Но Стас перебил ее.
- Слушайте, - вдруг оживился он. – А если эту ягоду собрать да продать, это же выгодное дело! А ее там много?
- Да этой выгоды у нас – видимо-невидимо! – успокоила его Лена. - Сейчас началась скучника, потом пойдет злюква…
- Скучника – это земляника, потому что ее скучно собирать, злюква – клюква, - перевел Ваня. - А в остальном Ленка права! Ягоды в лесу, действительно, много. И на станции с проходящих поездов ее хорошо берут… Можно заработать!
- Так зачем же тогда дело? – обрадовался Стас. Он покосился на беседовавшую с Ником Нину, мстительно представил, как она заговорит с ним, когда он станет богаче Ника с его отцом, и предложил: - Давайте сегодня же и пойдем!
- А что? – подхватил Ваня. - Прямо после обеда!
И они побежали сдавать Григорию Ивановичу носилки, тем более что отец Тихон, несмотря на разрешение командира ОМОНа продолжать работы, объявил перерыв до следующего дня.
7
Отец недовольно взглянул на сына и укоризненно покачал головой…
За обедом Стас ел, как никогда быстро, захлебываясь и давясь первым и вторым с двумя добавками.
Мама не могла налюбоваться аппетитом сына, а папа все приговаривал:
- Надо тебя каждый день так работать заставлять!
Стас торопливо рассказывал о том, что было на субботнике: про отца Тихона, командира ОМОНа, о том, что он был заместителем самого Григория Ивановича, про Ваню и, вдруг вспомнив крестик у него на груди, спросил:
- Ма! Па! А я – крещеный?
Родители переглянулись и в один голос ответили:
- Не знаем!
- Как это не знаете? – заморгал Стас.
- Мы не крестили, - начала мама.
- Но это могла сделать бабушка, когда ты совсем маленьким гостил у нее. Она у нас – верующая! – докончил отец.
- Ну вот, - обиделся Стас. - Так напишите ей, или еще лучше, дайте телеграмму. А то вон Ванька носит крестик, а я – нет. И по ягоды он сегодня идёт… - осторожно приступил он, наконец, к самому главному. – Можно и я с ними?
- На болото?! – ужаснулась мама.
- Нет, на болотах злюква растет. А мы – в лес!
- Что растет?
- Ну, клюква, а мы за скучникой, то есть, земляникой, – поправился Стас, мысленно ругая Лену за то, что она заразила его своей болезнью ломать слова.
- Но в лесу могут быть волки! – еще больше испугалась мама.
- Да какие там волки - только кабаны, - вспомнив, что дядя Андрей говорил про охоту в здешних краях, поспешил успокоить ее Стас, но, увидев, как испуганно вытягивается лицо мамы, стал быстро исправляться, опуская руку все ниже и ниже: - То есть, не кабаны, а свиньи, даже поросята, вот такие маленькие! - заверил он, касаясь ладонью самого пола. – И то, сбежавшие из деревни!
- Даже не знаю, что с тобой делать… - явно сдаваясь, покачала головой мама.
- С Ваней даже Ленку пустили! - сделал жалобное лицо Стас, на этот раз благодаря девочку за то, что она так вовремя вспомнилась ему.
- Ну, раз даже Лену…
- Ладно, пусть идет! – разрешил папа. – Заодно и землянички нам принесет…
- Ур-ра!!
Стас, мигом допив компот, выскочил из-за стола и бросился бегать по дому, ища, во что ему собирать ягоды.
- Можно, я банку возьму? – крикнул он из кухни.
- Бери! – разрешила мама. – Но только обязательно принеси обратно! Они тут сейчас – на вес золота!
«Вот здорово было бы, если бы банки и, правда, были на вес золота! – мечтательно подумал Стас, выбирая подходящую банку. – Я бы тогда набрал их побольше и поменял на золотые слитки!..»
Он прикрыл глаза, представляя на своей ладони тяжелый, блестящий слиток, а когда открыл их, то недовольно сморщился, увидев в руке баночку из-под майонеза.
«Разве с такой много заработаешь?»
Пол-литровая и литровая банки тоже показались ему маленькими…
Вернувшись в комнату, Стас увидел, что отец наливает в стакан воду из трехлитровой банки, на дне которой позванивал его серебряный рубль.
- Хороша водичка! – выпив стакан до дна, похвалил он. - А главное – полезная!
- Почему? – с вожделением поглядывая на банку, спросил Стас.
- Потому что серебро все вредные бактерии убивает! – охотно объяснил отец.
- А полезные?
- Что полезные?
- Тоже убивает?
Отец с нескрываемым интересом посмотрел на сына и, обращаясь к маме, сказал:
- У него – ум ученого!
