На один единственный глупый миг я почти забыла, насколько паршива наша жизнь.
Почти забыла.
Дрю
– Ты приедешь не один? – Мой отец прикрывает ладонью телефон, но я все равно слышу его. – Адель, Дрю привезет кого-то на День Благодарения.
Я вздрагиваю. Не хотел бы, чтобы отец перешептывался с моей мачехой, особенно, когда я все еще на линии. Она рано или поздно узнала бы, но я надеялся на «поздно».
– Как ее зовут? – раздается голос мачехи. Она недовольна. Что заставляет все внутри сжиматься.
– Фэйбл, – говорю я отцу, не дожидаясь, пока он спросит.
Он долго молчит, из-за чего мне кажется, что папа уже повесил трубку, но затем я слышу шепот Адель на заднем плане:
– Ну, Энди, как ее зовут?
Она похожа на ревнивую змею, когда говорит таким голосом. Хотя, наверное, так и есть.
– Это прозвище или что-то вроде того? – спрашивает меня отец.
– Это ее настоящее имя. – У меня нет объяснений. Черт возьми, я едва знаю Фэйбл Магуайер. Она местная. Ей двадцать лет, у нее есть младший брат, и она работает в баре. А еще у Фэйбл светлые волосы, зеленые глаза и классная грудь. Но я ведь не могу сказать это своему отцу. Тем более, он и сам оценит Фэйбл, когда увидит.
Снова раздаются приглушенные звуки. Знаю, сейчас он говорит Адель, что девушку зовут Фэйбл. Я слышу ее смех. Она та еще сука. Ненавижу Адель. Моя мама умерла, когда мне было два года. Я не помню ее, но мне бы очень этого хотелось. Отец начал встречаться с Адель, когда мне было восемь, а едва мне исполнилось одиннадцать, он на ней женился.
Адель – единственная мать, которую я знал, но я не люблю ее. И она это прекрасно знает.
– Что ж, привози свою малышку Фэйбл, мы будем только рады, – папа делает паузу, и я напрягаюсь, опасаясь того, что еще он может спросить. – Ты ведь не из тех, кто заводит постоянную девушку.
– Это другое, – она не та девушка, с которой они хотели бы меня видеть. Что в моих глазах делает Фэйбл еще прекраснее.
– Ты ее любишь? – отец понижает голос. — Адель это очень интересует.
Внутри меня закипает гнев. Можно подумать, ее это касается.
– Не знаю. А что вообще такое любовь?
– Ты рассуждаешь как циник.
Кто бы говорил. Мой отец очень сдержанный. Я не помню, когда он в последний раз целовал или обнимал Адель. И, конечно же, он не целует и не обнимает меня. Да я и не позволил бы ему это делать.
– Ну, мы встречаемся уже некоторое время, но я пока не разобрался, – пожимаю я плечами, но вспомнив, что отец меня не видит, чувствую себя идиотом.
– Ты никогда раньше не упоминал о ней.
– Это что, допрос? – Я начинаю потеть от того, что вру. Я до сих пор не разговаривал с Фэйбл, и это притом, что сегодня уже вечер четверга, а мы уезжаем в субботу днем. Нам надо встретиться и скорректировать наши истории, дабы они совпадали, хотя у нас будет уйма свободного времени, чтобы прояснить детали, ведь ехать около четырех часов.
В горле все пересыхает, когда я думаю о том, как мы с Фэйбл будем совершенно одни в моем внедорожнике на протяжении четырех часов. О чем нам разговаривать? Я совершенно ее не знаю, но собираюсь привезти к отцу домой, притворившись, что мы вместе. Мы должны вести себя, как настоящая пара.
Как, черт возьми, я до этого докатился?
– Мне просто любопытно. Уверен, мы узнаем подробности, когда вы двое приедете сюда. В субботу вечером, так?
– Да, – я сглатываю комок в горле, – в субботу вечером.
– Мы будем в загородном клубе. У тебя остался ключ?
– Да. – Черт, я правда не хочу возвращаться. Там произошло такое дерьмо. Я избегал этого места как чумы. Последние пару лет мы проводили День Благодарения и Рождество на Гавайях в загородном доме отца. В других случаях я оставался в универе из-за футбольных тренировок или чего-нибудь еще. В общем, я придумывал любое оправдание, лишь бы держаться от них подальше как можно дольше.
Жизнь – очень жестока, и я это знаю.
На первый взгляд, моя семья идеальна. Идеальна настолько, насколько позволяет ситуация, в которой есть одна мертвая мать, одна мертвая сестра, сучка мачеха и чертовски холодный отец.
Да. Просто совершенство.
Отец настоял, чтобы в этот День Благодарения я приехал домой. В последний раз, когда мы разговаривали, он сказал, что ему надоело уезжать куда-то на праздники, сказал, что нам нужны новые воспоминания.
