– Еще скажи, ребенок она! Все при ней. Вот только размер не мой. Не хочешь признаваться, и ладно. Я возле вас свечку не держал.
Войнич понял, что спорить бесполезно, чем больше оправдываешься, тем глупее выглядишь. Да и тема была скользкая. Еще, чего доброго, разговор переключился бы на Ольгу. А вот этого Михаилу совсем не хотелось, он и сам не мог разобраться в своих чувствах. Крепкая чача мягко разошлась по гортани.
Убирать на столе практически не пришлось. Все съели, все выпили. Лишь тарелки сполоснули.
– Ну вот, теперь и на боковую можно, – потянулся Хрущ. – На зоне сон, Миша, лучше любой дури. Закроешь глаза и уносишься к чертовой матери из неволи, куда понравится. Пьешь там водяру вволю, баб тискаешь, на тачке гоняешь. Вот только просыпаться муторно. А теперь, как откинулся, самое странное, зона сниться начала. Будто вновь меня закрыли.
– Бывает, – осторожно заметил Михаил.
– Бывает! – передразнил его Хрущ. – Тебе-то откуда знать? Ты ж зоны не топтал, а значит, и жизни не видел.
– Я много чего не видел, но не всякую науку стоит проходить на практике.
– Это ты верно подметил, – засмеялся Стас, поднимаясь из-за стола. – Я наверх, в мансарду спать пойду, вроде как на верхнюю шконку полезу. А ты внизу располагайся. Лады?
Конечно же, внизу ночевать было опасней, чем наверху. С мансарды в случае облавы еще можно было рассчитывать уйти, но Михаил спорить не стал.
– Договорились.
Свет на кухне погас. Приятели разошлись по своим комнатам. Войнич сел у окна, закурил. Ветер сносил дым на улицу, вытягивал его тонкими струйками, из которых сплетал замысловатые фигурки. То вроде бегущий олень получится, то согнутое ветром дерево. Смотреть на дым – то же самое, что на огонь или бегущие по небу облака – зрелище завораживает. Твои фантазии становятся явью. Ветер поутих, и вот уже в воздухе застыла фигурка обнаженной девушки, сотворенная из дыма. Видение длилось всего несколько секунд, фигурка качнулась и растаяла от порыва ветра. Войнич улыбнулся и загасил окурок в банке из-под растворимого кофе. Только собрался закрыть окно, как за ним, словно бы из ничего, материализовалась Маша. На самом деле она, конечно, просто поднялась, сидела у стены на корточках, но выглядело это именно как сверхъестественная материализация. Войнич даже отпрянул.
– Тише, – прошептала Маша.
– Ты почему здесь, а не дома? – наконец-то пришел в себя Войнич.
– Я и тогда под окном кухни пряталась, – призналась Маша, – когда вы об ограблении говорили. Я все слышала, все теперь знаю. Только приятель ваш меня не нашел, я убежала.
– Зачем? – не удержался от вопроса Михаил, почему-то он не сомневался, что Матульская их с Хрущом никому не выдаст.
– Возьмите и меня в дело, – горячо зашептала девушка и оглянулась в темноту, будто боялась, что не только она одна способна подслушивать.
– Ты это… – занервничал Михаил. – Чего на улице стоишь. Это же твой дом, заходи. Я ничего понять не могу.
– Можно я через окно залезу? – Не дожидаясь согласия, Маша перебралась через подоконник и оказалась в комнате. Села на разостланную кровать, молча взглянула в глаза Михаилу.
– Ну, и зачем тебе это понадобилось? Я от безысходности на такое иду. А тебе-то зачем? Ты что, серьезно решила в грабители переквалифицироваться? Да что ты умеешь?
– Я все, что надо, сделаю. Вы только меня к себе возьмите, как это у вас там называется?
– В долю? – подсказал Войнич, понемногу очумевая от просьбы приличной, как он полагал до этого, девушки.
