Растворить правду в океане лжи — одна из задач прикрытия. Наличие противоречий, давление ведущих СМИ, привязка патриотизма к определенному изложению события и многое другое направлены на снижение интереса к теме. Потом формируется равнодушие на фоне усталости от повторения. И, когда тема кажется забытой, вновь возникают публикации, которые окончательно фиксируют у обывателя правильную трактовку событий. На этом ставится точка. В таком плане и продвигалась реализация проекта прикрытия.
Сам проект «Самолет», как считал Полковник, завершился успешно, если не считать самодеятельности украинских военных и силовиков в заключительной стадии проекта. Он понимал, что проекту оказана огромная поддержка с подключением нужных и влиятельных дипломатов, чиновников, военных и разведчиков. И в этом непосредственная заслуга Майкла и его когорты.
Изначально Полковник считал, что поручение Нидерландам возглавить международную комиссию по авиакатастрофе — большая удача Майкла, свидетельствующая об уровне влияния его и людей его окружения на политику руководителей государств. Малайзия, чей самолет был сбит и чьи граждане погибли, имела больше оснований возглавить комиссию, чем Нидерланды, но ее полностью отстранили, указав на место. Наивный обыватель вряд ли догадывался о компромиссах и политическом давлении, позволившем исключить Малайзию из комитета по расследованию, куда вошли Нидерланды, Австралия, Бельгия и Украина.
Пределом политического давления людей Майкла Полковник считал отстранение от расследования ИКАО, Международной организации гражданской авиации, которая с 1948 года является специализированным учреждением ООН. Полковник не знал, кто предложил отстранить ИКАО, но сделано это было со знанием дела и, возможно, виновника крушения MN 17. Исключение ИКАО позволяет комиссии не придерживаться четырехтомного документа — Приложения 13 Чикагской Конвенции о международной гражданской авиации, подробно регламентирующего ход расследования авиакатастроф. Более того, подписание членами комитета по расследованию секретного пакта позволяет наложить вето на публикацию определенной информации. О наличии такого пакта сообщили в конце августа голландские СМИ, включая государственную радиостанцию NOS.
Безусловно, голландское правительство, возглавляемое Марком Рютте, не по своей воле оказалось участником столь сложной политической игры. Но оно готово тормозить расследование, скрывать документы, но только не ссориться с США и ЦРУ, прикрывающими истинного виновника катастрофы. Участие голландской спецслужбы на начальном этапе проекта усиливало давление на премьер-министра, вынужденного скрывать косвенное участие собственной структуры в крушении MN 17.
Звонка от Саманты, которого Полковник ждал, все еще не было, и это заставляло его нервничать. Где-то глубоко в подсознании циркулировала мысль, что она может и не позвонить. Он отвергал подобное событие, поэтому пытался себя чем-нибудь отвлечь. На этот раз он спустился на кухню, где открыл еще бутылку пива. Холод стеклянной бутылки передался руке, а потом, после глотка пива, и голове. Возможно, из-за этого коварная мысль перестала тревожить. Полковник удобно расположился на диване, вытянул ноги. После второго глотка к нему вернулось желание подвергнуть анализу события уходящего года.
Как мужчина, конечно, он должен был считать достижением года знакомство с Самантой, их почти совместную жизнь, прерываемую ее отдельными наездами в собственную съемную квартиру, за которую она платила некой бабушке, живущей на ранчо.
Но он был профессионалом, никогда не ставившим достижения личной жизни выше профессиональных. Для людей такого типа личная жизнь является приложением к профессии, а не наоборот. Такова судьба этих людей. И Полковник это понимал, понимал, сколько радости жизни он теряет, но ничего изменить не мог и не хотел, боясь, что изменения разрушат основу, на которой строится его личность.
Итоги проекта «Самолет» он давно подвел и ничего нового добавить не мог. А вот с проектом прикрытия стояло разобраться, поэтому Полковник предался анализу. И этот анализ доставлял ему удовольствие, ему льстило, что все его расчеты и предположения оправдались и осуществились.
Как и предполагал Полковник, свидетель, о котором писала российская газета «Комсомольская правда», дал показания Следственному комитету России. Следователи с помощью полиграфа подтвердили показания свидетеля. Свидетель видел то, что должен был видеть по запланированному Полковником плану. Версия о Су-25 становилась главной, уводя в сторону редкие напоминания о возможном участии истребителя Су-27.
