Теперь Стас понял, чьи это два джипа с угрюмого вида крепкими парнями стояли неподалеку от офиса «Ориона».
Семеныч поднялся навстречу Стасу, и пожал руку, каким-то особенно значимым жестом: вежливо-внимательным, но одновременно подчеркивающим и собственное достоинство.
– Смотрю ваши программы, – сказал он.
– Спасибо, – только и нашелся, что ответить Стас.
Андреев поймал себя на том, что робеет перед этим вежливым человеком с жуткой репутацией. Ему было лестно пожать руку самому «Семенычу». Впервые он услышал это прозвище раньше, чем начал работать на телевидении и задолго до того, как Семенычу удалось легализоваться, получив мандат депутата заксобрания. Андреев поспешил сесть за стол, чтобы поскорее начать разговор по работе, и ненароком не выдать робости.
– Мы с Романом Семеновичем обсуждаем перспективы телесезона. Он в курсе наших планов. И собирается нас поддерживать. Жизнь так складывается, что у нас общие интересы, – начал объяснять ситуацию Марк.
Выходит, президент все-таки не использовал Андреева втемную. (А придурок Генс мог подавиться своими домыслами.) То, что Стас узнаёт обо всем позже – уже услышав от посторонних людей – конечно, жаль. Но это право самого Марка, выбрать момент, когда сказать. Главное, как понял Андреев, перед ним открывают карты.
Все стало бы на свои места, если бы не произошедшее убийство. «Журавлева могли убрать противники губернатора, чтобы ослабить его перед выборами», – снова мелькнуло в мозгу Стаса. И на душе не стало легче.
– Общие интересы не только у нас. Тут ты, Марк, не совсем точно обрисовываешь ситуацию, – поправил Толмачев. – Сейчас интересы совпадают у всего города.
Семеныч говорил, не спеша, четко расставляя фразы, помешивая ложечкой чай в чашке.
– Ко мне люди обращаются. У всех начали возникать проблемы. У кого-то магазины на муниципальных площадях, и вдруг перестают продлять аренду, и говорят – освобождайте помещения! С чего ради?.. Люди вкладывали деньги в ремонт, в рекламу, а теперь их вынуждают уходить с насиженных мест… – Семеныч сделал многозначительную паузу, как бы давая время собеседникам переварить значимость сказанных слов. – Очень уважаемым в городе людям были обещаны землеотводы. А теперь чиновники разводят руками. Область ждет московских инвесторов, которые придут и всех нас тут, осчастливят. Такое творится сплошь и рядом…
– Помнишь, я тебе говорил, как москвичи из АБС спят, и видят, как поглотить нашу телекомпанию? – вклинился в монолог Толмачева Даянов. – Когда поток федеральных денег вламывается в регион, местный бизнес просто смывает этим потоком…
– Люди стали ко мне обращаться за поддержкой, – продолжал Семеныч, все так же не спеша, но выражением лица дав понять, что не привык, когда его перебивают на полуслове. – Да, у меня есть влияние в этом городе. Но Москву распирает от денег. Их там некуда девать. Москвичи, они как стая волков, отбиться от них можно только всем миром. На одно рабочее место, открытое на московские деньги приходятся трое уволенных наших людей. И куда пойдут эти люди? Воровать, или наркотиками торговать? Вот таким злом для города все может обернуться.
Стас слушал речь Толмачева, и поражался. Перед ним сидел здраво рассуждающий политический деятель. Трудно было поверить, что он – признанный криминальный авторитет. Нет сомнений, что прошлое Семеныча было темным. Но, может быть, прошлое в прошлом? Мало ли в какие ситуации ставила людей судьба в эпоху «дикого капитализма», а сейчас человек пытается жить иначе? Андреев, конечно, подозревал, что это такой удобный самообман, но не мог от него отделаться.
– Защищать интересы жителей области должна власть. Для этого мы за нее и голосовали, – продолжал Семеныч. – И вот здесь начинается главная проблема. Потому что москвичи ринулись в область не просто так, а получив «отмашку» от губернатора.
– Помнишь, я говорил, есть информация, что «дед» чувствует неуверенность и начал продавать область москвичам? – опять вклинился Даянов. – Когда губернатор чувствует шаткость положения – он начнет набивать мошну, продавая лакомые куски области. Но, чтобы образумить губернатора, телевизионного рупора мало. Нужны сильные рычаги во власти.
Стас кивнул головой, начиная понимать, к чему клонят две беседующие с ним VIP-персоны.
– Начинаются выборы Законодательного собрания. Надо провести в депутаты большую группу наших сторонников, создать мощную фракцию. Только так, к людям, отстаивающим интересы области, начнут прислушиваться и в обладминистрации, и в Москве. Ведь при переназначении губернатора голосуют депутаты, – подвел итог Роман Толмачев, и отставил опустевшую чашку.
– На выборах законодательного собрания надо показать простым людям, какова реальная ситуация. И что будет дальше, если они не поддержат патриотов области, не проголосуют за своих кандидатов, – пояснил Даянов. – И это уже роль телевидения. Объяснить – кто в этом виноват. Твоя новая программа – наш главный козырь. Представляешь, какая это ответственность?
– Экспансия Москвы тема подходящая, скандальная, – оценил идею Стас. – Это можно сильно подать. Только нужны конкретные факты. Как сгоняют с мест, как кто-то лишается работы…
– Люди уже сталкиваются с угрозами, – кивнул Семеныч. – Не хочешь уезжать со своим магазином с этой площади – а за семью не боишься? Именно так спрашивают! Они в Москве беспредельщики, – Семеныч даже брезгливо поежился. – Я всех, кто ко мне обращается, буду отправлять к вам. Хочешь, чтобы я помог – выступи по телевизору, поделись своими бедами. Не прячься от людей.
– Давайте вы у нас в программе поучаствуете? И все, что вы сейчас нам рассказываете – расскажете всему городу? – внезапно предложил Стас, и у него даже дух захватило от такой возможности. Легендарный Семеныч в прямом эфире – это же весь город будет не оторвать у телевизоров! – У нас прямой эфир в самое лучше время…
Убеждая Семеныча, Андреев машинально поглядывал на Марка, оценивая реакцию президента и рассчитывая на его поддержку.
– А что? Роман Семеныч? – на лету подхватил идею Марк. – Выступи? А мои ребята снимут сюжетов, и про землеотводы, и все покажем, как есть. Губернатора или мэра пригласим, пусть ответят на вопросы депутата в прямом эфире, а народ послушает?
– Давайте так, – поднял глаза Семеныч. – Я сейчас не готов сказать вам ни да, ни нет. Готовьте программу. Если посчитаю, что мое участие целесообразно – приеду и выступлю.
Всю дорогу от офиса до редакции Андреева распирал восторг. Получалось, что и второй выпуск его новой программы обрел шанс притянуть к экранам добрую половину города. Андреев досадовал на себя за этот восторг, но ничего не мог поделать. Лишь бы Семеныч пришел, и успех снова гарантирован!
Проект воскресного шоу стремительно набирал могучую, неожиданную для Андреева силу, и это одновременно радовало, удивляло и немного пугало. Стас понимал, насколько мало он управляет этим процессом, и насколько маленьким винтиком его является, хотя на экране все видят именно его.
Может и нехорошо пиарить на весь город главного бандита. Но при личном общении Семеныч вызывал скорее симпатию и уважение. Да, за этим могло крыться все, что угодно. Но, в конце концов, нет никаких подтверждений связи Семеныча с убийством Журавлева. Это могло быть и делом рук противоположной стороны. Сейчас в глазах закона Семеныч – уважаемый депутат, и почему Андреев должен относиться к нему как к бандиту? Кто бы и что бы не говорил тайком. Но и чересчур расслабляться от того, что авторитет здоровается с тобой за руку, тоже не стоило.
Досаду после сегодняшнего разговора оставляло другое. Андреев постеснялся при Семеныче задать Марку вопрос про зарплату. Когда она будет? Теперь ему нечего будет сказать своему коллективу, кроме бессмысленных пошлостей: «на войне как на войне» и «всем нам предстоит затянуть пояса».
А в редакции Светка Иванкова еще сильнее испортила настроение. С ней единственной Андреев поделился распиравшей его надеждой насчет будущей сенсации второй программы. Но Иванкова оказалась совсем не в восторге от идеи, казавшейся Стасу такой беспроигрышной.
– Надеюсь, ты не собираешься этому бандиту Семенычу в прямом эфире вопросы про криминал задавать? – сразу поинтересовалась Светка.
– Да он еще сам не придет, – буркнул Стас, поставленный в тупик практичной дотошностью выпускающего редактора.
– Не вздумай! – предупредила его Иванкова. – Тебя потом ни Марк, никто не спасет. Это уже не игрушки.
12
Когда увесистую металлическую коробочку блока питания радиомикрофона приклеивают скотчем на голое тело – это холодно и щекотно. Поэтому Стас Андреев инстинктивно поеживался, глядя, как оператор Валера проделывает манипуляции со скотчем над Игорем – бой-френдом Насти. Тот стоял, нелепо вытянув руки вверх, а Светка Иванкова поправляла его рубашку, под которую только что закрепили блок питания. Игоря снаряжали для съемки скрытой камерой.
Когда увесистую металлическую коробочку блока питания радиомикрофона приклеивают скотчем на голое тело – это холодно и щекотно. Поэтому Стас Андреев инстинктивно поеживался, глядя, как оператор Валера проделывает манипуляции со скотчем над Игорем – бой-френдом Насти. Тот стоял, нелепо вытянув руки вверх, а Светка Иванкова поправляла его рубашку, под которую только что закрепили блок питания. Игоря снаряжали для съемки скрытой камерой.
– Ну, как тебе такой «пояс шахида»? – хлопнул журналиста по плечу оператор Валера.
– Нормально! – пробормотал тот сквозь зубы.
– Так удобно? Давай, вот здесь еще ниткой быстро прихвачу? – деловито спрашивала Светка.
И только Стас Андреев не разделял энтузиазм коллектива по этому поводу. Идея провокации была элементарно проста. Игорь под видом молодого московского бизнесмена, явится в департамент имущества мэрии потолковать насчет муниципальных площадей где-нибудь в центре города под новый магазин, или ресторанчик. И когда ему предложат помещение за взятку – он это снимает на маленькую цифровую любительскую камеру, взятую у президента «Ориона». Камеру спрятали внутри «чисто бизнесменской» барсетки. Где с торца прорезали отверстие, сквозь которое мог снимать малюсенький объектив, размером с мелкую монету.
Игорю оставалось только аккуратно продеть руки в рукава пиджака, протянув через один из них тонкий проводок к микрофончику. Маленький зажим от микрофона, который обычно у дикторов и журналистов цепляется к лацкану пиджака или галстуку, прикрепили к манжету рукава рубашки. Сверху надевается пиджак, и микрофон спрятан в рукаве, только чуть-чуть из него выглядывая. «Как в кино американском», – неприязненно подумал наблюдающий подготовку Стас.
Авантюра все меньше нравилась Андрееву. Конечно, скрытая съемка очень бы пригодилась для эфира программы «Скандал». Но были причины, из-за которых Стасу ужасно не хотелось все это затевать.
Игорь уже появлялся на экране «Ориона» в недавней воскресной программе. Его могли элементарно узнать. Но на этот счет все в «Новостях» хором бросились уговаривать Стаса, что лицо Игоря вряд ли успели запомнить после одного лишь эфира. Однако, даже, если чиновник не узнает Игоря – тот должен сыграть «лжебизнесмена» естественно. Хватит ли у парня актерских способностей? Как шеф-редактор, Стас наверняка забраковал бы идею. Но когда журналисты сами все придумали, Андреева не было в редакции. И теперь он не вмешивался, чтобы не нарваться на вопрос, которого хотел избежать: где сам Стас пропадал так долго? Андрееву оставалось досадовать, что не отвечал на звонки, когда с ним пытались посоветоваться, и авантюру еще можно было остановить в зародыше.
День для Стаса начался с визита к эксцентричному депутату Михаилу Пантелеевичу Попову. Обычно, когда на сессии областного заксобрания депутат Попов шел к микрофону, все операторы в зале бросались настраивать камеры, твердо зная, что уж этот деятель обязательно что-нибудь ляпнет. Стас надеялся, что присутствие Пантелеевича в студии обязательно оживит программу. И даже взял с собой Настю, чтобы гарантированно заманить Пантелеевича на эфир. Ведь истинное вдохновение сходило на депутата, когда среди слушателей оказывались хорошенькие женщины. Рассказы Пантелеевича сразу принимали мужественный и авантюрный оттенок. Доля правды в них заметно снижалась, но замещающий ее художественный вымысел становился увлекательнее.
Расчет оправдался. В присутствии Насти, депутат немедленно принялся рассказывать, как в девяностых годах ему приходилось возить «наличку» в Москву самолетами в спортивных сумках.
– И вам не было страшно? Нисколечки? – делала большие глаза Настя.
– Страха не чувствуют только психопаты, – назидательно отвечал Пантелеич. – Мужчина должен понимать опасность. Помните фильм про принца Флоризеля? Какую великолепную роль Олег Даль там сыграл! «Я могу себе позволить иногда уйти от опасности, но никогда не бегу от нее»! Это очень по-мужски…
Стас прятал улыбку. Он любовался, как Настя потихоньку «раскручивает» Пантелеича. Девчонка все хватала на лету. Он в ней не ошибся. И если уж суждено бегать за девицей, которая тебя использует, то по крайней мере за незаурядным экземпляром, она того стоит.
– Здесь у нас в городе я, конечно, никого не боялся, – продолжал свою историю Пантелеич. – Главное, чтобы работники аэропорта на досмотре в обморок не падали, когда открывают сумку. Она всегда была доверху набита пачками денег. Миллиардов 7 – 10 неденоминированных рублей в такую сумку входило. В зависимости от того крупные или средние купюры. Поначалу у некоторых так лица вытягивались, что хоть нашатырь им давай понюхать! – расхохотался Пантелеич.
