Продавщица закивала.
– Давайте поступим так, – вещал Владимир Иванович, – я буду задавать вопросы, а вы отвечайте, – слева что выставлено?
– Италия, – пискнула девочка.
– Цена?
– В районе тысячи долларов!
– Не пойдет, – отмел Владимир Иванович, – а там?
– Италия, – словно попугай твердила продавщица, – эксклюзив!
– Цена?
– Две тысячи.
– Не пойдет. А слева? За колонной?
– Это эксклюзив первый сорт, настоящая Италия!
– Цена?
– Пять тысяч.
– Шпон?
– Э… э… нет.
– Не надо лгать! – улыбнулся Владимир Иванович. – Так за пять тысяч массив?
– Нет, – честно призналась девочка.
– Умница, – кивнул отчим, достал кошелек, вытащил оттуда купюру, сунул девушке в карман форменной курточки и сказал: – Ангел, ведите нас туда, где продают НАСТОЯЩУЮ мебель. Вас как зовут?
– Лера. Нужно пойти вверх.
– Вперед, Лерочка, – приказал отчим.
Мы поднялись по лестнице.
– Это Италия, – с придыханием заявила Лера, тыча пальчиком в здоровенный гроб, украшенный орнаментом, – настоящая!
– Более настоящая, чем та, внизу? – уточнил Владимир Иванович.
– Совсем родная, – кивнула Лера, – массив, ручная резьба! Десять тысяч!
– Ну как? – повернулся муж к молодой жене.
– Фу, – скривилась маменька, – нет медальонов.
– Слыхали? – поинтересовался Владимир Иванович у Леры. – Медальоны имеем?
Лицо девушки позеленело.
– На третьем этаже, – прошептала она, – эксклюзив бизнес-класса. Но там дорого!
– Наш размерчик, – потер руки Владимир Иванович, – пошли!
– Наверху есть свой продавец, – сообщила Лера и заорала: – Альбина Сергеевна!
– В чем дело? – донеслось сбоку, и перед нами предстала дама лет сорока, с ботоксно гладким лицом. – Лера, не кричи!
– Вот, Альбина Сергеевна, – обморочным голосом объявила Лера, – покупатели, на третий этаж!
Дама профессионально цепким взором окинула Николетту и воскликнула:
– Понятное дело! Таким людям нечего делать внизу, ступай, Валерия, займись делом, видишь, там трое ходят, в синтепоновых куртках.
Девушку словно ветром сдуло, Альбина Сергеевна повернулась к нам.
– Учишь их, учишь, – горько воскликнула она, – а все не впрок! В голове танцульки, жвачка, кино… до работы дела нет! Уж не пыталась ли безумная Валерия показать вам мебель из Тонго?
– Нет, – кокетливо ответила маменька.
– И на том спасибо, – кивнула Альбина Сергеевна, – это Тонго! В общем, без комментариев. Нет, не умеет молодежь вычленить истинного клиента. Вам нужна НАСТОЯЩАЯ Италия!
– Верно, – крякнул отчим.
– Массив, резьба, медальоны, позолота? – зачирикала Альбина.
– Можно взглянуть, – оживилась Николетта.
– Прошу наверх, по лестнице, осторожно, не споткнитесь о коврик, сюда, сюда, левее. Миша, принеси лучшим покупателям кофе, да не вздумай из автомата на первом этаже налить. Это наши супервипы! Направо. О! Вот! Любуйтесь!
Я взглянул на очередное изделие из дерева и временно лишился дара речи. Огромный матрас обрамляли две спинки белого цвета. Изголовье украшала картина: голубое небо, синяя река, несколько тучных фигур непонятно какого пола нежатся в кустарниках. Ножки у кровати витые, переходят в высокие столбики, украшенные на самом верху позолоченными амурами. Противоположная, более низкая спинка щедро утыкана бело-синими фарфоровыми медальонами.
– Тут много секретов и секретиков, – заговорщицки подмигнула Альбина, – вот ангелок! Смотрите!