Но я не хочу никаких воспоминаний. Не там. Не с Адель.
– Тогда увидимся. – Я слышу звук шагов по кафельному полу. Наверное, отец отходит, чтобы нас не слышала Адель. – Это будет отличный День Благодарения, сын. Вот увидишь. Обещают хорошую погоду, и твоя мать выглядит более здоровой.
– Она мне не мать, – говорю я сквозь сжатые зубы.
– Что, прости?
– Адель мне не мать.
– Она единственная мать, которая у тебя была. – Великолепно, теперь он обиделся. – Почему ты просто не можешь ее принять? Боже, она столько лет была частью твоей жизни.
Самой хреновой частью. Но не могу же я признаться в этом отцу. Если он не понял этого раньше, то не поймет и сейчас.
– Мне не нравится, что ты так легко забыл мою родную мать. Я не хочу забывать о ней, – решительно говорю я.
Некоторое время отец молчит. Я смотрю в окно, но ничего не вижу. Там темно, идет дождь, снова поднялся ветер, а ветви деревьев, которыми усажен весь внутренний дворик около моей квартиры, раскачиваются вперед-назад.
Все думают, что моя жизнь потрясающа. Но, черт побери, это не так. Я все время учусь и постоянно пропадаю на тренировках. Ведь все это помогает мне забыться. Конечно, у меня есть друзья, но их не особо много. Большую часть времени я один. Как и сейчас. Сижу в своей комнате в темноте, разговариваю с отцом, отчаянно желая рассказать ему правду.
Но я не могу. Я в ловушке. Мне нужна помощь, чтобы пережить одну из худших недель в моей жизни. Господи, спасибо тебе за Фэйбл. Она не знает, как сильно помогает мне.
И никогда не узнает.
Глава 3
«Только глупец живет, оглядываясь назад»
– Автор неизвестен
День отъезда (не считается)
Фэйбл
У него отличный внедорожник. Самый современный автомобиль, в котором мне доводилось ездить. Не хочу этого признавать, но Дрю потрясающе в ней смотрится. Темно-синяя «Тойота Такома» идеально ему подходит.
Впрочем, все, что касается Дрю – идеально. То, как он одевается: его задница великолепно смотрится в этих джинсах, и я даже не буду упоминать, как черная футболка облегает его мускулистую грудь. То, как он себя ведет: всегда вежлив, смотрит мне в глаза и не отпускает грубых комментариев о моей груди или заднице. А его глубокий и сексуальный голос я бы не отказалась слушать весь день. Он само совершенство.
Дрю позвонил вчера вечером еще до моего ухода на работу, чтобы уточнить пару незначительных моментов: во сколько ему забрать меня, какую историю рассказать его родителям…
Затем я спросила, когда получу деньги. Я чувствовала себя шлюхой, задав такой вопрос, но это было необходимо. Мне нужен чек до отъезда, чтобы оставить немного денег Оуэну на крайний случай.
Прежде чем направиться на работу в бар, я встретилась с Дрю в центре города около моего банка за пятнадцать минут до его закрытия. Поболтав пару минут ни о чем, он отдал мне чек, выглядя при этом так беспечно, будто каждый чертов день своей жизни он дает девушке три тысячи долларов.
Чек был выписан с его личного банковского счета, на нем стояла его подпись. У Дрю небрежный почерк, я не смогла расшифровать его подпись, но его полное имя – Эндрю Д. Каллахан.
Войдя в банк и направившись к кассе, я вдруг задумалась: что означает буква «Д»?
И вот теперь я сижу в машине Эндрю Д. Каллахана, двигатель спокойно гудит, не пыхтит и не кряхтит, словно вот-вот сдохнет, как это бывает у дерьмовой «Хонды» девяносто первого года, которая принадлежит моей матери. Я рассказала ей ту же историю про няню, что и Оуэну. То же я сказала и боссу в «LaSalle’s». Учитывая то, что мой отъезд приходится на период, когда практически нет посетителей, босс не был против. Он в курсе, что наши финансы поют романсы, поэтому был рад, что я нашла работу, за которую получу кучу денег, да еще за такой короткий срок.
Мать едва признала меня, когда я сказала, что уезжаю.
Даже не догадываюсь, что такого ужасного я натворила, чтобы она так меня ненавидит. Хотя «ненавидит» – слишком сильно сказано. Это означало бы, что мама действительно хоть что-то ко мне чувствует. Но она настолько безразлична, что, кажется, будто я для нее ничего не значу. Вообще.
– Четыре часа, да? – мой голос нарушает тишину и заставляет Дрю вздрогнуть. Он даже подпрыгнул на месте. Что-что? Большой и страшный футболист меня боится?