– Тяжелая, наверное, получалась сумка? – поинтересовался Стас.
– 15 – 20 кг, – наморщив лоб, прикинул Пантелеич. – Я не взвешивал.
– Потаскай-ка такую тяжесть каждое утро, – потихоньку съехидничала Настя. Но разгоряченный депутат не уловил иронии.
– Это семечки, – заявил он. – Я каждое утро в качестве зарядки работаю с железом. Пока тонну не выжму – за дела не берусь… Не верите?!
Пантелеич энергично вскочил, пересек свой просторный кабинет по направлению к застекленному шкафу, на полках которого стояли книги, сувениры и дипломы в рамочках. Открыл нижнюю створку, и извлек оттуда здоровенную, чугунную гирю.
– Пудовая – 16 килограмм! – радостно прокомментировал депутат и начал торопливо поднимать гирю один раз, второй, третий. Заметно покраснев, Пантелеич поставил железяку на пол и, стараясь не показывать, что запыхался, предложил Стасу:
– Попробуй?!
– Да я, ее, наверное, совсем поднять не смогу, – с трудом сдерживая смех, признался Андреев.
– А я так каждое утро. Потом сразу под ледяной душ. Такое удовольствие! – заявил Пантелеич, промокая вспотевшую шею носовым платком. – Сейчас мне пятьдесят три, но стараюсь форму держать. А когда сумки носил, еще и сорока пяти не было. Так что их веса совсем не чувствовал. А опасность, Настенька, сильнее ощущается в Москве. Там совсем другая атмосфера. Жесткая, агрессивная среда. Только делаешь шаг в аэровокзал Шереметево – сразу это чувствуешь. Случиться могло всякое. Хулиганов я не боюсь – все-таки черный пояс по кунг-фу – любого в бараний рог сверну, а то и нескольких. Но от профессионалов восточные единоборства не спасут.
Тут Пантелеевич даже вздохнул, что придало паузе несколько театральный эффект.
– Но бог миловал. Тогда вся страна вынуждена была деньги вот так в сумках «наличкой» возить – банковская система толком не работала. Так что я скоро научился различать в толпе таких же коллег-несунов. Выходишь утром с самолета и видишь: ага, вот наши люди – один, второй, третий!..
Поймав Пантелеевича на словах про агрессивную атмосферу в Москве, Андреев пригласил его на прямой эфир второго выпуска шоу. Подбавив чуточку грубой лести – самого эффективного средства, когда полагается кого-то уломать на интервью. Хотя сразу дал понять, что телеканал собирается «наехать» на областную власть. По-честному предостеречь следовало заранее, даже рискуя нарваться на отказ.
– Точно, надо задать им перцу, – неожиданно легко согласился Пантелеич.
Покидали кабинет гостеприимного депутата они с Настей абсолютно уверенные, что уж этот придет точно. Офис компании, которую возглавлял Пантелеич, располагался на десятом этаже. По случайности, кабина лифта, которую дождались Стас и Настя, оказалась совершенно пуста. Большое зеркало, опоясывающее заднюю стенку лифта, придавало кабине иллюзию дополнительного пространства. На секунду они остались вдвоем, и Стас сделал то, что ему уже давно хотелось. Он положил теплую ладонь Насте туда, где у нее в проколотом пупке подрагивала бусина. Точнее между бусиной и ремешком джинсов, которые по моде этого лета каким-то чудом держались у девушки даже не на бедрах, а гораздо ниже.
Настя сразу приникла к нему, обмякла, и зашептала прямо в ухо:
– Что ты делаешь? Я же могу кончить прямо здесь. Я давно хочу. Я уже мокрая. Чувствуешь, как все дрожит?
На маленьком табло катастрофически быстро мелькали цифры минуемых этажей. Восьмой, седьмой, шестой.
– Хочу! – простонала она сквозь зубы. – Сделай еще так! Нет, вот так.
И девушка направила его ладонь вниз, под джинсы, под трусики. А сама каким-то чудом извернувшись, ткнула в кнопку «стоп» то ли локтем, то ли пальцем. Лифт дернулся и замер.
– Ну… Потрогай вот так! Да! Еще, – лепетала Настя прямо в ухо Стасу срывающимся голосом. – Ну, еще! Не останавливайся! О боже!
Он почувствовал, как низ ее живота конвульсивно затрепетал. А сама Настя, крепко зажмурившись, тихонько прерывисто завыла, уткнувшись лицом в его шею. (Как раз тогда его мобильный запел первый раз звонком из редакции, но Андреев не отозвался.)
– Почему стоим? Какие проблемы? – пугающе громко ожил динамик на панели управления лифтом.