- И в кого бы то это? - улыбнулась ему мама.
- Как в кого? В меня!
У отца было такое настроение, что Стас понял - к нему сейчас можно обращаться с любой просьбой! Улучив момент, когда мама вышла из комнаты, он тихо шепнул:
- А можно я эту банку возьму?
- Да ты что? Мама нам, знаешь, что за нее сделает?
- А мы соврем что-нибудь, скажем – разбили!
Отец недовольно взглянул на сына и укоризненно покачал головой:
- Не слишком ли ты в последнее время стал лгать?
- Да нет, я немного, совсем чуть-чуть! Не больше других…
Стас умоляюще посмотрел на отца:
- И потом, если монету в ведро бросить, то у нас еще больше полезной воды будет!
- Ладно, хорошо! – шепотом отозвался тот, вылил воду в ведро, бросил туда рубль, показавший надпись «Не нам, не нам, а имени Твоему», и заговорщицки протянул банку сыну: - Бери!
- Спасибо! – радостно схватил ее Стас.
- Но только с одним условием! – предупредил отец. - Ты пойдешь только после того, как немного отдохнешь!
- Но…
- Ты вчера еще был болен, - уже громче напомнил отец. - И должен часок полежать! Обя-за-тель…
- …но, - со вздохом докончил Стас, понуро отправляясь к себе.
- И никаких «но»! – поднял указательный палец отец…
В своей комнате Стас сразу же лег на кровать, чувствуя, как и правда, с непривычки болит все тело. Блаженно вытянувшись, он поглядел на стену и остановился на фотографии генерала.
«Вот бы и мне стать таким!» – подумал он, вспоминая, как испугался командир ОМОНа одного только генеральского голоса. Еще он вспомнил, как хорошо было командовать ребятами постарше, и решил, что власть - это еще и наслаждение.
«Каково же тогда было самому Децию?» - Стас поднял глаза на портрет императора и, восхищенно покачав головой, потянулся к тетради с недочитанной повестью.
«А Криспу повезло… - вдруг с завистью подумал он. – Ни за что ни про что – и сразу помощник цезаря!»
Глава пятая
1
- Что? – в один голос воскликнули Сувор и Злата.
- Крисп, вставай!
- Ну, отец…
- Вставай, я знаю, что ты давно уже не спишь! Иди, приведи себя в порядок, умойся, а я пока соберу нам завтрак!
Крисп сладко потянулся, вскочил с лежанки и выбежал из каюты.
В глаза ему ударило яркое, не по-утреннему жаркое солнце.
На палубе было уже многолюдно. Матросы сновали туда-сюда. Юнга сидел высоко на мачте, всматриваясь в даль. Готовился завтрак. Отец Нектарий о чем-то переговаривался с пассажирами. Заметив Криспа, он приветливо кивнул и улыбнулся, словно говоря свое обычное: «всё хорошо… всё хорошо будет!»
Было по-прежнему безветренно. «Тень молнии» все также медленно шла на веслах, с зарифленными парусами.
Заспанный Гиллар что-то строго выговаривал келевсту. Тот виновато разводил руками и показывал на вконец измученных непосильным трудом гребцов. Крисп быстро плеснул себе в лицо несколько пригоршней воды из медного умывальника и покосился на нос корабля. Его рабы еще спали, сидя, прислонившись друг к другу. Они даже не подозревали, какая радость ждет их сегодня.
Когда он вернулся в каюту, на столике уже лежали сушеные смоквы, козий сыр и лепешки. Крисп с отцом молча принялись есть их: Марцелл, запивая разбавленным вином, а Крисп - водой из кувшина. Он ел не спеша, наслаждаясь мыслями, как объявит рабам о том, что они свободны.
«Сказать им сразу или сначала подготовить их?» - размышлял он.
- Хорошо спал, сынок? – первым нарушил затянувшееся молчание Марцелл.
- Да, – рассеянно кивнул Крисп и, припомнив что-то очень хорошее, с просветлевшим лицом добавил. – Всю ночь мама снилась!
- Я так и понял, – дрогнувшим голосом вымолвил отец. – Ты так хорошо улыбался во сне…
- А ты что – не спал до утра?!
- Да как бы тебе сказать…
Крисп замолчал, решив остановить самую больную для отца тему.
Но тот вдруг сам продолжил ее:
- Ты так долго шевелил губами… что - разговаривал с ней?
- Нет! - покачал головой Крисп, – я… молился.
- Молился? Кому?!
- Ты же сам знаешь, отец...
Марцелл поперхнулся и нехотя уточнил:
- И - о чем же?
- Как всегда: просил благословения у Бога на сегодняшний день, счастливого плаванья, здоровья тебе, знакомым, императору…
- Ты же сам знаешь, отец...
Марцелл поперхнулся и нехотя уточнил:
- И - о чем же?
- Как всегда: просил благословения у Бога на сегодняшний день, счастливого плаванья, здоровья тебе, знакомым, императору…
- Не понимаю… – поджал губы отец. – Деций приказал казнить вас, мучить, пытать, жечь! И ты молишься за него?!
- Конечно, - как о само собой разумеющемся подтвердил Крисп. - Император сам не ведает, что творит. И потом Христос подал нам пример, когда молился за своих обидчиков и тех, кто распинал его.
- Не понимаю я этого… – проворчал Марцелл. – Ну, да ладно! Вот тебе то, что просил! – протянул он исписанный крупными буквами лист папируса.
- Что это? – не понял Крисп.
- Как что? Вольная для твоих рабов!
- Отец!..
- Ладно, ладно, будет тебе!
Марцелл быстро допил вино и показал рукой на кувшин.
- Лекарь вчера сказал, что на корабле уже два человека больны животом. Неизвестно, сколько мы еще будем плыть на одних веслах. Так что поменяй эту воду на свежую! Ну, - поднялся он, - а я пойду, пока твой Нектарий не продолжил свой вчерашний спор с нашим жрецом.
- Кстати, а как он? - встрепенулся Крисп, услышав родное имя.
- Если честно, держится молодцом. Но зря сопротивляется! Хотя, конечно, в его ответах есть кое-что, с чем трудно не согласиться… жрец сегодня наверняка одолеет его!
Марцелл с видом победителя покинул каюту, а Крисп сделал из папируса свиток и бережно спрятал за пазуху.
Ему хотелось сразу же броситься к рабам. Но, выполняя указание отца, он сначала набрал в кувшин воду из большого чана, заткнутого глиняной пробкой и только после этого направился к ним.
Проснувшиеся и тоже позавтракавшие, они, поспешно встав, поклонились ему, как своему господину.
Крисп смутился и велел рабам немедленно сесть.
Он уже потянул руку за свитком папируса, как вдруг похолодел от неожиданной мысли: если Злата станет свободной, она перейдет на корму, куда путь для него закрыт, и они уже не смогут быть рядом!
«Но не сразу же они уйдут туда! – принялся успокаивать он себя. – Я могу не говорить им об этом, а они сами могут не догадаться!»
Решив так, Крисп с торжественным лицом достал свиток и сказал, не узнавая собственного голоса:
- Вот, это – вам!
Сувор вопросительно посмотрел на него.
Млад протянул руку к свитку.
А Злата, хмыкнув, отвернулась и стала безучастно смотреть на море.
Крисп, минуя ждущие пальцы мальчика, протянул свиток Сувору и, обращаясь больше к дочери, чем к отцу, произнес:
- Вы – свободны!
- Что? – в один голос воскликнули Сувор и мгновенно обернувшаяся Злата.
- Свободны! – повторил Крисп. – Я попросил своего отца, и он согласился выдать вам эту вольную!
- И мы… больше не рабы? – веря и не веря ему, переспросила девушка.
- Не отработав? Не выкупив себя? Но – почему? – в полном недоумении воскликнул Сувор.
Крисп немного подумал и с улыбкой ответил:
- Мой Бог учит любить ближнего так же, как самого себя. А я не хотел бы быть рабом…
- Так значит, все это – благодаря Ему? – Сувор показал глазами на отца Нектария, затем на небо и жестом велел дочери бросить куклу-богиню за борт. – Отныне мы будем поклоняться только этому Богу! Слыхала?
Девушка отрицательно затрясла головой и прижала куклу к себе.
Мужчина строго сказал ей несколько слов на незнакомом языке и требовательно протянул руку, но Злата прижала куклу еще крепче, давая понять, что скорее сама бросится в море, чем отдаст ее.
Крисп посмотрел на них и понял, что сам должен велеть им пойти на корму. Пусть это будет его последнее приказание своим бывшим рабам. Пусть он больше не сможет быть с ней. Главное – чтобы она спаслась.
«Все равно – скоро разлука, - с грустью подумал он. – И что же – она так и останется в своем язычестве, с этой куклой? Откуда ей в Дакии узнать про Христа? Нет, пусть уж лучше послушает отца Нектария!»
Крисп остановил Сувора и велел ему собирать вещи.
Узнав, что они уходят на корму, Млад заметался между отцом и сестрой, пытаясь узнать, что произошло. Сувор объяснил ему, в чем дело. Тот порывисто обнял Криспа, показал ему свою старую монету и стал смотреть на него, не сводя умоляющих глаз.
- Чего он хочет? – не понимая, обратился к девушке Крисп.
- Он спрашивает, когда ты освободишь и нашу маму… - опустив голову, тихо ответила та.