Невероятно.
– Да, четыре часа. – Он барабанит пальцами по рулю, приковывая к ним мое внимание. Они длинные, под аккуратно подстриженными ногтями совсем нет грязи. Сильные, опрятные руки с широкими ладонями кажутся… мягкими.
Встряхнув головой, я нахмурилась. Я думаю о всяких глупостях, когда мне нужна ясная голова.
– Я раньше никогда не была в Кармеле, – пытаюсь я завязать разговор, потому что это затянувшееся молчание меня пугает.
– Там красиво. И все выглядит дорого, – Дрю пожимает плечами, и мой взгляд тут же останавливается на них. Он превосходно смотрится в сине-серой фланелевой рубашке поверх черной футболки.
Господи. Отвернувшись, я наблюдаю за пейзажем, проплывающим за окном. Надо перестать пялиться на Дрю. Он чертовски отвлекает.
– Наверное, нам надо придумать какую-нибудь историю? – Не в силах справиться с собой, я украдкой бросаю на него взгляд. С моим-то везением эта четырехчасовая поездка пролетит незаметно, а потом мне предстоит столкнуться лицом к лицу с его родителями, и я не буду знать, что сказать.
Другими словами, мне нужно больше времени, чтобы придумать идеальную историю, благодаря которой мы с Дрю будем выглядеть настоящей парой.
– Да, было бы неплохо, – кивает он, не сводя глаз с дороги.
И я говорю себе, что это хорошо, ведь это означает, что Дрю осторожный водитель, который следит за всем происходящем на дороге.
Но на самом деле я очень хочу, чтобы он посмотрел на меня, улыбнулся и подбодрил. Черт, даже банальное «все будет хорошо» сделает меня чуточку счастливее.
Но я не удостоилась даже этого. Никакой благодарности.
Фальшивка.
– Ладно, – откашливаюсь я, поскольку погружаюсь в ледяную воду, несмотря на свое желание остаться на берегу, – как долго мы встречаемся?
– Думаю, «с начала учебного года» будет звучать отлично.
Его безразличный тон вызывает во мне желание придушить этого парня.
– Тогда шесть месяцев? – проверяю я его, сбив с мысли. И это работает.
Дрю окидывает меня скептическим взглядом.
– Три.
– О, – киваю я, – верно. Ну, не знала, ведь я больше не учусь.
Это самый глупый ответ. Все знают, когда начинаются занятия.
– Почему?
Не думала, что он об этом спросит. Парень выглядит так, будто ему плевать.
– Не могу себе этого позволить, и я недостаточно умна, чтобы получить стипендию.
Можно подумать, что у меня есть время на учебу. Я работаю так много, как могу. Раньше у меня была полноценная работа, но чуть меньше года назад меня уволили. Теперь большую часть своего времени я обслуживаю столики в «LaSalle’s» и еще одном крошечном мексиканском ресторанчике недалеко от дома, но это непостоянная работа. Туда меня зовут только, когда не хватает рабочих рук.
Деньги, оказавшиеся на моем счете благодаря Дрю, хоть немного облегчат мне жизнь. Я не положила их на наш общий с мамой счет, поскольку знаю, что как только она увидит, сколько там денег, сразу спустит их на ветер. А я не могу так рисковать.
– Тогда как мы познакомились? – глубокий голос Дрю прорывается сквозь мои мысли. Я хочу, чтобы он взял инициативу в свои руки и придумал бы хоть часть нашей истории.
– В баре, – предлагаю я самый дурацкий вариант. Думаю, единственная причина, почему он взял меня с собой – Дрю хочет казаться изгоем в своей высокомерной семье. – Ты пришел в компании своих друзей и влюбился в меня с первого взгляда.
Он окидывает меня взглядом, означающим, что это полная чушь, а я улыбаюсь в ответ. Раз уж ответственность за создание нашей истории лежит на мне, то она будет сентиментальной и самой романтичной.
Ведь в моей жизни нет места романтике. Это глупо, но я позволяю парням использовать меня, потому что на один быстротечный миг они сосредоточены лишь на мне, а это так приятно. Помогает забыть, что на самом-то деле всем на меня плевать.
Но все заканчивается, меня выдергивают из иллюзий, и я снова чувствую себя дешевкой. Грязной. Меня можно описать всеми теми избитыми фразочками из книг, фильмов и сериалов. Да я просто ходячее клише!
А еще городская шлюшка, которая не такая уж и распутная, как все думают. Опять-таки, клише. И я уж точно не та девушка, которую приводят домой, чтобы произвести впечатление на маму. Во мне нет ничего особенного.
