- При всем уважении к вам как к моим работодателям... - произнес он, нисколько не смущаясь, - но я им почти всем отказал в кредитах. Разрешил выдать только двум людям.
- О как! А почему? - спросил, удивившись, Мишка.
- Михаил Дмитриевич, а скажите мне, кто к вам обращался с просьбой поспособствовать в организации производства?
Мишка недоуменно пожал плечами.
- А я вам скажу. Из всех пришедших ко мне от вас только двое имели хоть какой-то опыт производства. Им я и дал кредит. Остальные же приходили просто за деньгами - мы бы их потом не нашли.
- То есть как?
- Очень просто. Трое человек были обыкновенными жуликами, один был неудачливым коммерсантом. Про остальных я вообще говорить не хочу. Вообще мне удивительно, Михаил Дмитриевич, что при вашей деловой смётке вы так просто доверились случайным людям. Это же ужас!
Мишка должен был признать свой промах. Он и вправду не слишком ковырялся в желающих наладить производство изделий по нашим лицензиям. Просто отправил их в наш банк, рассудив, что там-то лишний мусор отсеять смогут. Так оно и оказалось.
- Ладно, ладно, не сердись, - поднял он вверх руки. - Я все понял. Впредь мы будем отбирать людей тщательнее. Но эти двое все же оправдали ваше доверие?
- Нет еще, не оправдали, - улыбнулся Моллер, после выговора своему начальнику. - Вернут кредит, тогда и оправдают.
- И много выдали?
- Пока не очень. Ссудили деньги только на изготовление формы для кнопок. Станок у них имеется.
Неожиданно в разговор вставил свое слово Мендельсон.
- Да они, если честно, и за форму готовы были заплатить. Но только я их предупредил, что лицензионные отчисления будут немного меньше, если они прокредитуются через нас.
Похоже, наше предприятие начинает жить самостоятельно. Уже без нашего ведома принимаются какие-то решения, уже происходит что-то без нашей воли.
- Ого! - изумился Мишка. - А с чего так?!
- Да вы не переживайте, - успокаивающе сказал Моллер. - Это мы с Яковом посовещались и решили, что так будет лучше. Нам как-то надо завлекать людей. Те деньги, что мы сейчас теряем на лицензионных отчислениях очень скоро к нам вернуться через выплаченные проценты по кредиту. Да и у тех, кто этот кредит взял, будет меньше соблазнов сорвать лицензионные отчисления. Одно дело, если ты должен немалые деньги не пойми кому за не пойми что, а другое если ты должен банку. С банками никто в такие игры не играет - чревато!
Что ж, определенный смысл в его словах был. Да и Моллеру виднее, это же он крутиться всю свою жизнь в банковском секторе, а не мы. Да и полномочия у наших директоров и управляющих довольно широкие - мы сами их им и предоставили. Вот они и ведут свою банковскую и лицензионную политику по своему усмотрению. И потому мы с Мишкой лишь бессильно развели руками и выразили пожелание действовать аккуратнее. Не дай бог, на нужное дело денег не хватит.
- Не переживайте. Они взяли не так много, работают недалеко от Колпино - найти их при случае трудов не составит. А вообще, я думаю, в будущем нам надо будет что-то предпринимать по поводу выбиваний долгов. Рано или поздно мы с этим столкнемся. И не дай бог, мы кому-нибудь простим даже небольшую просрочку - нас потом уважать перестанут.
- Гм, - задумчиво протянул Мишка и посмотрел на меня. - Коллекторское агентство надо создавать?
- Да, - кивнул Моллер, правильно уловив смысл незнакомой фразы. - Долговое агентство нам просто необходимо.
Мы были согласны с нашим банковским управляющим. Надо создать такие условия кредитования, чтобы ни у кого не возникало даже мысли нас обмануть. И суровые "братки", пришедшие к тебе домой за своими деньгами будут воздействовать очень отрезвляюще. Оставался вопрос - где найти таких людей. С откровенными бандитами связываться не хотелось.
- Есть у меня один человек из охраны, - произнес я задумчиво. - Наглый, до ужаса. Любит в конфликты вступать. Хотел его уволить, но, видимо, для выбивания долгов он может подойти.
- Это ж кто такой? - поинтересовался Мишка. - Уж не Виктор ли рыжий?
- Он самый. И габариты у него как у легендарного библейского Самсона. А когда он улыбается у меня мурашки по коже идут. Валентин с ним недавно сцепился - едва не подрались. Разнимать пришлось.
- А-а, ну тогда он действительно подходит для этой работы, - задумчиво произнес наш банкир. С Валентином Пузеевым он уже успел познакомиться и сразу понял, что он за фрукт. И потому по достоинству сумел оценить нахрапистость и наглость выдвинутой кандидатуры. - Но только одного человека мало, надо еще двоих.
- Найдем и еще двоих.
- Но только один из них должен уметь вести переговоры. Надо двоих мордоворотов и одного беспринципного интеллигента. Можно бывшего офицера.
- Гм, где ж я вам такого найду? - озадаченно почесал я выбритую щеку.
Через несколько дней Мишка представил пред мои очи бывшего офицера. Высокий статный мужчина в гражданском костюме, с надменным взглядом и волевым подбородком смотрел на меня сверху вниз нисколько не стесняясь и не пасуя.
- Вот, Василий Иванович, - церемонно произнес Мишка, притворяя за собой кабинетную дверь, - познакомьтесь. Это Семен Истомин - бывший хорунжий.
- Из казаков? - догадался я.
- Так точно, - отчеканил Истомин и, казалось, по привычке дернул головой. Его шикарные нафабренные и черные как смоль усы спружинили в такт кивку. Хоть аптекарские гирьки вешай на щегольские крутые завитки.
Потом решительно подошел ко мне, слегка прихрамывая левую ногу и опираясь на простую деревянную трость:
- Хорунжий Донского четырнадцатого казачьего полка, - и протянул мне руку. - Очень рад знакомству.
Я пожал ладонь, удивившись неожиданному напору.
- Кхм..., - кашлянул я в кулак. - Я, так понимаю, вас Михаил Дмитриевич нашел?
- Так точно, - четко по-военному ответил Истомин.
- А он объяснил вам особенности вашей будущей работы?
- Так точно. В общих чертах.
- И вас ничего не смущает?
Бывший казак нервно повел подбородком, так, словно, понятие слова "смущение" ему чуждо и неприятно.
- Никак нет.
- А если придется головы чужие ломать?
Он безразлично пожал плечами:
- Если прикажите.
Я задумался. По характеру бывший казачок мало чем отличался от ранних "братков" из нашего будущего. Такой же наглый, напористый и беспринципный. Глаза холодные, жесткие, губы тонкие, плотно сжатые. Рукопожатие жесткое и горячее. Даже и не знаю, что мне можно ожидать от этого человека. С трудом оторвал взгляд от его бездонных зрачков, посмотрел на друга.
- Михаил Дмитриевич, можно вас на минутку, - задумчиво сказал я и кивнул на дверь
За дверью я его спросил:
- Он тебе не напоминает наших бандитов из девяностых? Ты в нем уверен?
Мишка отрицательно мотнул головой:
- Честно - напоминает. И я в нем не уверен.
- А зачем привел?
- А почему нет, Вась? Да, по манерам общаться он похож на наших упырей. Но, как я понимаю, нам для наших целей как раз такой и нужен. Мне его порекомендовали как решительного и смелого человека. Вот и привел его к тебе на смотрины. Теперь сам решай.
Я недовольно сдвинул брови.
- Ты где его нашел?
- Там таких больше нету, - уклончиво ответил Мишка. - Какая разница где! Он нам подходит?
А вот этого я не знал. И пока не попробую, вряд ли узнаю. Потому, приняв, по сути, единственное возможное решение, махнул рукой.
- Ладно, пойдем, побеседуем с ним более предметно.
Семен Семенович Истомин, "бывший" хорунжий был вынужден оставить военную службу в связи с несчастным случаем. Он упал с оступившегося коня, что для казака было настоящей трагедией. Упал так неудачно, что сломал левую лодыжку. Повезло, что это был закрытый перелом. Доктор-коновал подлечил его как мог - выправил смещенные кости, наложил на ногу лубок и оставил выздоравливать и восстанавливаться на несколько долгих месяцев. Еще раз повезло, что не случилось никакого воспаления и кость срослась как на собаке. Но не повезло в том, что срослась она криво и теперь, "бывший" казак был вынужден все время опираться на крепкую трость, что стала для него третьей ногой. Такого убогого никто на серьезную работу брать не хотел, и в этом заключалась его главная трагедия. Свое хозяйство он полноценно потянуть уже не мог, семью прокормить был не в состоянии. И потому, чтобы не обременять близких, он, разозлясь на свою беспомощность и разругавшись по этому поводу с супругой, психанул и ушел из дома на заработки. Сел на пароход до Киева, а оттуда уже на перекладных до Москвы. Перекантовался там с полгода, подкопил немного деньжат, да и рванул в столицу, полагая, что здесь у него будет больше шансов. Помыкался в Питере полтора года, попытался пристроить свои знания и умения, но, оказался особо никому не нужен. Он уже был на грани отчаяния, когда один из Мишкиных знакомых порекомендовал Истомина как человека, способного научить наших весьма посредственных охранников уму-разуму. Специально для нашей встречи хорунжий потратил последние деньги, привел себя в порядок и опустил на лицо маску безжалостного и бескомпромиссного человека. Чем и зацепил Мишку. Так и появился у нас Семен Семенович, бывший хорунжий казачьего полка. Как показало время, он не был беспринципной тварью. Казак имел свои убеждения, свое мнение и сильнейше упорство в достижении поставленной цели. Да, голову чужому человеку он проломить был в состоянии, но только за дело и по необходимости.
