– Ну? Как?
– Иду! – ответила я. – Только ножницы прихвачу.
– Они нам понадобятся? – задал глупый вопрос Кирюшка.
– Не зубами же шерсть отгрызать! – развеселилась я. – Экий ты недальновидный.
Глава 15
На улице стояла кромешная тьма – небо еще с вечера затянуло тучами, поэтому ни луны, ни звезд на нем не было. К тому же администрация поселка Мопсино изо всех сил пытается сэкономить, уличное освещение работает до полуночи, потом поселок погружается во мрак. Но мы с Кирюшей безо всяких проблем добрались до участка Лазаревых и нагло пересекли границу чужой территории.
– Эй, Нюра, – свистящим шепотом позвал Кирюша, – хочешь колбаски?
Из будки, стоявшей чуть поодаль от калитки, раздалось сонное ворчание.
– Хороша сторожиха… – укоризненно сказал мальчик. – У дверей поселили, на заборе табличку прикрепили: «Злая собака», а пес дрыхнет, наплевав на репутацию. Нюра, вылезай!
Послышалось сопение, здоровенное лохматое существо медленно выползло на дорожку. Глядя, как Нюра лениво елозит лапами по садовой плитке, а потом, словно в замедленной киносъемке, начинает потягиваться, я вдруг вспомнила рассказ своего отца. Профессор Романов работал на оборону, носил генеральские погоны и часто выезжал на полигоны, где испытывали ракеты. Прошу извинения у военных, если употребила слово «полигон» неправильно. Мне, маленькой девочке, папа никогда ничего не рассказывал о своей службе, а вот с мамой делился секретами. Я обожала подслушивать родительские беседы, сидя по ночам в туалете, который прилегал к кухне, где взрослые пили чай. И как-то раз до моих ушей долетел рассказ папы об ушлых солдатах.
Служивые решили украсть у местного населения барана и пожарить шашлык. Они сели в «уазик», поехали в степь, нашли там отару, загнали машину в центр стада, запихнули внутрь самое крупное животное и, не обращая внимания на отчаянную ругань чабана, дали деру.
Но далеко воры не уехали. «Уазик» неожиданно затормозил, из него вывалились солдаты и со всех ног кинулись прочь от машины. Последним выпрыгнул баран. Чабан чуть не скончался от смеха, увидав его. Оказывается, солдатики, спеша заграбастать еще живой шашлык и умчаться неузнанными, маленечко ошиблись – забросили в автомобиль не жирного барашка, а здоровенного пастушечьего пса, который охранял отару.
Так вот, если та собака хоть отдаленно напоминала Нюру, мне понятен ужас служивых. Интересно, где Лазаревы раздобыли этого монстра? Кто скрестил слона с бельевыми веревками?
Нюра зевнула во всю свою клыкастую пасть, я вздрогнула, сделала шаг, споткнулась о какой-то камень и беззвучно шлепнулась на газон.
– Ой, бедняжечка… – свистящим шепотом сказал Кирюша. – Наверное, больно!
– Ерунда, – ответила я, – угодила на ровное место и совсем не ушиблась.
– Я не о тебе, о Нюре говорю, – уточнил Кирик.
Я, кряхтя, приняла вертикальное положение.
– А с ней что?
– Ее Лазаревы на цепь привязали! Как думаешь, почему? – занервничал подросток.
– Понятия не имею. И думаю совсем о другом. Нам лучше побыстрее настричь шерсти и удрать, – напомнила я о программе действий.
Кирюша подошел к собаке и принялся бормотать что-то неразборчивое. Я внимательно оглядела весело помахивающую хвостом великаншу, решила, что самые красивые и длинные патлы расположены у нее на спине, отделила одну прядь и стала орудовать ножницами. Через пару секунд стало ясно: маникюрный прибор с маленькими загнутыми лезвиями абсолютно не подходит для стрижки собаки. Лезвия скользили по шерсти, мяли ее, но надрезать не могли. От напряжения у меня заболела рука. Я на мгновение прекратила попытки лишить Нюру клочка шерсти, вытащила пальцы из металлических колечек и пару секунд растирала нывшие фаланги. Потом решила продолжить занятие и поняла, что не помню, где остались ножницы.
