Около семи он уже шагал по набережной Дзаттере по направлению к «Академии», по мосту перешел через канал, миновал Кампо Морозино, церковь Святого Маурицио, направляясь к Сан-Марко. Для Элизабетты он купил сумочку в довольно дорогом магазине — черную, из добротной кожи, с отделкой из превосходной бежевой лайки. Потом он отправился на Ларго Сан-Себастьяно и позвонил в дверь Элизабетты. Было половина восьмого, и Рэй надеялся, что хозяева не заняты ужином.
За дверью послышались легкие шаги, потом голос Элизабетты:
— Кто там?
— Это я, Филиппо.
Дверь открылась. Элизабетта смотрела на него, округлив глаза и приоткрыв от удивления рот, потом улыбнулась:
— Ах, это вы?
— Да. Я уезжаю и пришел попрощаться. У меня для вас небольшой подарок. — Он протянул ей сверток.
— Вы были все это время в Венеции? — спросила она шепотом, оглядываясь.
— Да. Элизабетта, может быть, выйдете на несколько минут? Выпьем по чашечке кофе.
— У меня есть минут двадцать до ужина. Подождете? — Она закрыла дверь.
Рэй ждал на улице. Ему было приятно, что у девушки нашлось время, значит, она доверяла ему.
Она вышла в пальто. Рэй все еще держал в руках подарок.
— Куда бы вы хотели пойти? — спросил Рэй.
— Нам никуда не нужно идти. — Она смотрела на него круглыми глазами. — Где вы были все это время? Я видела вашу фотографию в газете.
— Ш-ш… Я был здесь, в Венеции. Нам, наверное, лучше выпить кофе или чего-нибудь еще. Чтобы согреться.
Они зашли в бар, расположенный через два переулка, Элизабетта попросила горячего шоколада, а Рэй заказал себе разбавленное виски.
— Я показала вашу фотографию синьоре Кальюоли, — зашептала Элизабетта, беспокойно поглядывая на парня за стойкой, чье внимание она уже успела привлечь. Она обхватила лицо руками. — Я сказала ей: «Вот американец, который жил у вас несколько дней. Вам надо обратиться в полицию». Но она ответила, что не очень уверена, что это вы, хотя я точно знаю, что она вас узнала. Просто она не хотела, чтобы в полиции знали, что она сдает жилье. — Элизабетта тихонько хихикнула, но тут же осеклась. — За это ведь тоже надо платить.
Рэй улыбнулся:
— Ну и хорошо. Я не хотел, чтобы обо мне докладывали.
На этот раз духи девушки не казались ему такими противными, как в тот вечер, когда он пригласил ее поужинать, хотя это были все те же духи. Да и сама она выглядела очаровательно — свежая, персикового оттенка кожа, красивые чистые волосы были тщательно причесаны.
— Почему вы скрывались? — Она наклонилась через стол, напряженно ожидая ответа. — Вы и сейчас не хотите сказать мне правду?
Рэй положил сверток на стол и придвинулся к ней поближе.
— То, что я говорил вам, и есть правда, — тихо сказал он. — Мой тесть пытался убить меня, и я вынужден был скрываться. — Он не стал вдаваться в детали, но в общих чертах поведал всю историю: он прятался, чтобы защитить себя, иначе синьора Кальюоли или сама Элизабетта могли сообщить о его местонахождении полиции, а стало быть, выдать его тестю. — А кроме того, я испытывал горечь и чувство вины, потому что моя жена на самом деле покончила с собой.
Его итальянский был предельно прост, но он заметил, что Элизабетта поняла и поверила ему.
— Почему она сделала это?
— Не знаю. На самом деле не знаю.
Она не сводила с него взгляда.
— А теперь?
— Я собираюсь пойти завтра в полицию, — прошептал Рэй. Он был рад, что парень за стойкой, быть может из вежливости, перестал наконец смотреть на них в упор после того, как они откровенно начали шептаться. — Я скажу им, что у меня все в порядке, только…
— Только — что?
— Только не стану говорить, что мой тесть пытался убить меня
— Но почему?
