– Это что, канал? – изумился Нерейд. – На той стороне такая же улица!
– По городу можно двигаться и пешком и на лодках, – пояснил Куаутемок.
– А почему так темно и никого нет? – спросил Ивар.
– Ночью по улицам ходить опасно, – командир полусотни сделал странный жест, точно отодвигая что-то от лица. – Темные духи выбираются на охоту за людьми, поэтому дома покидают либо колдуны, либо те, кто ходит большим отрядом и со светом…
Миновали приземистую пирамиду, несколько домов, похожих друг на друга, как желуди с одного дуба, прошли через мост, изгибающийся над поблескивающим в темноте каналом.
С севера донесся хриплый рев, точно в вышине прочистило глотку чудовище, и тут же похожие звуки долетели со всех сторон.
– Жрецы дуют в раковины, – сказал Куаутемок, не дожидаясь вопросов, – отмечают наступление полуночи…
Темнота скрадывала размеры Теночтитлана, но все равно ощущалось, насколько он велик. Угадывались очертания многочисленных пирамид, свежий ветер носил запахи рыбьих потрохов.
Открылась большая площадь, окруженная громадами зданий. Когда вступили на нее, шаги отдались гулким эхом, словно со всех сторон подкрадывались отряды грабителей.
– Вон там – храмовый квартал, – Куаутемок показал на север. – Самая большая пирамида посвящена Уицилопочтли и Тлалоку. Впереди – дворец владыки нашего, императора. Ваших друзей, как я слышал, подарили ему.
Храмовый квартал был виден плохо, терялся во мраке и тишине, а вот из-за высокой стены, окружающей императорский дворец, слышался приглушенный шум, у ворот горели факелы.
– Ничего себе, – один из стоящих на освещенном пятачке воинов вгляделся во мрак, удивленно хмыкнул. – Кто тут гуляет во тьме?
– Я, – ответил Куаутемок. – И со мной еще кое-кто…
Заговоривший охранник выпучил глаза, еще двое вскинули копья, точно готовясь нападать, четвертый замысловато выругался, помянув многочисленные достоинства бабушки демонов.
– Это сыновья Кецалькоатля, – сообщил командир полусотни. – Пришли за своими, ну за теми, которых хуастеки привели…
– И ты хочешь, чтобы я их впустил? – охранник закрутил головой.
– Хотя бы доложи.
– Ладно, – охранник что-то сказал одному из своих, тот кивнул и побежал к калитке, прорезанной сбоку от ворот.
– Красиво, – негромко проговорил Нерейд.
Только тут Ивар обратил внимание, что громадные створки украшены мозаикой из драгоценных камней: правая – изображением раскинувшего крылья орла, левая – готовым к прыжку ягуаром.
Калитка стукнула, вслед за охранником из нее вышел дородный круглолицый человек в коротком плаще из птичьих перьев. Куаутемок и его воины дружно опустились на одно колено.
– Встаньте, – человек махнул рукой, сверкнули золотые браслеты в виде змей, негромко звякнули и колыхнулись длинные серьги. – Дети Пернатого Змея пришли за своими братьями.
– Именно, – твердо сказал Ивар.
– Ваш брат, тот, что лысый, развлек нашего отца-императора стихами, – сообщил человек в плаще. – Так что я думаю, правитель не разгневается, если я приведу вас прямо на пир.
– Узнаю Арнвида, – шепнул Нерейд, – он самого Локи заставит себе пятки чесать.
– Пойдемте, – человек в плаще развернулся. – Куаутемок, ты получаешь право последовать за нами.
– Радость в повиновении, – командир полусотни махнул своим воинам и поспешил вслед за викингами.
За калиткой обнаружилась широкая и прямая дорожка, проложенная между двумя рядами деревьев.
Слева за ними чернела туша высокого здания, справа тянулись сплошные заросли. На плоских головах расставленных вдоль дороги статуй, изображающих клыкастых чудовищ, горели светильники.
– А чего это у нас оружие не отбирают? – спросил Ульв, подозрительно оглядываясь.
– Не боятся, вот и не отбирают, – ответил Ивар. – В Миклагарде тоже во дворец с мечами пустили.
Дорожка закончилась у похожего на огромную пасть крыльца, рядом с которым замерли еще двое воинов. Тут человек в плаще остановился, оглядел викингов, брови его поднялись.
– Грязные вы, конечно, – проговорил он. – Но с другой стороны, зачем вас мыть, если император прикажет вас казнить?
Он развернулся и зашагал вверх по ступеням, а Ивар испытал сильное желание воткнуть меч куда-нибудь в середину плаща. Двери со скрипом распахнулись, открылся большой, ярко освещенный зал.
Десятки людей, расположившихся на циновках, разговаривали и ели что-то с широких блюд, слышался приглушенный смех. Вперемешку сидели воины в украшенных орлиными головами шлемах, жрецы в черных одеяниях, важные, обвешанные украшениями вельможи.
