- Итак, Василий Иванович, - начал он говорить. - Меня попросили встретиться с вами некие лица, для того чтобы обсудить с вами волнующие их вопросы.
Ого! Это уже становится интересно. Представитель неких лиц! Я сдвинул к переносице брови, показав собеседнику свое озабоченное внимание. Но не произнес ни слова, давая ему возможность высказаться.
- Эти некие лица, - продолжил он, подпустив в голос металла и поддернув вверх двойным подбородком, - весьма недовольны вашими новшествами, которые вы бездумно внедряете. Они выражают свое глубокое возмущение и требуют от вас перестать баламутить рабочих и отменить восьмичасовой рабочий день. Они настоятельно желают, чтобы вы одумались и не шли на поводу у рабочих. Они требуют увеличить время работы.
Он замолчал. Сжал плотно губы и воззрился на меня, требуя немедленного ответа. А я, в свою очередь, уставился на него. Сверлил его взглядом так, как учил Мишка. Но посетителя это трюк не пронял.
- А что это за некие лица? - брякнул я первое, что пришло в голову.
- Очень важные, - уклончиво ответил загадочный посетитель. - Это те люди, которые весьма заинтересованы в том, чтобы вы одумались и не пороли горячку. Ваши необдуманные и попросту глупые действия весьма мешают этим господам поддерживать дисциплину на своих предприятиях.
Не знаю, из-за наших ли действий или нет, но по нашему предприятию пронесся слух, что на Обуховском заводе не так давно поднялась буза. Рабочие были недовольны своим нынешним положением и требовали отменить сверхурочную работу и увеличить расценки. Но ни во что серьезное эти волнения не вылились. По слухам, хозяева Обуховского каким-то способом смогли успокоить рабочих, кого-то уволили, пару человек арестовали, а остальному народу было дано обещание впредь не вводить сверхурочную работу принудительным порядком. На этом все волнения и закончилось. И вот, спустя некоторое время после этих событий ко мне пришел некий господин, представитель неких сил, требовать перестать заигрывать с рабочими и вернуть все на круги своя. Проще говоря, от меня требовали не выпендриваться и идти в ногу со всеми.
- Что ж, - медленно протянул я, - я вас понял.
- Очень хорошо, что мы нашли с вами общий язык, - недоверчиво произнес посетитель, неправильно истолковав мои слова. - Так вы...
- Подождите, Игорь Константинович, - перебил я его, не позволяя сделать преждевременные выводы. - Вы слишком уж бесцеремонно объявляете мне свой ультиматум. Давайте поговорим более предметно. Как мои порядки на моем заводе мешают вам поддерживать дисциплину ваших рабочих? Чем я вам помешал?
Он важно надулся. Выпятил нижнюю губу, дернул вверх подбородком.
- Вы что и в самом деле не понимаете? Вы же не похожи на глупца.
- Отчего же, понимаю. Но хотелось бы услышать вашу версию. Может, мы сможем договориться и найти какой-нибудь компромисс?
- Какой компромисс? - не захотел меня понять парламентер. - Чего обсуждать? Вы должны увеличить рабочее время, сделать как все. Это наше безоговорочное требование.
- А зачем же мне его увеличивать? - возразил я ему, чувствуя, как мой собеседник-сноб начинает терять терпение. - На моем заводе мои рабочие работают по моим правилам, и я сознательно пошел на этот непростой шаг. Хотя, конечно, мне мои заигрывания с рабочими обходятся весьма недешево. Но, хочу вам сказать, все это окупается безоговорочной лояльностью моих рабочих и высокой механизацией труда.
- Послушайте, - раздраженно перебил меня Игорь Константинович. - Вы вольны делать на своем заводе что угодно. Хотите дать рабочим больницу - дайте. Хотите увеличивать расценки за работу - увеличивайте. Хотите поиграть в благодетеля и социалиста, тьфу на вас - играйте. Это ваше дело и оно нас не касается. Но то, что вы сократили рабочее время и раструбили об этом на всю Империи, весьма беспокоит остальных деловых людей. Они волнуются, нервничают и им очень не нравится когда их рабочие, начитавшись в газетах о райских условиях на вашем предприятии, начинают устраивать стачки. Они терпят серьезные убытки.
Он замолчал, уставившись на меня. Я ничего не ответил, поняв, что компромисса не получится. Да и какой может быть компромисс? Он высказал мне свои претензии, и отступать он не был намерен. Я же, в свою очередь, не намерен был идти на попятную. Не дело это сворачивать от цели на начале пути.
- Так значит, вы не будете увеличивать рабочее время? - набычившись, басом спросил посетитель, и, казалось, слегка расправил плечи, стал чуть шире.
- Нет, не буду.
Тогда он презрительно сжал губы и ткнул мне в грудь указательным пальцем.
- Да вы, я посмотрю, полный идиот! Неужели вы думаете, что вам это сойдет с рук? Неужели вы думаете, что мы будем сидеть сложа руки и смотреть как вы рушите вековые устои и традиции?
Я фыркнул:
- Какие традиции? Традиции гнобить работника? Традиции пить из него все соки? Или же штрафовать их за малейшую провинность и заставлять отовариваться в собственных лавках по завышенной цене? Ладно бы, продукты в лавках были хорошие, так нет - сплошное дерьмо. Вы бы прислушались к своим рабочим, и пошли бы им навстречу. Хотя бы самую малость и глядишь, стачки бы закончились сами собой.
- Не паясничайте! - прикрикнул он и его щеки покрыл легкий румянец негодования. - Как вы смеете указывать нам? Вы! Без году неделя в столице, а уже даете нам ценные советы о том, как нам жить? Да кто вы такой?! Прекращайте сейчас же свои заигрывания! Иначе мы вас угля лишим!
- Чего-о?! - уже я начал терять терпение.
- Да! В наших силах закрыть поставки угля на ваше предприятие. Вы слышите? И вот вам наше условие - либо вы прислушиваетесь к нашему мнению и отменяете ваш восьмичасовой день, либо мы вас лишаем доступа к углю и более вы ни одного пудика не получите. Итак, что вы на это скажете?
Мой собеседник был вне себя от злости. Он злился на мою неуступчивость, злился, что не может на меня надавить. И я сам, мало-помалу разозлился.
- Вы дворянин? - неожиданно спросил я, сбивая его с мысли.
- Нет! - ответил он, сердито тряхнув подбородком. - И это здесь совершенно не при чем!
- Хорошо, - произнес я сквозь зубы и сделал небольшой шажок, который он воспринял как угрозу. - Я понял вашу мысль, - еще раз повторил я, перебивая его желание высказаться. Посетитель явно не привык к такому обхождению. - А теперь я хочу, чтобы вы и эти ваши некие лица, которых вы представляете, уловили мою мысль.
Посетитель возмущенно хватанул воздух ртом, но я не дал ему и слова вставить, безжалостно продолжил монолог, сам не заметив, как стал жестко, с каждым вылетавшим из моего рта словом, тыкать указательным пальцем в пухлую, облаченную в заграничный костюм, грудь:
- Хочу вам еще раз напомнить, что на своем заводе я сам себе хозяин, и я не привык получать от кого-либо указаний. Я сам себе голова и сам решаю, что мне делать, а что не делать. Вы здесь для того чтобы ставить мне условия, но я вот что я вам на это скажу... Я не приемлю, когда мне ставят условия, я терпеть не могу когда меня поучают совершенно чужие люди. Да, я иду навстречу своим работникам - поднимаю им зарплату и сокращаю рабочий день, потому что мне не нравится когда они умирают за станками. Я не желаю видеть, как нищенствуют их семьи, я не терплю беззакония, творимые бесчестными производителями. И я рад, что на моем предприятии простые рабочие получают хорошие деньги и могут себе позволить то, чего не могут позволить себе ваши рабочие. И я не позволю, кому бы то ни было вмешиваться в мои отношения с подчиненными. И мне глубоко наплевать на то, что от меня хотят совершенно посторонние мне люди. Так вашим хозяевам и передайте. Я понятно выразился?
Он стоял несколько долгих мгновений, держась за то место куда я безжалостно тыкал пальцем, переваривал доселе немыслимое. Наконец опомнился, осознал, что ему тут я наговорил и пошел бурыми пятнами, закипая.
- Послушайте, вы! - гневно выпалил он, набычившись. - Никто не смеет так со мной разговаривать! Я хоть и не дворянин, а все ж не последний человек в Петербурге. Идиот! Перестаньте раскачивать лодку - она перевернется! Мы еле уняли этих оборванцев и это все из-за вас! Не ввели бы вы восьмичасовой рабочий день на своем предприятии и нечего бы не случилось! Зачем нужно было так делать? Какая в этом была необходимость?
Последние слова он почти выкрикнул мне в лицо. И я ему, заведясь, тоже почти криком и отчаянно жестикулируя ответил:
- А вы стачек хотите, да? Вы хотите, чтобы вас рабочие на вилы подняли, да? Так подождите еще немного, и терпение у ваших рабочих кончится, и вы как миленькие пойдете у них на поводу. И восьмичасовой рабочий день введете и расценки повысите. А потом будете мне завидовать, будете завидовать спокойствию на моих заводах. А может, вы хотите профсоюзов? Так вы их скоро получите!
- Не говорите чепухи! - проорал он мне в ответ. А по глазам было видно, что он очень хочет схватить меня за грудки. - Какие профсоюзы? О чем вы? Да мы сделаем с рабочими все, что захотим. В бараний рог их свернем. А вы и ваша дурость лишь все портите. Немедленно прекращайте ваши заигрывания с рабочими. Слышите? Пока не поздно! А не то мы вас силой...!
- Не говорите чепухи! - проорал он мне в ответ. А по глазам было видно, что он очень хочет схватить меня за грудки. - Какие профсоюзы? О чем вы? Да мы сделаем с рабочими все, что захотим. В бараний рог их свернем. А вы и ваша дурость лишь все портите. Немедленно прекращайте ваши заигрывания с рабочими. Слышите? Пока не поздно! А не то мы вас силой...!
- Вы меня? - заорал я на него и схватил его за лацкан пиджака. Крепко дернул, так что нити затрещали, а у посетителя щеки пошли волнами. - Уже вчера было поздно! Вы понимаете? Это уже не остановить! И в ваших же интересах пойти навстречу рабочим и облегчить им жизнь. Пока вы можете, создайте свой профсоюз и встаньте в его главе. Прислушайтесь к своим рабочим!
Он дернулся, безуспешно попытавшись освободиться от хватки, потом вцепился в мою руку, попытавшись оторвать ее от лацкана. Он пыхтел, краснел, сопел, покрывался пятнами. От том, чтобы казаться презентабельным и речи уже не велось.
- Отпустите меня! Немедленно! - возопил он, но меня уже понесло. Этот пухлый боров меня взбесил. Еще чуть-чуть и я готов был ему врезать. - Отпусти-ите! - перешел он вдруг на фальцет, когда он заглянул в мои глаза, и я ослабил хватку. Толстяк прянул в сторону, рефлекторно закрылся от меня руками. Он испугался.
Как-то неожиданно для меня все это произошло. Не в моей натуре так терять над собой контроль, но этот сноб, который пришел ставить мне условия, по-настоящему вывел меня. Еще немного и не обошлось бы без крови. Мое состояние почувствовал и мой посетитель. Сторонкой-сторонкой он обошел меня, затравленно следя за моими движениями и, едва оказался рядом с дверью, что есть прыти рванул вон из комнаты.
- Портфель забыл, придурок! - проорал я вслед и отправил чужое имущество вслед хозяину. Портфель ударил пухлого по спине, придав ему дополнительное ускорение и упал, рассыпав по грязному полу исписанные бумаги. Туда же вслед по витиеватой траектории полетел и дорогой цилиндр.
Охранник Фрол, что видел бегство богатея, озарился злорадной щербатой улыбкой, а Иван Фомич спал с лица, утонул в тени угла и мелко-мелко перекрестился.
Весть остаток дня я приходил в себя. Шутка ли, едва не подрался с солидным господином. И главное из-за обычного, в общем-то, переговорного момента. Не брось посетитель тогда мне в лицо фразу "а не то мы вас силой..." и я бы сдержался. Каждую минуту я вспоминал его слова и с каждой минутой я все более укреплялся во мнении, что мне этого не простят. Моя выходка выйдет нам боком.
Я удрученный съездил домой, рассказал все другу. Мишка внимательно меня выслушал, нахмурил лоб и поставил неутешительный диагноз моим умственным способностям.
- Что делать будем? - спросил он риторически.
- Готовиться к нападению надо. Предприятие на осадное положение ставить.
- Как готовиться? К какому нападению? - покрутил пальцем у виска Мишка. - Как бы не засудили тебя. Я, так понимаю, тот человек был какой-то серьезной шишкой.
- А что мне могут сделать через суд? За что судить?
- Дурак ты, Вася. За оскорбление во все времена отвечали. И дай-то Бог, если мы отделаемся простым нападением на предприятие. Как бы чего хуже не вышло.
Я развел руками, показывая свое бессилие.
- Как бы то ни было, нам все равно надо подготовиться. Я с Мендельсоном переговорю, может он чего по своей части посоветует. А ты, Вася, поднимай своих вояк. Похоже, и для их способностей время настало.
В тот же день я собрал всех своих охранников на предприятии. Кратко описал им произошедшую неприятность. Фрол, похоже, почти всем уже растрепал об инциденте, так что основная масса наших работников оказались в курсе. И все они поддержали меня, удрученно посетовав при этом, что посетителю так мало досталось на орехи. Сложилось впечатление, что данный господин был им знаком.
- Кто-то его знает? - спросил я, оглядев своих архаровцев. - Что это за тип?
- Дык, Баринцев это, - ответил один из них - мой тезка. - Знатная гнида.
- Откуда он? С какого завода?
- С Невского стеаринового он - один из хозяев. Рабочих гоняет в хвост и в гриву. Мастера его лютуют, штрафуют рабочих почем зря.
- Стеаринового? Свечки делает?
- Ага, и мыло тоже.
- Это мыло варит что ли? Так вот почему он был облит одеколоном, - догадался я. - А что он за человек, на что он способен? Он может отомстить?
- Этот еще как может, - подтвердил Василий. - За ним не заржавеет.
Ну что ж, противник определился. Надо бы сообщить об этом Мишке. Остается, правда, неясным момент с "некими лицами", которые уполномочили его на разговор со мной. Были ли они на самом деле или же Баринцев просто их придумал. Вполне возможно, что он с кем-то объединился.
- А ты откуда его знаешь?
- Брат мой работал на стеариновом, и я пытался туда устроиться, но мастер меня не взял. Видел я тогда эту гниду там - как павлин важный ходил, нос морщил, - сообщил мой тезка. - А здорово вы его взашей прогнали. Я брату-то расскажу - он порадуется.
Наше предприятие мы поставили на осадное положение. Мои охранники продолжили нести вахту как и прежде, что на производственной площадке, что и на территории НИОКРА, а остальные свободные от работы легли на матрасы. Через дорогу от проходной в домике были сняты пара комнат и мои люди ожидали там нападения. Сидели там тихо, не высовывались, не буянили и за водкой не бегали. Я иногда навещал их втайне, контролировал их. За главного поставил моего тезку Василия со смешной фамилией Орленок, как наиболее толкового. Соображал он неплохо, выводы из возникающих проблем делал правильные, да и кое-каким авторитетом у товарищей пользовался. С грамотой, правда, у него плоховато, но это дело поправимое. Будет время - научим. С ним мы и обсудили все детали нашего возможного противодействия. К нападению мы были готовы.
Прошло пару дней, а у нас все было тихо. Никто на нас не нападал, никто из посторонних нами не интересовался. Я в очередной раз проверил своих ребят, скоротал часик за чашкой крепкого чая. Настроение у них было бодрое, с нетерпением ожидали предстоящей драки.
- Ну, ладно, товарищи охранники, мне пора, - сказал я, сделав последний глоток из стакана. Так уж повелось у нас, что я обращался к нам по советскому образцу. Я так привык в армии и мне было так проще. Для них это поначалу было непривычно, кого-то коробило мое "панибратсво", но затем они привыкли. Сообразили, что это просто моя причуда.
- Завтра придете? - спросил меня Василий.
- Конечно. Если ничего не случиться, то приду. Может принести чего надо?
- Да не-е, не надо. Мы тут по очереди в лавку бегаем. Что надо там покупаем.
- Ну и хорошо. Пойду я. На завод заскочить надо бы, с Поповым встретиться.
Я неспешно спустился по лестнице. Разминулся на выходе с какими-то женщинами с чумазыми детьми, которые жили здесь же, обогнул угол дома и аккуратно переступая через собачье и лошадиное дерьмо, неспешно побрел в сторону нашего предприятия. Странно, что дворник здесь не убрал это непотребство. Хоть и окраина Питера, но все ж не захолустье.
На проходной, едва я ступил на дощатый настил крыльца, услышал радостный и знакомый вопль:
- Иваныч!
Я удивленно обернулся и увидел, как из-под полога подъехавшего фаэтона спешно выбирается старший Мальцев. Его седую окладистую бороду я узнал бы из тысячи.
- Степан Ильич? - удивленно воскликнул я, и Мальцев радостно затряс бородой. - Как? Какими судьбами?
Наконец он спрыгнул на земле, кинул деньгу извозчику и подошел ко мне.
- Ну, здоровеньки булы, что ли? - сказал он довольно и сграбастал меня в свои богатырские объятия. Сдавил как следует и тряхнул слегка. - Ты что ж, не рад меня видеть?
- Рад, конечно же, рад, - ответил я, восстанавливая сбитое дыхание. - Это просто невероятно, что мы здесь встретились!
- Да ладно тебе - невероятно, - отмахнулся он от моего предположения как от нелепицы. - Я к тебе специально ехал. Посмотреть хотел, чем ты тут занимаешься.
- Специально в Петербург?
- Да нет, конечно же. В столицу по делам, а вот к тебе уже специально. Раз уж я здесь, то давай - показывай свое хозяйство. Хвастайся!
И я похвастался. Битых два часа его водил по предприятию, все рассказывал, показывал. С гордостью продемонстрировал как живут у меня рабочие, какие у них условия труда. А Мальцев старший все смотрел, щупал, кивал головой и вникал. А потом сказал:
- Добренький ты очень, Иваныч. Как бы до беды не дошло.
- Это почему же до беды?
- А ты думаешь, остальным фабрикантам твои новшества понравятся? Странно, что у тебя до сих пор все спокойно. Я б на их месте давно к тебе лихих ребят подослал. Порушил бы все до чего руки смогли б дотянуться.
Я досадливо хмыкнул, и Мальцев уловил перемены в моем настроении.
- Неужто уже?
Я кивнул, признаваясь. А он, нахмурив лоб, взял меня под локоток, отвел в сторонку и проникновенно сказал: