— Рагу из кержача, — пролепетала Нина Анатольевна.
Старуха подняла указательный палец.
— О! Иллюстрация к моим словам! Дочь, если ты сошла с ума на почве здорового питания, то ешь его сама. Зачем других мучаешь? Вот поэтому клиенты в пансион и не спешат. Кому охота гадость жрать? Вынырни из озера своего маразма, оглянись вокруг! Виолу коробит от поданного ей яства.
Глаза Нины медленно налились слезами. Я стала быстро запихивать в рот куски непотребной дряни, глотать их и бормотать:
— Нет, нет, очень вкусно…
Елизавета Гавриловна хмыкнула и перевела взор на Эллу.
— Забудь про «Мерседес», это недешевое удовольствие. Существует маршрутное такси, Олег не барин, прокатится на общественном транспорте. У вас с мужем нет средств пользоваться иномарками бизнес-класса. Где мои бутерброды с паштетом, а?
Элла молча метнулась на кухню. Красный, вспотевший Олег, не сказав ни слова, ушел. Я продолжала поглощать рыбу. Виктор молча намазывал на хлеб масло. Нина Анатольевна, схватив со стола салфетку, прижала ее к глазам.
Елизавета Гавриловна поморщилась:
— Дочь, попрошу без сцен. Тебе сказали правду, сделай выводы.
— Хорошо, мама, — всхлипнула несчастная, — прости.
— Кто разбил вазу в коридоре второго этажа? — перешла к другой теме старуха. — Только не говорите, что ее там не было! Антикварная вещь, мне ее Григорий Васькин на Новый год подарил.
— Это я, — сказала дочь, — случайно боком задела столик.
— Врешь, — возразила мать, — наверняка Алла или Олег постарались. Кстати, где она?
— Нет, нет, честное слово, я вазу уронила! — зачастила Нина. — А девочка отправилась за новой скатертью, надо сменить ту, что постоялец прожег.
— Твоя дочурка поехала в магазин? — удивилась Елизавета Гавриловна.
— Да, мамочка. Вернее, на рынок. Рано утром ускакала, ни свет ни заря. Алла экономная, решила поискать скатерть подешевле.
Бабушка вскинула брови.
— Что лентяйке за это обещано? Новые туфли? Платье? Просто так она ничего не делает.
Нина Анатольевна растерялась.
— Мамочка, я ни о чем не просила, девочка сама сегодня утром сказала: «Один из клиентов скатерть испортил, дай денег, сгоняю быстренько на рынок, куплю замену». Я ей вручила деньги и разрешила свою машину взять.
— Ох, странно, — протянула старуха. — С чего, интересно, Алка такая хозяйственная стала? Она же ненавидит базар. Во сколько девчонка из дома смылась?
— В шесть, — уточнила Нина, — сказала, что утром там дешевле и выбор больше.
Елизавета Гавриловна поджала губы.
— Обычно ее раньше десяти из постели не вытащишь. Что же оторва задумала? Виктор!
Арефьев не ответил.
— Эй! — повысила голос старуха. — Зять любезный, очнись!
Виктор посмотрел на старейшину семьи Николаевых.
— Да?
— Что у твоей жены на уме? Отвечай! — потребовала Елизавета Гавриловна.
— Не знаю, — пробормотал Витя. — Я к конкурсу готовлюсь, тематика кулинарная, в качестве приза бесплатно дадут автоматическую овощечистку и тридцать тысяч. Нина, вы макаронницу опробовали?
— Нет, но сегодня непременно ее испытаю, — пообещала теща.
— Где мои бутерброды с паштетом? — загремела старуха. — Сколько завтрака ждать прикажете?
— Простите, они куда-то подевались, — испуганно ответила Элла, выглядывая из кухни, — не могу найти.
— Что значит «не могу найти»? — разозлилась бабка.
— Я сделала для вас сэндвичи, — продолжала Элла, — завернула их в фольгу, чтобы не обветрились, положила на вашу любимую голубую тарелочку и оставила в холодильнике, чтобы, не дай бог, не испортились. А сейчас на полке пустая тарелка.
Елизавета Гавриловна оперлась ладонями о столешницу.
— Невестка разлюбезная, какого дьявола ты патэ загодя по батону размазала? Фуа-гра нужно подавать к столу в стеклянной посуде вместе с кусками свежего белого хлеба. Только придурки загодя бутерброды с паштетом делают, потом их укутывают и на холод ставят.
— Вы же любите, когда заранее все приготовлено и по первому требованию подано, — замела хвостом Элла, — я всегда так делаю. Как только вы в столовой появляетесь, я фольгу долой и — пожалуйста, ваш завтрак на столе. Сэндвичи только сочнее становятся.
— Ясно теперь, почему я всегда получаю размякший хлеб с замерзшими сыром-колбасой, — гаркнула бабуся. — С сегодняшнего дня будешь готовить при мне.
— Простите, — зашептала Элла, — боюсь, быстро тогда не получится.
— Чушь, — отмахнулась бабка, — ты не обо мне печешься, о себе. Чем занялась после того, как паштет испортила?
Элла опустила голову.
— На секундочку наверх поднялась.
Старуха не выпустила жертву из зубов.
— Зачем?
— Умыться, — пояснила жена Олега.
Владелица особняка выпятила нижнюю губу.
— Слышала из твоей спальни звук работающего телевизора, шло шоу «Дома у звезды». Так что не ври, ты мою еду испакостила, чтобы программу поглядеть. Предполагала, что я, как обычно, в одиннадцать спущусь или попрошу в комнату завтрак подать, значит, успеешь в экран попялиться. Потом фольгу сдернешь, и жри, Елизавета Гавриловна, месиво. Не вышел номер, сегодня я раньше спустилась. Признавайтесь, кто слопал мой завтрак?
Нина Анатольевна открыла рот, явно собираясь сказать о вредности жирной гусиной печени, но вовремя поняла, что лучше промолчать.
— Ну, кто сожрал мой завтрак? — слишком спокойным голосом повторила вопрос старуха.
— Не знаю, мамочка, — прошептала Нина.
— Не знаю, — эхом подхватила Элла.
— А кто в курсе? — не успокоилась бабка.
Я наконец-то справилась с рагу и прикидывала, как бы побыстрее покинуть столовую.
— Бутеры были завернуты в фольгу? — вдруг спросил Виктор.
— Да, — обрадовалась Элла, — чтобы не заветрились. Ой! Боже! Ты их съел! Витя, что ты наделал?!
Я взглянула на сурово сдвинувшую брови старуху.
К сожалению, многих пожилых женщин родственники не жалуют. Дети и внуки считают бабушку выжившей из ума маразматичкой, им и в голову не придет спросить у нее совета. И одевают пенсионерку по остаточному принципу, то есть тратят на нее деньги, оставшиеся после того, как нарядится молодежь. Да и покупают какую-нибудь серо-буро-малиновую бесформенную хламиду, приговаривая: «Зачем старухе модная дорогая вещь? Дома у телика в чем угодно тухнуть можно».
Но в этой семье дела обстоят иначе, здесь лучше всех выглядит Николаева-старшая. Когда я познакомилась с ней, то подумала: бабушку в семье очень любят, ей дарят красивую одежду, возят ее в салон на укладку и маникюр. Потом поняла: нежных чувств к Елизавете Гавриловне домашние не испытывают, ее побаиваются, девяностолетняя бабка ухитряется крепко держать родственников в узде. И вот сейчас стало ясно, по какой причине дочь, внуки и зять лебезят перед старухой, — у нее в руках источник финансового благополучия Николаевых, ювелирные изделия из коллекции ее тестя.
Одна из сотрудниц «Элефанта» год назад продала на аукционе «Сотбис» кольцо, доставшееся ей от прапрадеда, и купила загородный дом. Да, да, если вы обладаете антикварной драгоценностью в хорошем состоянии, которая имеет клеймо мастера плюс камни чистой воды, то можете не бояться нищей старости — некоторые украшения уходят с молотка за миллионы. Полагаю, золотой запас Николаевой хранится в банке, а родственнички надеются, что бабка упомянет их в завещании.
— Витя, ты съел бутерброды Елизаветы Гавриловны? — продолжала допрос Элла. — Но я на них прикрепила записочку: «Не трогать. Завтрак бабушки».
— Нет, я не прикасался к сэндвичам, их Олег упер, — пояснил Виктор.
— Олежек? — ахнула Элла.
— Ага, — подтвердил Витя. — Я стоял у мойки, а твой муж в холодильник нос засунул, сверток из фольги вынул и присвистнул, глядя на твое послание: «Спасибо, что предупредила. Завтрак бабки! Ей всегда самое вкусное достается. Ну, ничего, сегодня Елизавете Крокодиловне придется маманькину здоровую еду хомячить». Взял сверток и ушел.
— Почему я этого не видела? — удивилась Нина Анатольевна.
— Вы как раз пошли в чулан за сгущенкой, — пояснил Арефьев, — а Элка наверх поднялась.
— Сейчас позвоню и попрошу его еду не трогать, — засуетилась Элла, — поеду на «Кинофабрику», привезу бутерброды назад.
— С ума сошла? — остановила ее старуха. — Не прикоснусь к бутерам, которые туда-сюда полдня путешествовали. Что за тупая идея? Так! Что я получу на завтрак взамен утраченных сэндвичей?
Элла сгорбилась и вцепилась пальцами в столешницу. Нина Анатольевна втянула голову в плечи.