- Маму? – недоуменно переспросил Крисп.
- Ну, да! – Злата повернула к нему лицо и сказала то, от чего Крисп сразу понял причину ее враждебности к нему: – Когда торговец рабами привез нас в Афины, на маму сразу нашелся покупатель. Зря отец гневается на нашу богиню. Это был очень добрый и порядочный человек. Мы уговорили его не разлучать нас. Отец обещал работать за десятерых. Я тоже - делать все, что он пожелает! И тогда он согласился купить нас всех. Но у него не хватило денег. Он пошел домой за недостающей суммой, и тут появился ты с отцом…
- И… разлучил вас?
- Да…
- О, Боже! Что я наделал!
2
- Да что мы – ромашек не видели? – хмыкнул разочарованный Ваня.
Добежав до Ваниного дома, Стас нетерпеливо открыл покосившуюся калитку и замер от неожиданности, увидев следующую картину.
Ваня стоял посреди двора с большой дымящийся тряпкой в руках и на чем свет ругал свою сестру. В его речи то и дело проскальзывали такие слова, от которых даже Стас покраснел. Лена покорно сносила всё это и только часто и глубоко вздыхала.
- У вас, что - пожар был? – с опаской делая шаг вперед, осведомился Стас.
- Не-ет, пужар - только напугались, - жалобно ответила Лена.
- Я тебе покажу пужар! – замахнулся на неё тряпкой Ваня и принялся объяснять: – Она у соседского забора костер развела. Соседка возьми да скажи: «Вот я твоему отцу напишу, чтобы он быстрей возвращался, да выпорол тебя!». Так она знаешь, что учудила? Весь ее забор подожгла.
- Я думала, так папка скорее приедет, – шмыгая носом, пояснила Лена.
- Ну, как такую накажешь?! – развел руками Ваня.
Он вылил на зашипевшую тряпку целое ведро воды, старательно потоптался по ней, зашел в дом и через минуту вышел с газетной пилоткой в руке.
- Ну, что пошли? - с готовностью показал свою банку Стас.
Ваня как-то странно покосился на нее, но ничего не сказал. Зато Стас принялся потешаться над пилоткой из газеты, которую Ваня деловито водрузил себе на голову.
Втроем они вышли на улицу и направились к краю деревни.
- Вань, а ты мне велосипад починишь? - явно подлизываясь к брату, спросила Лена.
- Починю.
- А покататься дашь?
- Дам.
- Когда?
- Когда он снова велосипедом будет!
У Вани в руках был небольшой туесок из бересты, у Лены еще более маленькое пластмассовое ведерко, с каким в городах играют в песочницах дети.
«Не конкуренты!» – покосившись на них, усмехнулся про себя Стас.
Проходя мимо медпункта, они увидели отца Тихона, который стоял на крыльце и словно ожидал их.
- А мы в лес идем! – похвасталась Лена. – Мы с Ваней ягоды собирать, а Стасик – выгоду.
- А меня с собой возьмете? – улыбнулся отец Тихон.
- Так вам же мама наклоняться запретила! – испугалась Лена и шепнула Ване: - А он кланялся перед иконой, я сама видела…
- А я просто – воздухом подышать!
Ваня озадаченно посмотрел на солнце, определяя, сколько сейчас времени, пожал плечами и молча согласился. Лена обрадовано взяла отца Тихона за руку, и они вчетвером медленно пошли на проселочную дорогу, ведущую через поле в лес.
Стас захотел сразу задать свой вопрос о главном, но постеснялся делать это при Ване с Леной и спросил совсем другое.
- Отец Тихон, а кто этот генерал?
- Какой? - отрываясь от своих мыслей, не сразу ответил отец Тихон.
- Ну, тот, который омоновцев так напугал!
- А-а, один мой хороший знакомый. Настоящий, боевой генерал. Он иногда ко мне обращается за советом: о Боге, о вере…
- К ва-ам? – с уважением переспросил Стас и подмигнул Ване: - Слыхал?
- И много у вас таких знакомых? – с восторгом кивнув, почтительно полюбопытствовал тот.
- Да есть…
- А кто они?
- Ну, отец Тихон, скажите!
- Писатели, актеры, художники, певцы…
- И мы их знаем?!
Стас собрался уже спросить имена таких уважаемых людей, которых он, может быть, даже видел по телевизору.
Но тут в разговор вмешалась Лена:
- Папа Тихон, - обращая на себя внимание, задергала она священника за руку. – Ваня говорит, сегодня в храме про чудеса рассказывали! А я, такая жалость… такая жалость… ни про одно не слышала! Покажите мне хоть какое-нибудь, хоть вот такусенькое, - она показала свой мизинчик, – чудо!