Но Дрю все же везет меня к себе домой, чтобы впечатлить маму. Или, точнее, свести ее с ума. Уверена, я – ночной кошмар этой богатой сучки (о, теперь я говорю как Оуэн: от дешевой сучки переходим к богатой). Она выпадет в осадок, когда меня увидит.
– Рискну предположить, что ты везешь меня домой, шокировать свою маму. Я права? – мне нужно подтверждение. Это единственное, о чем я могу думать, поскольку мне необходимо столкнуться с фактами, чтобы позже я могла с ними разбираться. Так и свихнуться недолго, несмотря на то, как отчаянно я нуждаюсь в деньгах.
Его челюсти напрягаются, а губы сжимаются в тонкую линию.
– Моя мама мертва.
Ох.
– Прости, пожалуйста, – чувствую себя полной дурой.
– Ты же не знала. Она умерла, когда мне было два года, – он пожимает плечами. – Но думаю, папе ты понравишься.
То, как он просто это сказал, сводит меня с ума. Наверное, его отец ненормальный, раз я могу ему понравиться.
– Так у тебя есть только отец?
– Нет. Еще Адель, – губы Дрю сжимаются в тонкую ниточку, когда он произносит это имя. А ведь у него красивые полные губы, интересно, что между ними произошло. – Она моя мачеха.
– Получается, ты хочешь взбесить свою мачеху?
– Мне насрать на ее мнение.
Он волнами излучает напряжение. Между ним и его мачехой явно что-то не так. Пропустив мимо ушей его замечание о злобной ведьме Адель, я продолжаю:
– У тебя есть братья или сестры?
– Не-а, – Дрю качает головой.
– О. – Его нежелание поддержать разговор может стать проблемой, раз уж я завишу от этого парня всю чертову неделю. – А у меня есть брат.
– Сколько ему?
– Тринадцать, – вздыхаю я. – Оуэн учится в восьмом классе и часто влипает во всякие неприятности.
– Трудный возраст. Средняя школа – отстой.
– А ты попадал в неприятности, когда тебе было тринадцать? – Даже представить себе этого не могу.
Он смеется, снова подтверждая мои подозрения.
– Я не мог себе этого позволить.
– То есть? – нахмуриваюсь я. В его ответе нет никакого смысла.
– Отец надрал бы мне задницу, если бы я вышел за рамки, – он снова пожимает плечам. Дрю часто так делает, но мне нравится. Ведь это приковывает мой взгляд к его прекрасным широким плечам. Если повезет, я прикоснусь к ним во время наших фальшивых отношений, которые продлятся семь дней. Я бы хотела положить голову ему на плечо, прижаться щекой к мягкой ткани рубашки и украдкой вдохнуть аромат. Он приятно пахнет, но я хочу оказаться ближе и по-настоящему ощутить его запах.
Сентиментальность вот-вот настигнет меня, а я не могу позволить себе подобного, имея такую циничную жизнь, в которой нет места сказкам. В конце концов, мне придется стать лучшей в мире актрисой, не так ли?
– А разве не все отцы сыплют такими угрозами, чтобы направить ребенка на верный путь? – спрашиваю я.
– Да, но мой был настроен решительно. Кроме того, было проще делать то, что необходимо, не отвлекаясь. Ведь не имея целей можно потерять себя, понимаешь?
– И что ты должен делать? – я показываю пальцами кавычки, как те надоедливые девчонки из университетских женских обществ, которые приходят в «LaSalle’s». Я действительно их ненавижу. Их манера откидывать свои волосы, слишком громкий смех и разговоры о наиглупейших вещах сводят меня с ума. Они строят глазки с накладными ресницами буквально всем парням. Стремление этих шлюх привлечь внимание вызывает у меня жалость.
Супер, у меня даже мысли циничные.
– Ходить на занятия, учиться, получать хорошие оценки, заниматься спортом, поддерживать отличную форму, играть на пределе своих возможностей и до умопомрачения надеяться, что произведу впечатление на футбольных агентов, наблюдающих за мной, – перечисляет он унылым монотонным голосом.
– А каких развлечений необходимо избегать?
– Вечеринки, выпивка и девушки. – Дрю снова скользит по мне взглядом, черты его лица стали мягче, пропала злость. – Мне не нравится терять контроль.
– Мне тоже, – шепчу я.
Он улыбается, и мне кажется, что мое растаявшее сердце пронзает острый кинжал.
– Похоже в конце концов из нас может выйти неплохая пара.
Дрю
Как только эти слова слетают у меня с языка, я хочу вернуть их обратно. Мы определенно не очень хорошая пара. Она девушка того самого сорта, который мне не подходит, и я это прекрасно знаю. Потому и везу ее к себе домой. Пусть отец думает, что я сплю с горяченькой болельщицей, которая готова дать мне в любой момент. И Адель наконец-то от меня отвяжется.