Каждый день перед ним отчитывались более 50 его личных представителей на фронтах. Многие подробности развития военных операций знал только он, только ему были известны военные резервы и их места расположения, новые виды боевой техники. В решении всех стратегических вопросов последнее слово принадлежало И.В. Сталину » [84] .
Особенностью Сталина как полководца стало то, что он сам лично занимался оснащением армии новым вооружением, совмещая в одном лице и «заказчика, и поставщика» военной техники. Нарком вооружения Д.Ф. Устинов вспоминал, что в середине июля 1941 года Сталин указал на необходимость ускорения изготовления авиационных пушек Б.Г. Шпитального: «Полтора месяца – слишком долго. – Сталин посмотрел на висевшие на стене портреты Суворова и Кутузова и спросил: – Вы, товарищ Устинов, знаете, как ценил время Суворов? Деньги дороги, жизнь человеческая – еще дороже, а время дороже всего».
Полководческий талант Сталина с наибольшей полнотой раскрылся в самой сложной, высшей области военного искусства – стратегии. Еще накануне войны он сформулировал задачу стратегического планирования: «План стратегии – это план организации решающего удара в том направлении, в котором удар скорее всего может дать максимум результатов».
На совещании 10 июня 1943 года авиаконструктор А.С. Яковлев записал наставление Верховного главнокомандующего по использованию новых форм применения истребительной авиации. «Наша истребительная авиация, – говорил Сталин, – разбросана по отдельным фронтам и не может быть использована концентрированно как ударная сила для решения самостоятельных задач, как, например, завоевание господства в воздухе на том или другом участке фронта. Пока наши истребители в основном взаимодействуют с наземными войсками и самостоятельного значения не имеют…»
Сталин предложил создать несколько специализированных истребительных корпусов, подчиненных Главному командованию, с тем, чтобы использовать эти части для массированных ударов в воздухе на решающих участках фронта. Практически только после этого стратегического решения советская авиация стала господствующей в небе войны.
Ему было присуще качество распознания талантливых людей, умелых организаторов. Он решительно подбирал своих помощников из одаренных и талантливых военачальников, выращивал их и смело ставил на ответственные посты.
«Война, – говорил Сталин, – суровое испытание. Она выдвигает сильных, смелых, талантливых людей. Одаренный человек покажет себя на войне за несколько месяцев, на что в мирное время нужны годы. У нас в первые месяцы войны проявили себя замечательные военачальники, которые в горниле войны приобрели опыт и стали настоящими полководцами». Этот вывод в первую очередь относится к самому Сталину.
Среди талантливых военачальников, выдвинувшихся в ходе войны, – К.К. Рокоссовский, А.М. Василевский, Н.Ф. Ватутин, И.Д. Черняховский, В.Д. Соколовский, И.С. Конев, И.С. Рыбалко, И.И. Федюнинский, А.Е. Голованов, А.В. Хрулев, М.С. Калинин, А.А Гречко, К.С. Москаленко, Л.А. Говоров, Р.Я. Малиновский, Ф.И. Толбухин, Н.Н. Воронов, Н.Г. Кузнецов, И.С. Исаков и многие другие военачальники, участвовавшие в сложной и тяжелой «работе», какой стала война, принесшая Великую Победу.
Конечно, как у любого человека, у Сталина были периоды гнева, раздражения, а также определенные «симпатии» в кругу людей, составлявших его «маршальское» окружение. Сталину нравился будущий Главный маршал артиллерии, а в тот период начальник артиллерии РККА, чуть заикавшийся и поэтому немногословный Н.Н. Воронов.
Н.Д. Яковлев в своих воспоминаниях пишет: «Даже «разносы» нас Верховным имели отеческий характер. Не могу не припомнить одну комическую сцену. Сталин, держа потухшую трубку в руке (верный признак дурного настроения), прохаживается перед нами, стоящими чуть не по стойке «смирно». Дело идет о каких-то пустяках, но Верховный непреклонен, сурово смотрит перед собой на уровне груди высокого Воронова, и в поле его зрения попадают ордена начарта. Излив раздражение, Верховный возмущенно закончил «разнос»: «Зазнались, орденов нахватали!» – Последовала короткая пауза, после которой он, уже успокаиваясь, добавил: «Да ведь сам награждал!»
Сталин никогда не стремился к полководческой карьере – еще в 1925 году он решительно отказался от поста наркома обороны и принял его в 41-м лишь под неотвратимым давлением обстоятельств. Конечно, до войны он значительно меньше вмешивался в военные вопросы, осознанно доверяя их решение профессионалам, посвятившим этому делу жизнь. Свою роль как руководитель государства он видел в обязанности создать такую промышленность, чтобы она полностью удовлетворила запросы армии, и он успешно решил эту задачу.
Уже после советско-финской войны Сталин осознанно и критически стал воспринимать мнение военных специалистов и дальновидно использовал передышку пакта Молотова – Риббентропа для закупок образцов немецкой военной техники. Это позволило конструкторам создать более совершенное, чем у потенциального противника, вооружение. Но из числа командированных в Германию военных не нашлось специалистов, которые обратили бы внимание на такие «мелочи», как оптические цейссовские прицелы, дальномеры, средства радиоразведки, авиаразведки и немецкие рации.
Но это лишь одна сторона проблемы, которую «полководцы» поставили перед Сталиным; другая заключалась в том, что советские генералы и маршалы, уверовав в возможность обеспечения количественного превосходства военной техникой советских фронтов, даже в ходе войны не смогли в полной мере использовать качественные возможности этой техники.
Полководческую деятельность Сталина нельзя оценивать обычными, устаревшими мерками, проистекающими из буквального смысла этого понятия: как руководство полками или даже армиями. Сталин по праву получил звание Генералиссимуса, и это звание отвечает той роли, которую ему вынужденно пришлось сыграть в этой войне. Вторую мировую войну выиграли не «армии», а Советское государство в целом, но – во главе со Сталиным.
«Мы гордимся, – логично обращает внимание Ю. Мухин, – что в Великую Отечественную войну произвели танков, самолетов, оружия и боеприпасов больше, чем вся Европа. Да, это наша справедливая гордость. Но идиотизм состоит в том, что этим же самым в своих многочисленных мемуарах гордятся и… военачальники. Нет, это не их гордость – это гордость рабочих и инженеров, женщин и детей, – тех, кто это произвел и создал. И это позор генералов…», которым для войны потребовалось превосходство в «человеческих и материальных ресурсах».
И все-таки, признавая справедливость обличающего пафоса приведенного высказывания, нельзя отбирать у военачальников права гордиться за свою страну и народ, которые дали им возможность добиться победы. Многие из них оплатили это право собственной жизнью. Позор генералов не в этой, в принципе, законной гордости, а в том, что оставшиеся в живых из конъюнктурных соображений, из эгоистического и мелочного тщеславия не только «забыли» главного организатора Победы, давшего им в руки оружие и «полки» для защиты отечества – но и стали неблагородно «бросать камни» в своего Генералиссимуса.
В последнее время военная литература усиленно муссирует тему сравнительных боевых потерь в войне 1941—1945 годов, и прежде всего убитыми. Некорректность многих авторов, эксплуатирующих эту тему, проистекает из того, что они или не знают, или умышленно «забывают» важный факт: в немецкой статистике «умершими от ран считались только те, кто умер в течение 3 дней после ранения, остальные умирали от «не связанных» с войной причин» [85] .
Впрочем, более объективные подсчеты, проведенные историками Германии в последнее время, практически уравнивают эти потери воевавших сторон. Впрочем, целесообразность подобной статистики – подсчет потерь врага – имеет смысл лишь для военачальника, хвастающего красотой отдельно выигранного сражения или оправдывающего свои неудачи. В общих итогах войны эта арифметика столь же бесперспективна, как если бы труп стал подсчитывать синяки у своего оставшегося в живых врага.
И все же роль Сталина как полководца, Генералиссимуса Победы нельзя рассматривать только с позиции выигранных сражений и битв. Исход Второй мировой войны определили не тактическое мастерство участвовавших в ней военачальников, а стратегическая сила оружия. Генералиссимус Сталин победил, поскольку на весы победы он положил более современное, более мощное вооружение.
С начала войны немцы использовали тактику наступления, при которой «после артподготовки на передовые позиции выкатываются танки и уничтожают уцелевших пулеметчиков и стрелков, и только после этого в относительной безопасности на позиции противника бросается немецкая пехота» [86] . К концу 1942 года появление 76-мм советской пушки сделало такую тактику неэффективной, и тогда немцы «заказали танк Т-VI «тигр» и Т-V «пантера».