Тут же ему припомнились слова Хруща о том, что в Маше черти водятся. Правда, сказано было по другому поводу, но открытие новой ее грани оказалось еще более шокирующим.
– Да, в долю.
– И сколько же ты процентов хочешь? – уже готов был рассмеяться Михаил, но что-то его пока сдерживало от смеха, уж больно серьезно смотрела на него Маша.
– Я же не знаю, сколько вы сможете… – Маша запнулась, подбирая нужное слово, – …поднять.
– И я пока не знаю. Но, думаю, много. Принарядиться решила?
– Вы что? – изумилась девушка. – Я не такая. Отцу могут в Германии протезы сделать, на которых он сумеет ходить. Они дорого стоят, тридцать тысяч евро. Нам самим столько никогда не насобирать. А я хочу их ему купить, хоть он и слышать об этом не хочет. У меня тоже безысходность.
Войнич тяжело вздохнул, ему стало стыдно за то, что он подозревал Машу в элементарном желании обогатиться при помощи шантажа. Мол, я знаю о ваших планах, а потому вы мне заплатите.
– Я надеюсь, мы поднимем значительно больше. И я смогу помочь вашей семье купить протез. Только сама никуда не лезь, это очень опасно. Вдобавок ты не умеешь грабить.
– Ради отца я все что угодно сделаю, – заверила Маша, в ее глазах блеснули слезы, а потом она вдруг надрывно произнесла: – И вообще, я вас уже давно люблю. Неужели вы этого никогда не замечали?
– Не замечал, – честно признался Войнич, но почувствовал, что ему приятно слышать такие слова.
– Вы вообще ничего не замечаете. Ваша Ольга… – Маша осеклась. – Раньше я не хотела вам об этом говорить… она иногда с другими мужчинами… но я молчала… а вот когда с приятелем вашим ее в кафе увидела, то не удержалась, сказала… она же вас недостойна… она вас не любит…
Этот сумбур обрушился на Войнича, как снежная лавина. Он даже не нашелся, что на это ответить, сидел и хлопал глазами. Однако дальнейшее заставило его действовать, хотя и не сразу.
– Я вас люблю, Михаил. Давно люблю. Еще девочкой влюбилась! – Маша раскраснелась. – Ну, почему вы этого до сих пор не видели? Я хотела сказать вам об этом там, на берегу. Я же специально вытащила вас купаться. А вы на меня даже не посмотрели.
– Посмотрел, – выдавил из себя Войнич.
– Правда? – В голосе Маши прорезалась неподдельная радость. – Значит, я вам не безразлична?
– Любой мужчина повернул бы голову.
Но это замечание девушка пропустила мимо ушей, она слышала только то, что ей хотелось слышать. Маша протянула к Войничу руки.
– Я пришла, чтобы отдаться вам. Пусть потом будет что угодно. Возьмите меня. Я знаю, это звучит глупо. Но я не хочу, чтобы у меня все случилось потом, как у других девчонок. Не хочу, чтобы случилось в пьяной компании с каким-нибудь малознакомым парнем по глупости. Вы не должны мне отказать. Я хочу, чтобы потом могла бы вспоминать этот день… эту ночь и не краснеть, – Маша обхватила шею Войнича руками, стала осыпать его поцелуями.
Он попытался отстранить ее от себя:
– Маша, опомнись. Что ты такое говоришь, что ты делаешь? Я же тебе в отцы гожусь.
– Не обижайте меня. Не прогоняйте. Я отдаю вам все, что у меня есть. У меня еще никого не было.
Михаил сумел оторвать Машу от себя, при этом перевернул стул. Девушка смотрела ему прямо в глаза и дрожащими пальцами расстегивала застежку.
– Вы не имеете права прогонять меня, – шептала она.
Войнич схватил ее запястья, сжал так, чтобы ночная гостья почувствовала боль. Но Маша на нее не реагировала, ее глаза с расширенными зрачками сияли от счастья и решимости. Ведь она наконец-то сумела выплеснуть то, что таила в душе уже несколько лет.
– Если девушка просит, ей не отказывают.
