Наверняка это его приставили к ней для слежки!
Оксана снова опустилась на скамейку и задумалась, как ей следует себя вести.
Больше всего ей хотелось отправиться домой, принять горячий душ и переодеться – но как раз этого делать не следовало: она приведет за собой слежку...
Хотя, что, они не знают, где она живет?
После некоторых мучительных и бесплодных размышлений она все же решила домой не ходить, потому что этот Константин непредсказуем, вдруг у него в голове что-то там закоротит, и он решит все же Оксану пытать? А они свидетелей не оставляют, так что и мужа могут убить. Что называется, за компанию. Но что же делать?
Она бросила вороватый взгляд на подозрительного мужчину с газетой и увидела, что к нему приближается по дорожке такая же подозрительная женщина.
Высокая блондинка в дорогом кашемировом пальто с поднятым воротником, закрывающим часть лица, в больших черных очках и с наброшенным на волосы шелковым шарфом явно хотела скрыть свою внешность.
При виде этой блондинки мужчина вскочил, сделал шаг ей навстречу и тут же опасливо огляделся по сторонам. Блондинка поравнялась с ним, они взялись за руки и быстрым шагом удалились в дальний конец сквера, туда, где стояли припаркованные машины.
«Любовники! – подумала Оксана, успокаиваясь. – Я уже каждого куста пугаюсь! Может, и нет за мной никакой слежки, может, я все это навоображала!»
Она жадно допила воду, выбросила в урну пустую бутылку и зашагала в сторону метро.
Правда, какое-то неприятное чувство не покидало ее, и, подходя к выходу из сквера, она быстро оглянулась.
Одна из молодых мамаш подхватила коляску и двигалась в том же направлении, что Оксана.
«Ну и что? – подумала она, невольно прибавляя шаг. – Погуляла в сквере и теперь возвращается домой... а у меня уже развивается самая настоящая паранойя».
Тем не менее, перейдя через Невский проспект, Оксана не вошла в метро, а пошла дальше, в сторону Московского вокзала.
Шла она медленно, делая вид, что беззаботно прогуливается.
У нее было такое ощущение, будто кто-то пристально смотрит ей в спину.
Пройдя метров двадцать, она остановилась возле витрины косметического магазина, делая вид, что рассматривает мыло ручной работы. В действительности она разглядывала отражения прохожих.
Этот трюк она тоже видела в бесчисленных кинобоевиках.
И почти сразу Оксана заметила среди спешащих по делам и неторопливо прогуливающихся прохожих молодую женщину с коляской – ту самую, которая следом за ней покинула сквер.
«Ну и что? – снова попыталась Оксана успокоить себя. – Мало ли, ей просто по пути со мной».
Впрочем, она и сама не верила в такое простое объяснение: какой нормальной матери придет в голову гулять с грудным ребенком по Невскому проспекту, среди многотысячной толпы, дыша выхлопом сотен автомобилей и автобусов?
Около остановки стоял троллейбус. Последние пассажиры входили в него, еще секунда – и двери закроются...
Вспомнив очередной боевик, Оксана метнулась к троллейбусу и в самую последнюю долю секунды успела проскользнуть в закрывающиеся двери.
Протиснувшись между пассажирами, она выглянула через заднее стекло и увидела на остановке растерянно оглядывающуюся женщину с коляской. Проводив глазами удаляющийся троллейбус, «мамаша» достала из сумочки мобильный телефон.
«Ага, рапортует начальству, что упустила меня! – злорадно подумала Оксана. – Тоже мне, профессионалы!»
Правда, Оксана не заметила на лице «мамаши» серьезного расстройства, не говоря уже о панике.
Она проехала на троллейбусе несколько остановок и вышла на Большой Морской.
Прямо рядом с остановкой увидела кафе.
Ей страшно захотелось выпить большую чашку горячего крепкого кофе и съесть что-нибудь вкусное и калорийное, чтобы снять стресс и хоть немного поднять настроение. Она вспомнила, что шла обедать, когда ее прихватили люди из полиции. С тех пор произошло с ней столько всего, что, кажется, несостоявшийся обед был сто лет назад и вообще в другой жизни. И работа в издательстве, и муж, и квартира – все казалось теперь каким-то нереальным, далеким.
Зато самым настоящим было чувство голода. Надо поесть, чтобы набраться сил.
Оксана вошла в кафе, подошла к стойке, заказала чашку кофе с молоком и большой сэндвич и в ожидании заказа села за свободный столик возле самого окна.
Отсюда ей было хорошо видно улицу перед входом в кафе.
Прохожие шли мимо по своим делам, и никому до нее не было дела, никто не останавливался, не высматривал ее.
Кажется, она действительно отделалась от слежки...