Более того, наличие свидетелей на территории сепаратистов, упорно утверждавших, что видели штурмовик Су-25, вынудило министерство обороны России поддержать версию о Су-25.
Полковник улыбнулся, подумав, как его маленькая хитрость со штурмовиком, долго мелькавшим в районе падения MN 17, смогла убедить серьезных противников принять его ложную версию.
В детстве Полковник не понимал любителей розыгрыша, получавших удовольствие от процесса и результата розыгрыша. Но розыгрыш со снимком момента атаки истребителя Су-27 доставил ему удовольствие и от процесса, и от результата. Он с удовольствием вспомнил, сколько времени он уделил подбору нужного беспилотника. Дальше было просто — изменить временную программу, передать снимок нужному человеку, который передаст его честному человеку, а тот передает снимок другому человеку, который озвучивает наличие снимка — важной улики. Таким человеком, показавшим на центральном российском телеканале снимок атаки истребителем MN 17, стал ведущий программы «Однако» Михаил Леонтьев, получивший снимок от вице-президента Российского союза инженеров Ивана Андреева. Сам Андреев получил снимок от неизвестного ему человека, представившегося Джорджем Билтом, выпускником Технологического института Массачусетса. С этого момента началось подробное изучение снимка. В реальный снимок были заложены две неточности. Первая — время атаки, на что обратили все и сразу. Таким образом большинство сходу отвергло снимок, посчитав его фейком. Вторая неточность была более скрытой. Снимок беспилотника был представлен как снимок со спутника, что нарушало пропорции, поэтому при детальном учете пропорций взлетной полосы и размеров самолета выявилось несоответствие, что также приводило к мысли, что данный снимок является подделкой.
Полковник с помощью Ника несколько дней внимательно следил за обсуждением снимков в российской прессе и интернет-сообществе, получая удовольствие от того, что из-за его небольшого обмана подлинный снимок переводят в разряд фальшивок. Впервые он ощутил удовольствие, знакомое магам и фокусникам, имеющим возможность наблюдать, как публика следует за их ложными посылами.
Суть этой части прикрытия, как задумал Полковник, состояла в том, что в дальнейшем, даже если каким-то образом возникнет аналогичный снимок, он будет отвергнут сообществом как фальшивый.
Другой важный элемент прикрытия был связан со снимком, на котором запечатлен инверсионный след зенитной ракеты. Снимок был сделан в небольшом городке Торезе. Все маркеры, в принципе позволяющие указать место старта ракеты, были выдержаны правильно и в соответствии с планом Полковника. Легенда, подготовленная сотрудниками украинской спецслужбы, также соответствовала проекту — человек случайно снял, потом переслал другому, а дальше по накатанной практике. Отдельно выстраивалась линия фотографа — боясь за жизнь, он скрывается от сепаратистов, переезжает на территорию, подконтрольную украинским силовикам, дает показания представителям международной комиссии. Что дальше задумали сотрудники СБУ, Полковник не знал и особо не интересовался. Возможно, что этот человек исчез физически или поменял фамилию, если он был сотрудником СБУ. Но один маленький штрих смутил Полковника. По информации, распространенной украинцами, у фотографа изъяли фотоаппарат, а ему вручили новый. Вручить новый фотоаппарат — факт неприемлемый для представителей украинской власти. Понятно, что фотоаппарат — улика, но насколько нужно было его увозить, когда все, что нужно было знать об этом фотоаппарате, можно было получить в Киеве. И где этот фотоаппарат? Почему российские исследователи не обратили внимания на украинскую импровизацию?
На этом пришлось прекратить размышления из-за телефонного звонка. Полковник знал, это он чувствовал всем своим нутром, что звонит Саманта. Он этого хотел, он надеялся и не был готов принять другой вариант.
— Что делаешь? — нежно проворковала она.
— Жду.
— Кого или что?
— Кого жду, тот не может прийти, остается что-то ждать, — ответил Полковник, придав своему голосу немного тоски.
— Ждешь звонка?
На этом пришлось прекратить размышления из-за телефонного звонка. Полковник знал, это он чувствовал всем своим нутром, что звонит Саманта. Он этого хотел, он надеялся и не был готов принять другой вариант.