— В этом нет необходимости. Я не думаю, что он попытается сделать это снова. К тому же он одержим своим горем. Понимаете?
Девушка молчала, но он догадался, что она поняла.
— Мне так приятно видеть вас, — сказал Рэй.
Она улыбнулась. Сегодня на ее губах была совсем другая помада — коричневато-лиловая.
— И где же вы жили все эти дни?
— На Джудекке.
— А вам идет борода.
— Спасибо. Вам лучше взять это сразу, а то потом забудем.
Она взяла сверток, улыбаясь как ребенок в предвкушении красивой игрушки:
— Что это?
Вытащив сумочку из обертки, она воскликнула:
— Боже, какая красота! Squis-s-sito!
— Я рад, что вам нравится. Это в знак благодарности за все, что вы для меня сделали.
— Но я не сделала ничего!
— Нет, сделали. И очень много. У меня во всем городе не было ни одного друга, кроме вас. — Он посмотрел на часы. — Я всегда стараюсь следить за временем ради вас.
Он расплатился, и они вышли на улицу, взявшись под руку.
— Как жаль, что наш путь такой короткий, — сказал Рэй.
Она со счастливым видом рассмеялась:
— Вы поцелуете меня?
Он крепко прижал ее к себе, почувствовав, как внутри закипело желание, словно он знал ее уже очень давно. Они поцеловались еще раз, потом она отодвинулась и проговорила:
— Мне на самом деле пора домой.
На память ему пришли стихи.
— Знаете такие строки? — начал он. — Правда, они на английском и я не знаю итальянского перевода. Вот они:
Это написал Эндрю Марвел.
О Марвеле она не слышала, и он перевел ей строки, с трудом подбирая итальянские слова.
— А я обманул смерть, — сказал Рэй. — Немногим это под силу.
Она поняла и рассмеялась.
— Я увижу вас снова? — спросила она уже в дверях.
— Не знаю. Завтра я хочу уехать. После того, как зайду в полицию. — Он снова перешел на шепот. — Но если останусь, постараюсь увидеться с вами снова. — Он вдруг сообразил, что не может обещать ей этого на самом деле и что это совсем не важно для него. Их встреча прошла замечательно, но зачем другая?
— Будем надеяться. Спокойной ночи, Филиппо… или как там вас по-настоящему. И большое вам спасибо за сумочку. — Она скрылась за дверью.
Целый час Рэй бродил по городу словно в тумане, не думая ни о каких собственных проблемах. В холодном, прозрачном ночном воздухе Венеции каждый огонек светился отчетливо, словно звезда. Он все вокруг видел по-новому. Так бывает, когда влюбляешься, подумал Рэй, но он точно знал, что не влюблен в Элизабетту. Его все радовало — и детишки, игравшие возле древней церкви, стоявшей здесь со времен Марко Поло, которым давно пора было спать, и три паршивых кота, изогнувшие спины на темной аллее. Рэй поужинал в ресторане, в который еще ни разу не захаживал, и прочел одну из газет, лежавших в кармане.
Выйдя в половине одиннадцатого из ресторана, он не понял, где находится, хотя подозревал, что где-то в районе Риальто. Он решил идти в одном направлении, пока не встретит что-нибудь знакомое или не увидит стрелку, указывающую в сторону вапоретто. Оказавшись на какой-то подозрительной улице и повернувшись, чтобы пойти в обратном направлении, он вдруг увидел в каких-нибудь тридцати шагах от себя Коулмэна. Коулмэн наблюдал за ним, и Рэй понял, что тот все это время шел за ним следом. Рэй подумал было подойти к Коулмэну и рассказать ему о своих планах, о том, что он собирается завтра в полицию. Но, как и в прошлый раз, воспользовавшись его минутной нерешительностью, Коулмэн развернулся и пошел прочь.