Семен был грамотен, образован, исполнителен и политически подкован. Горой стоял за царя, ненавидел всеми фибрами души революционеров и бомбистов. С охотой вступал в дискусы по политическим темам и убедительными доводами громил своих соперников, чем часто доводил их до белого каления.
Мы познакомили его с Моллером, дали в подчинение двух человек и он возглавил наше коллекторское агентство. Наш банкир чуть поднатаскал Семена в вопросах банковских долгов, Мендельсон помог ему с юридической стороны, и уже через пару месяцев наше агентство выбило первый долг по задержанной выплате по лицензии. Особо стараться Семену не пришлось - грозный вид двух громил за спиной улыбчивого коллектора с глазами убийцы быстро привели в чувство должника. И первые отработанные пятьдесят рублей капнули на счет фирмы. Сумма, конечно, небольшая, но зато имиджевые приобретения для "Русских заводов" были бесценны.
Наконец настал момент, когда мы дали старт по возведению здания нашего офиса и по совместительству банка. Поповым был заключен подряд на строительство и на нашем котловане застучали топоры, завизжали пилы, заскрипели канаты и тросы. Масса бывших крестьян и безземельных батраков вкалывали на стройке круглые сутки. Масса рабочих с утра до ночи вязали из толстой проволоки арматурный скелет фундамента, месили лопатами тонны бетона и заливали его в опалубку. Работа грязная, тяжелая, травмоопасная и малооплачиваемая, но люди были и этому рады. Народ хватался за любую возможность заработать дополнительную копейку.
Я с Поповым наведывался на стройку почти каждый день. Мы общались со строительным подрядчиком - пожилым мужиком-пройдохой, заставляли его не отклоняться от проекта ни на йоту. Он каждый божий день соглашался с нашими требованиями, но как истинный строительный подрядчик пытался сэкономить буквально на всем. То рецептуру бетона изменит в худшую сторону, то арматуру меньше заложит, то с опалубкой намудрит, сделав стену тоньше. Мы с ним ругались, выставляли штрафы, но его это не пронимало. После очередной головомойки проходило всего несколько дней и все повторялось снова. В какой-то момент нам это все надоело, и мы расторгли с ним договор. Он потом долго рвал на голове волосы, умолял нас, обещал работать честно. Но Попов был неумолим - он нашел другого подрядчика. И вот уже тот, видя перед собой печальный опыт своего предшественника, стал работать относительно честно.
Темпы заливки бетона новым подрядчиком меня приятно удивили. Уже через пару недель фундамент был выведен в ноль и работа временно приостановилась. Бетон схватывался, набирался крепости, сох. Где-то через месяц англичане обещали доставить сейфовую дверь с "невскрываемым" механическим замком. От электрического запора я отказался, убедив Моллера в его уязвимости. В эту эпоху нельзя доверять большие деньги новым и откровенно сырым технологиям. Нет ничего надежнее старого доброго механического замка и суровой вооруженной охраны.
Я с Поповым как раз находился на пустынной стройке, осматривал фундамент. Он получился качественным, на века. Грабители, что захотят устроить подкоп, испытают великое потрясение, когда узнают толщину стен и пола.
- Так, когда прибудут наши англичане? - поинтересовался я, аккуратно перешагивая через строительный мусор.
- В следующую пятницу обещались. На Великую Пятницу страстей Христовых.
- Недолго ждать осталось. Сколько их будет?
- Пять человек. Они просят нас помочь грамотными людьми. Я пообещал им Валентина с его ребятами.
- Валентина так Валентина, - безразлично ответил я, неаккуратно наступив на узкую доску. А она скользкая, неожиданно вывернулась у меня из под ног и я, сделав взмах руками, едва не упал. Попов успел меня поддержать.
- Осторожнее, Василий Иванович. Скользко.
- Ох, ты..., спасибо, - поблагодарил я его и скосил глаза на глубокую мутную лужу, что омывала "берега" в метре от меня. - Еще бы чуть-чуть и... плавал бы я в этом бассейне. Ладно, пойдем, Сергей Сергеич, нам здесь смотреть больше нечего.
Попов согласно поддакнул и мы, как два интеллигента боящихся испачкать свои нагуталиненные туфли побрели на цырлах до экипажа. Галоши я категорически отказывался признавать и Попов, пытался перенимать мои привычки. Добрались до "кареты" успешно, не оступились, не испачкались. Извозчик любезно помог нам забраться.
- Куда едем, Василий Иванович? - спросил он меня, едва сам занял место на облучке. - В контору?
- Да, Петр, давай в контору. Только не гони - растрясешь.
Петр пообещал доставить господ в великой сохранности. Дернул вожжами, выкрикнул гортанное "Н-но" и пегая лошадка неспешно заковыляла по размокшей земле.
Скоро мы подъехали к проходной. Я резво соскочил на землю, зашел внутрь. Попов без задержек прошел на территорию завода.
- Привет, Фрол, привет Иван Фомич, - на ходу бросил я плечистому охраннику и пожилому вахтеру. - Как дела?
- Спасибо, хорошо, Василий Иванович. А вас тут один господин дожидается, - сообщил дед заговорщицки.
- Где?
- А вон, в комнатке, - кивнул он на дверь, за которой скрывалось помещение для посетителей. - Уже час как сидит. Уходить не желает, говорит, что ждать вас будет.
- Что за господин? - спросил я удивленный. Меня еще ни разу так не дожидались. Обычно я находился на заводе в определенные часы и любой, кому я был нужен, приходил именно в это время.
- Важный! - с придыханием в голосе возвестил вахтер. - Одет богато!
Ответ Фомича меня озадачил. И скорее не сам ответ, а восхищенный тон, с которым он это произнес. Что ж, сейчас мы взглянем на этого важного субчика. Я решительно толкнул дверь и сделал шаг внутрь.
Я не сразу разглядел богато одетого господина. Прищурился от яркого солнечного света, бившего через окно прямо в глаза, заслонился ладонью. Сдвинувшись слегка в сторону, наконец, увидел его. Среднего роста грузный мужчина, который разменял четвертый десяток, в дорогом английском костюме, из нагрудного кармашка которого свисала золотая цепочка для часов, а на носу толстые плюсовые пенсне. Он вальяжно сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и беззаботно листал припасенные для посетителей журналы. Рядом с ним на столике лежал кожаный портфель, и сверху на нем блестящий цилиндр. Увидев меня, он не спеша отложил литературу в сторону и легко, несмотря на свою полноту, поднялся на ноги.
- Добрый день, - первым поздоровался я и протянул ладонь. - Рыбалко Василий Иванович. Мне сообщили, что вы меня ждете. Чем могу быть обязан?
Он не спеша снял с носа пенсне, спрятал их в карман и с неким колебанием пожал предложенную ладонь.
- Игорь Константинович, - после рукопожатия он отодвинулся и внимательно всмотрелся в мое лицо. - Так значит, вы и есть тот самый господин Рыбалко? Фабрикант, изобретатель, радетель трудового народа и революционер?
- Тот самый? - не понял я. И повел носом в сторону - посетитель хоть и был облит с ног до головы французским одеколоном, а все равно от него чем-то таким неприятным пованивало. Трудно было понять, что за запах скрывается за завесой слезоточивого одеколона. - Почему тот самый? И почему революционер?
- Ну как же! Читал я много хорошего в газетах о вашем заводе и о вас. И простые люди тоже, чего уж скрывать, очень лестно отзываются о вашем предприятии. Заботитесь о рабочем народе, голоштанные крестьяне за счастье считают устроиться к вам.
- Что ж, спасибо, - не удержался я от улыбки. Было приятно слышать от постороннего человека такие слова.
- Не стоит, - снисходительно отозвался посетитель. А потом он демонстративно достал из кармашка усыпанные драгоценностями часы, открыл крышку. Я, так полагаю, таким способом он одновременно и похвастался, и намекнул на долгое ожидание, и подчеркнул свое высокое положение.
Я принял его намек, сразу перешел к делу:
- Я вижу, вы торопитесь.
- Да, тороплюсь, - подтвердил важный посетитель. - Поэтому хотелось бы немедленно перейти к делу.
- Хорошо, мы можем поговорить прямо здесь. Если вас это не смущает.
- Вполне устраивает, - согласился он, посмотрев через окно на улицу. Ждет его там кто-то? Я проследил за его взглядом, но ничего, кроме крытого экипажа не увидел.
- Итак, Василий Иванович, - начал он говорить. - Меня попросили встретиться с вами некие лица, для того чтобы обсудить с вами волнующие их вопросы.
Ого! Это уже становится интересно. Представитель неких лиц! Я сдвинул к переносице брови, показав собеседнику свое озабоченное внимание. Но не произнес ни слова, давая ему возможность высказаться.
- Эти некие лица, - продолжил он, подпустив в голос металла и поддернув вверх двойным подбородком, - весьма недовольны вашими новшествами, которые вы бездумно внедряете. Они выражают свое глубокое возмущение и требуют от вас перестать баламутить рабочих и отменить восьмичасовой рабочий день. Они настоятельно желают, чтобы вы одумались и не шли на поводу у рабочих. Они требуют увеличить время работы.