Не желая тратить лишнего времени на то, чтобы спускаться в каюту и выпить из кувшина, Марцелл подошел к амфоре, налил полную кружку воды и торопливо сделал большой глоток. Юнга в ужасе зажал рот кулаком. На Марцелла страшно было смотреть: глаза его полезли из орбит. Лицо брезгливо исказилось. Подскочив на месте, он бросился к борту и, выплевывая воду, стал кричать, зовя Гилара:
- Что у тебя в амфорах, бездельник! Ты что, отравить меня решил?!
Отец Нектарий, отвлекшийся разговором с купцом, извинился перед ним и быстро перекрестил амфору крестом…
Тем временем Гилар, почуяв неладное, подбежал к Марцеллу. Узнав, в чем дело, он сначала уговаривающими знаками, а потом недвусмысленными жестами кулаком стал звать к себе юнгу.
Тот медленно спустился с мачты и с обреченным видом подошел к амфоре.
- Пей! – наполнив кружку, приказал юнге Гилар.
Шумно вздохнув, Максим прижал ее к губам, закрыл глаза, сделал глоток, затем второй… и вдруг стал пить частыми и быстрыми глотками. Осушив кружку до дна, он протянул ее Гилару. Лицо его выражало не отвращение, а крайнюю степень изумления и страха, с которым он покосился на отца Нектария. Гилар недоуменно посмотрел на него, на Марцелла, плеснул воды себе и тоже выпил.
- Что это с тобой, Марцелл? – удивленно спросил он. - Вода как вода. С чего это ты взял, что она - морская! Обычная, пресная. Пожалуй, даже лучше, чем вчера. И… амфора полная? Молодец! – постучав по амфоре, похвалил он юнгу. - Я тебя ругал, а ты, оказывается, про запас еще одну амфору набрал? Вот что значит моё воспитание!!
Теперь уже Марцелл, ничего не понимая, посмотрел на юнгу, на капитана... Тоже налил себе воды, попробовал ее сначала языком, а потом выпил до дна.
- Да, обычная, пресная… ничего не понимаю! - развел он руками.
Недоуменно переговариваясь, что это вдруг стало с господином императорским курьером, капитан с юнгой разошлись по своим делам.
И только Марцелл по-прежнему оставался на месте.
Он так и стоял, трогая то кружку, то амфору, по-прежнему ровным счетом не понимая ничего.
И только Крисп понимал, что произошло на самом деле.
Понимал и был счастлив: отец не только увидел чудо, но даже попробовал его!
3
«Вот болтун!» - покосился на друга Стас.
Отдав карася, друзья взяли ведёрко Лены под ягоды и вместе с ней, шумно обсуждая подробности рыбалки, двинулись в путь.
-Я еще по поплавку понял, что дело серьезное! – убежденно доказывал Ваня.
- Да ничего ты не понял! Сразу, коряга, коряга! Ой, не могу! – крутил головой Стас.
- А Мурка как испугалась! Видали? – смеялась Лена. - Думала, поймался, как обычно, рыбёнок, а тут - целая акула!
- Да что там акула – кит!
У конторы они встретили Григория Ивановича, который, посвистывая, с веселым лицом шел по направлению к храму.
- А вы почему еще здесь? – удивился он.
Друзья обступили его и, перебивая друг друга, начали рассказывать про карася и ягоды.
- Какой карась? Какие ягоды? – возмутился Григорий Иванович и с упреком посмотрел на Стаса. - Ты же ведь мой заместитель по молодежи! Должен пример остальным показывать. А сам?
- Да там молодежи-то нет! – резонно попытался объяснить Стас, однако Григорий Иванович был неумолим.
- А это, по-твоему, кто? – показал он на Ваню с Леной. – Начнете вы, подойдут другие! А ну, пошли скорее со мной!
Следуя за Григорием Ивановичем, Ваня с Леной и огорченный тем, что снова рушится то, что задумал, Стас, дошли до храма. Там по-прежнему работало всего пять-шесть человек. Они разбирали кирпичи и переносили ведрами в две кучи. Совсем разбитые в одну, а те, что ещё могли пригодиться на стройке – в другую.
Увидев Григория Ивановича, работавшие на храме стали жаловаться, что больше никто не пришел. Но тот, не слушая их, первым делом прошел к отцу Тихону и торжественно вручил ему несколько тысячерублевых купюр:
- Вот, первый перевод! Можно теперь бригаду нанимать.
- Слава тебе, Господи! - перекрестился отец Тихон и низко поклонился храму. – Спаси и помилуй всех Твоих благодетелей и доброхотов!
- На строительстве коттеджей есть толковые ребята, – дождавшись, когда он снова повернется к нему, продолжил Григорий Иванович. – Я сегодня же попробую переманить их к нам!
- Не надо бы делать этого!.. – неодобрительно покачал головой отец Тихон. - Зло всегда порождает зло. Переманим их, потом - переманят и у нас. И правильно сделают!
- Что нам тогда - лишь бы кого нанимать? – возмутился Григорий Иванович. – Нет, тут, простите, я с вами не согласен! Это же – храм! Сюда - самые лучшие нужны!
- Вот и поищи этих лучших!
- Так где ж их теперь найти? Хороших строителей еще с весны разобрали! А тут – разгар лета… Ну ладно, поищу! – пообещал Григорий Иванович.
Отец Тихон вернул ему деньги, и тот быстрым шагом пошел к краснеющим за деревней коттеджам.
- А мы вам чудо-карася поймали! – увидев, что отец Тихон освободился, бросились к нему друзья.
- Вот такого! – Стас показал до локтя, а Ваня почти до плеча.
- Спаси Господи! – улыбнулся отец Тихон.
- Мамка теперь вам его и варит, и жарит!
- Спаси Господи!
- А почему это вы, папа Тихон, спасибо так странно всегда говорите? – удивилась Лена. – И «пожалуйста» я ни разу от вас не слыхала!
Отец Тихон посмотрел на нее, затем положил перед собой около десятка кирпичей и угольком нарисовал на каждом по букве и одну запятую.
- Ну-ка, сложи мне из этих кубиков слово «спасибо»! - проделав всё это, попросил он.
Лена быстро присела и, почти не задумываясь, выполнила его просьбу.
- Молодец! – похвалил её отец Тихон и написал еще на одном кирпиче букву «Г». – А теперь добавь его в самый конец, раздели кирпичи вот здесь запятой и прочитай, что получилось?
- Спаси, Бог!.. – изумленно оглянулась на него Лена.
- Вот так люди на Руси всегда благодарили друг друга за добрые дела. А тот, кто их делал, всегда отвечал: «Во славу Божью!», потому что все дела раньше творили ради Бога.
- Даже если это плохие дела? – удивился Стас.
Отец Тихон как-то внимательно посмотрел на него и слегка удивленно пожал плечами:
- Почему сразу плохие? Если ты всё и всегда будешь делать ради Бога, то никогда не сделаешь ничего плохого!
- Значит, правильно говорить: «Спаси Бог?» - уточнил Ваня.
- Да, а в монастырях сейчас, возрождая эту прекрасную традицию, как бы подчеркивая истинный смысл этого слова, говорят даже: Спаси Господи.
- Спасибо, Господи! - по-своему запоминая это, прошептала Лена и полюбопытствовала: - А откуда вам Григорий Иванович деньги принес?
- С почты. Их на храм один человек пожертвовал - благодетель.
- Благодетель? – ахнула Лена. – Ой, погодите, я сейчас!
Она сорвалась с места и куда-то побежала.
Отец Тихон проводил её ласковым взглядом и обратился к подошедшей к храму суеверной женщине:
-А тебя почему на субботнике не было видно?
-Так ведь вчера неблагоприятный день был! – даже удивилась в ответ та.
- Разве? Вроде вчера солнечно было!
- Нет, это по астрологическому прогнозу!
- А-а, ну тогда – снова иди домой!
- Почему?
- Так ведь по этому бесовскому календарю – каждый день работы у нас – неблагоприятный! – объяснил ей священник.
- Но волхвы же – по звезде, которая их вела, ко Христу шли! – пытаясь уличить его в неправде, с лукавой улыбкой напомнила женщина.
Отец Тихон с интересом взглянул на неё и покачал головой:
- Да, по звезде! – согласился он. – Но это был особый Божественный знак, многие толкователи даже говорят, что это была ангельская сила… Астрология же, гадания, экстрасенсы - являются страшным грехом!
Видя, что суеверная женщина продолжает сомневаться, отец Тихон добавил:
- Вот ты дома с черным входом видела?
- Да, в городе, а что? – недоумевая, кивнула та.
- Вот и здесь так же. То, что нам полезно и действительно нужно, Господь и так открывает и с парадного крыльца подаёт. А мы всё норовим – с черного входа влезть!
Женщина, не зная, что и сказать, пожала плечами и только хотела что-то спросить, но тут вернулась Лена и протянула отцу Тихону небольшую глиняную копилку.
- Вот возьмите! Это от меня, тоже – на храм! Теперь и я благодатель, правда?
Отец Тихон попытался вернуть копилку, но, как только она снова оказалась в руках девочки, та высоко подняла её над головой и ударила об кирпичи. Затем, ползая на коленях, собрала всю мелочь в подол и протянула отцу Тихону.
- Ну, папочка Тихон, пожалуйста, то есть, во славу Божью возьмите.
- Ну, папочка Тихон, пожалуйста, то есть, во славу Божью возьмите.
- Спаси Господи! – серьезно ответил тот, и Стасу показалось, что глаза его влажно блеснули.
Отвернувшись, чтобы никто не заметил его слёз, отец Тихон стал советовать подошедшим на храм новым людям, что им лучше делать сегодня.
- А ты, Стасик? – зашептала Лена. - У тебя дойллары есть! И еще сто рублей, мне Ваня сказал!
«Вот болтун!» - покосился на друга Стас и, сделав вид, что не расслышал Лену, стал внимательно разглядывать надписи на стене, сделанные в разные годы…
На его счастье, в этот момент к храму подошла и села у входа старушка в грязной одежде. Это была та самая нищая, которую Стас видел на станции.
- Ну вот, - увидев её, обрадовался отец Тихон. – Уже и нищие появились! Значит, храм, действительно, начинает оживать!
Он выбрал из монет, которые дала Леночка, самую большую, пять рублей, бывшие гордостью её копилки, и подал нищенке.
- Ой, а на храм теперь хватит? – испугалась Лена.
- Хватит! – успокоил её отец Тихон. – Еще и останется! В народе не случайно испокон веков говорили: не оскудеет рука дающего. И правильно говорили! Ведь за каждым нищим стоит сам Христос и Он, бывает, подает благодетелю в десять, и даже в сто раз больше, чем тот подал нищим, которые далеко не случайно издревле говорили: «Подайте ради Христа!»
Отец Тихон посмотрел на друзей и, заметив, что те не совсем понимают его, тоном учителя спросил:
- Как вы думаете, дети, кому больше нужна милостыня? Тому, кто дает её или, наоборот, кто получает?
- Конечно, кому подают! – в один голос ответили Ваня с Леной. Стас, сразу догадавшись по тону отца Тихона, каким должен быть ответ, хотел было сказать: «Кто даёт», но, не понимая, почему, промолчал.
И тогда отец Тихон сам ответил:
- Милостыня больше нужна самому подающему. В первую очередь для спасения его души. Но и для земного благоденствия от нее бывает немалая польза. Помнится, у меня был случай. Я ещё начинал путь в церковь и жил при храме, куда приходил иногда мальчик, которого все звали блаженный. Не знаю, может, он переболел чем в детстве и немного отстал в умственном развитии, но глаза у него были чистые и умные. Он все время стоял у ворот церкви и просил милостыню. У меня денег тогда было немного, но, помнится, всё же подал ему десять копеек. А он возьми и скажи: «Подай тебе Господи целый рубль!». И что вы думаете, в тот же день не помню, как и откуда, я действительно получил этот рубль. Тогда это были еще деньги! Потом, когда мне удалось немного подработать, подал я этому мальчику уже пять рублей. И что бы вы думали? Проходит день, другой, и совершенно неожиданно мне назначают оклад в пятьдесят рублей, и приходит перевод на целых две сотни. Иду счастливый с почты в храм, нужных книг теперь можно накупить, иконку, о которой мечтал давно, а этот мальчик стоит на паперти и хохочет. Я его спрашиваю:
«Ты почему смеёшься?»
А он еще громче!
Я ему:
«Да что случилось?»
А он:
«А помнишь, как ты мне недавно двести пятьдесят рублей подал?».
- Ну, тут, простите, подошвы мои приросли к полу! – развел руками отец Тихон.
- Слыхал! – подтолкнул Ваню не пропустивший ни одного слова из его рассказа Стас. – Ведь на этом же бизнес можно делать!
- Какой еще бизнес? – недоуменно покосился на него тот.
- Сам подумай! – горячась, принялся объяснять Стас. – Ведь если подать, скажем, десяти нищим по десять копеек, то можно получить, как минимум десять рублей! А если – ста нищим? Тысяче?
- Да у нас и нищих-то столько нет! – с сомнением покачал головой Ваня.
- Ну и что? – не успокаивался Стас. - Ты в Москве хоть раз был?
- Нет…
- А там знаешь их сколько – миллионы!
4
- Так уж и академики! – недоверчиво показал головой Стас.
Закончив рассказ, отец Тихон завел детей в храм и, показав рукой на чудом уцелевшую фреску, сказал Лене:
- Ты спрашивала у меня вчера, что такое Покров – вот он.
На иконе была изображена Пресвятая Богородица, державшая в руках свой омофор над молящимися людьми.
– Это и есть тот самый Покров, который Она держит над миром, умаливая своего Сына, чтобы он пощадил грешащих людей. Эту картину видел один святой, Андрей Христа ради юродивый больше тысячи лет назад.