Раздосадованный, Рэй повернулся в первоначальном направлении и пошел дальше по подозрительной улочке. В конце концов все улицы в Венеции обязательно приводят к воде, к какому-нибудь из каналов, где можно сесть на вапоретто. Через минуту Рэй оглянулся. Коулмэн шел за ним следом. Рэй почувствовал страх. Вправо и влево от улочки расходились темные аллеи, дававшие Коулмэну возможность улизнуть. Рэй быстро направился к одной из них, уходившей вправо. На улице было довольно людно, и Рэй надеялся, что Коулмэн не заметит, куда он свернул, но все же свернул еще раз, теперь уже влево, и вскоре вышел на узенькую набережную какого-то капала. Он остановился, не желая идти дальше, так как чувствовал, что канал может завести его в тупик. Рэй осторожно пошел в обратном направлении, но, завидев приближающегося Коулмэна, остановился. Рэй вернулся к каналу и пошел вдоль него, потом побежал. Коулмэн неотступно следовал за ним — Рэй даже слышал его громкие шаги. «Нужно снова выбраться на широкую улицу», — подумал Рэй и свернул вправо, тут же сообразив, что совершил ошибку. Он попал в тупик и, повернувшись, побежал в обратном направлении еще быстрее.
Рэй не успел добежать до угла — Коулмэн уже ступил на аллею. Рэй сжал кулаки, намереваясь оттолкнуть Коулмэна, если тот преградит ему путь. Он пытался промчаться мимо, когда Коулмэн сделал резкий выпад рукой, и что-то жуткое ударило Рэя в голову слева. Он услышал треск и тяжело осел на землю. Подхватив Рэя под руки, Коулмэн попробовал поднять его. Рэй сопротивлялся, чувствуя, что борется за жизнь. Коулмэн протащил его порядком — они теперь были почти у кромки канала. Рэй увидел, как Коулмэн, держа камень в руке, снова замахнулся, и тогда мгновенно перекатился ему под ноги, едва не сбив его. Коулмэн промахнулся. Обхватив Коулмэна за ноги, Рэй изо всех сил дернул его вниз. Шляпа слетела с головы Коулмэна, он попятился и рухнул, треснувшись затылком о мостовую, в нескольких шагах от Рэя. Подобрав с земли камень, Рэй, шатаясь, поднялся на ноги и запустил камнем в Коулмэна. Удар пришелся в шею или в ухо.
Рэй не успел добежать до угла — Коулмэн уже ступил на аллею. Рэй сжал кулаки, намереваясь оттолкнуть Коулмэна, если тот преградит ему путь. Он пытался промчаться мимо, когда Коулмэн сделал резкий выпад рукой, и что-то жуткое ударило Рэя в голову слева. Он услышал треск и тяжело осел на землю. Подхватив Рэя под руки, Коулмэн попробовал поднять его. Рэй сопротивлялся, чувствуя, что борется за жизнь. Коулмэн протащил его порядком — они теперь были почти у кромки канала. Рэй увидел, как Коулмэн, держа камень в руке, снова замахнулся, и тогда мгновенно перекатился ему под ноги, едва не сбив его. Коулмэн промахнулся. Обхватив Коулмэна за ноги, Рэй изо всех сил дернул его вниз. Шляпа слетела с головы Коулмэна, он попятился и рухнул, треснувшись затылком о мостовую, в нескольких шагах от Рэя. Подобрав с земли камень, Рэй, шатаясь, поднялся на ноги и запустил камнем в Коулмэна. Удар пришелся в шею или в ухо.
Рэй стоял, покачиваясь и тяжело дыша. Голова кружилась, и все было словно в тумане. Его дыхание казалось единственным громким звуком. Наконец он закрыл рот и почувствовал теплую струйку крови за левым ухом. Ноги его вдруг зашевелились сами, вынося его на середину мостовой. «Как тихо вокруг!» — подумал Рэй, свернув влево и слыша где-то справа журчание воды. Приглядевшись, он заметил в свете уличной лампы небольшой фонтанчик у стены одного из домов. Намочив носовой платок, Рэй кое-как приложил его сбоку к голове, которая словно горела огнем. Губы тоже были в крови. Пока он стоял, склонившись над фонтаном, какой-то человек быстрыми шагами прошел мимо, но тут же скрылся за дверью одного из соседних домов, лишь мельком взглянув на Рэя. Рэй несколько раз отжал платок, вытирая лицо, потом, пошатываясь, пошел прочь.