Немецкая новинка вызвала растерянность у советских оборонщиков. Артиллерийский конструктор В.Г. Грабин вспоминает о совещании в Кремле: «Кроме членов Государственного Комитета Обороны на совещании присутствовали нарком оборонной промышленности Д.Ф. Устинов и его заместители, руководитель ГАУ Ванников (он стал к тому времени наркомом боеприпасов), военные специалисты и работники оборонной промышленности, в их числе и я.
Сообщение делал Воронов. Появление на Тихвинском фронте фашистского танкового «зверинца» он назвал внезапным, новые немецкие танки произвели на него, по его собственному признанию, потрясающее впечатление. «У нас нет артиллерии, способной успешно бороться с этими танками» – таковы были его заключительные слова. Гнетущая тишина воцарилась после сообщения Воронова. Молчал Ванников, молчали создатели КВ».
Ю. Мухин язвительно и сердито комментирует этот эпизод: «Вы что, думаете, что главнокомандующий артиллерии РККА Воронов, нарком Ванников и остальные, кто не дал вооружить Красную Армию 57-мм противотанковыми пушками, кто не дал поставить на КВ 107-мм, попадали в обморок… от стыда? Нет! Они сидели и сверхпреданно, по-собачьи смотрели на своего Верховного главнокомандующего с немым вопросом: «Что будем делать, товарищ Сталин?»
Сталину не было необходимости ломать голову над ответом на этот вопрос – он его решил заранее и немедленно распорядился восстановить производство 57-мм противотанковой пушки ЗИС-2, разработать 100-мм пушку, ставить крупнокалиберные пушки на Т-34 и тяжелые танки. Причем на ИС-2 сразу поставили 122-мм пушку, а на самоходную установку, выполненную на базе КВ, поставили 152-мм гаубицу.
Но в подошедшей Курской битве Сталин использовал другую новинку: в середине 1942 года конструктор И.А. Ларионов предложил бомбить немецкие танки не стокилограммовыми бомбами, а маленькими кумулятивными ПТАБ-2,5—1,5. Эта «2,5-кг бомбочка пробивала броню в 70 мм. А крыша «тигра» – 28 мм, «пантеры» – 16 мм» – расплавленный металл и раскаленные газы производили в танке пожар. Штурмовик Ил-2 , поднимавший четыре кассеты с 78 «бомбочками», рассыпал их на немецкие танки, как дробь на дичь. Уже 14 апреля 1943 года, после подписания акта об испытании ПТАБ-2,5—1,5, Сталин дал задание изготовить к 15 мая 800 тыс. таких бомб.
Немецкие «пантеры» были выбиты в Курской битве не артиллерией, а бомбами Ларионова. Из 240 «пантер», доставленных немцами на Курскую дугу, в первые же дни боев вышло из строя из-за пожаров внутри танка от 128 до 160 машин. «Через 5 дней у немцев осталась всего 41 «пантера».
Но обратимся к мнению немецких специалистов. Г. Гудериан пишет: «В результате провала наступления «Цитадель» мы потерпели решительное поражение. Бронетанковые войска, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя… Само собой разумеется, русские поспешили использовать свой успех. И уже больше на Восточном фронте не было спокойных дней. Инициатива полностью перешла к противнику».
Однако Сталина не удовлетворили эти результаты. «Во второй половине декабря 1943 года, – вспоминает Д.Ф. Устинов, в тот период нарком вооружения, – И.В. Сталин вызвал в Кремль Малышева, Ванникова, Федоренко и меня. Поздоровавшись с нами, он указал на стулья, стоявшие у длинного стола. После того как мы разместились, Сталин высказал неудовлетворение ходом разработки и установки на танк Т-34 85-мм пушки. Мы и сами знали, что дела идут неважно. И тем не менее резкая оценка, которую нам давал Сталин, была крайне неприятна…
Вопросы нам И.В. Сталин не задавал. Пройдя несколько раз по кабинету, он подошел к своему столу, взял с него какие-то листы и, повернувшись к нам, стал читать их вслух. Это оказалось письмо командира одной из дивизий действующей армии. И.В. Сталин особо выделил из этого письма то место, где сообщалось, что установленные на танках 45-мм и даже 76-мм пушки неэффективны для борьбы с танками противника, особенно с последними модификациями «тигров».
«Тигры» практически нельзя бить в лоб, – писал комдив. – Приходится пропускать их через себя и стрелять в корму…» Закончив читать письмо, (Сталин) коротко бросил: «85-мм пушка должна быть установлена на танк Т-34. С начала следующего года выпускать его только с этой пушкой!..» Сталин еще раз прошелся по кабинету и сказал: «Отправляйтесь немедленно на завод. Для вас на Ярославском вокзале заказан вагон. Он будет прицеплен к очередному отходящему поезду…» Через неделю образцы 85-мм пушки были доработаны и прошли испытания».
Умный и рациональный политик Уинстон Черчилль, выступая 8 сентября 1942 года в палате общин, сказал: «Для России большое счастье, что в час ее страданий во главе ее стоит этот великий и твердый полководец. Сталин является крупной и сильной личностью, соответствующей тем бурным временам, в которые ему приходится жить. Он является человеком неистощимого мужества и силы воли, простым человеком… Прежде всего Сталин является человеком с тем спасительным чувством юмора, которое имеет исключительное значение для всех людей и для всех наций, и в особенности для великих людей и великих вождей . Сталин произвел на меня также впечатление человека, обладающего глубокой хладнокровной мудростью с полным отсутствием иллюзий какого-либо рода».
Глава 8 Сталинград
Задачи, которые ставил Сталин перед Красной Армией в 1942 году, были всеобъемлющи. В результате боевых действий он рассчитывал перехватить инициативу из рук противника и осуществить коренной перелом в ходе всей войны. С этой целью Верховный главнокомандующий предпринял ряд наступательных операций в Крыму, в районе Харькова, на Львовско-Курском направлении, а также в районах Ленинграда и Демьянска. Он стремился победить германские войска на западе, юге и севере. Эти операции должны были отвлечь внимание противника от советской столицы, но в случае их осуществления коренным образом менялся весь характер войны, и армия обладала необходимыми средствами для выполнения его замыслов.
Но даже и сейчас, когда Советский Союз боролся за свободу и независимость своего народа и народов мира, на Западе находились люди, негативно воспринимавшие результаты этого военного противостояние двух миров. Уже в то время, говоря современным сленгом, «свободная демократическая пресса» боролась за «права человека», и в частности Гитлера. Сталин не мог оставить такие сообщения вне внимания.
В его приказе, зачитанном 23 февраля 1942 года по радио, отмечалось: «Иногда болтают в иностранной печати, что Красная Армия имеет своей целью истребить немецкий народ и уничтожить Германское государство. Это, конечно, глупая брехня и неумная клевета на Красную Армию. У Красной Армии нет и не может быть таких идиотских целей. Красная Армия имеет своей целью изгнать немецких оккупантов из нашей страны и освободить советскую землю от немецко-фашистских захватчиков.
Очень вероятно, что война за освобождение советской земли приведет к изгнанию или уничтожению клики Гитлера. Но было бы смешно отождествлять клику Гитлера с германским народом, с Германским государством…»
Действительно, это не укладывалось в сознании. Именно в этом приказе прозвучал известный афоризм Сталина: «Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а германский народ, а государство Германское – остается ».
Начиная военную кампанию в 1942 году, Сталин был вправе рассчитывать на успех. В глубине страны готовились новые армии, промышленность уже начала восстанавливать свой потенциал, оправляясь от лихорадки эвакуации. В войска поступали современные танки, самолеты, артиллерийские орудия и другое вооружение. Эти поставки превышали те объемы, которые мог себе позволить противник.
Безусловно, основной стратегической задачей Сталин считал завершение разгрома противника на Московском направлении. Это стояло на первом месте. Выполняя приказ Верховного главнокомандующего, второй этап московского наступления начали войска Калининского фронта Конева. В составе фронта были 3-я и 4-я ударные армии и 31-я, 29-я, 30-я, 32-я, 22-я, 39-я армии.
В распоряжение Жукова Сталин предоставил свыше десяти армий. Они расположились по фронту с севера на юг. В такой последовательности: 20-я (генерал-лейтенанта Власова), 5-я ударная (генерал-лейтенанта Говорова), 33-я (генерал-лейтенанта Ефремова), 43-я (генерал-лейтенанта Голубева), 49-я (генерал-лейтенанта Захаркина), 50-я (генерал-полковника Болдина), 10-я (генерал-лейтенанта Голикова, 16-я (генерал-лейтенанта Рокоссовского), 61-я (генерал-лейтенанта Попова).
Кроме того, в операции принимали участие кавалерийская группа Белова, воздушно-десантные части, а на первом этапе – 1-я ударная армия генерал-лейтенанта Кузнецова. Казалось бы, что у Жукова было достаточно сил для того, чтобы совместно с войсками Калининского фронта окружить ржевско-вяземскую группировку и полностью разгромить противника.