Я поняла, что сейчас начнется феерический скандал, осторожно встала, и тут во всю мощь зазвенел мой мобильный. Вне себя от радости я схватила трубку и, пробормотав: «Простите, беспокоят со съемочной площадки», — выскользнула из комнаты.
Глава 22
— Анна Ивановна Иванова? — замурлыкало сопрано.
— Вы ошиблись, — ответила я и отсоединилась.
Но трубка снова зазвонила.
— Анна Ивановна Иванова?
— Девушка, здесь такой нет, — вздохнула я.
— Вот странно, — удивились на том конце провода. — Сейчас номер назову, может, он все-таки ваш…
— Действительно, номер мой, — удивилась я, когда звонившая замолчала.
— Ну вот, а говорите, что нет, — обрадовалась она. — Билетик вам вчера доставляли, а вы его не взяли, заказ аннулировали, теперь вам самой подъехать нужно, чтобы оформить возврат оплаты.
— Вы Марина? Из «Кэмел — верблюд дорог»? — предположила я.
— Ой, как здорово! Вы вспомнили! — обрадовалась администратор.
Я пустилась в объяснения:
— Произошло недоразумение. Вы звоните Виоле Таракановой, вчера я покупала железнодорожные билеты Москва — Каргополье и назад в вагон сингл-бизнес. Помните?
— Конечно, — заверила Марина.
— Мне доставили билет на имя Ивановой в Москву, я сказала курьеру, что это ошибка, но девушка все равно потребовала деньги за свои услуги, — растолковала я.
— Пакостница! — возмутилась Марина. — Уволим ее, вы не первая жалуетесь, заказы привозят бесплатно. Вот дрянь, наших клиентов обирает!
— Где мои билеты? — прервала я администратора.
— Вы же отказались от поездки.
— Нет, просто не взяла билеты, предназначенные Ивановой, — повторила я.
— Непонятно, я же сама вас оформляла… — забубнила Марина. — Соответственно заполненной вами анкете аккуратненько вбила данные… сейчас прочитаю. Кхе, кхе! Пассажир Анна Ивановна Иванова, паспорт серия икс, икс, икс, номер один, один, один, следует из Гидрозавода в Москву, это значит туда, двенадцатое сентября, а назад третье число десятого месяца, из столицы в Гидрозавод поедете, вагон первый, место один. Это плацкарт. А почему вы все время говорили про сингл-бизнес? Да ладно, вы все равно отказались. Я вам должна вернуть деньги за билет. А вот топливный и благотворительный взнос…
— Марина, — остановила я тараторку, — не хочу вас обидеть, но вы говорите нереальную чушь. Как можно уехать из вашего города двенадцатого числа, а вернуться третьего того же месяца?
— Ммм, — протянула сотрудница агентства, — клиент всегда прав, как он хочет, так мы и сделаем.
Я набрала побольше воздуха в легкие.
— Я не намеревалась ехать из Гидрозавода в столицу, хочу предпринять путешествие по маршруту Москва — Каргополье — Москва. В вагоне «сингл-безнес», плацкарт исключен. И я не отказывалась от билетов.
— Курьер сказала: «Клиент передумала», — возразила администратор.
Я разозлилась.
— Не стоило доверять словам доставщика. Надо было соединиться с заказчиком.
— Именно это я и делаю, — обиделась Марина, — а вы отвечаете, что не Анна Ивановна.
— Правильно, меня зовут Виола Тараканова… — завела я и осеклась.
— Ну? Вспомнили? — обрадовалась собеседница. — Может, вы представляетесь Виолой, а по паспорту Анна Ивановна?
Я потерла рукой лоб.
— Марина, вас не смутила серия документа: икс, икс, икс? И номер: один, один, один?
— Странновато, — согласилась та, — но всякое бывает.
— Вы перепутали листки, — объяснила я, — выписали мне билеты по образцу.
— Конечно, — согласилась дурочка, — взяла написанное вами и вбила в компьютер.
— Нет, не так. Вы ведь даете клиенту образец, где написано, как правильно оформить заявку, — продолжала я. — На свете не существует Анны Ивановны Ивановой с такими паспортными данными…
— Ну, народ! Сами бог знает чего вычудят, а на других сваливают! — перебив меня, возмутилась Марина. — Да теток с именем Анна Ивановна Иванова в России тучи!
— У вас там еще указан адрес дамы. Ну-ка, прочитайте его, — попросила я.
— Москва, Красная площадь, один, — озвучила собеседница.
Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.
— Если не ошибаюсь, в этом доме находится Исторический музей. Это не жилое здание.
Но сотрудница агентства не сдалась.
— Вероятно, там есть квартира директора.
— Марина, поройтесь на столе, точно найдете анкету, где вписаны данные Виолы Таракановой, — велела я.
