– Регина вывезла все из их дома.
– Искать нужно в гараже либо в сарае, где есть скрытый погреб.
– Поздно. В ее доме менты орудуют. Если они найдут мое или твое дело, нам крышка. К ней трижды приходили из химчистки и не заставали домоседку дома. Ну и подсуетились. Мол, бабуся пропала. Испарилась.
– У ментов нет задачи что-то искать. Глубоко рыть они не станут. Им человека найти надо, а не бумажки.
– Я знаю одно тихое милое местечко километрах в ста отсюда. Там можно жить. Хорошо жить. Не хочешь поехать со мной?
– Тихо жить я не умею, но подумаю над твоим предложением. А пока поедем в другое местечко. Мне одной будет скучно. Там все и обсудим.
Машина тронулась с места.
– Зачем Олесе понадобились документы о партнерстве? Сегодня я написала на ее имя доверенность на право продажи картин Ксении Чебрец. Этого момента девчонка ждала пять лет.
– Что касается твоей доверенности, то подвох надо искать в завещании Кирилла Чебреца. Что касается выставки, то тебя надо выставить на показ. Жива, здорова, продолжает творить. Сотня картин не могла упасть с неба, если художница погибла пять лет назад. Иностранцы русским не доверяют. Им нужно тебя пощупать. Ну а кто будет торговать картинами – вопрос скользкий. Либо ты, либо Олеся. Тот, кто выиграет поединок.
– Деньги можно поделить.
– Такие деньге не делят.
– Она может сдать меня ментам.
– Не может. Ксению Чебрец не могут арестовать как бомжиху. Такой факт не скроешь. Посмотри в окно. Видишь? Твои портреты на каждом столбе вывешивают. Пора сматывать удочки. Такая реклама тебе на пользу не пойдет.
– Она защитит меня от ментов и других подонков, которые пытаются ко мне подобраться. Я уже видела записочки. Кому-то я наступила на больную мозоль.
Они приехали в знакомый отель. Геннадий не задавал вопросов. Дверь черного входа Лиля открыла своим ключом. Они поднялись на служебном лифте на восьмой этаж, прошли по коридору и вошли в нужный номер.
Номер как номер, но у стены стояла профессиональная видеокамера на треноге.
– Поджилки затряслись? Что-то ты трусоват стал. Поищи бар, тут должна быть выпивка, – сказала Лиля, сбросила пальто и сдвинула в сторону панель на стене.
Через окно стал виден соседний номер. Спектакль только начинался. Небольшая увертюра позволила настроить камеру. Остальное сделает техника. Только кнопку нажми вовремя.
Из соседней комнаты с бутылкой виски в руках и двумя стаканами вернулся Гена и остолбенел.
– Что смутился? Разливай. Посмотрим порнушку.
– Значит, так это делалось? Ловко придумано.
– Ты же не раз позировал сам.
– Может, ты мне объяснишь, как одна из пленок очутилась у следователя Попова?
– Понятия не имею. И с кем ты на ней кувыркаешься?
– С женой губернатора.
– Вот почему ты такой дерганый. Да, губернатор не простит твоих притязаний.
Лилия взяла у него бутылку и сама разлила виски в стаканы.
– Возьми себя в руки, парень.
Они выпили.
– Кажется, кино началось, – усмехнулась Лиля и нажала кнопку на камере. Загорелся красный огонек. – В какой-то момент эта шлюха начнет кричать. Вроде как от страсти, но именно этот кусок будет выдернут и смонтирован. В итоге получится изнасилование.
– И со мной проводили те же эксперименты?
– С тебя взять нечего. Брали с твоих партнерш. Там монтаж не нужен.
Лиля еще выпила, закурила и села на кровать.
– Не могу смотреть. Завожусь.
Гена глянул на нее, поставил стакан, снял пиджак и начал расстегивать пуговицы на рубашке.
СледствиеВербицкий сидел без пиджака, в рубашке с расстегнутым воротником. На столе стоял термос и две чашки кофе. Майор Кулешов, рассуждая, листал бумаги. Заложив руки за голову, Вербицкий слушал его с закрытыми глазами.
– Несчастный случай исключается. Конечно, подполковник Петраков разбился вдребезги, но пуля в его голове осталась. В пропасть сбрасывали труп. И не такой простачок был Яша, чтобы кому-то позволить скинуть себя со Скалы смерти.
– Теперь ты его пост занял, Кулешов?
– Я был его замом. Пока я, а кого назначат, не знаю.
– Что там с телефоном?
– Сотовый уцелел чудом. Он купил его через день после вашего приезда. Нам сделали распечатку номеров, с которыми велась связь. Номера – громко сказано, он всего один.
– Чей?
– Информация еще не поступала. Надо позвонить и узнаем.
– Позвони.
– Сейчас? Поздно уже.
– А ты помолчи. С городского. Номер управления на том конце не определяется.
Кулешов снял трубку и набрал номер. На том конце долго не отвечали, наконец, он услышал женский голос и бросил трубку, словно держал в руках ядовитую змею.
– Что с тобой?
– Это Ксения. Или Лилия. Сам черт их не разберет.
– Что общего могло быть у твоего начальника с этой женщиной, если они так часто перезванивались?
– Без понятия. Яша был скрытным. Возможно, нашел важную ниточку, его и грохнули.
– У нас нет никаких доказательств. У Ксении настоящий паспорт, все перед ней на цирлах ходят. Ее за здорово живешь в обезьянник не посадишь. Даже задержать не позволят.
– Я понимаю, Илья Алексеич. Видели афиши, расклеенные по всему городу? Выставка ее картин открывается. Иностранцев понаехало, все отели забиты.
– Неужели я ошибся? – задумчиво проговорил Вербицкий. – А почему нет. Не оракул же я. Черт с ним, со сходством. Цепь невероятных совпадений. Стоило Лилии появиться в городе, как появляется Ксения. «Из дальних странствий возвратясь». Тут же погибает сестра ее мужа со следователем Поповым, потом исчезает старшая сестра мужа Регина…
– Эти люди всегда против Ксении были настроены агрессивно.
– Правильно. Но дочь не может чужую женщину принять за мать.
– Девчонка на седьмом небе.
– Стоило Петракову выйти на контакт с этой женщиной, как и его хлопнули. Кто же похоронен на кладбище?
– Темный лес. Следственная ошибка Попова. Не знаю причин, но в деле сказано, что опознание проведено неверно.
– Это как?
– Так. Чужой труп был похоронен как Ксения Краснопольская. Почему-то по старому паспорту. А через год Олеся принесла письмо, полученное от матери из Парижа в прокуратуру. Проверили в посольстве. Да. Ксения Чебрец имеет право на жительство во Франции и у нее есть недвижимость. Уехала туда за неделю до своей мнимой гибели. Известно, что Олеся обратилась к своему родственнику Попову, начальнику следственного отдела. Он поднял дело Ксении, провели почерковедческую экспертизу и признали следственную, а потом и судебную ошибки. И как с гуся вода. Дело-то вел сам Попов, и сам же признал свои ошибки, точно девчонка его чем-то напугала. А за такие промашки можно работы лишиться. И лишился бы, но отец Ксении за неделю до этого инцидента умер.
– Кто был ее отцом?
– Ваш патрон и учитель, прокурор области Михаил Лобанов.
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
– Через две недели весь город знал, что Ксения жива, а в могиле непонятно кто.
– Краснопольского освободили, если установили факт судебной ошибки?
– Ничего о нем не слышал. Петраков знал детали, а я о Краснопольском ничего не знаю. Да вроде как он на свободе. Но точно сказать не могу.
– Придется ворошить все заново. А на выставку нам надо сходить. Мечтаю познакомиться с художницей.
19
Утро следующего дняЛиля поднялась на лифте в кабинет Огородникова. Секретарша сказала, что Игорь Трофимович еще не приходил, но скоро будет.
– Я подожду в его кабинете. Сделайте мне кофе, пожалуйста, милочка.
Не дожидаясь ответа, дама прошла в кабинет генерального директора.
Несколько минут она простояла у окна, глядя на стройку. Когда красотка в мини юбке принесла кофе и вышла, Лиля не замедлила проверить ящики стола своего партнера. Ничего интересного, за исключением записки, написанной тем же почерком, что и найденные в кармане Петракова и сумке Регины. «Если не сдадите добровольно, мы сами с ней разберемся. Уже не до шуток. Пример у вас есть!» Кто-то торопиться с ней «разобраться», земля под ногами горит. И этот кто-то слишком много знает. Ни одна веревочка не могла связать в один узелок Яшу Петракова, тетку Регину и владельца шикарного отеля. Пора поторапливаться, пока ей ноги не переломали. Второй раз падать со Скалы смерти ей не хотелось.
Лиля убрала записку в свою сумочку. В нижнем ящике лежала коробка из замши, а в ней револьвер. Что на нее нашло, она сама не знала, но этот револьвер она взяла, а пистолет Регины, из которого старуха застрелилась, положила на его место. Она сама не понимала, почему не выбросила его.
Вскоре появился Огородников.
– Ты не ложилась спать? – спросил он, снимая пальто.
– Прикорнула в номере. Камера на месте, материал отснят, что делать дальше?
– Сделай копию с оригинала и передай мне. Материал дойдет до адресата, а потом адресат обратится к тебе, по особым рекомендациям. Пообещаешь помочь. Мы понаблюдаем за поведением клиента. От этого и будем плясать. Чем больше паники, тем дороже выкуп.
– Сделай копию с оригинала и передай мне. Материал дойдет до адресата, а потом адресат обратится к тебе, по особым рекомендациям. Пообещаешь помочь. Мы понаблюдаем за поведением клиента. От этого и будем плясать. Чем больше паники, тем дороже выкуп.
– Хорошо. Я поехала домой спать.
– Боюсь, не получится. Завтра открытие выставки. Нужно привезти картины и развесить их.
– Дочь этим займется.
– Тебе виднее. Роже Лотнер уже в городе. Такое впечатление, будто у нас открывается очередная сессия ООН.
– Скажи, Игорь, мне никто не угрожает?
– Чепуха. Не морочь себе голову. Ты самый защищенный человек в городе. Поверь, я знаю, о чем говорю.
– Я верю. Созвонимся.
В машине ее ждал Гена. Несмотря на тонированные стекла, он, лежа, прятался на заднем сиденье.
– Ты еще не раздумал везти меня в свой райский уголок? – спросила Лиля.
– И ты согласишься?
– Уголок выберу сама, но ты должен мне помочь, тогда в нашем уголке нам будет на что жить. Я устала от нищеты.
– Ты? От нищеты?
– Миллион-полтора я и сейчас взять могу. Но это не деньги.
– Сумасшедшая. Смотри, разгневаешь Золотую рыбку.
– Надо уходить без хвостов. Умереть и родиться заново.
– Повторяешься.
– Схема срабатывает.
– Времена уже не те.
– Верно. И я уже не та.
Геннадия она высадила в центре города.
Дома на лестничной площадке ее ждал сюрприз. Его звали майор Кулешов.
– Пришли за билетом на выставку?
– Уже достал. По блату. Хорошо, что и вас застал, Ксения Михална.
– Извините, я устала и мне предстоит завтра тяжелый день.
– Хорошо. Только один вопрос.
Он вынул фотографию Яши Петракова и показал ей.
– Вы знаете этого человека?
– Кто это?
– Мой начальник. Руководил отделом уголовного розыска нашего управления.
– Почему я должна его знать?
– Потому что вы каждый день перезванивались по мобильному телефону.
– Так это вы звонили мне сегодня ночью?
– Грешен.
– Идемте.
Лиля впустила Кулешова в квартиру и принесла ему фотографию Петракова и Олеси, сделанную в летнем кафе.
– Он? – спросила она.
– Он.
– Этот человек мне и моей дочери представился частным детективом и настойчиво предлагал свои услуги, в коих я не нуждаюсь. А звонила я ему с предупреждением, что если он не прекратит меня преследовать, я заявлю в милицию.
– Его застрелили и сбросили со Скалы смерти.
– Любил работать в одиночку? Странно для такой организации как милиция.
– Не хотел выглядеть глупо перед подчиненными. Пока все факты в кучку не соберет, своих карт не раскрывает. Зря. Сообща проще.
Лиля закурила.
– Кто, по-вашему, это мог сделать?
– В городе много сильных группировок. Если они замахнулись на начальника Угро, значит за ними стоит большая сила. Люди серьезные. Но они не рубят с плеча. Думаю, что он получал предупреждения, но не внял угрозам.
– Распутаете этот узел? – спросила Лиля.
– Честь мундира. Много времени упущено. Яша находился в отпуске, и мы считали, что он уехал на юга. Его труп нашли рыбаки на дне пропасти.
– Опять знаменитая Скала смерти.
– Самый надежный и проверенный вариант сокрытия улик.
– Мне очень жаль, майор.
– Не буду вам докучать. Отдыхайте. Увидимся на выставке, уверен в ее успехе.
– Я тоже.
Лилия закрыла за Кулешовым дверь.
Спать ей больше не хотелось. Мало того что сыскари сидят у нее на хвосте, так еще какая-то группировка… Если они Петракова достали, то им и ее на дно ущелья отправить недолго. Слишком горячо ходить по раскаленным углям. Лучше остаться нищей, но живой, чем стать богатой и погибнуть. С собой в могилу ничего не унесешь.
Лилия всмотрелась в свое отражение в зеркале.
– Да пошли вы все… Кто не рискует, тот не пьет шампанского! – сказала она, отправилась к бару и достала бутылку.
20
День двенадцатыйМашину вела Олеся. Толчея начиналась за квартал до выставочного зала. Репортеры щелкали затворами фотоаппаратов, мелькали вспышки. Милиция едва сдерживала толпу зевак и любителей современной живописи.
В шикарном вишневом платье, вся в бриллиантах из машины вышла знаменитая художница Ксения Чебрец. Ее сопровождала дочь, более скромно одетая, но со своим неповторимым шармом. Маленький Голливуд с ковровой дорожкой. У Лилии разгорелись щеки. Такого фурора она не ждала. Сейчас она понимала, что чувствуют суперзвезды и как тяжело падать с такого олимпа. Вот она слава!
Они вошли в гигантский зал, он уже был полон. Официанты в белых сюртуках с золотыми погонами разносили бокалы с шампанским.
– Боже мой, что творится! – восхитилась Олеся.
– Именно такого фурора ты ждала от возвращения Ксении Чебрец. Радуйся. Ты своего добилась.
Художницу и дочь тут же обступили со всех сторон. Краем глаза Лилия заметила Огородникова. Игорь скромно стоял в сторонке и с умилением наблюдал за происходящим. Виновница торжества принимала поздравления. Бесконечное количество цветов складывалось на столах у входа. Уединиться не удавалось, все время кто-то находился рядом – говорили приятные слова, восторгались, лебезили, просили автограф.
Но вот ажиотаж начал сходить на нет. Гости поняли, что хозяйке пора переходить к деловой части. Лиля села в высокое готическое кресло под своим портретом. Дочь стояла рядом, а в кресле напротив то и дело стали меняться люди. Элегантного типа Лиля узнала, его фотографию она видела во французской газете.
– Рада видеть вас, месье Лотнер. Отличная реакция. Работаете на опережение?
– Мамочка, я не знаю французского, говори по-русски, – нагнувшись, шепнула дочь.
Лиля не знала французского. Что за чушь. Странно! Она не думала, на каком языке заговорила.
– Мадам Ксения, у меня к вам предложение…
Он говорил по-французски, но она прекрасно понимала его.
– Секундочку, Роже, дочь – моя компаньонка. К сожалению, она нас не понимает, будем говорить по-русски.
– Извините, мадмуазель, за бестактность. Начну без предисловий, к вам уже выстроилась очередь. Выставка поразительна. Такие вернисажи надо устраивать в Париже и Лондоне, а не в Сибири. Готов купить любые три картины на ваш выбор и заплатить за каждую полтора миллиона английских фунтов сразу же. Это для начала.
– И через месяц продадите их на аукционе в два раза дороже? Если я не забыла, вы женаты на баронессе Мари. Она ведь потомок первой волны эмигрантов из России? Нравственные в те времена жили люди. Благодаря ее имени вы имеете такое влияние в определенных кругах?
– Я и сам многого добился, – смутился Лотнер.
– Вот об этом мы с вами завтра и поговорим в более спокойной обстановке.
– Спасибо за надежду.
– Мы нужны друг другу, Роже. Спасибо, что приехали.
Француз откланялся.
– Ты с ума сошла, мамуля. Он же предлагал фунты, а не доллары.
– Заплатит вдвое дороже. Завтра ты в этом убедишься. Не торопись. Тут половина покупателей из разных стран. Они в нас заинтересованы.
В кресло сел обаятельный мужчина лет сорока с ямочкой на подбородке. Рядом с ним встал майор Кулешов.
– Позвольте, Ксения Михайловна, представить вам старшего следователя по особоважным делам Вербицкого.
– Уже наслышана.
– Илья Алексеевич, – представился Вербицкий.
– Допрос на вернисаже? Оригинально, – рассмеялась Лилия.
Действительно смешно. Ни один фантаст не мог предположить, что первое знакомство сыщика и его жертвы произойдет в такой обстановке.
– Боже упаси. Я хотел высказать восхищение вашими работами. Особенно, меня поразил ваш портрет. Вы в том же платье, что и на портрете, и ожерелье то же. Недавно писали?
– В этом году.
– А почему глаза синие? У вас в жизни карие.
– Блажь художника. У моего отца были синие глаза. Возможно, вы о нем слышали, он был прокурором области. Михаил Петрович Лобанов.
– Я знал его лично и после университета проходил под его началом практику. Восторгаюсь вашим отцом.
– Его убили.
– Это не установлено следствием.
– И не могло быть установлено. Я невысокого мнения о вашей конторе.
– Вы проводили собственное расследование?
– Мне не дали этого сделать. Сейчас убийца отца уже мертв. Туда ему и дорога. Покопайтесь в своих архивах, уважаемый Илья Алексеевич. Тот, кто попал в жернова моего отца, тот и убил его. Но не будем о грустном. Я рада, что вы пришли.
– Мне сказали, что последние пять лет вы жили в Париже. Посольство Франции подтвердило, что вы имеете там недвижимость. Почему вернулись? И почему открыли выставку здесь, а не в другом месте?
– Ностальгия. Единственная болезнь, которой страдают только русские.
Следователь вежливо откланялся и ретировался.
– Ты чего молола, мамочка. Что ты можешь знать? – пробурчала Олеся.
– Я знаю больше, чем ты думаешь. Покопалась в архиве Регины. Ты же сама мне рассказала про чемодан в чулане.
– Вовремя. Теперь у этих хмырей не осталось сомнений в том, что ты Ксения Чебрец.