Изящный пальчик с ярко-красным ноготком нажал на мужскую гордость амурчика, голова его дернулась и откинулась назад. Я вздрогнул.
– Супер, да? – взвизгнула Альбина. – Сюрприз! Туда можно всякое прятать. Знаете, одна из наших клиенток, когда за мужем пришла милиция, быстренько засунула в фигурку бриллианты. И что? Не нашли менты камушки, им и в голову там искать не пришло. Конечно, супруга жаль, он теперь в СИЗО парится. Но, согласитесь, лучше без мужа, но с алмазами, чем и супруга, и ювелирку потерять. Но это еще не все!
Изящным движением Альбина погладила низкую спинку, послышалось тихое «крак», и деревяшка отъехала в сторону.
– Там, – указала на открывшееся пространство старшая продавщица, – может спокойно спрятаться человек. Закроете изножье – и никаких намеков на тайник. Одна наша клиентка, когда за ее супругом менты пришли, успела не только драгоценности в ангелочка затырить, но и мужа спрятать. И теперь у нее и муж остался, и бриллиантики, что, согласитесь, значительно лучше, чем просто золотишко. Увы, всякие колечки и ожерелья быстро проедаются, а муж… он еще цацок добудет. Ведь так?
Взгляд Альбины Сергеевны скрестился с моим, я машинально кивнул. Действительно, ну для чего еще нужны мужья? Ясное дело, чтобы осыпать жен алмазами.
– Сколько стоит кровать? – деловито поинтересовался Владимир Иванович.
– Тридцать четыре тысячи двести восемьдесят три евро, – быстро объявила Альбина, – ну восемьдесят три евро мы тут же отбросим, несерьезно как-то, право! Скидочка еще как супервипам. Очень симпатичная сумма получается… э… э… тридцать восемь тысяч.
– Но простите, – влез я в разговор, – до скидки цена была тридцать четыре тысячи.
– Да? Я сказала тридцать восемь? Ха-ха-ха! Конечно, же тридцать три, – заулыбалась Альбина, – мы сегодня столько продали, вот и закружилась голова!
Николетта села на кровать.
– Матрас жестковат.
– Он в комплект не входит!
– Столько денег за деревяшки, – вырвалось у меня.
– Берем, – меланхолично кивнул Владимир Иванович, – круче у вас лежанки нет?
– Это самая из самых! – заявила Альбина Сергеевна.
– Заверните, – велел отчим и опять впал в спячку.
Николетта покраснела, на моей памяти до сих пор маменька никогда не менялась столь резко в лице, потом она вскочила на ноги.
– Владимир Иванович, оплачиваем.
Став обладательницей раритетной, дорогой кровати, маменька бойко посеменила по первому этажу торгового центра.
– Милый, – вдруг притормозила она возле странного стеклянного куба, набитого плюшевыми игрушками, – это что?
– Весы, – хрипло ответила здоровенная бабища, сидящая на стуле возле конструкции.
– Да? – заинтересовалась маменька. – И как они работают?
– Очень просто, – охотно объяснила баба, – суешь в щель сто рублев, становись на педали и гляди.
– И что будет? – захлопала в ладоши Николетта.
– Вон те грабельки поедут, игрушку уцепят – и получай ее.
– Ой, хочу, – забила в ладоши маменька. – Владимир Иванович! Мне нравится вон тот зайка!
Отчим вынул кошелек, вытащил оттуда тысячу рублей.
– Ну, куда совать деньги?
– Эти некуда, – заржала тетка, – сто целковых ищи!
– Мелочь? – удивился Владимир Иванович.
– Ну кому как, – закашлялась баба, – можно и так назвать. Тысяча не самая маленькая купюра.
– Я давно не видел других, в основном карточкой расплачиваюсь, – растерянно протянул тот.
– Хочу игрушку, – капризно ныла Николетта.
– Давай весь автомат куплю? – предложил щедрый муж.
– Он к полу привинчен, – заявила тетка.
– Дорогая, – оживился Владимир Иванович, – вон магазин, там полно мишек, собак и прочей плюшевой ерунды!
– Ну как ты не понимаешь, – топнула ножкой маменька, – мне нужно из грабелек получить! Зайку!
Я порылся в портмоне и протянул Николетте несколько ассигнаций.
– Вот!
Со счастливым визгом маменька встала на педали и сунула одну бумажку в щель.
– Владимир Иванович, – воскликнула она, – смотри же! Вау! Грабельки поехали!
– Настоящий ребенок, – умилился отчим, – эх, Ваня, я просто помолодел с Нико. Давно все желания отморозил, деньги не знал куда девать, ни радости, ни счастья они мне не приносили, в дело их пускал и думал: хоть бы разориться, может, тогда смысл в жизни появится. Но нет, бабла только больше становилось. А теперь Нико встретил! Знаешь, как приятно женщину баловать!
Я опустил взгляд на мозаичный пол. Владимир Иванович, невменяемо богатый мужик, желает исчерпать счет в банке, чтобы вновь ощутить радость жизни? Ну тогда он женился очень удачно, Николетта легко справится с этой задачей.
Глава 22
– Вы нас обманули, – голосом третьеклассницы, потерявшей любимую куклу, заявила маменька, – грабельки ничего не подцепили! Назад пустые приехали!
– Тык верно, – загудела баба, – сказано ж было! Весы!
– Вы обещали игрушку, – захныкала Николетта, – хочу зайку!
Толстуха встала со стула.
– Охохоюшки, – вздохнула она, – ну, гляди сюда! Тута шкала и стрелка. Вишь?
– У меня зрение орла, – взвизгнула маменька, – естественно, вижу, написано: восемьдесят кило, девяносто и так далее.
– Не шуми, а послушай, – легко переорала Николетту смотрительница весов. – Грабельки от показателей работают. Ежели в тебе, к примеру, семьдесят килов, то они слона выпрут, а коли пятьдесят, зайчика. Эй, молодой человек!
Владимир Иванович стряхнул оцепенение:
– Слушаю, любезная.
– А ну, встань на педальки и пихни денюжку!
Отчего-то отчим послушался, железные лапки продвинулись вперед, покачались, спустились вниз, раздалось мелодичное блямканье, и из расположенного внизу окошка выпала плюшевая собачка розового цвета.
– Во, видел? – обрадовалась бабища. – Забирай!
Отчим машинально вынул из лотка монстра.
– Теперь ты, – толкнула меня тумба.
Я тоже повиновался, встал на широкие педали и уже через пару секунд был обладателем Чебурашки, покрытого фиолетово-синей шерстью.
– Супер! – взвизгнула маменька и прыгнула на весы.
– Но мне ничего не досталось! – понесся по торговому центру ее недовольный крик.
– Ясное дело, – вздохнула баба, – вишь, надпись: «Аттракцион правильный вес, только для взрослых».
– Не понимаю, – растерянно сказала маменька.
– Тама сверху датчик имеется, – пустилась в объяснение тетка, – он рост определяет.
– И что?
– Потом вес проверяет!
– И что?! – повысила голос маменька.
Баба развела руками.
– А ниче! Прикол для взрослых! Детей не пущаем! На шкале первая цифра «пятьдесят». Твоего веса там нет! Чуток тебе до взрослого не хватает. На сколько тянешь?
– Сорок девять триста пятьдесят, – машинально ответила постоянно сидящая на диете Николетта.
– Значитца, нажирай ищо шестьсот пятьдесят граммов, а лучше семьсот, весы врут чуток, и приходи за игрушкой, – предложила бабенка.
Нижняя губа Николетты стала выпячиваться вперед, глаза наполнились слезами.
– Но я хочу получить подарок сейчас, – воскликнула она, – вон у них уже есть! Дайте мой!
– Так парнишки весят как взрослые, – закашлялась баба, – а ты недотянула!