– Кого ты привел к нам, Яаотль? – осведомился высокий, могучий воин, единственный сидящий в кресле. Голову спросившего украшало что-то вроде короны, утыканной зубцами из бирюзы и орлиными перьями.
– Владыка, – приведший викингов склонился. – Дети Кецалькоатля прибыли, дабы выручить собратьев…
– Вот как? – император привстал, зашелестел его плащ из золотисто-зеленых перьев птицы кецаль.
В зале наступила полная тишина.
– А вон наши, клянусь Мьёлльниром, – шепнул Нерейд.
Ивар кивнул, заметил, как одинаковое ошеломленное выражение появилось на лицах сидящих рядом Арнвида и Ингьяльда, как изумленно пробормотал что-то Гримгельмир.
Но тут же отвел взгляд, посмотрел прямо на владыку Теночтитлана.
Конунг и император глядели друг на друга, глаза первого были холодны, точно лед, у второго – темны, как глубина пещеры. Викинги перетаптывались с ноги на ногу, сопели, ацтеки сидели, не шевелясь.
– Воин, ты привел их к нам во дворец? – император опустил взгляд первым.
– Истинно так, владыка, – Куаутемок упал на четвереньки, коснулся лбом пола.
– Ты достоин награды, – взгляд правителя ацтеков, спокойный, оценивающий, прошелся по викингам. – В моем дворце всегда рады смелым людям, так что будьте моими гостями, дети Кецалькоатля.
В разных концах зала раздалось удивленное бормотание, лица сидящих тесной кучкой хуастеков, легко узнаваемых по татуировкам на голых торсах, дружно отразили недоумение.
– Я с удовольствием принимаю приглашение, – Ивар склонил голову, заметил, как исказилось в непонятном гневе лицо сидящего рядом с императором маленького носатого жреца, как он гневно тряхнул падающими на плечи грязными волосами.
– Воин, с сегодняшнего дня ты становишься отомитлем и назначаешься командиром охраны наших гостей, – правитель ацтеков повел рукой, тут же с двух сторон набежали люди, застегнули на запястьях Куаутемока кожаные браслеты. – Я бы с радостью пригласил их на пир, но дальняя дорога утомительна, так что думаю, дети Кецалькоатля желают отдохнуть.
– Прозорливость владыки достойна восхищения, – сказал Ивар.
– Яаотль, распорядись, – император махнул рукой и сел на прежнее место.
– Пойдем, – человек в плаще взял ошалело хлопающего глазами Куаутемока за плечо и подтолкнул к дверям. – А ты, – он повернулся к хуастеку-проводнику, – иди к своим.
Тот поклонился, вдоль стенки зашагал туда, где пировали посол и его свита. Топоча, как стадо быков, викинги выбрались за дверь.
– Стойте тут, – распорядился Яаотль. – Я приведу ваших.
– Что за тип сидел рядом с императором? – спросил Ивар, когда Яаотль скрылся внутри. – Зыркал на нас, точно мы его родного батюшку жизни лишили.
– Это Гравицкоатль, верховный служитель Уицилопочтли, – ответил Куаутемок. – Фактически он управляет всеми жрецами, даже главный служитель Тлалока ему подчиняется…
– Да, врагов всегда завести легче, чем друзей, зато потерять сложнее, – изрек Нерейд. – А кем тебя только что назначили?
– Отомитль – это воин, приближенный к императору, имеющий право находиться во дворце! – Куаутемок гордо продемонстрировал кожаные браслеты. – Теперь я могу вступить в союз воинов-орлов или воинов-ягуаров!
Дверь приоткрылась, из нее выступил Яаотль, за ним появились Арнвид с учеником и Гримгельмир.
– Он нам еще… – начал было Нерейд, но Ивар ткнул его локтем. Рыжий викинг поперхнулся и замолчал.
Из зала выскользнули четверо слуг с факелами, пошли впереди. Яаотль, а за ним викинги свернули на узкую дорожку, уходящую в сторону от той, что вела к воротам.
Из тьмы выплывали раскоряченные деревья с толстыми, как бочки, стволами, покрытыми шелушащейся коростой. В кронах что-то шелестело, издалека доносилось раздраженное взревывание.
– Там что – псарня? – поинтересовался Нерейд.
– Император собирает диковинных и редких зверей, держит в клетках, – сказал Куаутемок.
Дорожка вывела к низкому зданию с очень широким фасадом, украшенным мозаикой из морских раковин и пластин нефрита.
– Покой Соленой Воды, – сообщил Яаотль. – Тут вы будете жить. Слуги доставят внутрь все необходимое, так что наружу без приглашения лучше не выходить.
– Намек понял, – хмыкнул Ивар.
– Проходите, – Яаотль махнул рукой. – А ты, воин, оставайся здесь, я объясню твои обязанности.
Ивар кивнул Куаутемоку, первым шагнул на широкие ступени из белого камня. Миновал двери, а когда оказался внутри здания, ощутил слабый запах морской соли и водорослей.
В просторном зале убралась бы вся усадьба Ивара.
Слуги зажигали светильники, развешенные на вбитых в стены крюках, расстилали циновки, бросали на входящих викингов полные страха и удивления взгляды. В одном из углов виднелся самый настоящий очаг, в потолке над ним – отверстие дымохода.
– Разместимся с удобством, – сказал Ингьяльд.
– И нападать на нас будет тоже удобно, – хмыкнул Ивар. – Двери широкие, окон много, все не перекроешь.
Услышал за спиной сдавленное, полное ужаса восклицание.
Слуги медленно пятились к двери, бормотали что-то себе под нос. Смотрели на конунга так, словно он только что разбил статую их бога, да еще и помочился на обломки.
В павильоне Утренней Звезды было прохладно, врывающийся в окна ветерок нес запахи цветов и свежей зелени. Тень императора за ширмой двигалась неспешно, время от времени доносилось причмокивание, туда-сюда сновали слуги с пустыми и полными блюдами.
Гравицкоатль терпеливо ждал.
Вчера вечером, только увидев чужаков с прозрачными, как вода, глазами, он ощутил сильнейшую тревогу, а ночь провел в молитвах и беспокойном сне, полном жутких видений.
Пронесли воду в украшено драгоценными камнями тазу, раздался плеск, довольное урчание, и тут же слуги подхватили ширму и отодвинули в сторону. Жрец, встретившись взглядом с императором, поклонился, ощутил лбом шершавую плоть циновки.
– Ты появился во дворце с самого утра, – голос правителя звучал тихо, но Гравицкоатль знал, что он может звенеть, словно медный гонг и реветь, точно храмовая труба. – Что отвлекло тебя от выполнения обязанностей в храме?
– Забота о безопасности владыки и государства, – проговорил Гравицкоатль, не поднимая взгляда.
– Да ну? – император хмыкнул. – Говори!
– Прибывшие вчера в Теночтитлан чужаки, коих невежды именуют детьми Кецалькоатля, – жрец ощущал, что в словах его сквозит злоба, но остановиться не мог, – должны быть убиты как можно скорее, а их кровь – пожертвована великим богам.
– Интересно… – правитель ацтеков с удивлением разглядывал склонившегося перед ним служителя Уицилопочтли, думая, какая муха того укусила. – Я сам пригласил их быть моими гостями, а теперь должен отправить на жертвенный камень? Ты понимаешь, что предлагаешь?
– Истинно так, владыка, – Гравицкоатль осмелился поднять голову, лицо его исказила злобная усмешка. – Великий покровитель нашего народа, Светоч Мира, Сияющий Орел явил мне ночью видение. И затряслись мои члены и ослабли, и пал я на пол бездыханный…
– Ладно тебе, про члены-то, – буркнул император. – Что конкретно сообщил тебе Уицилопочтли?
– Он показал, как такие вот белые люди со светлыми глазами сжигают наш город, обращают в развалины его дворцы и храмы, – жреца трясло, черные глаза его дико сверкали, а раны на щеках, оставшиеся от ритуального самоистязания, набухли свежей кровью. – Показал, как лягушки квакают там, где был Теночтитлан, и рыбы жиреют от мертвечины!
– Очень здорово, клянусь зеркалом Тескатлипоки, – император огладил подбородок.
Он прекрасно понимал, что должен прислушиваться к советам жрецов, особенно вот этого, тщедушного и злобного, точно змея, но в то же время осознавал, что принеся в жертву тех, кого сам назвал гостями, будет обречен на долгие муки совести.
Да и слишком невероятной выглядела мысль о том, что горстка чужаков сумеет разрушить протянувшуюся от океана до океана империю.
– Эх, если бы мы взяли их в плен… – пробормотал правитель ацтеков. – Так ведь нет – сами пришли! Знаешь чего, – его взгляд обратился к замершему в ожидании жрецу. – Давай подождем. Когда Солнечный Орел явит волю более открыто, тогда и начнем действовать.
– Мудрость владыки превыше всего, – мрачно ответил Гравицкоатль.
Глава 14. Праздник огня
Птицы за окнами вопили мощно, словно перепившиеся русичи, немелодично храпели викинги, кто-то тоненько и жалобно присвистывал, точно глиняная свистулька.
Ивар открыл глаза и потянулся, ощущая, как хрустят суставы и расправляются занемевшие от долгого лежания мускулы.
– Да куда ты лезешь, клянусь подолом Фрейи? – донесся от дверей раздраженный шепот Ульва. – Не видишь, спят все?