Шерсть у Нюры была очень длинной и густой, я стала быстро перебирать ее пальцами в надежде обнаружить ту прядь, на которой, сомкнув лезвия, висели ножницы. Неожиданно собака дернулась.
– Стой смирно, – попросила я.
Нюра заворчала и энергично встряхнулась.
Я попыталась продолжить поиски, приговаривая:
– Сделай одолжение, не ворочайся.
Нюра замерла и начала медленно садиться, я лихорадочно шарила в стоге собачьей шерсти, ругая себя за то, что не взяла здоровенный садовый секатор, которым Катюша обрезает кустарники.
– Бедненькая! – слишком громко воскликнул Кирюша, и собака сорвалась с места со скоростью огня, бегущего по фитилю.
Я снова завалилась на газон и в процессе падения успела сказать Кирику:
– Ты же уверял, что Нюра сидит на цепи!
– Ага, – обалдело ответил Кирюшка. – Я ее отпустил.
– Зачем? – зашипела я.
– Пожалел, – признался он. – Дядя Игорь очень туго ошейник на шее затянул. Бедная Нюра вся красная была, потная и еле дышала.
– Никогда не встречала красного и потного пса, – обозлилась я. – Кстати, у собак нет потовых желез и изменение цвета кожи не видно под шерстью. Ну и что теперь делать, а? Мало того, что мы не успеем соорудить парик для Буратино, так еще и Нюра может пораниться – на ней висят ножницы.
– Ой, надо ее срочно найти! – испугался Кирюша.
Не успел он договорить, как из сарая послышался грохот.
– Она там, – оживился Кирюша и шмыгнул в темноту.
– Нюрка! – вдруг заорал мужской голос. – Ах ты чертова гадость! Чем занимаешься, падла?
Я приросла ногами к земле, слушая, как возмущается Игорь Лазарев.
Мы практически не знакомы с хозяином собаки, просто киваем друг другу при встрече. С псиной у нас более тесные, можно сказать дружеские отношения – Нюра порой забредает на наш участок и получает вкусные кусочки. И как мне объяснить свое присутствие ночью на чужой территории? Притвориться лунатиком? Загадочно закатить глаза и пробормотать: «Ах, простите, Игорек, шла к себе домой после свидания и случайно перепутала ваш садик с нашим. Правда, мы живем на противоположных концах поселка, но это ерунда», так, что ли? Или честно признаться: хотела отрезать у Нюры малую толику шубы на парик для куклы?
Все идеи были никудышными: я планирую прожить в Мопсине много лет и не хочу получить почетный статус местной сумасшедшей.
– Нюрка! – гаркнуло почти над моим ухом. – Ща разберемся!
Я вздрогнула. Момент для побега был упущен. Игорь совсем рядом, он бросится вдогонку и непременно меня поймает. Господи, что делать? И тут мой взгляд упал на собачью будку. Со скоростью ящерицы я юркнула внутрь и затаилась в самом дальнем углу.
Будучи женщиной, чей вес равен сорока пяти килограммам, я испытываю большие трудности при покупке одежды, мне подходят по размеру лишь наряды для тинейджеров. Но, учитывая факт, что я давно вышла из возраста школьницы, мне не к лицу носить мини-юбчонки и маечки, обтягивающие тело, как вторая кожа. Сколько раз я расстраивалась, услышав от продавщицы фразу:
– Элегантное платье, на которое вы указываете, есть лишь в сорок восьмом размере. Советую заглянуть в отдел детской одежды, там вы непременно подберете что-нибудь по фигуре!
