В ушах его колыхались серьги, на шее болталась подвеска, с поставленных гребнем волос свисали десятки цепочек с круглыми бляшками на концах. Все это терлось, звенело друг о друга и сверкало под лучами солнца приятным для взгляда викинга золотым блеском.
Ивар услышал, как алчно всхлипнул Нерейд, что-то забормотали прочие дружинники.
Посланец нес в руке длинный жезл, украшенный похожим на павлиний хвост пучком перьев. За ним шагали двое обнаженных рабов с опахалами, еще дальше шли воины с копьями, чьи наконечники были не из металла, а из темного камня.
Замыкал процессию Ач-Тепек, согбенный и дрожащий, как кролик при виде змеи.
Не дойдя до викингов десятка шагов, посланец остановился, вздернул подбородок, отчего его надменное лицо, похожее на маску, стало напоминать верблюжью морду.
Стало тихо, пауза затянулась. Ач-Тепек побледнел, опустил голову.
– Кланяйтесь, низкородные! – прошипел один из воинов, сделав шаг вперед.
– И не подумаем, – ответил Ивар. – Мы не рабы, чтобы гнуть спину.
– Ладно, – сказал посланец, решив, что от неотесанных варваров, прибывших демоны знают откуда, не дождешься исполнения ритуала. – Великий наблюдающий за богами, сын Ягуара Акатль, изволил пригласить вас к себе, дабы вы могли прикоснуться к его мудрости.
– Мы благодарны и с радостью принимаем приглашение, – ответил Ивар.
Вчера вечером к ним на стоянку заявился Ач-Тепек и долго объяснял, как себя вести с посланцем, чтобы не разгневать его или – не попусти боги – сына Ягуара.
Ивар тогда согласился со всем, кроме поклона в пояс.
– Иного я и не ждал, – посланец махнул жезлом и из-за его спины вышли двое крепких рабов, держащих в руках длинный ящик из черного дерева. – Тут подарки, что шлет вам великий наблюдающий за богами, сын Ягуара. Табак, зерна какао, диски из яшмы и нефрита…
– Благодарим, – Ивар чуть склонил голову. – В ответ мы тоже кое-что дарим сыну Ягуара.
Вперед шагнул Рёгнвальд, протянул меч в простых ножнах. Посланец глянул недоуменно.
– Это клинок, – пояснил Ивар, – он спрятан, чтобы не порезаться.
Рёгнвальд потянул за рукоять, и меч выдвинулся из ножен, прямой, грозно блестящий. Посланец сохранил неподвижность, а вот воины за его спиной выпучили глаза, один даже отступил на пару шагов.
Стальное лезвие они видели в первый раз.
– Хорошо, – посланец шевельнул ладонью и один из воинов сделал шаг, с поклоном принял подарок. – Я думаю, чудесное оружие придется по нраву великому наблюдающему за богами, сыну Ягуара. Готовы ли вы отправиться в путь немедленно?
– Готовы, – кивнул Ивар.
Относительно путешествия решили заранее. Все усилия эриля и его ученика пока не дали результата, так что неясно было, куда плыть, чтобы вернуться на родину.
Арнвид и Ингьяльд останутся около драккара, чтобы продолжить попытки, а Ивар с большей частью дружинников отправится к местному правителю. Почему бы ни полюбоваться чудесами земли ольмеков, если есть такая возможность?
– Очень хорошо, – посланец кивнул, заставив собственные цацки зазвенеть. – Тогда пойдемте.
Из леса вышли еще четверо рабов, держащих просторные носилки с укрепленным на столбиках навесом.
Несколько дней назад Ивар попытался расспросить Ач-Тепека относительно лошадей или повозок. Тот взглянул на конунга как на сумасшедшего и заявил, что более глупой идеи, чем ездить на животных, он не слышал давно, с тех самых пор, как деревенский дурачок предложил собирать в корзины солнечный свет.
