? Камеры изоляторов переполнены кандидатами.
Жара спала. Солнце ласкало лишь крыши и верхние этажи зданий. Направляясь к стоянке, Федор Степанович вдруг ощутил, как смертельной тоской шевельнулась в его душе жалость к Веселову, который никогда уже не увидит такого вечера. Однако в следующий момент он уже размышлял, стоит или нет сегодня за ужином откупорить бутылку коллекционного коньяка, подаренную Палачом ко дню рождения.
– Здравствуйте! – раздался голос человека, идущего ему навстречу.
Федор Степанович встал как вкопанный и с трудом улыбнулся.
– Не ожидал вас снова встретить!
– Почему? – удивился тот самый очкарик, увлекая подполковника на дорожку, уходившую в сторону. – Нам теперь предстоит тесное сотрудничество.