Официантка принесла ей заказ.
Оксана не спеша пила кофе, маленькими кусочками отщипывала сэндвич и постепенно успокаивалась.
Головная боль прошла, мысли прояснились, только почему-то все еще болела левая рука.
Оксана посмотрела на запястье.
Там, почти под самым ремешком часов, виднелась небольшая припухлость с точкой посредине.
Словно комариный укус...
Но какие сейчас в городе комары?
И тут она вспомнила, как Константин, состроив зверскую рожу, поднес шприц к ее левой руке.
Ах, ну да, это след того укола... он ввел ей какое-то снотворное, она потеряла сознание и очнулась только в сквере...
Оксана машинально потрогала припухлость на запястье – и почувствовала под кожей что-то твердое.
И тут она вспомнила, чем закончился разговор похитителей, который она подслушала через вентиляционную решетку.
«Чтобы она не ускользнула от слежки, мы поставим на ней электронную метку», – сказал Константину его шеф в золоченых очках.
Вот что это такое! Вот что у нее под кожей!
Они поставили на ней метку, какие ставят на птицах или на диких животных, чтобы следить за их передвижениями.
Поэтому ту женщину с коляской не слишком расстроило, что Оксана сумела сбежать от нее. Она знала, что ее снова найдут в любой момент. Найдут по сигналу, который посылает этот крошечный вживленный под кожу микрочип.
Настроение опять испортилось, кофе стал безвкусным, сэндвич отдавал картоном.
Оксана снова выглянула в окно.
Вдоль витрины кафе прогуливался мужчина в черном плаще с поднятым воротником и надвинутой на глаза кепке. Тот самый мужчина, который еще в сквере показался Оксане подозрительным...
Женщины с ним не было – значит, та сценка была разыграна, чтобы успокоить Оксану, отвести ей глаза...
Она бросила на тарелку недоеденный сэндвич, вскочила из-за стола и вышла из кафе.
Мужчина в черном плаще скользнул по ней равнодушным взглядом, потом посмотрел на часы.
Оксана перешла улицу, села в подошедший автобус и поехала в обратную сторону. Теперь она не надеялась оторваться от преследователей, она убегала без плана, без всякого смысла, как убегает от охотников затравленное животное.
Выглянув в окно автобуса, она увидела, как мужчина в черном плаще подошел к припаркованной машине и сел за руль. Больше ничего она не заметила, потому что автобус свернул за угол.
Оксана снова проехала по Невскому проспекту, на этот раз в обратном направлении. Автобус миновал Московский вокзал, свернул на Суворовский проспект. Ехать дальше не имело смысла, и Оксана вышла на следующей остановке. Она шла вперед, задумавшись над своим ужасным положением, и пришла в себя, только когда налетела на долговязого парня с несколькими коробками пиццы.
Тот сумел удержать свои коробки и обиженно проговорил:
– Девушка, вы смотрите, куда идете!
Оксана извинилась, огляделась по сторонам.
На глаза ей попалась табличка с названием улицы.
Она оказалась на Греческом проспекте...
Где ей только что попадалось это название?
Ах, ну да – тот человек из секретной конторы, сосед по дому, который допрашивал ее в своем кабинете, прежде чем отпустить ее, написал на листке адрес. Надпись возникла перед ее глазами – Греческий проспект, дом семь, квартира четырнадцать...
Тот человек – Оксана вспомнила, что его зовут Игорь Иванович – недвусмысленно дал ей понять, что ее судьба – в его руках, и если она не хочет попасть в тюрьму по обвинению в организации теракта – ей придется уступить его наглым домогательствам и прийти к нему на свидание по этому адресу.
На душе у Оксаны стало совсем скверно.
Ее обложили со всех сторон – и полиция, и какая-то криминальная группировка, и еще этот маньяк из секретной конторы... И не к кому обратиться за помощью, не от кого ждать защиты! Позвонить мужу? И что сказать?
Она представила, как будет долго и нервно рассказывать ему по телефону, что с ней случилось, а он сначала будет удивляться и переспрашивать, потом станет отмахиваться и твердить, чтобы она успокоилась, и что ничего страшного не случилось, что она просто не так все поняла, и что все рано или поздно забудется и устаканится. А потом скажет, что он на работе и что они поговорят обо всем дома.
Ага, дома. До дома еще добраться нужно.
В общем, ясно поняла Оксана, муж ей ничем не поможет. Ну что, пойдет он этому типу из Конторы морду бить, что ли? Она давно уже привыкла не рассказывать мужу о том, что к ней пристают мужики, его реакция вполне типична – сама виновата, не давала бы повода, никто бы к тебе не лез.
В общем, ясно поняла Оксана, муж ей ничем не поможет. Ну что, пойдет он этому типу из Конторы морду бить, что ли? Она давно уже привыкла не рассказывать мужу о том, что к ней пристают мужики, его реакция вполне типична – сама виновата, не давала бы повода, никто бы к тебе не лез.
А про бандитов муж вообще не поверит, скажет, что она от страха все выдумала.
Оксана огляделась по сторонам.
Никого подозрительного поблизости не было видно, но это ровным счетом ничего не значит. Бандиты следят за ней при помощи микрочипа, а тот маньяк из секретной службы поджидает в своей квартире, как паук в центре паутины...
И вдруг у нее мелькнула дикая идея.
А что, если...
Да нет, это слишком рискованно!
Ну и что, что рискованно? Другого выхода у нее все равно нет!
Она взглянула на часы. Было без двадцати восемь, а тот человек... Игорь Иванович назначил ей встречу на восемь.
Приходить раньше времени не стоит – он еще подумает, что она спешила увидеть его...
Взглянув на часы, Оксана снова увидела припухлость на запястье и на этот раз подумала о вживленном туда микрочипе не с ужасом, а с надеждой. Теперь все зависело от того, насколько надежно он работает и насколько внимательно следят за его сигналом люди из криминальной группировки.
Она несколько раз прошлась вперед и обратно, осмотрела окна дома номер семь и снова взглянула на часы.
Время тянулось томительно медленно, было еще только без восьми минут восемь. Оксана подошла к газетному киоску на углу, изучила заголовки газет. Каждый второй был посвящен взрыву в поезде Москва–Петербург, каждая газета выдвигала свою версию событий, одну нелепее другой.
Наконец Оксана не выдержала, перешла улицу и остановилась возле подъезда. На двери был установлен домофон. Немного поколебавшись, она набрала на пульте номер четырнадцать.
Из домофона доносились монотонные гудки, но никто не открывал.
«Вот и хорошо, – подумала Оксана с облегчением. – Можно уйти, ничего не нужно делать...»
Она уже отступила на шаг от двери, но в эту самую секунду раздался щелчок замка, вслед за которым знакомый голос проговорил:
– Заходите.
Оксана вошла в подъезд и прислонилась к перилам. Силы внезапно оставили ее. Не делает ли она глупость, что сама идет волку в пасть? И неизвестно, что хуже – снова попасть к бандитам или иметь дело с этим ненормальным представителем серьезной организации.
Смех сказать, кому доверили безопасность государства. Да он только о бабах и думает...
От этой мысли Оксана приободрилась и решила, что один на один она с Игорем Ивановичем уж как-нибудь справится.
Квартира четырнадцать находилась на третьем этаже. Оксана нарочно поднималась медленно, чтобы прийти в себя и собраться с силами. Дверь квартиры была самая простая, железная, и номер на ней был намалеван от руки белой краской.
Ее уже ждали, дверь тотчас открылась.
На первый взгляд этот тип ничуть не изменился – те же залысины, те же водянистые глаза и слишком мягкие губы. На второй же, более пристальный взгляд, он стал еще противнее. Оксана едва сдержала дрожь отвращения, слишком ярко представив себе, как он станет тянуться этими губами к ее лицу и этими вялыми влажными руками будет трогать ее тело. Нет уж, такому не бывать!
Он молча пропустил ее в квартиру и завозился с замками. Оксана пока огляделась.
Прихожая была полутемная – под потолком качалась одинокая лампочка без абажура, но даже при таком свете были заметны грязные обои и катышки пыли на полу.
– Добрый вечер, – сказала она, чтобы не молчать.
Он не ответил, уставился куда-то вбок и только мотнул головой – проходите. Оксана повесила куртку на вешалку – просто четыре дешевых крючка, прибитых к обычной доске, – и прошла в комнату.
Хоть она и не ожидала ничего хорошего, обстановка комнаты превзошла все ее ожидания. Была тут мебель – стенка советского времени, лет пятьдесят назад полированный стол, такого же возраста стулья с жесткими спинками и диван с дешевой полинявшей обивкой. Стол был в застарелых пятнах от чашек. На окнах провисали портьеры. Ткань на них была вся в затяжках, как будто над ними много лет трудилась бригада домашних котов. Пахло пылью и застарелым табаком.
В общем, эта комната никак не могла сойти за уютное любовное гнездышко.
Нет, этот тип точно ненормальный! Собирается принимать женщину в таком сарае? Хоть бы проветрил...
Впрочем, ей нет до этого дела. Хотя, ну должны же у него быть какие-то соображения. По его же собственному выражению, он требует от Оксаны сотрудничества. И конкретно где он собирается с ней «сотрудничать»? На этом вот продавленном вонючем диване? Или на столе?
От злости ей стало смешно.
Ни на минуту не забывая следить за своим лицом, Оксана села на диван. Нужно потянуть время. Завести пустой, ни к чему не обязывающий разговор, выпить попросить, что ли...
– Вы... Игорь Иванович, вы... я не спросила, в каком вы чине...
– Это секретная информация, – отрывисто ответил он, – я не могу вам ответить.
Оксана наклонила голову, кусая губы – подумаешь, секреты! Он делает вид, что он на службе...
– Эта квартира... вы уверены, что тут нет камер и микрофонов?
– Уверен, – буркнул он и отошел к окну.
Он прислонился к подоконнику и посмотрел на Оксану пристально. Она не отвела глаз, здесь, в этой квартире, она совершенно его не боялась. Снова в его глазах она увидела торжество и удовлетворение. Странно, вроде бы еще рано ему быть довольным, вроде бы еще ничего не получил... Нет, все-таки он псих.
А он вдруг заговорил:
– Вы понимаете, что только от меня зависит ваша жизнь. Если я решу, что вы виновны во взрыве в поезде, вам грозит огромный срок.
– Я понимаю. – Оксана опустила глаза и незаметно посмотрела на часы.
Прошло всего пятнадцать минут с ее прихода.
– Но я могу сделать так, что вас отпустят! – Голос его задрожал. – И органы не будут иметь к вам никаких претензий!
– Я знаю, – кивнула Оксана.
– То есть вы сейчас – в полной моей власти, вы должны доказать мне, что вы это понимаете!
– Но я ведь пришла к вам сюда, – напомнила Оксана, – стало быть, я понимаю...
Как-то ей не понравилось его поведение. Было совершенно непонятно, чего он хочет. Несет какую-то чушь, а сам к ней даже не приближается, как будто хочет оттянуть этот момент. Ну, ей тоже того и надо, но похоже, что этот тип просто упивается своей властью над ней. Хочет продлить это как можно дольше. Может, он импотент? Проверять такой факт она не собирается.
Оксана поежилась под его пристальным взглядом, а он оживился и сделал два шага к дивану, и все смотрел и смотрел на нее долгим, отчаянным взглядом.
Она в его власти, думал он, исполнилось самое заветное его желание. И сейчас ему лучше всего, потому что потом, когда все случится, он не сможет ее отпустить. Он врал ей, что ее судьба зависит от него, на самом деле он – только винтик в этой организации, именуемой Конторой, разумеется, он ничего не решает.
Он обязан дать делу ход, тем более что больше нет никаких подозреваемых. Виновна ли она? Или просто оказалась крайней, как сейчас говорят, попала под раздачу? Ему не было до этого никакого дела. Какая, в конце концов, разница? Он желал эту женщину. И он ее получил. А дальше... так даже лучше. Хотя бы прекратятся эти унизительные походы на чердак, за которые его презирает даже собственная собака!
Оксана обхватила плечи руками. В комнате было сыро, пахло затхлостью.
– Нельзя мне хотя бы чаю... – протянула она, ожидая отказа, но этот тип встрепенулся и потащился на кухню.
В его отсутствие она осмотрела комнату. В стенке какая-то посуда, в шкафу – два халата, белый и синий, сатиновый, в ящиках – пачка бумаги и детский пенал с карандашами и ручками. Она едва успела сесть, когда он вошел с чайником. Чайник был старый, обычный, с прокопченным боком. Это хорошо, подумала Оксана, в крайнем случае можно его этим чайником шандарахнуть по голове. И будь что будет, но спать она с этим психом не собирается.
Игорь Иванович достал из буфета две чашки, одна была с отбитой ручкой, другая – пожелтевшего фаянса, обеим место только на помойке. Оксану передернуло, но он подумал, что это от холода, или просто не обратил внимания. Чай был, разумеется, из пакетиков, еще были вытащены из буфета доисторические пряники. Он высыпал их из пакета прямо на стол. Точно, поняла Оксана, пряники ровесники занавескам, а тем лет тридцать будет.
– Я руки хочу помыть! – Оксана вскочила с места. – Я сама найду!
Ванной в этой квартире не было вовсе, зато в туалете притулилась в углу заржавелая раковина образца примерно девятьсот тринадцатого года. Не конспиративная квартира, а форменный свинарник!
Оксана с опаской пустила воду и высунулась в коридор. Этот тип не пошел за ней, значит, не боится, что она удерет. Очень в себе уверен, точнее, уверен, что загнал ее в угол и не оставил выбора.
Оксана на цыпочках подбежала к входной двери и осмотрела замки. Очень ей не понравился старинный засов, что задвигался изнутри. Замки-то эти бандиты откроют без труда, а вот засов...