Николетта шмыгнула носом, я хотел было сказать маменьке, что аппарат на самом деле является чистой воды обманом. Жуткие плюшевые монстры стоят небось по пять рублей штука, а в автомат надо засовывать сто целковых, но тут в бой вступил Владимир Иванович.
– При чем тут датчик роста? – поинтересовался он. – Какова его роль в получении подарка?
– Просто прикол, – объяснила баба.
– Хочу игрушечку, – всхлипывала Николетта.
– Откройте стекло и достаньте, – приказал Владимир Иванович, – эй, любезная, действуйте, вот вам, хм, небольшое вознаграждение.
– Нет, – взвизгнула маменька, – хочу грабельками!
– Не получится, – с явной досадой ответила баба, – веса у тебя нет!
– Пошли, милая, – воскликнул Владимир Иванович, – лучше купим кольцо!
С этими словами отчим подхватил Николетту и повлек ее в ювелирную лавку.
Я усмехнулся и пошел за сладкой парочкой. Похоже, маменьке повезло, наконец-то ей на жизненном пути попался настоящий мужчина, который понимает: любое горе дамы моментально делается меньше, если нацепить ей на пальчик колечко с камушком.
– Ну, выбирай, – велел отчим, притормаживая у стеклянной витрины.
И тут Николетта удивила меня до остолбенения.
– Не хочу, – решительно заявила она.
– Перстень? – прикрыл один глаз Владимир Иванович.
– Нет!
– Браслет? – выпучил оба ока заботливый муж.
– Фу!
– Ожерелье?
– Гадость.
– Часы?
– Это пошло.
– Что тут у вас еще имеется? – накинулся отчим на безмолвно стоящую продавщицу, – немедленно покажите моей жене что-нибудь достойное ее!
– Вот брошка, – ляпнула девушка, – мило и не очень дорого.
Николетта испепелила дурочку взглядом.
– Хорошо хоть вы запонки или зажим для галстука не предложили, – взвился Владимир Иванович, – не видите, кто перед вами?
Девчонка заморгала, охнула, схватилась за прилавок и завизжала.
– Простите, не узнала! Извините, сразу не поняла! Ой! Ой! Моя бабушка вас обожает! Я ей все фильмы с вашим участием купила!
– Какие фильмы? – ошарашенно поинтересовался отчим. – Милая, разве ты не в театре играла?
Я сделал вид, что поглощен изучением золотых портсигаров. Верно, маменька выходила на сцену, выносила поднос и говорила каноническую фразу: «Кушать подано». Впрочем, буду справедливым, доставались ей и роли второго плана.
Николетта поправила тщательно завитые пергидрольные кудри.
– Право, милый, – прочирикала она, – у нас постоянно в театре ошивались люди с камерами, снимали спектакли для потомков.
– Вы же Любовь Орлова? – запрыгала продавщица. – Я вас узнала, узнала!
Николетта разинула рот, я испытал огромное желание удрать из магазина до того, как потолок упадет на голову глупышки, но маменька отчего-то решила оставить продавщицу в живых. Она взяла молодого мужа под руку и жалобно протянула:
– Хочу игрушечку! Из автомата! Только ее! Мне нужно встать на педальки и получить из грабелек подарок.
– Любимая, – засуетился Владимир Иванович, – может, перекусим? Закажем хороший коньяк!
Николетта накуксилась еще больше.
– У меня от горя пропал аппетит, – прошептала она, – хочу игрушечку.
– Пошли, пошли, – настаивал Владимир Иванович, – вон туда, в «Лобстерхаус». Ваня, возьми Нико под другую руку, бедняжка расстроилась до слез, не могу равнодушно смотреть на ее страдания.
И тут в кармане отчима ожил мобильный, он вытащил его, посмотрел на экран, и я поразился мгновенной перемене выражения лица Владимира Ивановича. Мягкую улыбку словно ветром смело, глаза потеряли нежный блеск, губы сжались в нитку.
– Да, – рявкнул отчим, – кто? Ты? Я велел меня не беспокоить, с женой отдыхаю! Что? Он? Когда? Пристрели его! Петька? Его тоже пристрели! Анюта? Ну уж с бабой вы и без меня справитесь. А! Хорошо! Ее тоже пристрелите. И больше не дергай папу по пустякам! Неужели даже с такой ерундой сами разобраться не можете?
Сунув мобильник в пиджак, отчим повернулся ко мне.
– Знаешь, Ваня, сколько людей ни воспитывай, а самому во все вмешиваться приходится. Милая, пошли в «Лобстерхаус».
Всхлипывая, Николетта подчинилась, мы дошли до ресторана, уселись за большой стол, и Владимир Иванович, раскрыв меню, недовольно воскликнул:
– Что-то порции тут китайские! «Креветки с рисом» – сто граммов.
Николетта перестала вздыхать.
– Значит, каждое блюдо имеет вес? – взвизгнула она.
– Конечно, дорогая, – закивал муж, – вот, обрати внимание, салат из лобстера и цифры: пятьдесят, сорок, два. Нет, они точно китайцы. Пятьдесят граммов салата и сорок морского гада! Два, думаю, это вес соуса. Ну разве таким количеством наешься? Как полагаешь, Ванек?
Я закашлялся. «Ванек» – это что-то новенькое, так меня еще не обзывали, до сих пор я полагал, что хуже клички «Вава» в жизни не услышу. Ан нет, оказывается, может быть и хуже. И как бы вы поступили на моем месте? Стукнули кулаком по столу? Швырнули салфетку на пол? Разорвали меню с криком: «Извольте обращаться ко мне Иван Павлович!»?
Я отложил кожаную папку и покорно ответил:
– Мне больше по душе мясо!
– У нас «Лобстерхаус», – пафосно напомнил официант.
– Постойте, – взвизгнула маменька, – если я все это съем, куда граммы денутся?
Халдей уставился на Николетту.
– Простите, я не понял.
– Боже! Вы соображаете как страус, – обозлилась маменька, – вес порции указан?
– Да, естественно, возле каждого блюда, – закивал парень.
– Если съем еду, то куда денутся граммы?
– Они попадут в ваш желудок, – окончательно растерялся юноша.
– Вы не правы, голубчик, – вздохнул Владимир Иванович, – через два-три часа еда… кхм, да, ну в общем, того!
– Мне столько времени не надо, – ажитированно перебила его Николетта и обратилась к официанту, – милейший, у вас есть калькулятор? Ну-ка, дайте его сюда!
Тоненьким пальчиком маменька потыкала в кнопки счетной машинки, услужливо протянутой официантом. Нежным голоском она комментировала свои вычисления:
– Надо иметь вес пятьдесят килограммов, мне не хватает… шестьсот пятьдесят граммов, пусть, для верности, семьсот… Ага… следовательно, так, двести, плюс тридцать, прибавим девяносто пять… Фу! Записывайте заказ! Салат из тунца, стейк из акулы, риетиз лососо и… э… кусок хлеба сколько весит?
– Десять граммов, – поклонился официант.
– Супер, – захлопала в ладоши маменька, – как раз его и не хватало. Ну, что стоите, бегом на кухню! Айн, цвай, драй!
– Ты решила поесть и встать на весы, – догадался я.
– Именно так, – забила в ладоши маменька, – прыгну на педальки, и грабельки зацепят игрушку! Хочу зайчика! Вы тут посидите, а я сбегаю руки помою.
Николетта метнулась в сторону туалета. Владимир Иванович крякнул:
– Эх, Ванек, Нико необыкновенная! Я с ней молодею! Как приятно доставлять человеку радость. Все мои прошлые бабы ей в подметки не годятся. Никаких желаний у них не было. Поведешь в кабак, глаза в пол опустят и ноют: «Ой, как дорого, пошли домой, суп есть, зачем в ресторане сидеть!» Тьфу! А Нико! Огонь! Я ее на руках носить буду!
Тут у Владимира Ивановича вновь ожил мобильный, отчим глянул на дисплей, и снова его лицо стало жестким.