Сержант Лоренс придирчиво осматривал предметы, извлеченные из-под обваленных стен, и не переставал наставлять:
– Без внимания не должна остаться ни одна бумага! На ней может быть все, что угодно… Какие-то шифры и место, где следует искать копье.
После того как основная часть завалов была растаскана, выяснилось, что каким-то неведомым чудом уцелело помещение секретариата, в котором отыскалось три несгораемых сейфа с документами. В них-то и содержался полный список всех тех, кто работал в ратуше и мог быть причастен к сокрытию Копья судьбы.
Первым, кто вызывал интерес, был секретарь бургомистра. Его удалось отыскать в подвале собственного дома, где он вместе с женой и малолетними дочерьми прятался от налета союзников.
Жалкий, скрюченный, он испуганно смотрел на гиганта-сержанта и все время твердил о том, что ничего не знает о Копье судьбы. Даже сейчас, когда Германия фактически была повержена, местонахождение Священного копья оставалось государственной тайной номер один.
– Я всего лишь секретарь, – говорил он, – если кто и знает, где находится Копье судьбы, так это будет Хайнц Шмайсснер и доктор Конрад Фрайс.
– А с чего вы взяли, что о копье знают именно они? – спросил сержант через крепконогую переводчицу.
Женщина была старше Джона лет на восемь, но ее призывная улыбка свидетельствовала о том, что симпатии не признают возраста и она готова утешить юношу на правах старшей подруги. Сержант был доволен подобным сотрудничеством и рассчитывал, что в ближайший вечер непременно откликнется на ее зовущую улыбку.
– Они часто приходили к господину бургомистру и подолгу разговаривали. Однажды, когда я вошел к нему за подписью, то стал свидетелем того, как они разговаривали о Копье судьбы.
– И что же они говорили?
– Что Копье Лонгина нужно перепрятать. Но деталей я не знаю, потому что они тотчас умолкли. Я забрал нужные документы и ушел. А они вновь продолжили разговор.
– Где сейчас могу быть Хайнц Шмайсснер и доктор Конрад Фрайс? – задал сержант очередной вопрос.
Женщина-капрал мгновенно перевела вопрос и с готовностью посмотрела на Джона Лоренса. В голове начинали кружить разные мысли далеко не рабочего свойства, глаза непременно норовили скользнуть ниже юбки, из-под которой выпирали крепкие круглые коленки. Интересно, а во внеслужебное время она столь же покладиста?
– Доктор Конрад Фрайс исчез недели за две до бомбардировки. Кто-то из сотрудников рассказывал, что видели его в имении жены.
– Где находится это имение?
– Точный адрес не знаю, но где-то недалеко от Нюрнберга.
– А где может быть Хайнц Шмайсснер?
– Последний раз я его видел сразу после бомбежки. Вместе с семьей он шел в потоке беженцев, они повстречались мне недалеко от ратушной площади.
– В чем он был одет?
– На нем была гражданская одежда… Прежде я никогда не видел Хайнца Шмайсснера в цивильном костюме. Он всегда носил эсэсовскую форму. Мне даже показалось, что это не его костюм, уж слишком нелепо он в нем выглядел.
Похоже было, что секретарь не врал, ему просто не было в этом необходимости. Но не мешало продержать его некоторое время под замком, во всяком случае, до тех пор, пока не будут найдены люди, способные пролить свет на исчезновение копья.
– Как вы думаете, – обратился сержант к переводчице, – он говорит искренне?
В деле у него имелись фотографии Хайнца Шмайсснера и доктора Конрада Фрайса. Вот только часто снимки не всегда точно передают живость натуры.
– Не думаю, что он что-то скрывает. Он выглядит очень напуганным, сэр.
Все-таки в этом что-то есть, когда такая красивая женщина называет тебя «сэром». Тот самый случай, когда не грех воспользоваться служебным положением.
– Хорошо… Будем искать этих двоих.
Глава 21 НОВОЕ ЗАДАНИЕ
Потсдам, 1945 год, 20 апреля
Две недели назад майора ГБ Алексеева вызвали к министру НКГБ Меркулову. За последние три года он побывал у него шесть раз: четырежды с группой офицеров и дважды вызван персонально, в связи с делом о покушении на товарища Сталина. Так что это был седьмой раз. Вроде бы тропинка проложена, в какой-то степени можно назвать случившееся рабочим моментом, и все-таки сердечко билось тревожно. Мало ли!..
А когда он перешагнул приемную и его встретил спокойный взгляд секретаря, от души значительно отлегло.
Ждать пришлось недолго, уже минут через десять он был вызван в кабинет. Всеволод Николаевич Меркулов сидел за большим письменным столом и распекал в телефонном разговоре кого-то из заместителей. Повернувшись к стоящему в дверях Алексееву, молча указал на свободный стул с правой стороны от себя.
Уверенным шагом майор пересек кабинет. Через окна министерского кабинета была видна Лубянская площадь, Феликс Дзержинский, застывший в бронзе. Но из министерского окна привычная картина выглядела как-то иначе. Внушительнее, что ли.
Положив телефонную трубку, Меркулов заговорил вдумчивым голосом:
– Тут такое дело, Сергей Васильевич, товарищ Сталин отдал распоряжение создать рабочую группу по поиску германских сокровищ. Вы, наверное, знаете о том, что немцы свозили к себе сокровища со всей Европы, а когда наши войска стали продвигаться к их границам, они занялись тем, что стали их усиленно прятать. – Алексеев уже давно обратил внимание на привычку министра обращаться к подчиненным по имени в тот момент, когда хотел подчеркнуть важность разговора.
– Знаю, товарищ министр.
Меркулов удовлетворенно кивнул:
– Задача этой группы заключается в том, чтобы отыскать припрятанные сокровища.
– Понимаю.
– Руководителем этой группы назначаетесь вы.
– Слушаюсь, товарищ министр!
– Это еще не все… По оперативным данным нам известно, что американцы проводят точно такую же работу. И в этом деле у них имеются весьма серьезные результаты. Огромное количество шедевров – картины, изделия из золота, исторические и культурные ценности уже вывезены за океан, откуда им не будет возврата. Но это отдельная тема для разговора. Значительная часть их усилий направлена на поиски Копья судьбы. Вы что-нибудь слышали о таком?
– Это то копье, которым Гай Кассий ударил Христа.
– Верно. Мы должны опередить их и добраться до копья первыми. Это наша главная цель, Копье судьбы должно быть в России! Желательно, конечно, проработать операцию, чтобы пустить американцев по ложному следу. В этом случае у нас появится преимущество во времени.
– Понимаю, товарищ министр.
– Если вам все понятно, тогда выезжайте на место немедленно. И уже в Германии разберитесь со всеми этими делами поподробнее.
– Слушаюсь, товарищ министр.
* * *Уже через день Алексеев вылетел на фронт, где вступил в новую должность начальника войсковой разведки армии. Майор ГБ в Красной Армии приравнивался к званию полковника, так что вместе с новой формой он получил еще и новые погоны. В этот же день он отдал распоряжение выявить всех, кто мог быть причастен к имперским сокровищам, и уже вечером держал в руках полный список.
Половину из них он забраковал сразу, так как в силу невысокого служебного положения они вряд ли могли быть допущены к секретам рейха. Но вот к оставшимся он присматривался особенно тщательно. В итоге он выделил троих, кому действительно могли быть известны музейные секреты Третьего рейха.
Пообщавшись с первыми двумя, майор Алексеев сумел убедиться, что оба явно не тянули на хранителей имперских сокровищ в силу слабости натуры (легко впадали в истерику, клялись, что не ведают ни о каких реликвиях и являлись всего лишь музейными работниками). Поразмыслив, он решил, что им можно было доверить разве что рисунки уличных художников.
Но вот третий впечатление произвел.
Мужчина совершенно не походил на музейного работника: крупный, атлетичный, с широким разворотом плеч, он больше походил на десятиборца в пике своей формы. Но это только подчеркивало правильность выбора. Больше всего немцы доверяют именно таким типам с арийской внешностью. А кроме того, он обладал колоссальной выдержкой. Сразу было понятно, что перед ним настоящая фигура, с которой придется считаться, а раз так, то нужно было применить новые формы допроса. Прежде чем начать серьезный допрос, он велел узнать о нем все, а когда данные были получены, велел привести пленного.
Переводчиком был немолодой лейтенант ГБ. До войны он восемь лет проработал на нелегальном положении в Германии. Таким людям Алексеев не доверял, если покопаться в его биографии, так наверняка можно отыскать немало темных пятен.
– Ваше имя?
– Хайнц Шмайсснер, – отвечал немец, посмотрев на переводчика.
– Звание?
– Штандартенфюрер СС.
– Вот оно как… Как вы попали в плен?
– Я пробирался в Дрезден, там у меня… живут знакомые. Я был вместе с толпой беженцев, когда налетели бомбардировщики. Меня контузило… А потом меня взяли в плен проходившие мимо русские солдаты. Наверняка все это записано в моем деле.
– Записано, – сдержанно подтвердил Алексеев, рассматривая крепкую фигуру арестованного. – Мы не будем церемониться. Мы знаем, где проживает ваша семья, господин Шмайсснер. – Арестованный молча слизывал с разбитой губы кровь. – В Дрездене… Там находятся наши войска. Нам известно, что у вас есть старенький отец, который воевал еще в Первую мировую. Престарелая любящая мать… Кажется, у вас было еще два брата, которые погибли на Восточном фронте? – Хайнц Шмайсснер проглотил горький ком. – Теперь вы для матери единственная надежда, она так хочет дождаться внуков. И если я вас здесь пришлепну, то ее желаниям не суждено сбыться. А я сделаю это… Или вы в этом сомневаетесь?
– Нет.
– Тогда я бы вам советовал не огорчать свою старенькую мать и сказать нам, где находится Копье судьбы.
Атлет отрицательно покачал головой:
– Вы можете меня расстрелять прямо сейчас.
Холодная, почти высокомерная выдержанность только подчеркивала его волю к жизни. Его можно было понять, – обидно умирать именно в те минуты, когда смолкли пушки.
– Я навел о вас справки, в Дрездене вас дожидается невеста, неужели вам ее не жаль? – Выдвинув ящик стола, он извлек из него пистолет. – Если вы сейчас не скажете, где Копье судьбы, то я вас тут же расстреляю. Мне просто неохота терять на вас время. Не скажете вы, скажет кто-нибудь другой.
Переводчик удивленно посмотрел на полковника, после чего перевел.
– Вы не посмеете, я пленный.
– В первую очередь вы для меня враг, а потом все остальное. И так считаю до трех… Раз… Два…
– Хорошо, я вам скажу, но мне нужна гарантия, что моих родственников не тронут.
– Считайте, что вы ее уже получили.
– Копье судьбы находится в подвалах Нюрнбергской крепости. Для Копья судьбы оборудована специальная комната. Само копье находится в сейфе.
– Вот оно что. – И тут к полковнику пришла неожиданная идея. – Если вы сделаете все так, как я вам предлагаю, то вы потом беспрепятственно поедете к своей невесте. Вы согласны?
– Да.
– Так вот, мы переправим вас на американскую территорию. Некоторое время вы просидите в лагере, а потом случайно проговоритесь о том, что вам известно, где хранится Копье судьбы. Что вы были один из тех, кому поручено было его перепрятать.
– Это невозможно. Таких людей назначает сам фюрер.
– В этой неразберихе, что сейчас царит, возможно все. Американцы непременно заинтересуются вами, а потом вы им скажете, где лежит копье. Разумеется, это будет не настоящее место. Вас устраивает такой расклад?
– Вы гарантируете, что оставите мне жизнь?
– Я даже гарантирую, что лично отведу вас к старенькой маме… Но если откажетесь, то я расстреляю не только вас, но и ваших родителей.
– Хорошо. Я согласен.
– Куда, по-вашему, можно еще спрятать Копье судьбы?
– Я бы вывез его из Нюрнберга.
– Куда?
– Например, спрятал бы его в одном из озер.
– Озеро, говорите, – задумался на минуту капитан. – Ну что ж, пускай будет озеро.
Глава 22 ДОПРОС
1945 год, 23 апреля
В тот же день капитан Хорн разослал по всем фильтрационным лагерям фотографию штандартенфюрера СС Хайнца Шмайсснера. В начальники лагерей ставят людей весьма педантичных и исполнительных, так что если он не убит где-нибудь в перестрелке и не завален кирпичами во время бомбардировок, то его обязательно выявят в течение ближайших суток.
Ожидания оправдались сполна.
Уже на следующий день пришло сообщение о том, что штандартенфюрер СС Шмайсснер был выявлен в лагере номер QW 27, размещавшемся под Мюнхеном. Сославшись на приказ генерала Паттона, капитан немедленно затребовал арестованного штандартенфюрера в свое распоряжение, и уже через пятнадцать часов в сопровождении двух морских пехотинцев его привели в комендатуру, где расположился капитан Уолтер Хорн.
Едва Шмайсснер вошел в кабинет (не перевалился через порог, как это делает подавляющее большинство заключенных, а именно вошел, высоко подняв красивую ухоженную голову), как стало очевидным, что именно такому человеку можно доверить тайну Копья судьбы. Высокий, державший на своих плечах потолок, он, даже находясь в плену, производил благоприятное впечатление на всякого, кто его видел. Голову не гнул, как если бы пришел в американскую комендатуру выслушать доклад. Так мог выглядеть только эсэсовский офицер.
Капитан Уолтер Хорн с интересом посмотрел на переводчицу. Капрал сидела, распрямив спину, прямые ноги скрещены под стулом. На волосах, скрученных в плотный пучок, кокетливо устроилась пилотка. Женщина была хороша. Только одним своим видом она поднимала боевой дух американских солдат. Прежде она служила в штабе армии, но была вынуждена уйти из-за громкого романа с молодым бригадным генералом. Ничего особенного в подобных отношениях не было, на фронте такие связи чаще правило, чем исключение. Женщина во все времена нуждается в защите и покровительстве. Но в дело вступила обиженная жена бригадного генерала и написала командующему армии Паттону жалобное письмо, в котором просила заступничества. Бригадному генералу погрозили пальчиком, а красивую переводчицу, по ее же собственной просьбе, отправили на передовую.
Вот только непонятно, чего же здесь искала женщина: шальной смерти или такой же бедовой любви?.. А женщину было жаль, все-таки развалины города Нюрнберга – не для такой красавицы.
Улыбнувшись переводчице, капитан перевел взгляд на сержанта Джона Лоренса, сидевшего от него по правую руку с напряженно изогнутой спиной. За последний месяц он сумел убедиться, что новенький не такой телок, как это могло показаться вначале. Именно ему удалось составить полный список всех тех людей, кто так или иначе мог быть причастен к Копью судьбы, и отыскать весьма важную птицу – штандартенфюрера СС Шмайсснера.
Но главное достоинство Джона, пожалуй, заключалось в другом: он сумел приручить переводчицу, которая вот уже целую неделю наведывалась к нему сразу после полуночи. Теперь капитан улыбнулся сержанту: «Бедная наивная девочка, неужели она думает, что такие вещи можно скрыть, тем более в армейском коллективе».
Где-то капитан завидовал этому молокососу. Вот ведь как судьба подыгрывает человеку: родился в богатстве, успел послужить в Белом доме, теперь занимается перспективным делом, за которое в случае его успешного выполнения последуют немалые награды, а еще заполучил в собственность такую красивую женщину!
А может, отправить этого любимчика фортуны куда-нибудь на передний край, пока не кончилась война, а самому занять его место? От пришедшей мысли капитан повеселел.
Немецкий язык капитан Уолтер Хорн проходил в колледже, где числился одним из лучших студентов. Причем немецкий у них преподавала старая еврейка, бежавшая из нацистской Германии в Америку. Она сумела передать своему курсу не только любовь к языку, в котором для нее практически не существовало секретов, но и к самой Германии. Уолтер Хорн, говоривший на немецком практически без акцента, теперь мысленно благодарил ее за то, что она заставляла разучивать его целые главы из «Фауста».
Сегодня можно было бы вполне обойтись без переводчицы, но видеть красивую женщину всегда приятно, затем же лишать себя такого удовольствия!
– Садитесь, – указал капитан на стул.
Тощий, с длинными ногами и невероятно прямой спиной, штандартенфюрер напоминал аиста, оказавшегося в тесной клетушке. Едва кивнув в благодарность, протопал до стула и мягко опустился.
– Через несколько дней будет захвачен Берлин и Германия капитулирует.
Губы штандартенфюрера едва заметно скривились. Отвернувшись, он смотрел в окно. Не самое благоприятное начало беседы.
– Я не уполномочен подписывать акт о капитуляции.
– А вы не без юмора. Значит, для Германии не все потеряно, если ее офицеры в столь драматические дни позволяют себе шутить.
– Вы хотели у меня что-то спросить?
Капитан усмехнулся:
– Не думал, что вы куда-то торопитесь. Я полагал, что у нас достаточно времени для разговора. Ну если вам так не терпится… Перейду сразу к делу. Скажите нам, где находится Копье судьбы?
– Какое еще Копье судьбы? – сглотнул горький ком штандартенфюрер.
– Неужели вы запамятовали? – удивленно спросил капитан Уолтер Хорн. – То самое, которым Гай Кассий проткнул бок Иисусу Христу. Это копье еще называют Священным копьем, Копьем Лонгина, Копьем власти, у него много названий… Вспомнили? – сочувственно всмотрелся он в побелевшее лицо эсэсовца. – А я уж беспокоиться начал. Думал, может, у вас с памятью чего-то случилось. Вы ведь были один из тех, кто отвечал за сохранность копья. Не так ли? Так где оно находится?
– Мне известно не больше вашего. Фюрер отдал распоряжение перевезти копье в «Дом Дюрера», где оно находилось до последнего времени. Я бы рекомендовал вам поискать его под обломками, – выдавил из себя штандартенфюрер.