– Добрый вечер! Телеканал «Орион-ТВ» в прямом эфире! А это значит, вы все увидите, как есть. И то, что у нас получится, и, если вдруг что-то пойдет не так – вы увидите все! Никто в нашем городе еще такого не делал. Программа настолько новая, что у нее нет пока даже названия! Мы ждем, что его подскажут зрители. А в студии для вас работают Анастасия Миронова, Игорь Ковальчук…
– И Станислав Андреев, – вовремя подхватила Настя, как они и договаривались.
– …А за нами весь телеканал «Орион»: режиссеры, операторы, осветители, которых вы не увидите. Но они здесь, рядом, и тоже стараются, чтобы вам было интересно. Подарите нам этот свой воскресный вечер, проведите его с каналом «Орион». И пожелайте нам удачи!
Дальше по плану полагались анонсы сюжетов. И они начались вовремя, как и запланировано, хотя последние слова приветствия оказались не такими, как в сценарии.
Программа началась.
9 в (21-00 – и до упора)
Шла пятнадцатая минута прямого эфира. Эксперт – завкафедрой архитектуры Строительной академии Вадим Германович Сушинский, на которого были направлены студийные камеры, казалось, озадачен вопросом молоденькой телеведущей. На большом плазменном экране стоп-кадром застыл особняк сына губернатора, наполовину скрытый высоким бетонным забором. Аудитория замерла в ожидании.
– Так сколько может стоить такой особняк? Как вы думаете? – повторила вопрос настырная ведущая.
Все уже знали, кому принадлежит этот домик. Потому что сначала был показан сюжет про тайную съемку, закончившуюся конфликтом с бдительной охраной. А еще в сюжете «синхроны» женщин, возмущающихся стройкой в парковой зоне, и вызывающим богатством будущего особняка, шли вперемешку с прямыми высказываниями губернатора из видеоархива, где Захаров, раз за разом настойчиво повторял, что виллы на Лазурном берегу не строил. А завершался сюжет рассказом, как Захарову-младшему, на выборах прочат выгодное место в списках партии власти. А значит, в придачу к особняку молодой человек скоро получит и депутатский мандат, вместе с парламентской неприкосновенностью.
– Точнее, тогда у него будет узаконенная неприкосновенность, а фактическая неприкосновенность у сына губернатора Захарова уже есть…
Это Стас уже сам сказал в камеру. И после этих слов в студии повисла пауза. Программа перешагнула опасную черту. Никто из присутствующих не смел представить, что всемогущего «деда» можно так вот «прикладывать», в прямом эфире на глазах многотысячной аудитории. А в том, что, «засветив» неблаговидные дела «семьи», прикладывают самого губернатора, никто не сомневался. Это шокировало. И гости студии еще не могли это переварить. Хотя уже понимали, что невольно участвуют в каком-то бунте.
И тут Настя добила вопросом, о том, сколько же это может стоить? Все замерли. Еще две минуты назад, сидя на своих местах, приглашенные эксперты чувствовали себя в безопасности, и только со стороны наблюдали, как журналисты телешоу забредали все глубже в интимное логово власти, и это даже приятно щекотало нервы. Но теперь, вдруг получалось, что и сами приглашенные эксперты могут остаться беззащитными перед микрофоном, когда все внимание уже на тебя. А промолчать оказывалось стыдно перед знакомыми справа и слева в студии!
Поэтому все взгляды сейчас устремились на профессора-архитектора, который замешкался с ответом. В академической среде Вадим Германович Сушинский всегда слыл бунтарем и оригиналом. Но сейчас профессор медлил с ответом. Запустив пальцы в кудрявую, с сильной проседью шевелюру, он шевелил губами, и за стеклами элегантных очков в тонкой оправе, заводил вверх зрачки глаз. А гости студии переживали эту, взятую им паузу, как, наверное, в Испании публика на корриде ждет взмаха алого плаща почему-то медлящего матадора.
– Трудно сказать, Настенька, – наконец прервал паузу профессор. – Но проект, явно разрабатывался не у нас, и стоимость только самого проекта, по самым скромным оценкам, не может быть ниже ста тысяч евро. Если прибавить сюда возведение здания, его отделку, работу на прилегающих территориях, и цену самой земли, это не может стоить меньше трех миллионов в твердой валюте. А скорее всего, стоит еще дороже.
Зал перевел дух, и скандал ринулся наружу. Ведущие передавали микрофон гостям, а потом подолгу не могли прервать говорящих. В студии закипела интеллигентная форма русского бунта. Когда все наперебой торопятся выказать доблесть и ум, в общей внезапной погоне за справедливостью. Как ни странно, людей подстегивал особый вид страха: не выглядеть робко на фоне других, когда тебя показывают на весь город. Поэтому в студии торопились открыто говорить то, что последнее время обсуждается снова на кухнях, между своими, и от греха подальше.
Досталось всем. Начав с сына губернатора, быстро перескочили на детей федеральных государственных деятелей эпохи прихода силовиков в российскую политику. В Москве наследники громких фамилий, часто фигурировали в прессе. Им достаются высокие посты в солидных банках. Сын влиятельного вице-премьера на «Мерседесе», якобы сбил насмерть пешехода? Но та история, едва мелькнув по краю информационного пространства, моментально исчезла.
Зато куда известнее оказалась история с сыном президента соседней страны, которую после развала Советского Союза мало кто научился считать отдельным государством. Российские СМИ долго и во всех подробностях разжевывали, как 18-летний отпрыск президента разъезжает на роскошном БМВ за 100 тысяч евро, неизвестно каким спонсором подаренном. И пользуется телефоном «Vertu», который отделывается золотом и платиной. Цифры зашкаливали, поэтому обсуждение в студии, начинало понемногу превращаться в нескончаемый поток упреков.
– Бессовестные! При советской власти тоже было много несправедливости, но вот такого откровенного, наглого воровства все-таки не было! – сверкая глазами, выкрикивала в микрофон немолодая женщина, директор областной библиотеки. Настя не могла убрать от нее микрофон на полуслове, а та никак не собиралась остановиться.
Стасу было необходимо перевести дискуссию в другое русло, чтобы программа не превратилась в суетливую и заурядную ругань, хоть чуть-чуть затронув саму природу власти.
Андреев подал сигнал режиссеру, и как только Валера навел на него свою камеру – Стас заговорил, не считаясь с тем, что перекрывает предыдущий затянувшийся монолог.
– Почему ни у кого не вызывает отторжение, например, династия врачей? Дети врачей массово поступают в медицинские институты. И никто не протестует. А вы думаете, власть не требует от политической элиты своих навыков и «семейных секретов», передаваемых из поколения в поколение? Династии возникают в любом обществе. Стало модно с уважением относиться, например, к старинным дворянским фамилиям. Давайте будем терпимее к нынешним наследникам власти! И тогда через поколение нами будут править образованные люди, впитавшие управленческий опыт не первого поколения и не стремящиеся, быстрее урвать свой кусок…
Положив микрофон, Стас понял, что в обычной жизни, наверное, втянул бы голову в плечи, такая на него сейчас обрушится волна гнева. Но, сидя на комментаторском месте, он чувствовал только бодрость, сознательно провоцируя аудиторию на взрыв негодования.
Первым до микрофона добрался профессор-диссидент.
– Общество никогда не будет свободным без свободных СМИ, – с грустью, не без надрыва произнес он. – Но как быть, если у нас даже сами журналисты настолько готовы гнуть спины перед начальством, что им чуть ли не наследственную монархию подавай? Вы что же, предлагаете выращивать наших будущих начальников в этаких инкубаторах роскоши, и считаете, что там они наберутся мудрости?!..
Дальше снова спорили. Известный в городе востоковед неожиданно поддержал Стаса. Он привел в пример Индию, которой полувека правит наследственная династия Ганди. Сам Ганди, его дочь Индира Ганди, ее сын Раджив Ганди. Их всех избирали демократическим голосованием, но все равно получается династия. Наследник великого рода в качестве правителя людям больше импонирует, чем нахрапистый выскочка.
Время программы мчалось к завершению с катастрофической быстротой. В наушнике Стаса, голос Светки уже дважды напоминал, что первоначальный сценарий летит к чертям. И уже две музыкальные паузы не состоялись. Наконец, погрустневший голос смирившейся Светки сказал ему, что осталось десять минут и программу пора сворачивать, так или иначе. А Стас не в силах был остановить скандальную дискуссию.
Микрофон все еще был в руках у архитектора-диссидента. При этом он обернулся к Стасу, и обращался лично к нему.
– Не элита они, молодой человек. А раковая опухоль! – произнес сутуловатый диссидент, набирая тон. – Что останется после такой в кавычках «элиты» будущим поколениям? Великие свершения, или только кичливые особняки, ярмарка тщеславия по берегам природоохранных зон! В чем их превосходство над всеми нами? В обильном рационе питания?! В роскошных жилищах?! Это скорее напоминает характеристики племенного скота, который тоже принято называть элитным…
По студии пошел шепоток. Многие решили, что Вадим Германович хватил через край. Сравнение со скотом, пусть даже и элитным, прозвучало бестактно, и это многим бросилось в глаза.
– Спасибо, Вадим Германович! – перехватил инициативу, включившись на полуслове, Игорь Ковальчук. – Но наши режиссеры мне подсказывают, что время программы неумолимо истекает.
– Подожди, Игорь! – прервал коллегу Стас и, увидев, что камера следует за ним начал потихоньку спускаться по лестнице в зал, не переставая говорить.
– У нас сегодня весь сценарий программы оказался скомкан, – признался он. – Но, я думаю, никто сейчас не жалеет, что так сложилось. Потому что все сказали, что хотели. Однако, остался один, главный вопрос, иначе разговор будет незакончен…
Тут Андреев дал знак Валере, как они заранее условились, крупно навести камеру на одно из пустых кресел в первом ряду.
– Если бы в этом кресле сидел губернатор области Анатолий Тимофеевич Захаров, мы уверены – он ответил бы на многие прозвучавшие вопросы. Ведь никто лучше губернатора не знает, что на самом деле можно, а чего нельзя власти. Но сегодня кресло для губернатора пустовало. Анатолий Тимофеевич! Мы приглашаем вас принять участие в следующем прямом эфире нашего ток-шоу! А на прощание, чтобы немного снять страсти, бушевавшие сегодня в студии, я предлагаю послушать музыку великого композитора Антонио Вивальди. Кстати, можно ли считать элитой того безымянного вельможу, кто несколько веков назад, заказал композитору его великолепное произведение? Давайте подумаем об этом до следующего эфира. Увидимся через неделю!
Дальше, как и полагалось по сценарию, свет в студии пригас, на экране побежала «колбаса» титров, гости засобирались к выходу. И над экранной суетой зазвучали чарующие созвучия концерта «Весна» из цикла «Времена года». Стас подошел к Насте и Игорю. Они так и простояли рядом, опустив микрофоны, посреди беспорядка отодвинутых пластиковых кресел, пока музыка не стихла и на экранах студийных мониторов (и тысяч телевизоров в квартирах горожан) финальная заставка канала «Орион» не сменила картину опустевшей студии.
Уже через минуту техники буднично обесточивали аппаратуру, отсоединяли, и скручивали электрические кабели. Андреев так и оставался стоять посреди студии в какой-то растерянности. Все так быстро кончилось. Только что еще было утро, и перед ним лежал разложенный костюм. Но все так стремительно промчалось и вот уже вечер. И все удалось. Он не успел заметить, как пролетело время. Только торопился, и волновался. Надо будет посмотреть программу завтра утром в повторе.
Но долго стоять в задумчивости Андрееву не дали.
– Ты зачем все испортил?! – гневно бросил Марк, подходя к Стасу. – Такую тему сам нашел, сам же и просрал!..
– Не понимаю тебя, Марк, – опешил Стас. – Что не так?
– Каких-то Ганди позволил приплести. Кому они нужны, твои династии? Увел от главной темы! Нашли особняк – все полтора часа надо его показывать и твердить, что это сын губернатора, и сколько все это стоит. В евро сказали, через пять минут в долларах повторить, еще через пять – в рублях, чтобы сумма нарастала. Надо бить в одну точку! А ты размазал все…
– Марк, нас и так все смотрели, не отрываясь. Такого же никто еще не делал. Я тебе клянусь – завтра только о нас и будут говорить, – от неожиданности начал оправдываться Стас. – Да и нельзя все время одно твердить – зритель не должен чувствовать себя двоечником, которому вдалбливают урок. Люди все и так отлично поняли. И губернатору я в финале вопрос задал, и в студию пригласил…
– Теперь твоя задача – Захарова в студию затянуть. И здесь уже жестко «мочить», по-настоящему… Все эти художественные сантименты – забудь про них! Надо быть проще, как удар наотмашь!.. В общем, я недоволен.
И президент «Ориона», не попрощавшись, направился к выходу. А Стаса уже тянули к себе журналисты «Новостей», остававшиеся до конца эфира чуть ли не в полном составе.
– Если эту программу завтра не закроют – значит, мы живем в демократической стране! – подбодрил инженер Петрович, протягивая Стасу налитую до краев рюмку водки.
– Что Марк тебе выговаривал? – поинтересовалась Светка.
– Он, правда, задумал из нас сделать информационную дубинку.
– С ним случается, – понимающе кивнула Светка. – Не бери в голову. Такой классной программы мы еще никогда не делали!
Андреев, не почувствовав вкуса, опрокинув в рот рюмку теплой водки. Но тут «ожил» мобильник. Звонила мамочка. Она гордилась сыном. И уже принимала звонки от подруг и знакомых. Всем понравилась «новая передача Стасика». А еще ей показалось, что Стасик где-то испачкал пиджак? В начале передачи это мелькнуло, потом она тщательно приглядывалась: есть пятно на пиджаке или ей показалось? Правда, никто из подруг этого не заметил. Но Стасику надо быть аккуратнее. Во-первых, потому что такой хороший новый костюм, во-вторых, потому что весь город смотрит.
После полуночи, набитый под завязку редакционный микроавтобус развозил телевизионщиков по домам. Отметив эфир, все громко хохотали, наперебой сыпали какими-то историями. Только Стас, затиснутый в уголок заднего сиденья, ехал молча. Ему не хотелось отпускать вдруг пришедшее ощущение маленького чуда, которое удалось совершить. Он справился – невероятно трудная программа состоялась.
После нескольких рюмок водки в душе разлился удивительный покой. Через неделю ждет новая программа, и Андреев еще не представлял – на какую тему? Но впереди была неделя. А пока он собирался наслаждаться своим тихим ликованием, как медленно текущей рекой. Он заслужил эти блаженные полчаса езды по ночному городу как единственную, но самую подлинную награду.
10
На фуршет московская торговая сеть «Сэйл-мастерз» не поскупилась. Открытием своего первого гипермаркета москвичи решили поразить город. Проплачено было все. Такой массированной рекламной кампании не помнили даже старожилы местного журналистского цеха. Целый месяц на городских телеканалах сюжеты и ролики о заманчивых достоинствах нового супермагазина крутили каждые полчаса. И фуршетный стол для журналистов оказался под стать масштабам кампании. Он ломился от деликатесов и дорогого алкоголя.
– Покруче, чем на губернаторских приемах, – оценил оператор Валера. Ему часто приходилось снимать рекламные сюжеты, поэтому Валера знал толк в презентациях. – К такому столу не хватает только Иосифа Кобзона. А если они и его привезут – поверю в чудеса, – пообещал оператор.
Сегодня праздничные столы были накрыты прямо в необъятном торговом зале. Но уже завтра утром сюда ринутся толпы горожан, подогретых рекламой о том, что первым ста покупателям будет вручена дисконтная карта на 1000 рублей, которые тут же можно потратить на покупки. И чуть ли не первой тысяче продадут за 100 рублей, практически даром, электрочайник какой-то «мутной» китайской марки.
Бесконечные ряды стеллажей, пока еще не тронутых товаров, манили яркими упаковками, теряясь в перспективе огромного зала. Три десятка новеньких касс выстроились в ожидании работы. Так выглядело затишье перед бурей.
Журналистское сообщество города было представлено здесь тоже в самом широком ассортименте. Пока официанты в накрахмаленных белых сорочках, обносили гостей фужерами с белым и красным вином или пузатенькими бокалами коньяку «Хенесси», гости украдкой поглядывали на фуршетный стол. В сверкающем новизной торговом зале гипермаркета, москвичи «охмуряли» городское начальство и прессу.
– Спросить тебя хотел, – возник рядом со Стасом щупленький сорокалетний журналист Гена Шестаков, которого коллеги пренебрежительно звали Генс. – Ты в курсе, что Марк теперь работает на Семеныча, и вы свою новую программу «мутите» на бандитские деньги?
Стас не любил Шестакова. За суетливость, за отвратительный и неистребимый перегар изо рта, за неряшливо мятый пиджак и привычку вечно клянчить взаймы рублей двадцать-тридцать.
– Чушь какая-то, – удивился Стас, но почувствовал внутри тот неприятный холодок, который служит верным признаком, что неожиданная информация может соответствовать действительности.
– Э-э, брат, да ты, похоже, не в курсах…– триумфально протянул Генс, с удовлетворением аутсайдера, только что утершего нос коллеге стоящему выше в неофициальной табели о рангах. И тут же сорвался вслед за очередным официантом. – Эй, коньячок далеко не уносите!
Андреев же остался обескураженным, не представляя – можно ли доверять внезапно свалившейся на него тревожной информации? Когда-то Шестаков был сильным журналистом. Про таких говорят – язва. Но въедливый характер вкупе с пьянством привели к тому, что на одном месте больше полугода его нигде не могли вытерпеть. Уже не осталось в городе редакции, где бы Генс не поработал и откуда бы он не уволился со скандалом. Теперь писал внештатно в разные издания за грошовые гонорары. Да когда случались выборы, сочинял анонимные пасквили в предвыборных штабах. И все сильнее терял квалификацию.