– Остановись!
И тут незапертая дверь в комнату резко отворилась. На пороге стоял Хрущ, сжимая в руке пистолет.
– Фу-ты, черт, – он опустил ствол и сально улыбнулся. – Я уж думал, менты нагрянули и тебя винтят. – Стас подмигнул Михаилу. – А это вы тут развлекаетесь. Дело нужное. Пардон, что помешал.
– Стас, ты неправильно все понял, – выдохнул Войнич.
– А чего тут еще понимать? – Хрущ пожал плечами. – Только потом не выставляй мне претензии за твою Ольгу. Продолжайте, а я спать пошел, – Стас хотел уже закрыть дверь.
– Она все слышала, о чем мы договаривались, – признался Войнич.
– Чего? – Брови у Хруща поползли вверх.
– Да, слышала, – Маша взяла себя в руки. – И у меня есть предложение, как это все можно провернуть.
– Интересно, – прищурился Хрущ. – Может, я и готов выслушать. Вот только разврат ради этого придется отложить.
– Базар фильтруй, – напомнил Войнич.
– Чего я такого сказал? Или у вас высокое чистое чувство? – Хрущ поставил стул, сел на него и закинул ногу на ногу. – Слушаю.
Маша говорила недолго, чувствовалось, что она все хорошо обдумала. Ее план имел право на существование. Войнич смотрел на девушку уже другими глазами. За сегодняшний день в ее характере для него открылось много новых граней.
– …ну, как? – наконец спросила она.
Хрущ хмыкнул:
– Соображаешь. Можно подумать, что ты и раньше грабежом промышляла. Мы с Мишей подумаем.
– Так не пойдет. Я вам все рассказала, а вы «подумаете». Говорите или «да», или «нет».
– Согласен, – первым сказал Михаил.
– Что ж, – вздохнул Хрущ. – Тогда и я согласен. Послезавтра приступим.
Маша опустила голову, хоть ее предложение и было принято, но она чувствовала себя полностью опустошенной.
– Я пошла, – тихо сказала она.
– Проводи даму. – Хрущ поднялся со стула.
На этот раз прощание оказалось недолгим. Маша села на скутер, грустно глянула на Михаила:
– Извините, что не сдержалась. Я просто не могла всего этого не высказать. Теперь легче стало.
– Не думай об этом. Ты все правильно сделала, главное, что искренне и честно, – он положил ладонь на руку Маши.
Девушка благодарно улыбнулась:
– Вам с Ольгой поговорить надо. Что бы там ни было, а она вас любит. Вы еще будете вместе. А о моих глупостях не вспоминайте.
– Ты так считаешь?
– Конечно, любит. Вас нельзя не любить. Если хотите, я могу устроить вам с Ольгой встречу. Вам-то самим в городе появляться опасно.
– Договорились. Только больше не называй меня на «вы». Ясно?
– Ясно, – улыбнулась Маша.
Войнич стоял, курил и смотрел на то, как мелькает среди тростника красный огонек скутера. В голове, словно стоп-кадры, мелькали картинки. Маша на берегу моря, у скутера, в комнате. В душе он ощущал стыд. Но этот стыд был сладостным.
* * *Ольга с лопатой в руках ковырялась на пожарище, искала уцелевшие ценности. Ничего толкового пока не нашла, то ли кто-то до нее здесь поковырялся, то ли копала она не в том месте. А попробуй нужное место отыщи, когда второй этаж рухнул! Оставалась слабая надежда, что шкатулка с драгоценностями не пропала с концами. Ясное дело, кольца, цепочки, серьги уцелеть не могли, но и расплавленное золото пришлось бы кстати.
Женщина стояла посреди кирпичной коробки и смотрела вверх, прикидывая, куда могло упасть то, что находилось в спальне. Лопата еще несколько раз ударила в угли, на поверхность вывернулось то, что раньше было мобильником Михаила.
– Вот же дрянь, – проворчала Ольга.
Сзади послышались осторожные шаги. Женщина обернулась, она надеялась увидеть или мужа, или Станислава, но в сгоревшем доме оказалась молодая девушка. Лицо было немного знакомым, а вот как ее зовут, Ольга так и не припомнила.
– Здравствуйте, – сказала Маша. – Меня к вам Станислав прислал – Хрущ.
– Где он?
– Пока нельзя об этом говорить. Но с ним все в порядке, – Маша раскрыла сумочку. – Он вам кое-что передать просил, – девушка вытащила аккуратно сложенные в прозрачный пакетик мобильник, пачку денег и ключи. – Вот, держите. Это ключи от его квартиры. Сказал, можете жить там.
– Очень кстати, – обрадовалась Ольга. – Он мне позвонит?
– Не знаю. Наверное, да. В ближайшие дни, не зря же он вам мобильник передал.
– А вы ему кем приходитесь? – прищурилась Ольга.
– Он с отцом моим немного знаком, – ушла от прямого ответа Маша.
– Что ж, спасибо. Передайте Станиславу, что я хотела бы его увидеть.
– Обязательно передам, – Маша сделала паузу, словно ждала, что Ольга ее о чем-нибудь еще спросит, стояла и улыбалась.
– До свиданья.
– Да, и еще, – Маша сделалась серьезной. – Михаил назначил вам встречу.
– Миша? А его вы откуда знаете? – Ольга задумалась на секунду, затем махнула рукой. – Ну да, конечно. Где, когда?
– Сегодня, – коротко ответила Маша. – Придете?
– Но где, во сколько? – удивилась жена Войнича.
– Он сказал, что «где?» и «во сколько?» вы сами знаете.
– Ни о чем я не знаю, – пожала плечами Ольга. – Вечно он ничего толком не умел объяснить.
– Ну, может, не «знаете», а догадаетесь? По-моему, он именно так и сказал. Да-да, именно так – догадаетесь. Больше ничем помочь не могу, извините.
– Спасибо.
Ольга проводила Машу взглядом, от нее не укрылось, что у девушки великолепная фигура.
– Странно, странно, – проговорила жена Войнича и тут же улыбнулась. – Ну, как же я не могла сразу догадаться!
Когда солнце садилось в море, Ольга зашла в пустынную бухту. Мрак уже сгустился под скалами. Волны плескали о гальку. Воздух был наполнен запахами водорослей и горячего дня. Женщина села на камни, обтянула подолом длинного платья колени, вытрясла из пачки сигарету и зажала ее в пальцах. За спиной послышались осторожные шаги, щелкнула зажигалка. Войнич дал прикурить жене и сел рядом с ней. Некоторое время они смотрели на море так, словно видели в нем себя, прежних.
– Я правильно догадалась, – улыбнулась Ольга.
– Я всегда говорил, что ты мудрая женщина.
– Мудрая женщина – та, которая понимает мужчин. Что собираешься делать дальше? – Ольга глубоко затянулась и сбила пепел на камни.
– Будет видно. Ты хочешь, чтобы у нас стало все, как прежде?
– В каком смысле? – прищурилась женщина.
– Во всех. – Войнич приобнял жену за плечи.
– В одну реку не получится войти дважды, – прозвучало в ответ.
– Ты возвращаешься ко мне? – Михаил заглянул Ольге в глаза, та смотрела, широко раскрыв веки, не моргала, глазные яблоки чуть заметно дергались. – Хочешь о чем-то спросить?
– Ты принял предложение Станислава? – Вопрос прозвучал напрямую.
– Нет, – резко ответил Михаил.
– Тогда и мой ответ «нет». Я уже не в том возрасте, чтобы начинать с тобой все с начала, с нуля. Даже не с нуля, а с минуса, – Ольга повела плечом, Войнич снял с него руку.
– Это не то, что я хотел от тебя услышать. Но спасибо за искренность.
– И я хотела услышать от тебя другое, – Ольга отвернулась, стала смотреть на море.
– Тогда я пошел.