Выходило, что ольмеки путешествуют только пешком, и лишь самые знатные – в носилках.
– Сколько на нем золота, – пробормотал Нерейд, глядя на забирающегося в носилки посланца. – Может, прирежем его по-тихому и смоемся?
– Ты рассуждаешь как мелкий грабитель, – ответил Ивар. – Если столько золота у обыкновенного гонца, сколько его у правителя? Подумай сам.
Нерейд замолчал, глаза его полыхнули алчностью.
Глава 8. Дети ягуара
Вода в ручье была темной, будто смола, над ней с едва слышным жужжанием кружилась мошкара. От прибрежных зарослей, сырых и густых, ползли запахи гнили, прелого дерева.
– Встаем здесь, – посланец откинул защищающую от солнца занавеску, выглянул из носилок.
– Ну и место он выбрал, – пробормотал Нерейд, скидывая груз и разминая затекшие плечи.
– Наверно лучше знает, где в этом лесу останавливаться, – ответил Ивар. – Зато на драккаре окажется дурак дураком, хотя и там не промолчит. Слишком привык командовать.
По едва заметным тропам, протоптанным среди густых джунглей, они шли третий день. Переходили вброд реки, мутные, точно речи пьяницы, двигались сырыми ложбинами, где даже в солнечный полдень царил полумрак, а кроны смыкались так, что не было видно неба.
Дважды ночевали в селениях, где для посланца сына Ягуара освобождали лучшие дома, а единожды – на поляне посреди леса. Викинги привыкали к огромным комарам и мелкой кусачей мошкаре, жевали лепешки из кукурузной муки и странные фрукты, именуемые томатами.
Вид собачьего мяса перестал вызывать у Ивара тошноту, да и прочие викинги ели его с аппетитом.
Куда труднее оказалось приспособиться к жаре, царящей во влажном, пронизанном испарениями лесу. Если в стране серков зной был сухим и в нем дышалось легко, то здесь ты захлебывался в собственном поту, воздух был густым, как в бане.
Привыкшие к холоду воины хрипели, будто разболтавшиеся кузнечные мехи.
Не переставляли удивлять местные твари. Ядовитые змеи и жабы, кусачие насекомые, гигантские летучие мыши, пьющие кровь точно соревновались, кто первым доберется до людей.
Иногда из чащи доносился рев владыки джунглей – ягуара, той самой кошки, чью голову носил Ач-Тепек, а шкуру – посланец. Ольмеки считали зверя своим предком, что сильно удивляло Ивара – как можно украшать себя черепом или кожей прадедушки?
– Время вознести молитвы, – сказал посланец, выбравшись из носилок, и глаза его сверкнули.
– Опять! – Ульв картинно вскинул руки, зажал уши. – Сколько можно?
Утро для ольмеков начиналось с молитвы, ей же заканчивался вечер. Они ухитрялись обращаться к богам на дневном привале, а на викингов, в ритуале участия не принимавших, глядели с удивлением.
– О Тлалок, о Шипе Тотек, о Кецалькоатль! – завыл посланец, упав на колени и потрясая жезлом. – О отец наш, могучий, ходящий на мягких лапах, но выпускающий обсидиановые когти! Внемлите же мне…
Воины и рабы, собравшись за его спиной, сидели на корточках, вжав голову в плечи и всей позой выражая покорность. Ладони их лежали на земле, а глаза были закрыты.
– И вот так будут завывать, пока не надоест, – с неудовольствием заметил Нерейд, почесывая живот. – А у меня в брюхе урчит. Интересно, как там наши у драккара? От скуки дохнут?
– Эйрик их гоняет, как Тор козлов, – ответил Ивар. – Ничего, не соскучатся.
– Конунг, – подошел Даг. – В лесу с южной стороны какое-то беспокойство. Мне кажется, что к нам кто-то подкрадывается.
– На хозяев надежда слабая, – Ивар глянул на посланца, в исступлении царапающего собственные плечи. – Будем обороняться сами. А ну всем надеть кольчуги и смотреть в оба!
Сам натянул сплетенную из колечек рубаху, ощутил, как надежная тяжесть облекла плечи. Под шлемом стало жарко, по вискам потекли струйки пота, в ушах застучала кровь.
– Сейчас мы их встретим, – Нерейд натянул тетиву на лук. – Кто бы они ни были!
– А если это друзья? – спросил Харек.
Что-то негромко хлопнуло, вылетевшая из леса стрела ударила Рёгнвальда в плечо и отскочила.
– Вряд ли, – проговорил Ивар.
Посланец прервал молитвенное нытье, оглянулся, на лице его отразилось изумление. Из чащи вслед за первой полетели другие стрелы, а на открытое место, вопя, хлынули почти голые воины.
На коричневых, точно хлебная корка телах выделялись нанесенные белой глиной кружочки и спирали.
– Таких убивать стыдно! – крикнул Нерейд, стреляя раз за разом. – Они ж без доспехов!
– Зато им не стыдно! – ответил Ивар, отражая удар усаженной острыми камнями дубины.
Трое коричневых воинов прыгнули на Кари, повисли на нем, один попытался задушить, второй ухватился за руку, начал разгибать сжимающие меч пальцы.
– Ррррыы! – огромный берсерк заревел, как спящий в берлоге медведь, на голову которому свалился кабан. Взмахнул рукой раз, другой, три тела со свернутыми шеями улетели далеко в джунгли.
Ивар спокойно уходил от ударов, сам бил точно и редко. Клинок пробивал тощие тела насквозь, брызгала на траву кровь, такая же алая, как у обитателей Северных Земель или Бретланда.
– И чего полезли? – Нерейд отбросил лук, взялся за меч.
– Подружиться хотели, – Ульв двумя ударами уложил двоих, заулыбался, искренне и чисто.
Из чащи донесся истошный вой, будто там прищемил лапу шакал, и гости из джунглей бросились назад. Размахнувшийся для могучего удара Кари едва не упал, меч его с хрустом вонзился в землю.
Около ручья осталось полтора десятка тел, посеченных самым жутким образом.
– Ой, – сказал кто-то за спиной, Ивар поспешно обернулся, наткнулся взглядом на ошеломленно моргающего посланца.
– Вы не отвлекайтесь, молитесь дальше, – Нерейд нагнулся и обтер меч о траву. – Тут набежали какие-то грязные, кричащие, хотели все испортить. Но мы им не дали!
– Ы? – посланец, глаза у которого выпучились, стали похожи на двух жуков с черными спинкам, переступил с ноги на ногу. – Это были нечестивые и свирепые шолонки, пожиратели жабьих яиц.
– Свирепые? – Ивар снял шлем, провел ладонью по мокрому от пота лбу. – У нас на родине их бы дети забили палками.
– Да? – по лицу посланца было видно, что он сейчас поверит в любую байку. – Нам бы пришлось долго с ними возиться. Спасибо вам, да будут всегда ваши руки, как лапы ягуара…
– После хорошей драки неплохо бы и поесть, – вновь влез Нерейд.
Посланец судорожно кивнул и сделал знак рабам.
Из темноты донесся шум осторожных шагов, на фоне деревьев нарисовались очертания приближающейся фигуры. Ивар на всякий случай подгреб к себе меч, а Нерейд, лежавший у самого костра, где дым хоть чуть-чуть отгонял комаров, приподнялся и сел.
– Прошу меня простить, – шагнувший на освещенное место воин-ольмек поклонился.
– Пока не за что, – ответил Ивар. – Что ты хочешь? Или тебя прислал ваш главный?
– Нет-нет! – ольмек затряс головой, будто стряхивая что-то с макушки. – Я пришел сам. Простите мою дерзость, но я хотел взглянуть на ваше оружие, – голос его стал благоговейным, глаза блеснули восторгом. – Я видел, как оно режет…
– Чего бы тебе ни поглядеть на меч, что мы подарили вашему правителю? – осведомился Нерейд.
– Как же… нельзя… – глаза ольмека отразили величайшее удивление.
– Ладно, смотри, – Ивар кивнул Нерейду, тот заворчал и вытащил из ножен клинок. Лезвие сверкнуло, отразив пламя костра, по небу побежали багровые отблески.
– Как красиво, – ольмек протянул руку, осторожно коснулся острия.
Ивар с теплотой подумал, что даже в этом диком краю есть настоящие мужчины, понимающие толк в оружии и выпивке, и что из этих краснокожих, если отучить их молиться пять раз на дню да вооружить нормально, могут получиться викинги.
– Это такая медь? – спросил ольмек, убрав руку. – Или золото?
– Железо, – ответил Нерейд, а заметив недоумение на лице собеседника, пояснил. – Это металл такой, его в болотах откапывают. Если переплавить, получается сталь, а из нее делают мечи, шлемы, кольчуги.
– Кольчуги? – взгляд ольмека был как у ребенка, впервые увидевшего драккар.
– Ну да, – рыжий викинг подтянул к себе рубаху из металлических колечек, развернул. – Вот, видишь? Она от стрелы защитит, если на излете, от меча или копья – если удар вскользь или лезвие тупое.
– И откуда… вы все это узнали? – голос ольмека дрогнул. – От богов?
– Сомневаюсь, – хмыкнул Ивар. – Им вряд ли есть дело до того, чтобы вооружать людей.
– А почему вы не молитесь? Не приносите жертв?
– Почему не молимся? – Нерейд убрал меч в ножны и с хрустом поскреб себя по подбородку, где пробилась медного цвета щетина. – Когда чего-нибудь хотим, то обращаемся к кому-то из асов, приносим жертву. Коня там или овцу, а то и чего попроще…
– Коня? Овцу? – глаза у ольмека становились все больше, так что Ивар испугался, как бы вовсе не выскочили из черепа.
– Животные такие, – объяснил он. – Вроде оленя.
За проведенное в Ольмекане время викинги поняли, что местные не знают ни коров, ни другой крупной живности, а держат больших кур, называемых индейками, собак да еще кроликов.
Выяснили также, что железа тут добывать не умеют, а лезвия мечей и наконечники копий делают из темного камня, добываемого в горах и именуемого обсидианом.
– Понятно, – ольмек покачал головой. – А наши боги требуют жертв постоянно. Если не смазывать когти отца-Ягуара жертвенной кровью, то он не сможет толкать мир дальше.
– Что значит «толкать мир»? – спросил подошедший Рёгнвальд.
К месту разговора постепенно сходились другие викинги.
– Ну как же? – ольмек повернул голову, вглядываясь в лица волосатых чужаков, в блестящие любопытством глаза. – Ведь мир наш поворачивается, и если его не толкать, то солнце не взойдет…
– Угу, понятно, – сказал Ивар, хотя понял не так чтобы уж очень много. – А что за кровь любит ваш Ягуар?
– Человеческую, – сказал ольмек с довольной улыбкой. – Единственная пища, достойная бога – та, что плещется в наших жилах. И прочие боги также вкушают ее – Шипе Тотек, властелин солнца, Тлалок, нагоняющий дождевые тучи, орошающий поля, благие владычицы, давшие нам кукурузу. А вы что же, не приносите человеческих жертв?
– Случается, – Ивар пожал плечами, вспоминая, как его мечом был зарезан император Миклагарда, и как оседлавший Слейпнира Один появился в небе, чтобы принять посвященную ему жертву. – Но каждое такое приношение – добровольный дар, меня никто к нему ни принуждает…
– Да? – ольмек дернулся, на тощей шее заходил туда-сюда бугорок кадыка. – И вы не боитесь, что мир погибнет?
– Он так и так погибнет, будем мы бояться или нет, – Нерейд широко улыбнулся, став похожим на рыжего кота. – Час Рагнарёка придет, что бы мы ни делали.
– Но ногти у мертвецов обстригаем, чтобы Нагльфар медленнее строился, – добавил Сигфред. – Да и умереть стараемся в бою, чтобы росла дружина Одина, а не сила Хель.
– А я подумал, что вы приносите жертвы, когда сражаетесь, – сказал ольмек, хлопая ресницами. – Ведь вы не взяли ни одного пленника, а зарубили всех на месте, и кричали при этом что-то… Имена богов, наверное.
– Хмм, да, – даже под загаром было видно, что Нерейд покраснел. – Что мы в бою кричим, то да…
– На самом деле есть только один бог, – заявил Ангус. – И всякий, кто не верит в него, служит демонам!
– Ладно тебе, – Ивар нахмурился. – И так у нашего приятеля голова кругом, а тут ты еще…
Ирландец обиженно замолчал, а ольмек поднялся.
– Спасибо, – проговорил он, поклонившись. – Да будут благосклонны к вам боги.
– Крепко мы его удивили, – проговорил Рёгнвальд, когда гость скрылся во мраке.
– Как бы самим не удивиться, – кивнул Ивар. – Ладно. Утро вечера мудренее, так что давайте спать.
Костер потихоньку затухал, пламя опадало, от углей шел ровный жар. Ивар лежал, вслушиваясь в ровное сопение засыпающих соратников, а потом сам не заметил, как задремал.
Деревья стояли вдоль тропы огромные и толстые, точно колонны в халифском дворце, между коричневыми стволами порхали крупные бабочки, птицы оглашали воздух резкими криками.
Из под ног поднималась мелкая пыль, оседала на одежде, набивалась в волосы. Викинги шагали понурые, обливались потом, лениво отмахивались от кровососов.
В путь сегодня пустились с самого утра, преодолели не одну милю по жарким джунглям. Сама тропа за последние два дня расширилась, превратившись в настоящую дорогу, правда без привычных глазу следов от колес.
К полудню, когда солнце совсем озверело, дорога вывела к кукурузному полю: початки на верхушках стеблей покачивались с негромким шелестом, блестели крупные зерна, похожие на крошечные золотые слитки.
За полем открылась река, неширокая, но солидная, без быстрин, водоворотов и легкомысленного журчания. Тут тащившие носилки рабы остановились, и посланец, бренча украшениями, выбрался на дорогу.
– Точтепек покажется скоро, – проговорил он, без особой приязни глянув на викингов. – Будьте готовы предстать перед сыном Ягуара.
– Мы-то всегда готовы, – Нерейд громко икнул.
Посланец сказал пару слов одному из воинов, тот поклонился и побежал вперед.
– Чего это он? – удивился Кари, глядя на посланца, пошедшего пешком вместе с остальными.
– Не положено ему к конунгу иначе как пешком подходить, – объяснил Рёгнвальд.
Среди ветвей мелькнули очертания чего-то большого, массивного, деревья отступили в стороны, стала видна огромная пирамида, возносящая к небесам острую верхушку.
Ее коническое тело обвивала дорожка, в стороны от подножия тянулись напоминающие крылья земляные насыпи. Вокруг исполинского сооружения толпились разномастные хижины, тут и там торчали странные остроконечные дома.
– Нас встречают, – проговорил Нерейд, и Ивар опустил взгляд.
Поперек дороги рядами стояли воины со сверкающими топорами из меди, жрецы в длинных одеяниях, а впереди всех располагался тщедушный человечек. От него исходило мягкое золотистое сияние.
Ивар моргнул, решив, что показалось, а в следующее мгновение понял, что солнце играет на золотых украшениях, которыми сын Ягуара был обвешан с головы до ног.
Посланец, до этого момента державшийся надменно, шлепнулся в пыль и пополз, ничуть не заботясь о сохранности роскошного одеяния. Засучил длинными ногами, чуть ли не глотая пыль.