– Но велено купать гостей… – растерянно отозвался кто-то.
Ивар поднял голову – у широких дверей Шестирукий препирался с малорослым ацтеком, облаченным в набедренную повязку.
– А, конунг, – обрадовался Ульв. – Вот, пришел. Требует, чтобы мы проснулись и отправились купаться.
– Мысль хорошая, – сказал Ивар, втянув носом воздух, пахнущий как старые портянки. – Поднимай всех и отправимся. А то храпят как свиньи, да и грязью заросли так же…
На лице ацтека отразилось облегчение.
Дружинники просыпаться не желали, отворачивались к стенам, пытались закрутиться в циновки. На пинки и тычки отвечали недовольным ворчанием, открывали глаза и тут же засыпали вновь.
– Ладно, – сказал Ивар, – придется использовать особый метод… А ну встать, к оружию!
Одеяла полетели в стороны, дружинники повскакали, начали дико озираться, хвататься за мечи и секиры.
– Ну, конунг… зубы Фенрира… ты чего? – спросил Нерейд, на щеке которого краснела полоска пролежня.
– Утро наступило, вставать пора, – ответил Ивар. – Все понятно?
Рыжий викинг застонал, обхватил голову руками, Кари недовольно заворчал и принялся обуваться.
На улице викингов ждал Куаутемок, обвешанный яркими перьями и драгоценными цацками до такой степени, что напоминал попугая. За его спиной толпились десятка два наряженных попроще воинов.
– Да осияет вас свет нового дня, – сказал командир полусотни высокопарно. – Мы будем охранять вас.
– Вот спасибо, – буркнул Нерейд. – А то мы прямо трясемся от ужаса.
Малорослый слуга в набедренной повязке привел их к окруженному зарослями бассейну, где плескалась – сначала Ивар не поверил – настоящая морская вода.
– Специально для вас, – сообщил Куаутемок. – Раз вы пришли из моря, то должны мыться только такой.
– Спасибо, – ответил Ивар, разглядывая дно, украшенное переливающимися узорами из нефритовых пластинок.
Викинги стягивали пропыленную и грязную одежду, с плеском прыгали в воду, брызги летели выше верхушек деревьев. Воины-ацтеки наблюдали за происходящим с брезгливым изумлением, слуги двигались бесшумно, точно мыши.
– Эх, девчонок не хватает, – заметил Ульв, с надеждой оглядываясь. – Как тогда, у ольмеков…
– Тут такое не принято, – прокряхтел Арнвид, которому один из слуг натирал спину с помощью какого-то корешка, дающего белую, сладко пахнущую пену.
Другие слуги стирали одежду викингов в больших деревянных бадьях.
– А что принято? – спросил Ивар. – И вообще, сколько вы тут пробыли?
– Три дня, – эриль заурчал, словно кот, которому чешут брюхо. – Поначалу мы думали, что хуастеков вместе с нами просто казнят, но потом император узнал о нас и всех позвали на пир. А что до местных обрядов – их сам Один не запомнит, но одно я понял твердо – напиться не выйдет…
– Как так? – на лице Нерейда отразилось жестокое разочарование.
– Кто пьяным покажется в пределах города, того просто убивают, – сообщил Арнвид. – Выпивка дозволена только старикам, да и то по праздникам. Хотя сегодня, как я понимаю, не простой день…
– Если бы молодость знала, если бы старость могла, – не очень внятно выразился Нерейд. – А что за праздник?
– День Шиутекутли, Старого Бога, повелителя огня, – сообщил Куаутемок с берега. – Будет принесена большая жертва из захваченных в этом году пленников.
– Ага, понятно, – Ивар кивнул в сторону Гримгельмира. – А этот как? Все время с вами?
– Куда же ему деться? – ответил Арнвид, глянув на великаньего отпрыска. – Благодаря этой мерзкой роже мы у хуастеков уцелели. Жертвенный нож оказался слаб против его твердой шкуры.
– Еще бы, – Нерейд уважительно покачал головой. – Великан как-никак. А вот интересно, другие части тела у него тоже каменно-твердые?
– Подойди да спроси, – хмыкнул эриль.
– Я бы на вашем месте поторопился, – сказал Куаутемок, беспокойно поглядывая на поднимающееся из-за деревьев солнце. – А то вы не успеете поесть до жертвоприношения.
– Интересная фраза, – заметил Ивар, выходя на берег. – Тут кормят, прежде чем убить?
Натянул рубаху и штаны, влажные, но зато чистые, надел сапоги, а когда застегнул пояс с мечом, ощутил себя только что родившимся.
В Покое Соленой Воды его обитателей ждал завтрак. На аккуратно расстеленных циновках стояли миски с кукурузной кашей, сдобренной медом и перцем, жир блестел на кусках индюшатины и собачатины, отдельно лежали круглые пироги, фрукты.