В отличие от большинства россиянок я пытаюсь потолстеть, но, поверьте, это еще труднее, чем похудеть. К тому же мне не хочется превратиться в тюленя. Пусть останется талия в пятьдесят два сантиметра и стройные ноги, а вот бюст и бедра должны иметь в обхвате девяносто. Но сейчас я впервые радовалась собственной компактности. Слава богу, я вешу меньше собаки Лазаревых и легко поместилась в ее будку.
– Нюрка! – донеслось снаружи. – Вылазь, дрянь!
Я сжалась в комок.
– Эй, – вдруг забеспокоился Игорь, – ты че? Заболела? Не дышишь вроде…
Испугавшись, что Лазарев попытается вытащить питомицу из домика, я интенсивно засопела.
– Ага, здоровая, гадость, – обрадовался мужик. – Ну ладно, не обижайся! Дня через три тебя отпустим! Нам щенки не нужны… Эй, отвечай!
Я начала пофыркивать, поняв, почему Игорь посадил собачку на цепь, – он не хочет, чтобы она нагуляла потомство.
– Обиделась? – заискивал Игорь. – Вот дурочка! Ладно, держи!
В отверстие будки просунулась рука, сжимавшая кусок чего-то омерзительно пахнувшего.
– Ну, бери! – приказал хозяин. – Погрызи!
– Спасибо, не хочу, – пискнула я и тут же прикусила язык.
– Мама! – заорал Лазарев. – Мама-а-а! Ма-а-ма-а-а!
Я зарылась в тряпки, которыми был заботливо покрыт пол будки.
– Охренеешь с тобой! – раздался невдалеке визгливый женский голос. – Чего колобродишь?
– Нюрка разговаривает, – заплетающимся от ужаса языком ответил Игорь.
– Да? – засмеялась женщина. – И че она тебе рассказала?
– Ой, Ритка, ну и дела… – забухтел муж. – Угостить собачину решил, кость ей в будку сунул, а она противно так провыла: «Не хочу».
– Че пил? – деловито осведомилась жена.
– Кефир, – бойко отчитался муж.
– А еще? – не успокаивалась вторая половина.
– Кефир, – бойко отчитался муж.
– А еще? – не успокаивалась вторая половина.
– Мамой клянусь, ничего! – заверил Игорь.
– Значит, со старых дрожжей белочку поймал, – резюмировала Рита. – Говорила тебе, не квась без продыху, и вот результат, десять негритят!
– Где негритята? – растерялся Игорь. – Ни одного не вижу.
– Идиот, – вздохнула Маргарита. – Откуда в Мопсине эфиопы?
– Ты же сказала, что их здесь десять, – медленно ворочал мозгами Лазарев.
– Я пошутила, – объяснила Рита. – Ты ваще скоро как Колька Паршиков начнешь «Ледниковый период» на кухонном столе видеть.
– Хорош тупости гундеть! – обозлился Игорь.
– Мне Зоя, Николая жена, рассказала, – не успокаивалась Рита. – Она новую клеенку купила, постелила и пошла за картошкой в кладовку. Вернулась – Колька на стол глядит и ржет: «Жена, ну и хохма! Сначала тараканы на скользком падали, а сейчас приспособились, на коньках рассекают». Во до чего вы допиваетесь. Ну-ка, дай сюда кость!
В будку влезла женская рука, подцепила отвратительный мосол и утащила его.
– Фу! – заорала Рита. – Где ты взял падаль?
– Ну… это… тама, – дал исчерпывающий ответ муж.
В тесное пространство домика снова проникла маленькая кисть Маргариты.
– Нюрочка, бедная, солнышко, дай мама тебя погладит… Ты где? Чмок-чмок! Нюруся, ты заболела? Почему не лижешь мамочку? Эй, отвечай!
Пахнущие кремом пальцы почти добрались до моего лица.
– Никого лизать не стану! – выпалила я.
Воцарилась мертвая тишина.
– Слыхала? – отмер Игорь.
– Блин… – придушенно прошептала Рита. – Может, показалось?
– Двоим сразу? – резонно ответил супруг. – Не, так не бывает. Нюра, ку-ку, можешь еще словечко сказать?
Я зажала нос пальцами:
– Да.
– Мама! – взвизгнула Рита.
– Вот только любимой тещи здесь не хватало! – огрызнулся Лазарев.
– Совсем ума лишились, – тут же забухтело рядом скрипучее меццо-сопрано. – Люди спят давно, а эти по саду шастают!
– Мамуся, иди назад и ляг, – приказала Маргарита, – без тебя разберемся.
– Без меня все плохо кончается, – отрезала мать.
– Нина Егоровна, не нервничайте, вам вредно, давление скаканет, инсульт заработаете, – проявил заботу Игорь.
– Не надейся, любимый зятек, я еще тебя переживу и на твоей могилке поплачу! – гаркнула Нина Егоровна. – Чем вы тут занимаетесь?
– Нюра разговаривает, – ввела мать в курс дела Рита.
– По-человечески, – уточнил Игорь.
Нина Егоровна издала звук, похожий на клекот воды в засорившейся раковине.
– И че она вам наболтала? – справившись с приступом хохота, спросила старейшина семьи. – Может, Пушкина наизусть декламировала?
– Такое она не может, – уверенно сказал Игорь.
– Отчего же? – окончательно развеселилась теща. – Неужто Нюра не читала? Даже я припоминаю… ща, как там… «Мой дядя самых подлых правил…»
– Мама, не позорься, – остановила ее Рита, – ты же интеллигентный человек!
– Верно, в музее сижу, приглядываю за экспонатами в зале, – гордо согласилась Нина Егоровна, – а не презервативами, как некоторые, торгую!
– У меня аптечный ларек! – возмутился Игорь. – Фармакологическое предприятие, которое нас кормит! Не на жалкую пенсию живете, на зятевы денежки кушаете, а все недовольны. Между прочим, я хоть и не такой интеллигентный, как вы, но Пушкина лучше помню. Книга у него по-другому начинается: «Мой дядя самых правильных правил…»
– Не смей попрекать мою маму куском хлеба! – вознегодовала Рита. – Она тебе лучшую на свете жену родила, ты ей за это ноги целовать должен! Тоже мне, литературоед нашелся! «Правильных правил»… Разве так можно говорить? Это ж вроде масляного масла! Не, у поэта иначе звучит.
– Умная ты моя! – засмеялся Игорь. – Во-первых, не литературоед, а литературовед, а во-вторых, сама-то стих процитируешь?
– «Мой дядя самых верных правил», – огласила свой вариант Рита.
– Правильных, – поправил Игорь.
– Подлых, – не сдалась Нина Егоровна.
Мне стало холодно, и я решила прекратить дискуссию «пушкинистов».
– «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил…»
– Мама! – взвизгнула Рита, не дав мне продолжить декламацию.
– Чего? – ошарашенно спросила Нина Егоровна.
– Слыхали? – жарко зашептал Игорь.
Стало очень тихо, потом теща Лазарева осторожно протянула:
– Нюрочка, как твое здоровье? Животик не болит?
– Самочувствие отличное, – заверила я.
– Офигеваю… – простонала Рита.
– Господи, спасибо тебе! – взвыла Нина Егоровна. – Завтра надо в газеты звонить и на телевидение! Будем деньги за показ Нюрки брать, по всему свету с говорящей собакой наездимся. Долги отдадим, шубы купим, сережки брильянтовые… Мебель новую, ковер на стену…
– Спокойно, теща! – приказал Лазарев. – Собака моя, значит, сначала купим машину, джип наикрутейший с колесами на литых дисках…
– С какого бодуна Нюра твоя? – завизжала Нина Егоровна. – Ну спасибо, доченька, привела голодранца в дом… Зятек трусов целых не имел! А ведь сватались к нам приличные люди – Бондарев из Косина!
– Ха! – заржал Игорь. – Зря ты, Ритка, ему отказала, всего-то семьдесят парнишке стукнуло! Крутые у тебя кавалеры до меня были.