– Иди.
Женщина прекрасно поняла, что Войнич знает о передаче Хруща, иначе бы обязательно предложил бы ей деньги, какой-то вариант устроиться пожить, хотя бы временный.
– Прощай.
Она даже не повернулась, не ответила, боялась, что муж заметит слезы в ее глазах. Захрустела галька. Когда Ольга подняла голову, она была уже одна в бухточке, словно никто и не приходил.
Войнич поднялся по тропинке к шоссе. Маша сидела на скутере, дожидаясь его возвращения. Она всмотрелась в лицо Михаила, пытаясь понять, каким сложился его разговор с Ольгой, но так и не сумела этого сделать.
– Поговорили? – спросила она.
– Поговорили, – нейтральным тоном ответил Михаил.
– И что она сказала?
– Возвращается ко мне.
– Это только из-за того, что ты согласился на предложение Хруща, – не удержалась Маша.
– Какая разница, из-за чего именно? Как говорит Хрущ, главное – деньги, на них можно купить все.
– Поехали. На этот раз я буду за рулем.
Войнич сел позади девушки, положил ей руки на талию, нежно поцеловал в затылок.
– Я ничего не понимаю, – обернулась Маша.
– А тебе и не надо ничего понимать, – улыбнулся Михаил. – Выспаться сегодня надо. Завтра у нас напряженный день.
Заурчал маломощный мотор скутера.
Глава 9
Сочи – город контрастов, но не в том смысле, что здесь резко контрастируют богатство и нищета. Город в основном зажиточный, только ленивый не настрижет здесь денег. Контраст в образованности одних жителей и почти полном умственном убожестве других. Легкие деньги развращают. В Сочи не редкость увидеть молодого, но уже до неприличия располневшего кавказца, который, брезгливо скривив губы, будет рассуждать о четырехлетнем автомобиле соседа: «Этот машина нэ прэстыжный». А его сосед может иметь три высших образования. Странно, но свою образованность в этом южном городе как бы стыдно демонстрировать, словно тем самым ты собираешься унизить менее начитанных сограждан.
Никто из соседей Бронислава Францевича Гнобина и не подозревал, что пожилой глуховатый хозяин особняка в середине улицы – тонкий знаток музейных ценностей, ювелирного искусства, способный с первого взгляда отличить подделку от оригинала. Живущие рядом с Гнобиным могли бы рассказать о нем совсем мало: нелюдим, неприветлив, хоть и вежлив, несомненно, богат, раз такой дом с высоченным забором отгрохал. Ну а чем он точно занимается, не знал никто.
Бронислав Францевич сидел в подвале своего особняка. Конечно же, это помещение подвалом можно было назвать только условно, из-за того, что располагалось оно ниже уровня земли. Проектировали его как бомбоубежище. Заказчик сказал, что боится войны, беспорядков и хочет иметь в своем жилище надежное укрытие, где могут расположиться запасы продуктов на несколько лет. Архитекторы же и проектировщики – люди подневольные, что заказчик сказал, то и сделают, лишь бы деньги платил. Вот турецкие строители и соорудили под домом надежный железобетонный бункер, способный выдержать чуть ли не прямое попадание ядерной бомбы. Толстенная металлическая дверь надежно закрывалась хитроумными запорами и замками, чтобы ее не могли сломать обезумевшие после катастрофы, потерявшие человеческий облик горожане, пытающиеся добраться до запасов чистой питьевой воды и продуктов. Во всяком случае, именно такое задание ставил перед строителями хозяин.
Бронислав Францевич сидел за широким, обитым зеленым сукном антикварным письменным столом в стиле модерн. Мягко горела настольная лампа в зеленом абажуре. Светильники под потолком равномерно рассыпали по бункеру матовый ненавязчивый свет. В полумраке по стенам тянулись и уходили в темноту стеллажи. Но вместо продуктов, для которых они якобы проектировались, их занимали картонные коробки, контейнеры, ящики с аккуратно выведенными на них инвентарными номерами.