- Это было давно и даже не правда! – с усмешкой шепнул Ване Стас, но отец Тихон услышал его и сказал:
- Не веришь? Тогда вот тебе совсем недавний случай, который произошел в Югославии. Об этом писали очень многие газеты. Там умер один мальчик. Умирают все, но этот, когда его относили на кладбище, вдруг воскрес.
- А разве такое бывает? – распахнула глаза Лена.
- Да, – кивнул ей отец Тихон. – Очень редко, но случается, когда Господь посчитает, что человек еще не готов к уходу в вечность и его можно исправить. Так вот, этот мальчик сел в гробу и стал плакать. Ужаснувшиеся было люди обрадовались и стали спрашивать, почему ты плачешь, ведь ты же опять жив! А он, не переставая плакать, сказал, что только что видел саму Богородицу. Она стояла… - отец Тихон снова показал на фреску, – над землей, держа свой Покров, и с такой болью говорила ему:
« Неужели люди не видят, как я устала, неужели не понимают, что будет с миром, если я опущу свой Покров?.. Когда же они, наконец, перестанут грешить и прогневлять моего Сына? Иди и передай это людям!»
- Теперь ты понимаешь, – обратившись к Ване, спросил отец Тихон, – что бывает с теми, кто грешат сквернословием и с кого Пресвятая Богородица снимает свой защитный Покров?
- Да… - прошептал побледневший Ваня.
- Теперь он никогда не будет ругаться! – заслоняя брата собой, испуганно сказала Лена. – У нас теперь вернословие! Правда, Ваня?
- А теперь за работу! – улыбнувшись ей, сказал отец Тихон.
Носить кирпичи ведрами было куда тяжелее, чем носилками. Руки у Стаса скоро устали и стали такими тяжелыми, будто их налили свинцом. Как только отец Тихон объявил перерыв, он, раздраженный тем, что вместо того, чтобы идти по ягоды для родителей, должен теперь работать, с досадой буркнул:
- И зачем восстанавливать этот храм? Всё равно сюда одни бабки ходить будут!
- Кто? – переспросил отец Тихон.
- Ну, старушки! - поправился Стас.
Отец Тихон внимательно посмотрел на него и спросил:
- А ты в Москве хоть раз в храме был?
- Нет, – честно признался Стас.
- Зря. Тогда бы увидел, что кроме старушек, там очень много молодежи, детей, студентов, военных. В храм ходят теперь писатели, ученые, артисты, профессора, академики…
- Так уж и академики! – недоверчиво покачал головой Стас. - Это же умные люди! Чего они там забыли?
- Между прочим, во все времена самые умные люди мира верили в Бога и ходили в церковь. Например: Ньютон, Фараддей, Дарвин…
- Дарвин? – переспросил Ваня. – Это тот, который сказал, что человек произошел от обезьяны?
- Нам тоже в школе объясняли теорию Дарвина! - подтвердил Стас.
- Не знаю, что сейчас говорят в школе, но ты ведь неглупый мальчик, сам подумай: разве теория это – закон? И потом, когда самого Чарльза Дарвина однажды спросили: к кому он возносит начало всей своей так называемой лестницы эволюции, он ответил, конечно же, к Богу! Это потом один из его учеников попытался возвести в ранг закона эту теорию, которая, кстати, до сих пор абсолютно ничем не подтверждена! И трубят о ней только те, кто не верит в Бога. А верили в Него: Ломоносов, Менделеев, Кеплер…
- Это тот, который астроном? - уточнил Стас.
- Да, - кивнул ему отец Тихон. - А еще академик Павлов, Лобачевский, Пушкин…
- Пушкин?
- Конечно, ты только перечитай его духовные стихотворения! И еще: Александр Суворов, Кутузов, маршал Жуков…
Очевидно, отец Тихон мог продолжать список до самого вечера. Но его остановила почтальон с почты, сказав, что поступили новые телеграфные переводы, и вручила ему еще три пачки денег.
- Видал! – победно толкнул друга Стас. – Что я тебе говорил? Точно на этих милостынях миллионером можно стать!
После перерыва снова началась работа. Ваня трудился привычно, стараясь отбирать для храма самые лучшие кирпичи. Стас больше бросал то, что попадалось под руку. Лена, чтобы ей не передавали - кирпич, ведро или ржавый гвоздь, всем говорила:
- Спасибо Господи!
А когда кто ей говорил спасибо, радостно отвечала:
- Во славу Божью!
Время уже близилось к обеду, когда у храма вновь появился Григорий Иванович. На этот раз не один - с целой бригадой строителей. Посмотрев на храм, те недоуменно переглянулись и стали недовольно переговариваться между собой.
Григорий Иванович подошел к отцу Тихону и сказал: