— Нина Анатольевна Геннадия Петровича обожала, — завела Элла, — поэтому и заботилась о его здоровье. Он был прекрасный человек! Лучший! Зря вы сейчас про его плохой характер говорите. Я свекра очень любила, шестое октября, день его смерти, для меня траурный.
— Ты со свекром недолго прожила, — перебила ее Алла, — а мы с отцом с пеленок. Хочешь всех уверить, что папа ангел? Тебе ведь тоже доставалось. Платье шлюхи забыла?
Жена Олега стала пунцовой.
— Я сама виновата, нарядилась неподобающим образом. Не поняла, в какую семью попала, купила на рынке прикид.
— Отпадная была вещичка, — закатила глаза Аллочка, — до сих пор красотища перед глазами стоит. Представьте, Виола, у Елизаветы Гавриловны день рождения, количество гостей по числу индейскую конницу, которая на Екатеринбург напала, превосходило.
Виктор отложил вилку.
— Индейцы никогда на Урале не воевали.
— У тебя нет чувства юмора, — отмахнулась жена, — я пошутила. Праздник в ресторане устроили. Мы собрались туда ехать, все во двор вышли, а Эллы нет. Отец на часы взглянул и буркнул: «Точность вежливость королей. Поскольку невестка не венценосная особа, она, видимо, полагает, что имеет право опаздывать». Бабушка в голосе зятя раскаты грома уловила и как рявкнет: «Не желаю в день рождения твой визг слушать! Недоволен чем-то, сиди дома!» А родитель наш ее побаивался, она одна могла заставить его заткнуться. В общем, отец рот захлопнул. И вдруг…
Алла расхохоталась:
— Вдруг из дома выплывает Элка. Они с Олежкой свадьбу незадолго до этого сыграли, медовый месяц у них был. Так вот, на ней было светло-бежевое платье с длинным рукавом, совершенно гладкое, без рюшек, воланов, оборок. Украшений никаких, стразы, вышивка отсутствуют, наряд сшит из тонкого трикотажа, сидит в облипку. А сверху дурында черный пиджак нацепила. Бли-и-ин! Мне сначала померещилось, что Элка голая, в одном жакете. Потом я сообразила: нет, платье есть, просто его не видно. Все онемели. Затем у Геннадия Петровича голос прорезался. Ну он и высказался!
— Говорю же, сама виновата, — потупилась жена Олега. — Хотела как лучше. Моя одежда казалась мне провинциальной, я побоялась в грязь лицом ударить и пошла на рынок. Попросила торговца показать красивое модное платье, но не красное, не яркое, без украшений, объяснила: я из семьи профессора, нужно интеллигентно выглядеть. Бежевое показалось мне оптимальным, черный пиджачок у меня был, надела его, чтобы по дороге не замерзнуть. То, что на голую смахиваю, не догадалась…
Эллу прервал звонок в дверь.
— Кто это? — удивилась Алла. — Поздно для незваных гостей.
Жена Олега вскочила.
— Сейчас узнаю.
— Подлиза она, — процедила Алла, когда Элла убежала, — неискренняя. Очень себе на уме. Фальшивая. Ни разу честно не показала, как к кому относится. Изображает, что всем довольна, всех обожает.
— Ты не права, Элка без двойного дна, — заступился за супругу Олег, — она наивная и честная.
Алла потянулась за пирожком.
— Ошибаешься. Актриса она. Выделывается. Владеет собой как агент национальной безопасности. Не первый год в доме и никому не нахамила, а это странно. Перед свекровью стелется, словно вчера невесткой стала. Такие бабы, улыбчивые и заботливые, ночью тесак на кухне берут, и — брык-тык — родня покойники. Фильм «Полночь в полдень» видел? Там именно тихоня серийной убийцей оказалась.
— Прекрати! — разозлился Олег. — Надоела!
— Ой-ой-ой, — закудахтала Алла, — не делай вид, что обожаешь жену. Она же тебе совсем неинтересна, ты думаешь лишь о собственной славе. Если Элка под трамвай попадет, ты переживать не станешь, а вот то, что о тебе газеты не пишут, это тебя волнует. Знаю, знаю, мой братец хочет стать круче Никиты Михалкова и Федора Бондарчука, на остальное ему плевать.
— Заткнись, наконец! — выкрикнул Олег. — Хоть бы гостьи постеснялась.
Алла дурашливо поклонилась мне:
— Уж простите, выпала из образа милой девочки, правду сказала. Не обижайтесь, Виола!
— Там макаронную машину привезли, — сообщила Элла, вернувшись, — уверяют, что получатель Виктор Арефьев.
— Макаронную машину? — опешила Алла. — Что за фигня?
— Спагетти делать, — пояснила Элла.
— Это приз, — сказал Виктор, — вчера выиграл. Спонсором конкурса знатоков был ресторан «Alto pasta», победителю дали деньги в конверте и макароновыбивалку.
— Зачем спагетти бить? — не поняла Алла.
— Ну выдавливать, — поправился Виктор.
— За фигом нам эта хрень? — не успокаивалась жена.
— Следовало оставить приз? Уйти без награды? — осведомился Витя. — Агрегат продать можно, какой-нибудь ресторан с руками его оторвет.
— Эй, хозяева, долго мне тут стоять? — закричал из прихожей грубый мужской голос.
Мы все поднялись и пошли к двери.
Глава 16
У вешалки громоздился здоровенный короб из плохо обструганных досок, рядом маячил толстый парень в комбинезоне.
— Распишитесь в получении, — мрачно попросил он. — Кто Арефьев?
— Я, — ответил Виктор, взял протянутые ему листы бумаги и начал изучать текст.
— Нельзя побыстрее? — не выдержал через пять минут доставщик.
— Нет. Я должен ознакомиться внимательно, — миролюбиво ответил супруг Аллы. — Вот тут написано: «Принимающая сторона должна подписать акт о неповрежденном внешнем виде».
— Ага, давай, — кивнул парень, — ставь автограф.
— Макаронница запакована, как понять, что нет сколов? — резонно спросил Арефьев.
— Сдирай доски, — пожал плечами грузчик.
Знаток упер палец в строку.
— Подарок от фирмы обязан вскрыть доставщик.
— Глазастый, блин… — просипел курьер. — Лады, ща.
Очень медленно и лениво рабочий открыл висевшую на поясе сумку, вытащил оттуда короткую железку с крючком и ловко освободил агрегат от досок.
— Машинка красненькая, — восхитилась Элла, — симпотная. А как работает?
— Инструкцию гляньте, — зевнул доставщик, — приложена к документам.
— Непременно, — пообещал Виктор. — Не сомневайтесь, изучу ее с карандашом в руке. Теперь несите презент на кухню.
— Не-а, мое дело до двери допереть, — возразил рабочий.
— Вас как зовут? — кокетливо улыбнулась Аллочка.
— Вова. А что? — насторожился грузчик.
— Вовочка, окажите девушке любезность, — продолжала Алла, — вы сильный, смелый мужчина, а я маленькая, хрупкая…
Толстяк в робе поджал губы.
— Вона скока тут у вас мужиков, нехай прут. Или плати пять тыщ.
— Хам! — рассвирепела Алла, полагавшая, что ее неземная красота произведет на курьера неотразимое впечатление.
— Тут написано, что внос в дом бесплатный, — заявил Виктор. — Я аккуратнейшим образом изучаю договоры.
— И чего? — усмехнулся парень. — Впер без денег. Мы где стоим, на улице, что ли?
— В доме, — сказала Элла.
— О! Дальше пихайте сами, — обрадовался Владимир. — Подписывайте и ауфвидерзеен вам.
— Секундочку! — занудил Виктор. — Согласно документу… цитирую: «Внос вносимой без применения спецмеханизмов внесения кухонной техники осуществляется за счет фирмы в размере семнадцати с половиной метров от места внесения со стороны улицы. Если территория внесения превышает вышеуказанный метраж, то дальнейшее внесение без применения спецмеханизмов внесения кухонной техники должно оплачиваться в размере двадцати семи рублей двенадцати копеек за восемьдесят девять сантиметров пути, проделанного вносителем, предоставленным фирмой».
— Вау! Ваще слом мозга! — потрясла головой Алла.
— Да, текст составлен коряво, — согласился Виктор, — но смысл ясен: Владимир обязан втащить машину по производству макарон на кухню.
— С какого перепуга? — оскалился грузчик. — У меня пупок развяжется бесплатно груз переть.
— А за баблосики назад завяжется? — съязвила Аллочка.
Арефьев помахал договором.
— Здесь указаны семнадцать с половиной метров, а до нашего пищеблока как раз столько.
— Так я тебе и поверил! — фыркнул грузчик. — Не, это сверх оплачивается!
— Пожалуйста, не спорьте, — дрожащим голосом попросила его Элла, — в доме горе, не надо скандалить. Олег, объясни ему.
— Сама ерундой занимайся, — отказался муж, — мне завтра рано вставать на съемку.
Элла растерянно посмотрела в спину уходящего супруга, но ничего не сказала.
— Точно знаю размер коридора, — завел Виктор, — в нем семнадцать моих шагов, сто раз их считал.
— Делать больше нечего? — пожал плечами Владимир. — Хорошо живешь, раз ерундой маешься. Дай-ка сам проверю. Куда идти?
— Налево, — подсказала Алла.
Арефьев двинулся в сторону кухни, грузчик семенил рядом.
— Эй ты, гномик? — рассмеялась Аллочка. — Шагаешь, словно ножки у тебя с мизинец размером.
— Делать больше нечего? — пожал плечами Владимир. — Хорошо живешь, раз ерундой маешься. Дай-ка сам проверю. Куда идти?
— Налево, — подсказала Алла.
Арефьев двинулся в сторону кухни, грузчик семенил рядом.
— Эй ты, гномик? — рассмеялась Аллочка. — Шагаешь, словно ножки у тебя с мизинец размером.
— Пятьдесят восемь, — заявил Володя.
— Шестнадцать, — выдал свой результат Виктор, делавший размашистые шаги.
— Давай еще раз посчитаем, — предложил грузчик.
— Всенепременно, — кивнул Арефьев.
И на сей раз у замерщиков получился результат: шестьдесят два и четырнадцать.
— Надо в третий разок сгонять, — ажитировался Владимир.
— Лучше сантиметром воспользоваться, — подсказала Алла. — Элла, где он?
— На кухне в ящике с фольгой и пергаментом лежит, — прошептала невестка.
— Принесите наконец чаю! — закричала со второго этажа Елизавета Гавриловна. — С коврижкой! Устала ждать!
— Ой, ой, — испугалась Эллочка, — забыла про бабушку…
— Сейчас она тебе голову откусит, — радостно сказала Алла. — Раз на кухню собралась, захвати заодно сантиметр оттуда.
Жена Олега быстро притащила требуемое. Владимир и Виталий принялись измерять коридор, Алла шагала рядом, командуя:
— Аккуратно, не кривите ленту.
И тут снова раздался звонок в дверь.
— Откройте, пожалуйста! — крикнула из столовой Элла.
— Нам некогда, — возмутилась Аллочка, — мы делом заняты. Эй, Владимир, зачем широкую дугу закладываешь? Здесь под углом девяносто градусов поворот!
Я открыла дверь и увидела девушку лет восемнадцати.
— Иванова Анна Ивановна тут живет? — перекатывая языком жвачку во рту, осведомилась она.
— Сейчас уточню, — пообещала я и обернулась. — Алла, спрашивают Иванову Анну Ивановну.
— Ошибочка, — ответила та, — у нас таких нет.
— Точно по указанному адресу приехала, — возразила гостья, — доставка билета в Москву.
— Наверное, ей в пансион надо, — сообразила я.
— Не-а, там сейчас два мужика, — уточнила Алла. — Владимир, не жульничай!
— Тридцать восемь метров, — подвел итог грузчик.
— Ни фига, четырнадцать, — возразила Аллочка.
— Это почему? — возмутился грузчик.
— По кочану! Ты ленту перевернул.
— Где?
— Здесь!
— Чай принесут в конце концов? — вновь закричала издалека Елизавета Гавриловна.
— Уже лечу, — пообещала Элла, — коврижечку резала.
— Я не просила ее кромсать, — разозлилась старуха.
— Сорок метров, — раздалось из кухни.
— Двенадцать, — тут же возразил Виктор.
— Где Анна Ивановна? — заныла курьер. — Она билет в Москву заказала.
У меня закружилась голова.
— Девушка, вы ошиблись.
— Вот, гляньте, здесь название улицы и номер дома написаны, — засуетилась доставщица, — явилась точно по адресу.
Я взяла листок.
— Вроде верно.
— Супер! — обрадовалась курьер. — Держите. С вас триста рублей за доставку.
— Не собираюсь пока в столицу, — вздохнула я. — И, кстати, уже имею обратный билет.
— Сорок два метра! — донеслось из кухни.
— Одиннадцать!
— Отказываетесь? — напряглась девица. — Это не моя забота. Велели привезти, я выполнила свою работу честно. Оплачивайте!
— Элла! Почему в чае сахар? — загремела старуха.
— Ой! Ой! Перепутала! Принесла кружечку Олега, — закричала невестка, сбегая вниз по лестнице.
— Где твоя голова? — заорала ей вслед Елизавета Гавриловна.
— Сорок шесть метров, — провозгласил доставщик.
— Пятьдесят.
— О! О! Отлично! — обрадовался Владимир. — Полтинник это хорошо, согласен.
— Нет, нет, я оговорился, пятнадцать, — зачастил Виктор.
— Первое слово дороже второго, — уперся грузчик. — Значит, так, считаю… с вас шесть тысяч сто рублей.
— Как у тебя эта сумма получилась? — поразился Витя.
— На калькуляторе перемножил, — объяснил Владимир, — пятьдесят метров на тридцать рублей, выходит стока, скока сказал. Чаевых от вас фиг дождешься!
Арефьев откашлялся:
— В договоре сказано: оплата двадцать семь рублей двенадцать копеек за восемьдесят девять сантиметров пути.
— Округли для удобства, — не смутился посланец ресторана.
— Даже если вы правы, то, умножив пятьдесят метров на тридцать целковых, получим полторы тысячи, — рассердился муж Аллочки, — а у нас двадцать семь рубликов двенадцать копеечек.
— И не за метр, а за восемьдесят девять сантиметров, — подсказала жена.
— Вау! — заорал толстяк в комбинезоне. — Значит, вы мне больше заплатить должны.
— Почему? — растерялась Алла.
— Потому что восемьдесят девять сантиметров меньше, чем метр, — мрачно пояснил супруг.
— Если меньше, то зачем нам платить больше? — не сообразила Алла.
— Мммм, — простонал Витя, — как-нибудь потом объясню. Дорогая, может, тебе пойти принять душ?
— Нет, — отрезала Алла.
— Сейчас выясним, сколько раз восемьдесят девять сантиметров содержится в пятидесяти метрах, — пообещал доставщик. — Где мой калькулятор? О! Получается двести сорок три раза. Умножим на тридцать… имеем девять тысяч десять копеек. Последние я вам на бедность скину.
— Обманщик, — вскипел Арефьев, — всего-то… э… пятьсот сорок семь раз.
— Заметано! — закричал грузчик.
— Нет, нет, я не туда пальцем ткнул! — заорал Виктор. — Все, ты мне весь мозг вынес, уходи!
— Сам короб попрешь?
— Да!
— Покедова, жлобина.
— Стой!
Толстяк, успевший добежать до прихожей, притормозил.
— Чего еще?
— Протащи положенные по договору семнадцать с половиной метров, а потом проваливай, — велел Витя.
Доставщик вцепился в машину для производства макарон.
— Триста за доставку, — заканючила девушка-курьер.
Я вынула кошелек и протянула ей три купюры.
— Суперски! — обрадовалась та. — А на чай не подкинете?
Я добавила еще одну ассигнацию.
— Билетик забирайте, — пропела курьерша.
— Он не мой, — напомнила я, — верните в агентство. А еще лучше позвоните им, скорей всего Иванова волнуется.
— Ладно, — согласилась доставщица и ушла.
Я захлопнула дверь и увидела грузчика, он говорил:
— Самый умный, да? Умножать умеешь? Вот, реши задачку! Найдешь ответ, доволоку хрень в коробе куда хочешь бесплатно. Не найдешь — у порога брошу, пятнадцать метров не пропихаю.
— Семнадцать, — поправила Алла.
— Давай, — загорелся Витя, — озвучь условие.
— Ты попросил денег у родителей, — завел Владимир, — отец дал двадцать пять рублей и мать двадцать пять. Скока вместе?
— Полтинник, — хором ответили мы все.
Владимир потер ладони.
— Ок. Ты пошел в магазин, встретил друга, дал ему в долг трешку. Скока осталось?
— Сорок семь, — снова в один голос произнесли мы.
— Ок. В лавке потратил сорок пять, два целковых осталось, — затараторил Володя. — Потом пришел домой, отдал отцу рублик и маме стока же. И скока предкам теперь должен?
— Брал у них по двадцать пять, рубль вернул, значит, двадцать четыре, — живо посчитал Витя.
— Супер, — похвалил Владимир. — Теперича сложим и подведем итог. Предкам тебе в общей сложности надо сорок восемь вручить. Так?
— Два раза по двадцать четыре, — кивнул знаток.
— Приятель тебе должен три, — прищурился грузчик. — Помнишь?
— Конечно, — подтвердила Алла.
— Сорок восемь плюс три получается пятьдесят один, — кивнул парень, — а в долг взято было пятьдесят. Вопрос: откуда появился лишний рубль? А? Ваши варианты?
— И как так получается? — забормотала Алла. — Было пятьдесят рублей, в магазине потрачено сорок пять. Значит, в кошельке пятерка. Трешка другу, по рублю родителям. Выходит, теперь маме и отцу по двадцать четыре надо отдать. Так, Виола?
— Вроде да, — осторожно согласилась я.
— Значит, всего сорок восемь, — посчитала Аллочка. — Правильно?
Я кивнула, а она застыла в недоумении.
— Но мне еще три рубля вернуть должны. Сорок восемь плюс долг равно пятьдесят один рубль. Но изначально был полтинник! И как такое получилось? А?
— Ну, вы решайте, а я домой порулил, — заржал грузчик.
Входная дверь стукнула о косяк, толстяк ушел.
— Не знаю, — растерялась я, — странно, но в итоге сумма на целковый больше.
— Почему мне не дали варенье к чаю? — загремело со второго этажа.
Аллочка быстро улепетнула в туалет, я втянула голову в плечи и, стараясь стать невидимкой, прошмыгнула в отведенное мне помещение.
Глава 17
Захлопнув дверь, я несколько минут наслаждалась блаженной тишиной. Может, Геннадий Петрович и был гневлив, но, похоже, он не переносил шума. Только сейчас я поняла, что апартаменты, где жил профессор, хорошо звукоизолированы, сейчас сюда не долетали ни бас Вити, пытавшегося решить хитрую задачу, ни визгливое сопрано Аллы, ни крик Елизаветы Гавриловны, требующей срочно подать ей варенье. Остается лишь пожалеть бедную Нину Анатольевну, которая старается угодить всем капризным родственникам.