– Уж покруче, чем твоя Лариска, – не осталась в долгу Рита. – Ей хоть лет и мало, зато триста кило весу нажрала. Красота страшная!
– Эй, хватит ругаться! – приказала я.
– Нюронька, ты что-то сказала? – сладким голоском пропела Нина Егоровна.
– Не лезьте к моей собаке! – занервничал Игорь. – Нюра, имей в виду, бабка тебя «вонючей лахудрой» вчера обозвала.
– Брешет он, солнышко, – пропела старуха. – Сам за ужином вкусное мясо сожрет, а тебе пустой мосол сунет, я же завсегда густой супчик наливаю.
– Вы мешаете мне спать! – гаркнула я. – Уходите в дом, завтра поболтаем!
– Можно я телевидение позову? – заискивающе попросила Нина Егоровна.
– Если сейчас оставите меня в покое, то завтра делайте, что хотите, – милостиво разрешила я.
– Эй, шагайте в дом! – приказала Рита. – Спокойной тебе ночки, Нюрочка, сладких снов.
– Может, подушечку мягонькую принести и перинку? – проявила трогательную заботу Нина Егоровна.
– Не подлизывайтесь к моей собаке! – возмутился Игорь.
– Твоего тут ничего нет! – поставила зятя на место теща.
Голоса стали удаляться и в конце концов пропали.
Я выпуталась из тряпок, выползла из будки, энергично встряхнулась и побежала домой.
– Где ты пропадала? – налетел на меня Кирик. – Во, гляди!
– Ой, ты сумел обстричь Нюру! – обрадовалась я.
– Нет, с кустов собрал прядки. Нюра их повсюду развесила, – пояснил он. – Смотри, круто получилось! Суперская кукла! Приклеил к голове шерсть, она стала ваще офигенной.
– Положи ее Лизе на подушку и отправляйся спать, – устало ответила я.
Глава 16
До поселка Казаково я добралась к часу дня, потому что из-за почти бессонной ночи продрала глаза лишь в одиннадцать утра. Оставалось только пожалеть Кирюшу, который отправился ни свет ни заря в школу.
Доехав до церкви, я увидела у ворот ограды скамеечку, а на ней старушку, наслаждавшуюся ласковым апрельским солнышком.
– Доброе утро, бабушка, – ласково сказала я.
– Уж пообедала, – сморщилась пенсионерка. – День давно!
– Не подскажете, где здесь приют для женщин? – мирно спросила я.
– А тебе зачем? – с подозрением поинтересовалась бабуля.
– Поговорить надо, – уклончиво ответила я.
– Милиция притон закрыла, – злорадно объявила старушка. – Прихлопнула вертеп разврата, чтоб гореть ему в аду, скотине чертовой! Прости Господи, помянула сатану не в добрый час!
– Кому вы неприятностей желаете? – удивилась я.
– Ваньке Маркину, то бишь отцу Иоанну. Тьфу прямо! – смачно плюнула на асфальт старуха. – Арестовали ирода.
– Священника? – поразилась я.
– Лишили его сана за непотребство, – закивала бабушка, – а Дуську не тронули. Но она ему помогала.
– Кто? – окончательно запуталась я.
Морщинистая рука ткнула в сторону двухэтажного кирпичного дома под веселой ярко-голубой крышей.
– Во! – гневно зачастила бабка. – Там у них бордель и творился. До сих пор еще девки живут. Попрятались, заразы, чтоб вам сдохнуть!
Я опешила и, забыв попрощаться, отошла от агрессивной бабки. Сделала несколько шагов влево и увидела длинное здание с цветами на окнах.
Большую дверь дома украшала табличка «Звоните в любое время». Я ткнула пальцем в красную кнопку, выступавшую из стены.
– Кто там? – спустя непродолжительное время донеслось изнутри.
– Здесь расположен приют? – в свою очередь спросила я.
Створка чуть приоткрылась, показалась худая женщина, одетая в длинное темно-серое платье.
– Что хотите? – без улыбки, но и не зло осведомилась она, поправляя съезжающий на затылок платок.