— Что делаешь? — нежно проворковала она.
— Жду.
— Кого или что?
— Кого жду, тот не может прийти, остается что-то ждать, — ответил Полковник, придав своему голосу немного тоски.
— Ждешь звонка?
— А это тебя удивляет?
— Нет, — призналась Саманта, — меня удивляет, что ты ждешь без фужера шампанского в руке.
Полковник должен был согласиться с ней, но решил переиграть ситуацию:
— Жду с раннего утра, представляешь, что стало бы с шампанским, если фужер у меня был в руке столько часов?
Маленькая ложь произвела нужный эффект, и Полковник почувствовал это по голосу Саманты.
— Вот сейчас я стою у винного шкафа, выбрал бутылку шампанского. Открываю и иду за фужером.
Саманта слышала, как Полковник откупорил бутылку, подождала, а потом, дотронувшись своим фужером до телефонной трубки, поздравила:
— С наступающим Новым годом! Удачи!
Они поговорили минут двадцать, в основном говорила Саманта, рассказывая, как проводит время с родственниками, а Полковник внимательно слушал. Лишь однажды, отвечая на ее вопрос, он рассказал о Поле, его путешествии и знакомстве с родителями Александры.
Завершив разговор, довольный и успокоенный звонком Полковник захватил бутылку и фужер, поднялся к себе в кабинет. Сев за письменный стол, он с удовольствием вытянулся в кресле. Неожиданно Полковник обратил внимание на портрет президента Путина, давно висевший у него в кабинете, но в последнее время не фиксировавшийся в памяти.
Перед полковником висел портрет, где Путин был изображен в четверть оборота, его пронзительный, проникающий взгляд был обращен к Полковнику, словно спрашивал: и что?
Действительно, и что? Что достигнуто за этот год? Какая задача решена?
Санкции не разрушили экономику и российское государство.
Рейтинг Путина вырос, оппозиция не смогла повести народ на свержение Путина.
Полковник не хотел портить себе настроение, ставя новые вопросы и отвечая на них, прекрасно понимая, что все достижения проекта «Самолет» более всего связаны с президентом Обамой и его западными союзниками.
А Путин продолжал смотреть на Полковника, которому казалось, что Путин слегка улыбается. Чего больше в этой улыбке? Ехидства, насмешки или презрения? Может быть, снисходительности? Или упрека: ребята, что творите?
Полковник умел проигрывать, держать удар. Он налил себе шампанского, поднял фужер и произнес:
— Проигранное сражение не значит, что проиграна война.
Полковник поменял позу, теперь он не видел фотографию Путина. Он перестал думать о нем. Впрочем, он не думал и о 298-ми погибших рейса MN 17. О них он никогда не думал. Они оказались в ненужное время в ненужном месте. Только и всего.
Эпилог
Кабинет, 12 января 2015 годаПолковник сидел в своем кабинете и лениво просматривал информацию в Интернете. Он не очень был сосредоточен, поэтому разные мысли вторгались в этот процесс. В молодости его интересовал вопрос, каким образом мысли определяют приоритет, выстраиваются по ранжиру? С годами он перестал думать об этом и жил по принципу — мысль сама решает, когда прийти, сама оценивает свою значимость и сама находит место в очереди. В этой очереди многие из них теряются, что свидетельствует об их значимости.
В этот понедельник внутренний мир Полковника разделился — одна часть способствовала приятным размышлениям о Саманте, а другая, обыденная и серая, поддерживаемая профессиональным интересом, требовала анализа текущих сообщений и при соответствующем настрое итогов прошлого года. В кабинете было прохладно, что ощущалось всем телом. Возможно, поэтому мысли о Саманте взяли верх.
Полковник встал из-за стола, устало потер глаза и подошел к окну. На улице никого не было, не проезжала ни одна машина. Странно, все вымерло. Скука и серость, подумал Полковник. В последние дни чувство одиночества придавливало, ставя под сомнение все достижения, которыми он гордился. В силу многих обстоятельств — отсутствие нормальной семьи и устойчивого круга общения, отсутствие открытого признания его интеллектуального уровня, кратковременные и случайные связи с женщинами — это чувство стало сильно проявляться. Полковник понимал, что в значительной степени оно, одиночество, стало вносить дискомфорт в его устоявший ритм жизни после встреч с Самантой.
Рождество и Новый год они встречали вместе. На Рождество напросился приехать Пол. Полковник, зная о предстоящей встрече с Самантой, решил отказать ему, но после оценки последствий посчитал, что правильней будет пригласить и познакомить его с Самантой. Хотя однозначно предсказать, к каким последствиям это приведет, он не мог. Уравнение с двумя человеческими неизвестными трудно подавалось решению, оценке итога, поэтому Полковник положился на удачу.
На Рождество первым приехал Пол. Не предполагая, что будет еще кто-то, он предложил отметить Рождество в каком-нибудь баре. Полковник лишь невнятно проговорил:
— Посмотрим.
Зная замкнутый характер отца, Пол больше не обращался к нему со своим предложением. Они беседовали о вооружениях различных армий, что больше всего интересовало Пола на данный момент. Полковник заметил существенное изменение в профессионализме сына. Его знания и глубина проработки вопросов были далеки от необходимого уровня, но в его рассуждениях появились важные для аналитика черты — учет собственного мнения информатора и соответствующая корректировка представленного им материала, исключение априорного общественного мнения или мнения руководителя. Еще в разговоре Полковник отметил появившуюся степенность. Безусловно, все это требовало развития, но наличие необходимых для профессии зачатков радовало.
Пол сделал в рамках курсовой работы и задания куратора ЦРУ обзоры сухопутных и военно-морских сил. Завершая военную тематику, он приступил к подготовке сравнительного обзора военно-воздушных сил США и России.
— Я подготовил материал по стратегическим бомбардировщикам, потом перейду к истребителям и штурмовикам.
— Будешь отдельно выделять самолеты морского базирования? — поинтересовался Полковник. — А вертолеты?
— Отдельно выделять не буду.
— Почему?
— В большинстве своем самолеты и вертолеты авианосных соединений представляют модификации или разработки, в основе которых лежат известные самолеты и вертолеты, — выразил свою позицию Пол.
— В каком состоянии работа?
— Завершаю раздел, посвященный стратегическим бомбардировщикам, — сообщил Пол.
— Поэтому ты меня спрашивал о российской разработке перспективного авиационного комплекса дальней авиации — ПАК ДА?
— Да.
— Должен тебя огорчить. Никакой информации — на сегодняшний день это тайна за семью печатями.
— Жаль, — признался Пол. — Я собрал полную информацию от первых американских и советских стратегических бомбардировщиков до современных. Есть информация и о разрабатываемом у нас стратегическом бомбардировщике LRS-B по программе Long Range Strike Bomber — дальний ударный бомбардировщик. На финансирование проекта в бюджете 2012 года было выделено 197 миллионов долларов в нарастающей последовательности, а в общей сложности — 3,7 миллиарда в течение пяти лет. Хотелось добавить информацию и о будущем русском самолете — тогда была бы полная симметрия в обзоре.
— Полной симметрии достичь бывает трудно, — заметил Полковник. — Обычно имеет место смещение. Ты запускаешь в производство самолет четвертого поколения, а противник готовит самолет поколения четыре плюс. Он запускает в производство, а ты готовишь самолет пятого поколения. Похожее происходит и в атомном подводном флоте. Кстати, какой самолет можно считать первым стратегическим бомбардировщиком?
— Не знаешь? — удивленно спросил Пол.
— Действительно не знаю, — признался Полковник.
— Первым действительно межконтинентальным бомбардировщиком стал гигантский Convair B-36 с поршневыми моторами. У него их было шесть, и добавили еще четыре турбореактивных двигателя. Представляешь, десятимоторный неповоротливый монстр. Он составлял основу стратегического авиационного командования США с конца 40-х до начала 60-х годов прошлого века.
— Что скажешь о самолетах, летающих сейчас?
— К полноценным стратегическим самолетам можно отнести только российский сверхзвуковой бомбардировщик Ту-160. Остальные, наши и российские, имеют несколько иные функциональные возможности и назначение.
— А как наш В-2 Spirit, знаменитый самолет-невидимка? — резко возмутился Полковник.
Пола смутила реакция отца, но он решил не поддаваться его давлению и довести свои выводы до конца: