Дошел до ручки, подумал Полковник, истощился в процессе установления дружеских связей с украинскими женщинами — информацию об этом он припас, очевидно, для меня. На фоне глубокого истощения возникла стадия ностальгии по Нью-Йорку и усиленного питания, организованного Самантой. Такой диагноз поставил Полковник.
Вторая часть оказалось не столь слезливой. В ней Роджер с чувством иронии описывал свои чувства от знакомства с городом: «Я поселился в гостинице, находящейся на улице Короленко. Короленко — это такой коммунистический писатель, умерший в годы построения, но недостроенного, коммунизма. За углом находится проспект Карла Маркса — известного критика капитализма (напоминаю тебе). Если пройтись пешком, можно попасть на площадь, где стоит памятник Ленину — основателю СССР.
Я не выдержал такого коммунистического соседства и перебрался в другую гостиницу, которую посоветовала мне одна добрая украинская женщина с маленькой родинкой на животе. Перебирались ночью, поэтому не заметили, что она находится на улице ученого Мечникова, но окружена проспектом Маркса, улицей Комсомольцев (это молодые коммунисты, как объяснила мне добрая женщина, о ней я уже написал). Утром выяснилось, что живу я в окружении еще других улиц с коммунистической историей. Выдержать все это невозможно, поэтому часто взбираюсь на высоту одиннадцатого этажа и смотрю на зеленную панораму города. Только это успокаивает и придает силы».
Любопытство охватило Полковника, он перестал читать письмо и в Интернете нашел городской сайт Днепропетровска. Начав поиск с пятизвездочных гостиниц, Полковник быстро установил, что первой гостиницей была Grand Hotel Ukraine на улице Короленко, а второй — Axelhof Boutique Hotel, где на одиннадцатом этаже располагался ресторан Melchior с панорамным видом на город.
Совсем скромно, безобразно скучно живет Роджер. От этого определения Полковник не удержался и улыбнулся фантазии Роджера, его умению писать, чего ранее Полковник не наблюдал за ним. Но третья часть письма удивила его еще больше.
«Ощущение каменно-коммунистического дежавю усиливается устойчивым пониманием наличия сдвига фазы в головах украинской молодежи. Трудно понять, как идеологические антифашисты могли объединиться с откровенными фашистами и воевать вместе против ватников (так называют шахтеров и других, пророссийской ориентации). Антифашисты, воюющие в добровольческих бригадах типа «Азов» с фашистской символикой, — это уже спекание моих мозгов. Что происходит на Украине? Кажется, весь воздух Украины разбавили увеселительным газом, растворившим логику».
Полковник перестал читать. Он был удивлен короткой и точной формулировкой Роджера. Никто не писал об этом феномене — коктейле крайне правых и левых. Сколько профессоров с удовольствием взялись бы за эту тему, доказывая приоритет собственного наблюдения. Роджер, безусловно, балагур, но аналитик он отличный, подумал Полковник.
Когда Саманта принесла документы от Ника, Полковник не удержался и предложил:
— Хочешь Роджеру вставить шпильку?
Ее глаза загорелись, она вся сосредоточилась.
— Вот наименования пятизвездочных гостиниц, в которых наследил наш общий друг. А дерево, на котором он сидит, медитирует и наслаждается видом города, называется рестораном Melchior.
— Ну, я ему напишу про его конуру с серыми обоями и подругу с родинкой на животе, — радостно, но с угрожающими нотами в голосе произнесла Саманта.
Кабинет, 16 июля 2014 годС возвращением Роджера жизнь в офисе стала интересной. Саманта не упускала возможности напомнить ему о его похождениях на Украине. Роджер при этом не пытался оправдаться, а стал использовать тактику воспоминаний — на каждое замечание он пускался в воспоминания, внося яркие уточнения, при этом каждый раз благодарил Саманту за предоставленную возможность. Скоро Саманте надоели его лживые, как она сказала, ссылаясь на известное письмо с серыми обоями в каморке, воспоминания, и она перестала его подкалывать. Равновесное состояние воцарилось дня через два после его возвращения.
Особой работы не было. Реализация вступила в стадию ожидания — все происходило по проекту, исполнителями были неизвестные люди и организации. Знать их не входило в обязанность Полковника, а он никогда не брал на себя больше, чем прописано в его контракте. Поэтому круг людей, знающих лично Полковника, был весьма ограничен.
Отрывочная информация поступала от Майкла или адмирала о ходе выполнения отдельных этапов. Последняя информация была от адмирала:
«17 — да, наших — нет. Она согласна».
Роджер смотрел на это сообщение и удивлялся:
— Нас разыгрывают?
— Нет. Это вполне серьезное сообщение. Адмирал собственноручно отправил его. Проверяет, не застоялась ли лошадь в стойле и не потеряла ли навыки.
— Лошадь, надо понимать, это мы? — деликатно поинтересовался Роджер, употребив «мы».
— Либо мы, либо я. Я предполагаю, что он развлекается. Тоже нервничает, ждет. В случае утечки информации ему придется взять всю ответственность на себя, хотя нет ни одного подтверждающего документа.
— Довериться украинцам — дело очень рискованное.
— Другого выхода не было, стечение обстоятельств, — заключил Полковник. — Давай поддержим адмирала.
Он выбрал быстрый ответ на последнее сообщение и набрал текст: «Поздравляю успешным вступлением голландцев в команду. Долго уговаривал?»
Роджер совсем запутался и попросил разъяснить.
— Когда тебя не было в офисе, а ты наслаждался красотами Украины и родинками на животе доброй женщины, мы с адмиралом трудились. Выбран рейс, который будет в воздухе в тоже время, что и борт номер один. Это рейс MN 17 малайзийских авиалиний.
— Понятно, первые цифры — это рейс.
— Дальше по тексту надо понимать, что на рейс не забронированы места для американцев. Их не будет, что значительно упрощает нам задачу.
— Их точно не будет?
— Если кто и купил билет, то в Амстердаме, у нас адмиралом была договоренность, что их переведут на другие рейсы, без шума и следов в записях авиакомпании.
— «Она согласна» относится к авиакомпании? — предположил Роджер.
— Нет. Это голландская спецслужба. Она будет прикрывать, курировать вопросы, связанные с работой комиссии по выяснению причин авиакатастрофы. Я не вникаю во взаимоотношения спецслужб, но адмирал сказал, что в Европе теснее всех с нами взаимодействуют голландцы.
Поступила реплика от адмирала: «Талант не пропьешь, особенно когда мало пьют. На связи. Тоска от ожидания».
Прочитав это сообщение, Роджер выдал идею пойти в бар, чтобы исправить указанную адмиралом ситуацию.
В баре, на удивление Полковника, Роджер вел серьезные разговоры об Украине, ни разу не затронув женскую тему.
— Конечно, в Киеве всем рулит наш посол Джеффри Пайетт. Хотя украинская власть отрицает это и делает вид независимого управления, но это тайна для слепоглухих.
— В этом кроется опасность. Нам льстит, что мы решаем все, и плевать нам на Путина, а по большому счету и на Россию, — заметил Полковник.
— Если она не уподобится занозе в какой-нибудь проблеме.
Полковник не обратил внимания на реплику Роджера, хотя прекрасно понял, что он намекал на проблему Сирии, в которой лишь жесткая позиция Путина не позволила войскам западной коалиции ввести боевые действия на территории Сирии и свергнуть президента Асада.
— Опасность в том, что в случае провала придется отвечать и объяснять, почему мы влезли в дела Украины.
— Думаешь, что Обама и его администрация кому-нибудь и что-нибудь будут объяснять? — с иронией спросил Роджер. — Не подобает супердержаве снисходить до объяснений.
— Вопрос не в том, что услышат другие страны, а в том, какой вывод они сделают. Вряд ли такое поведение увеличит количество наших преданных сторонников. Мы пытаемся всех заткнуть за пояс, но при этом абсолютно не решаем главную нашу проблему — гигантский государственный долг, о котором предпочитаем не говорить, но проблема существует. И она может обвалить всю мировую финансовую систему и нас раздавить.
— Потому и затыкаем всех за пояс, чтобы эта тема не обсуждалась.
Полковник подумал, что Китай и Россия медленно и без шума работают в разных направлениях, но с одной целью — отказаться от доллара в качестве международной расчетной валюты. Он не стал углублять эту тему, поэтому задал вопрос Роджеру:
— Как оцениваешь наши шансы по проекту?
— В Киеве не все просто. Пока все этапы проекта выполняются. Олигарх Коломойский, губернатор Днепропетровской области, оплачивает нужных людей. Но есть тревога, что в решающий момент они займутся импровизацией, такое ощущение присутствует, — признался Роджер.
— В смысле?
— По проекту украинские военные должны обеспечить включение радиолокационных установок «Бук-М1», но не запускать ракету. Вот в этом я не очень уверен.
— По проекту украинские военные должны обеспечить включение радиолокационных установок «Бук-М1», но не запускать ракету. Вот в этом я не очень уверен.
— Есть тому основания?
— Атмосфера ненависти, желание прославиться.
— Мы уже ничего не изменим. Мы с тобой теперь только наблюдатели, получатели информации. Кстати, можешь подробней рассказать, что произошло 20 июня в городе Артемовске?
— Официальную версию или реальную?
— Официальную я уже читал. Доблестные войска Украины отбили атаку сепаратистов, атаковавших непрерывно четыре дня. Одержав убедительную победу, разогнав полчища сепаратистов, доблестные войска недосчитались кучи боевой техники. Что было в реальности, я догадываюсь. Неужели настолько открыто торгуют техникой?
— В Артемовске располагается 1282-й Центр обеспечения бронетанковым вооружением, это войсковая часть А2730, — начал рассказ Роджер. — Нападавших было не более полусотни, а в Центре и в гарнизоне Артемовска находились военнослужащие части плюс кировоградские спецназовцы и десантники. В целом ополченцы вывезли тридцать три единицы бронетехники, не считая системы залпового огня и десяток минометов.
Полковник засмеялся и прокомментировал услышанное:
— Получается, что каждый из нападавших унес по бронетехнике и еще что-то. Анекдот, и только.
— В том-то и дело, что нападали ночью, в темноте, распознали среди сотни требующей ремонта бронетехники исправные, заправили их на глазах украинских военных и отступили, прихватив минометы и установки «Град».
— Танков много увели?
— Четырнадцать — пятнадцать единиц, — сообщил Роджер. — Но частично мы виноваты в случившемся.
— Проблема зенитно-ракетного комплекса «Бук»?
— Да. Когда среди генералов прошла информация, что кто-то ищет «Бук» в любом состоянии, многие из них решили подзаработать и стали предлагать все, что у них было. По первоначальной информации в Центре был экземпляр «Бука», поэтому начались переговоры по его продаже. Наш человек, как бы представляющий ополченцев, встречался с нужным генералом, но быстро выяснилось, что «Бука» нет, но есть танки, гаубицы, самоходки и куча другого вооружения.
— Дальше можешь не рассказывать, — остановил его Полковник. — Аппетит у генералов разгорелся, а наш человек исчез, вот они и продали технику реальным сепаратистам. Жаль, что в этой войсковой части не оказалось «Бука». Красивую можно было представить картину атаки с участием российских войск.
— А потом связать их с гибелью гражданского самолета.
— Точно. А где ополченцы взяли «Бук»?
— В другом военно-учебном центре, правда, это скорее макет, чем боевое изделие. Только вид, начинки нет, нет и дополнительных станций подсветки цели, командного пункта, — сообщил Роджер.
— А нам это все и не нужно. Главное, чтобы зенитные ракеты стояли на самоходной установке. Нам нужна фотография, только и всего.
После непродолжительной паузы Полковник неожиданно спросил:
— Интересно, Майкл тоже мается в ожидании информации из Киева?
— У него куча разных проектов реализуются одновременно. В этом плане ему легче, но, предполагаю, что информации с Украины он ждет не меньше нас.
Они вернулись в кабинет. Полковник первым делом стал внимательно читать сообщения. Поток информации по закрытой линии связи с 15 июля стал нарастать. В основном это были короткие сообщения различных информационных агентств, сотрудников адмирала и переводные материалы Ника.
«Два самолет с повешенными ракетами «воздух-воздух» стоят на дальней площадке аэродрома поселка Авиаторское Днепропетровской области».
«По всей линии контакта происходят боевые столкновения между сепаратистами Донецкой и Луганской областей и Вооруженными силами Украины, которые используют авиацию, тяжелую технику, системы залпового огня. Интенсивность боев нарастает с каждым днем. Ожесточенные бои идут возле села Зеленополье Луганской области и Снежное Донецкой области».
«Завершена концентрация дальнобойной артиллерии в заданных районах, идет пристрелка по выделенным квадратам. Корректировщики огня на позициях».
«Согласно закрытым данным, подписанным главой МВД Украины Арсеном Аваковым и руководителем спецоперации на юго-востоке Украины первым заместителем главы СБУ Василием Грицаком, за период с 9 по 15 июля в ходе военных действий на Донбассе погибли 1600 украинских солдат и 4723 бойца были ранены. Основные жертвы в количестве 722 человек пришлись на подразделения Вооруженных сил Украины, еще 401 погибший был из числа Нацгвардии. Потери также понесли Госпогранслужба, СБУ и «Правый сектор». Кроме того, в ходе боев ВС Украины потеряли 96 боевых бронированных машин, более 100 автомобилей, 7 самолетов и 2 вертолета».
«Пилоты истребителей Су-27 из 831-го истребительного авиаполка (г. Миргород) проходят интенсивные тренировки по поражению летающих объектов».
Информация поступала непрерывно. Короткие сообщения сменялись развернутыми. Официальные данные украинской власти требовали перепроверки и часто не соответствовали реальности. Информационная война захватила всех прямых и косвенных участников конфликта, каждая сторона манипулировала информацией. И где-то в этой огромной массе была скрыта правда.
— Ты поедешь домой? — спросил Майкл.
Полковник не задумываясь ответил:
— Какой смысл ехать? Утром все должно случиться. Останусь здесь. Спроси у Саманты, служебные комнаты свободны?
— Я сам хотел тебе предложить остаться. Саманта уже наводила справки, можем остаться.
Время тянулось медленно, большей частью мужчины молчали. Лишь однажды Роджер вернулся к проекту:
— Не кажется ли тебе, что ополченцы допустили ошибку, когда сообщили о зенитных ракетах, которыми сбили недавно военно-транспортный самолет Ан-26?
— Да, они, не ведая, подыграли нам в реализации проекта прикрытия. Они вынуждены были признаться, что сбили самолет с помощью советского зенитно-ракетного комплекса «Стрела-10, снятыми с производства. Их нет в российской армии, очевидно, ополченцы нашли их на украинских складах или купили по сходной цене.
— Ополченцы вынуждены были признаться, — заметил Роджер, — президент Порошенко и министр обороны Украины Гелетей обвиняли Россию, что с ее территории была выпущена ракета.
— Это очевидно. Ан-26 летел на высоте более шести с половиной тысяч метров, переносным зенитно-ракетным комплексом на такой высоте самолет не достать. Остается ракета. Российские воска не стреляли, остаются только ополченцы.
— Я где-то читал про «Стрелу-10». В начале двухтысячных ей продлили срок эксплуатации на десять лет, срок подходит к концу.
— Но тактическую ошибку совершил министр обороны самопровозглашенной Донецкой народной республики Игорь Стрелков, сообщивший, что для уничтожения Ан-26 на высоте более шести тысяч метров был применен комплекс «Бук».
— С чего он так поступил?
— Ответ на поверхности, — без сомнения сказал Полковник. — Идет информационная война, в которой каждая сторона хочет казаться более сильной, более вооруженной, чем она есть в действительности. Но это признание Стрелкова дает нам козырь — у ополченцев есть «Буки», и они могли по ошибке сбить гражданский самолет. А это основа упрека Путину: ополченцы не могут самостоятельно пользоваться столь сложной военной техникой без помощи российских специалистов, следовательно, Россия принимают участие в военном конфликте на Украине.
Когда казалось, что все темы разговоров исчерпаны, Полковник вспомнил о журналисте:
— Надо передать этому журналисту информацию про «Буки», имеющиеся у ополченцев. Завтра, я думаю, его информация будет востребована.
Самолет, 17 июля 2014 годаУтро началось как обычно, ничего не выделяло его из ряда других: дежурные сотрудники офиса были заняты своей работой, уткнувшись в мониторы, один сотрудник в зоне отдыха стоял с чашкой кофе.
Полковник и Роджер быстро прошли в кабинет. Лишь они знали, чем отличается этот день, и за их спокойствием и внешним равнодушием скрывалось огромное напряжение. Роджер сел на диван и периодически поглядывал на часы. Полковник сидел в рабочем кресле и пристально смотрел на монитор компьютера, ожидая сообщения с Украины. Он неожиданно встал, потом вновь сел, что-то прочитал и вновь встал. Роджер понял, что получена какая-то важная информация, но не стал спрашивать, ожидая, когда Полковник сам скажет.
Полковник прошелся до двери, вернулся к столу, постоял минуту, еще раз посмотрел на монитор, а потом сообщил, что самолеты в воздухе.
— Пиво выпьешь? — неожиданно спросил Полковник.
Получив утвердительный ответ, он взял две бутылки из холодильника и направился к дивану. Пиво пили молча. Казалось, что время остановилось, тишина стала доминировать и приобретала угрожающий характер. Прозвучавший звонок телефона взорвал тишину. Роджер остро посмотрел на Полковника.