Минут через пять он наткнулся на стрелку, указывающую в направлении остановки вапоретто. Там Рэй сел на трамвайчик, идущий до Рива дельи Скьявони, где можно было пересесть в сторону Джудекки. На Скьявони можно было взять гондольера и добраться на нем до самого дома, но Рэй побоялся привлечь к себе внимание, хотя понимал, что, должно быть, не слишком ясно представляет себе ситуацию. На вапоретто несколько пассажиров удивленно разглядывали его, а двое мужчин даже поинтересовались, все ли у него в порядке и не нужен ли ему доктор. Рэй ответил, что просто неудачно упал. Высадившись на Джудекке, он прошел до дому пешком.
Хозяйская вечеринка была в полном разгаре. На кухне играли в карты, Рэй заметил это еще с улицы через окно. Он тихо постучался. Ему открыл синьор Кьярди. Рэй устало опустился на стул, и гости сразу же накинулись на него с расспросами. К губам поднесли стакан вина, который тут же заменили на бренди.
— Я упал… Просто упал, — твердил Рэй.
Вызвали доктора. Тот, сбрив часть волос, зашил рану, и Рэя отвели в постель.
— Я пошлю за Луиджи, — сказал синьор Кьярди. — Завтра он зайдет к вам.
Доктор дал Рэю снотворное, за что тот был ему ужасно благодарен, потому что голова к тому времени, несмотря на обезболивающее, начала раскалываться.
Глава 15
На следующее утро, в девять часов, пришла жена Луиджи с кастрюлей мясного бульона. Синьор Кьярди вошел вместе с ней в комнату. Рэй уже давно проснулся — в шесть его разбудила ужасная боль, — но поскольку в доме обычно спали до восьми, он не стал беспокоить синьора Кьярди или Жюстину, чтобы попросить у них аспирин.
— Вы должны поесть, пока он горячий, — сказала энергичная синьора Лотто, снимая с кастрюли крышку и наливая бульон в широкую чашку. — Ну и что, что сейчас утро? Бульон подкрепит вас больше, чем чашка кофе. Я только что подогрела его на плите у Жюстины.
— Grazie, синьора Лотто, — сказал Рэй. — И вам спасибо, синьор Кьярди, за вашу доброту. Вы обязательно должны сказать, сколько я вам должен за доктора. А еще я был бы вам очень признателен за таблетку аспирина.
— Ah, si! Обезболивающее! Subito![19] — сообразил тот.
— Но скажите, синьор Уилсон, что такое с вами случилось? — допытывалась синьора Лотто, сидя на стуле, выпрямив спину и сложив худощавые руки на коленях. — Мой Луиджи скоро будет здесь. Правда, сейчас он на работе — заступил с ночи и пока еще ничего не знает. К нам прибежали от Паоло только в восемь часов. Что же все-таки с головой? Череп не проломлен?
— Нет, нет. Я просто упал на каменных ступеньках. — Рэй с радостью отметил, что синьора Лотто по-прежнему называет его Джоном Уилсоном.
Она, казалось, была удивлена.
— Так это была не драка? Не грабители? Тогда хорошо. А все остальное цело?
— Думаю, да. — В голове у Рэя пульсировало, словно какой-то черт, изо всех сил размахивая кувалдой, бил по одному и тому же месту. — Очень вкусный бульон! Огромное вам спасибо.
Синьор Кьярди вернулся с аспирином. Рэй принял сразу две таблетки.
— Я доставляю вам столько хлопот! — проговорил Рэй, поднимаясь, чтобы посмотреть, не запачкал ли он подушку кровью. К счастью, обошлось без этого — повязка, наложенная доктором, держалась крепко.
— Да какие хлопоты?! Вам просто не повезло. Вы — друг Луиджи, а друг Луиджи — мой друг. Правда, Костанца?
— Si, — кивнула та в ответ и заерзала на стуле. — Давайте-ка доедайте бульон!