Пару минут из трубки доносилось лихорадочное шуршание, потом администратор торжествующе воскликнула:
— А вот и нет такой! Вчера лишь двое клиентов заходило, вы и Николаева Алла Геннадиевна, ее заказ есть. Причем она уже выкупила два билета на сегодня, но не на поезд, а на самолет.
— Кто? — подпрыгнула я. — Куда? На когда?
— Хотите убедить меня, что вы Алла Геннадиевна? — ехидно спросили из трубки. — Ну, тогда вы уже в Москве приземляетесь, лайнер в десять часов улетел.
— Сейчас приеду, никуда не уходите, — велела я.
— Рабочий день в разгаре… — завела Марина, но я отсоединилась и рысью понеслась к машине.
* * *— Убедитесь, что сами неправильно анкету заполнили, — заявила администратор агентства, подавая мне бланк, — здесь черным по белому написано: Анна Ивановна Иванова.
— С этим разберемся позднее, — отмахнулась я. — Уверены, что Алла Николаева улетела в Москву?
Марина сложила руки на груди.
— Не имею права сообщать информацию о других клиентах, она строго конфиденциальна.
— Уже разболтали о покупке Николаевой двух билетов, — возразила я.
Марина поджала губы.
— Случайно вырвалось. Но больше ни словечка не скажу.
Я достала из сумки кошелек.
— Хоть все золото мира предложите, не выдам сведений о заказчике, можете меня пытать, промолчу, — гордо заявила Марина. — Хозяин меня с работы вытурит, если секретность нарушу.
Я схватила со стола карточку.
— А как поступит владелец, если я покажу ему это?
— Заполненную вами анкету заказа? Да пожалуйста, — хмыкнула сотрудница агентства, — не вижу тут криминала.
— Я вносила данные авторучкой, — улыбнулась я, — не пользовалась вашим компьютером.
Администратор вздернула подбородок.
— Во-первых, заказчика никто к нашему служебному ноутбуку не подпустит, во‑вторых, бланк нужно заполнять именно от руки.
Я сунула Марине под нос листок.
— Похоже, в моем случае имеет место явное нарушение — текст напечатан.
Собеседница прищурилась и испугалась.
— Как вы это проделали? Когда мы с вами по телефону разговаривали, была запись шариковой ручкой.
— Маловероятно, — возразила я. — Вы заказали билет для несуществующей Анны, проживающей в Историческом музее, а моя анкета валяется под батареей. Вон она, гляньте!
Марина ойкнула, а я встала, подняла с пола листок и протянула ей.
— Смотрите, тут написано: Виола Ленинидовна Тараканова… ну и так далее. Ваш хозяин будет в восторге, узнав, как работает его фирма. Кстати, где билеты Москва — Каргополье — Москва?
— Вы же отказались взять проездные документы, — вновь попыталась оправдаться дурочка.
— Для Анны Ивановны Ивановой? — уточнила я. — Назовите хоть одну причину, по которой я должна была это сделать. Давайте жалобную книгу или то, что ее заменяет.
— Нет, нет, нет, — зачастила Марина, — сейчас заказик оформлю, не сомневайтесь, в лучшем виде свои билеты получите.
— Все-таки я хочу сообщить владельцу агентства «Кэмел — верблюд дорог» о безответственности работников его фирмы, — уперлась я.
Администратор заныла:
— Виолочка, выполню все, что вы хотите, только не кляузничайте!
— В обмен на информацию о том, куда улетела Алла Николаева, я готова забыть о вашем промахе, — пообещала я.
— Попросите что-нибудь другое, — заканючила Марина, — Григорий Андреевич очень щепетилен в отношении охраны информации о наших клиентах. В Гидрозавод прибывают звезды кино и телевидения, они через нас билеты оформляют. Мою предшественницу выгнали за рассказ о том, куда в свободные от съемок дни летал один актер. Такая буча поднялась! Оказалось, у него была любовница…
— Агентство принадлежит Васькину? — сообразила я.
— Да, — кивнула Марина, — как и телестудия, и вообще весь город. Меня сюда взяли, потому что покойная мать хозяина написала книгу, а Раиса Павловна Кожухова, моя мамочка, была ее литературным редактором. Вера Дмитриевна тогда у нас прямо поселилась…
Мне опять пришлось перебить болтливую Марину:
— Алла не узнает, откуда я получила сведения. А вот если я пожалуюсь Григорию Андреевичу, с которым близко знакома, вы точно окажетесь на улице.
— И что мне делать? — простонала администратор.
Я пожала плечами.
— Решайте, как себя вести. Узнаю про Аллу — промолчу при встрече с Васькиным про глупую историю с моим билетом. Не узнаю про Николаеву, доложу владельцу агентства о вашем промахе.
Марина покусала губы и схватилась за «мышку».