Она пробыла у него еще двадцать минут и ушла вместе с синьором Кьярди. Рэй сказал, что попробует встать и одеться. Добрейший синьор Кьярди тут же предложил ему свою помощь. Поскольку у него в доме не было телефона, Рэй решил добрести до ближайшего бара, так как чувствовал, что до полицейского участка ему не добраться. Превозмогая слабость и передвигаясь очень медленно, он надеялся, что у него получится, однако, спустившись вниз, понял, что ошибся. Он в изнеможении опустился на стул в столовой, где его и нашел синьор Кьярди.
— Вот видите, синьор Уилсон? Костанца была права — вам следует оставаться в постели.
— Мне очень нужно позвонить. Это чрезвычайно для меня важно, — сказал Рэй. — Не могли бы вы помочь мне дойти до ближайшего места, где есть телефон?
— Конечно, конечно! Можно сходить к моим друзьям Занаросам — они живут тут по соседству.
— Благодарю вас. Только мне хотелось бы позвонить из будки. Это личный звонок. Понимаете? — Было почти одиннадцать. — И я хотел бы сделать это прямо сейчас, если вы будете так добры.
Синьор Кьярди надел пальто, и они добрели до ближайшего бара. Рэй спросил разрешения у хозяина и подошел к телефону, висевшему на голой стене. Синьор Кьярди деликатно вышел. Несколько посетителей, сидевших в баре, поначалу пялились на повязку Рэя, но потом потеряли к нему интерес. На самом деле Рэю было все равно — слушают они или нет.
— Могу я поговорить с кем-нибудь, кто занимается делом Рэйбурна Гаррета? — начал он, с трудом подбирая итальянские слова.
— Да. А кто это говорит? Кто говорит? — терпеливо поинтересовался голос на том конце провода. — Chi parla, per favore?…
Рэй повесил трубку, казалось весившую пять килограммов, и прислонился к стене.
К нему подскочил синьор Кьярди и, взяв под руку, помог добраться до стула. В ушах у Рэя стоял пронзительный звон, и он не слышал, что говорит синьор Кьярди.
— Acqua! Un bicchiere d'acqua, per favore![20] — крикнул синьор Кьярди в сторону стойки.
«Что лучше — уступить слабости или постараться побороть ее?» — думал Рэй. Он глубоко вздохнул, звон в ушах стих.
— Простите. Наверное, я вчера потерял много крови.
— Вам неплохо было бы выпить кофе. Может, даже с коньяком. — Синьор Кьярди заботливо склонился над Рэем.
После капуччино Рэй почувствовал себя лучше. От коньяка он отказался, насыпав в кофе побольше сахара.
Когда к Рэю вернулись силы, он испытал нечто вроде радостного подъема, вспомнив вчерашний вечер. Впервые за все время он дал сдачи. Коулмэн просто надоел ему и теперь, должно быть, понял это. Он сегодня, наверное, тоже чувствует себя не очень хорошо. Рэй подумал, что у Коулмэна, возможно, дела и вовсе плохи, если камень попал ему в голову. Интересно, что было потом, после того, как он запустил в Коулмэна его же камнем? Рэй не помнил. Пинал он его или бил кулаками, пока тот лежал? Бить лежачего? На Рэя это было не похоже. Должно быть, у него помутилось сознание от страха и ярости. И все же он дал отпор Коулмэну, и это дает ему право уважать себя и чувствовать совершенно другим человеком.
— Я бы выпил еще кофе, — сказал Рэй. — А вы, синьор Кьярди, чего хотите? Кофе или, быть может, стаканчик вина?
— Да, стаканчик вина, — сказал синьор Кьярди, довольный явным улучшением состояния своего подопечного.
Рэй сделал заказ.
Синьор Кьярди вдруг нахмурился:
— И где же именно вы упали?
— На какой-то каменной лесенке неподалеку от моста Риальто. Было очень темно.
Рэю вдруг подумалось: а не мертв ли Коулмэн? Тогда его тело могут найти, быть может, уже нашли. Рэй терялся в догадках, и в нем заговорило чувство собственной вины из-за того, что он ударил Коулмэна камнем.