Но она совершенно не была уверена в том, что Виктор услышал ее слова. К тому же Сара сомневалась в том, хочет ли она сама, чтобы ее слова были услышаны.
* * *
Вечером того же дня, после поездки в Роквилль, Эми пришлось вернуться в офис, чтобы закончить все запланированные дела и решить массу вопросов, которые она отложила из-за презентации. Домой она добралась довольно поздно, лишь к восьми часам вечера.
По просьбе Эми семейный ужин начался без нее. Поэтому к моменту ее появления на пороге все остальные члены семьи уже закончили трапезу. Ожидая, пока мать разогреет для нее ужин, Эми пристроилась возле кухонного стола с бокалом красного вина.
— Ой, совсем забыла! — вдруг воскликнула Зельда. — Тебе же кто-то звонил!
— Кто?
— Мужчина.
— Что ж, круг сужается. Мужчина — страховой агент? Или мужчина — фондовый брокер?
— Нет. Он сказал мне свое имя, и я записала его на клочке бумаги. Но куда же я его дела?
— Я рада, что к телефону подошел не папа.
— Эми... — укоризненно произнесла мать.
— Извини.
— Вот эта бумажка. Он звонил около шести часов.
На маленьком клочке бумаги обнаружилось имя Тома Доусона и номер его телефона.
— Забавно, — усмехнулась Эми и потянулась к сумочке, в которой лежал ее телефон. — У него есть мой рабочий номер. Странно, почему он решил позвонить мне домой?
Она отыскала телефон и вышла на улицу через черный ход, плотно прикрыв за собой дверь.
Внезапно она поняла, что вышла из дома вовсе не потому, что на улице лучше ловится сигнал. Она просто не хотела, чтобы разговор услышал кто-либо из домашних. Эми заметила, что волнуется, и заставила
себя успокоиться. Только после этого она набрала нужный номер телефона.
Том поднял трубку практически сразу же.
— Алло?
— Привет. Это Эми. Эми Киолара. Вы звонили?
— Да, звонил. Вы забыли в моем самолете зонтик.
Эми напрягла память и вспомнила, что действительно брала с собой зонт, поскольку прогноз обещал ливень после полудня. Но дождь так и не начался. И она совершенно забыла о зонтике, выходя из самолета навстречу ярким солнечным лучам.
— Точно, вы правы, — сказала она. — Извините...
— Ничего, без проблем. Я думал, что может быть,.. Знаете, я мог бы заскочить к вам на минутку и отдать его.
— Заскочить? Ко мне?
— Если вы не заняты и все такое...
— Но я только что вернулась домой...
— Что ж, если это неудобно...
Она услышала сомнение в его голосе и — к своему великому удивлению — поняла, что Том нервничает, разговаривая с ней. Поразительно, этот бывший морской пехотинец, видевший смерть собственными глазами, этот пилот, смелость которого подтверждалась во множестве сложных ситуаций, волновался. Эми почувствовала, как волна теплых чувств к нему наполняет ее сердце.
— Том, если вы хотите заехать, то приезжайте. Нет проблем. — Она слышала свой собственный голос как будто со стороны.
— Отлично. Я буду у вас через десять или пятнадцать минут, если это удобно.
— Разумеется. У вас есть мой адрес? Может быть, вам подсказать, как доехать?
— Не нужно, я найду вас. До скорого.
Эми вернулась в кухню и рассказала матери о состоявшемся разговоре.
— Он скоро приедет.
— Кто?
— Том Доусон!
— Но, Эми, в доме не убрано! — воскликнула мать и начала лихорадочно собирать вещи.
— Мама, он всего лишь привезет мне зонтик! Остановись! В любом случае, это совершенно не важно!
Эми допила вино и прошла в гостиную, где действительно царил беспорядок. Газеты, которые читал ее отец, валялись вперемешку с видеоиграми и DVD детей. Сами же виновники этого хаоса, Бен и Мишель, самозабвенно уставились в телевизор — при этом они, игнорируя диван, лежали прямо на ковре.
Эми направилась к ним с намерением сказать несколько гневных слов, но остановилась. В конце концов, она сама только что сказала матери, что это неважно. Том просто привезет ее зонтик. Разве в этом было что- то важное?
«Да, это важно, потому что он тебе нравится», — сказал ее внутренний голос. Эми показалось крайне странным, что до этого момента она обычно не скрывала свои чувства от себя самой. Да, несколько раз с момента их последней встречи она думала о Томе. Конечно, это были не девичьи мечты. Просто что-то в нем показалось ей интересным.
Эми знала, что он не женат. Как-то она прямо спросила его об этом во время одного из полетов — и он дал ей прямой ответ. Но этим знания Эми о его жизни полностью исчерпывались. Разумеется, он много шутил и рассказывал о разных приборах, они обсуждали погоду и говорили на другие темы, однако эти беседы не сообщали практически ничего о нем самом. Она же рассказывала ему о многих событиях своей жизни. Том всегда вежливо слушал, но его истинное отношение к услышанному всегда скрывалось за его солнечными очками. Теперь же он должен был появиться у нее в доме, и она внезапно почувствовала, что с нетерпением ждет его приезда. Это показалось ей странным и даже несколько неприятным.
Эми начала собирать разбросанные газеты и раскладывать по своим местам диванные подушки. Зельда вошла в комнату, протягивая дочери тарелку с вилкой.
— Вот, съешь что-нибудь!
Но в этот момент раздался звонок в дверь. Эми посмотрела на экран камеры, прикрепленной у входа в дом. Это был Том, и в руке он держал ее зонт. В этот раз он был, как ни странно, без очков. Эми заметила, что у него красивые глаза. Голубые, как небо, что вполне подходило к его профессии.
Она открыла входную дверь и вышла к нему со словами:
— Спасибо за то, что привезли его. Мне жаль, что я причинила вам хлопоты.
— Без проблем. Вы сегодня работали допоздна?
— Да, и это практически не имеет конца. Я имею в виду, что постоянно есть чем заняться.
Зельда выглянула из-за плеча своей дочери.
— Мама, это Том, — сказала Эми. — Том Доусон, пилот.
— Как поживаете? — спросила Зельда.
— Приятно познакомиться с вами, мэм, — учтиво ответил Том.
Затем, к ужасу Эми, мать сказала:
— Том, не желаете ли лимонаду?
Выразительный взгляд Эми, обращенный к матери, был более чем красноречив: «Мама, мне не двенадцать лет!» Вслух же она произнесла:
— Может быть, Том захочет пива, бокал вина или чего-нибудь другого.
— Нет, нет, — ответил он,— лимонад вполне меня устроит. Спасибо.
— Присаживайтесь здесь, — предложила Зельда, указывая на старомодные качели, стоявшие на улице под навесом. — А лимонад я сейчас принесу.
На качелях лежали большие пушистые подушки. Они были очень удобны, но, как оказалось, значительно уменьшали доступное для сидения пространство. Поэтому, разместившись на подушках, Эми поразилась тому, насколько близко оказался к ней Том. Судя по всему, такая вынужденная близость казалась дискомфортной и Тому, поэтому он положил на подушку между собой и Эми зонтик, как бы проводя разделительную черту.
— Так вы живете где-то неподалеку? — спросила Эми.
— Да, недалеко.
Он назвал свой район, и Эми поняла, что знает его — обычный район с непритязательными домиками, чуть более новыми, чем дом, в котором жила она сама. Она попыталась представить себе, как мог бы выглядеть его дом, и почему-то ей сразу представилось, что он должен напоминать миниатюрную базу морских пехотинцев. Она почти рассмеялась от этой мысли, но вовремя удержалась и ограничилась широкой улыбкой.
— Чему вы улыбаетесь? — спросил он, тоже улыбаясь, но не понимая причины ее веселья.
— Нет, ничему, — ушла от ответа Эми. — Просто вечер так прекрасен. Вы нашли мою улицу без проблем?
Разумеется, у него не возникло никаких проблем. На обочине стоял его автомобиль, черный Ford Mustang с форсированным двигателем. Казалось, стоит его завести и нажать на газ, как под ним загорится асфальт.
Видимо, это любимая игрушка Тома, подумала Эми, так как обычно он приезжал в аэропорт на чистом, но довольно старом пикапе.
Зельда принесла лимонад в кувшине, и Том встал, чтобы взять у нее два стакана, один из которых протянул Эми.
— Не хотите ли присесть, мэм? — предложил он Зельде.
— Нет-нет, мне еще нужно кое-что сделать — к примеру, выяснить, куда запропастился мой муж. И, пожалуйста, называйте меня Зельдой.
Снова оказавшись вдвоем, они пили лимонад и разговаривали. И постепенно напряжение стало спадать. Том немного разоткровенничался и рассказал, что родился не в Северной Каролине и вообще не на Юге, а на Аляске. Его отец тоже был пилотом на небольшом аэродроме к востоку от Фэрбенкса, а мать заведовала местным почтовым отделением. Отец, помимо прочего, занимался доставкой почты в отдаленные районы, где практически не было дорог. В первый раз Том сел за штурвал самолета в девять лет, а к четырнадцати годам уже тайком и без разрешения родителей самостоятельно летал на самолете. Так он пытался помочь отцу, страдавшему от тяжелой болезни. В семнадцать лет он получил удостоверение пилота. А в девятнадцать, примерно через год после смерти отца, поступил в корпус морской пехоты.
Чем больше он говорил, тем сильнее нравился Эми — в отличие от нескольких других мужчин, которые в последнее время предпринимали попытки завести с ней роман. Его речь была цветистой, а мысли — не всегда простыми для понимания, однако он никогда не пытался создать впечатление, будто в его многочисленных приключениях было что-то особенное.
Чуть раньше Эми уже заметила, что скрывает от самой себя чувства к Тому. Сейчас же, во время разговора, она отметила еще один неприятный для себя факт. Чем дольше она сидела рядом с ним, тем больше ей нравилось слушать его, говорить с ним. Понимая это, она напрягалась все сильней.
Затем они завели разговор о еде и ресторанах. Том явно направлял беседу в определенную сторону — и было очевидно, что она ему тоже нравится.
— Скажите, вы любите крабов? Вам нравятся крабовые котлеты? — спросил Том.
—Да, очень!
— Черт побери, это прекрасно! Я знаю одно местечко на побережье, где готовят невероятных крабов. А еще я знаю одного отличного пилота,
у которого есть нарядный красный самолет и в кошельке найдется пара долларов на топливо. Что вы ответите на предложение слетать на побережье в эту субботу и поужинать крабами? Вы вернетесь домой еще до полуночи. Как вам эта мысль?
Ее глаза наполнились слезами. Эми хотела сказать: «Конечно, отличная мысль», однако вместо этого услышала собственный голос:
— Спасибо, но я не могу.
— Если суббота не подходит, то, может быть, в воскресенье?
— Дело не в этом. Я просто не могу принять ваше приглашение, Том.
— Могу ли я поинтересоваться, почему?
Она нагнулась над зонтиком и прикоснулась к его руке.
— Пожалуйста, поймите, что мне бы этого хотелось. Но... это бизнес. У нас с вами деловые отношения. Вы поставщик, я покупатель — я имею в виду компанию. Есть некая этическая черта, которую я не могу переступить.
В этот момент показалось, что из Тома выпустили воздух.
— Вы действительно думаете, что это для кого-нибудь важно? — спросил он.
— Сейчас нельзя быть уверенным ни в чем. Том, поймите, я — президент компании. Я подписываю ваши счета. Даже намека на неправомерное поведение может быть достаточно, чтобы разрушить мою карьеру. Слухи могут оказаться куда более разрушительными, чем факты. А для меня как для женщины... Я должна быть очень и очень осторожна.
Том мрачно кивнул, поставил стакан с лимонадом на крыльцо и поднялся.
—Да, конечно... Я понимаю... наверное, — медленно произнес он.
Эми поднялась вслед за ним и тихо сказала:
— Я рада, что вы заглянули. Мне было приятно поговорить с вами.
— Пожалуйста, попрощайтесь от моего имени с вашей мамой.
Том махнул рукой, спустился с крыльца и пошел к своей машине. Он сел за руль и медленно поехал по улице, а Эми продолжала смотреть ему вслед, пока машина не скрылась за дальним поворотом. Она взяла со столика стаканы и отнесла их в кухню. Здесь, не говоря ни слова, она обняла мать и положила голову на ее худое плечо.
Глава 6
Кампания Уэйна Риза по качественному преобразованию Hi-T с помощью LSS стала быстро набирать обороты. Уэйн хотел, чтобы все двигалось как можно быстрее, а Эми, не забывая ни на минуту о своем временном статусе, стремилась получить реальные результаты до того, как Найджел Фурст начнет проявлять признаки нетерпения. Несмотря на постоянные призывы к сотрудникам активно включаться в процесс преобразования, Эми порой казалось, что она пытается выгуливать кошек на поводке. Она открыто игнорировала протесты со стороны Элейн (финансового менеджера), обеспечивая Уэйна постоянным финансированием и другими видами поддержки. В какой-то момент процесс набрал скорость, удивительную для столь зрелой и степенной компании.
Еще в ходе первых презентаций Уэйну удалось затронуть сердца руководителей Winner и склонить их на свою сторону. Он смог обеспечить резкий старт программы силами группы наиболее опытных черных поясов LSS. Эти эксперты были обязаны заложить основы как раз ко времени завершения обучения собственных добровольцев из Hi-T. Деятельностью черных поясов руководил Курт Конани, тридцатилетний уроженец Гавайских островов, коллега и друг Уэйна — и полная его противоположность в том, что касалось внешних данных. Если череп Уэйна был гладко выбрит, то Курт гордился своей густой темно-каштановой шевелюрой и имел пышные усы. Уэйн был высоким и худым, а Курт при росте ниже среднего казался немного пухловатым. Тем не менее они отлично работали вместе. С появлением Курта и других черных поясов в компании был дан старт множеству новых процессов. Особенно это было ощутимо на заводе в Оуктоне.
Мерфи Магуайер подъехал к воротам завода ранним утром, когда над горизонтом только начал появляться яркий оранжевый диск солнца. Утренний свет помог Мерфи заметить нечто интересное. Он увидел
белый внедорожник, припаркованный прямо возле мусоросборника. К одному из мусорных баков была приставлена лестница. Мерфи остановил машину, чтобы посмотреть, что будет происходить дальше, и быстро сообразил, что кто-то пробрался внутрь мусоросборника. Мгновенно нарисовав в своем мозгу картину промышленного шпионажа, Мерфи открыл крышку своего мобильного телефона и набрал номер охраны завода.
— Саггинс, это Магуайер. Срочно бери всех свободных людей и двигай к мусоросборнику. Прямо сейчас.
— Да, сэр.
Закончив разговор, Мерфи нажал на педаль акселератора своего старенького Chevy Suburban и подъехал ближе к белому внедорожнику. Он припарковался прямо за таинственной машиной, после чего начал фотографировать автомобиль и его номерные знаки с помощью камеры своего телефона.
Затем он вышел из кабины и окликнул человека, забравшегося в мусоросборник и копавшегося в заводском мусоре:
— Простите, я могу вам чем-нибудь помочь?
Человек повернулся к нему. Мерфи узнал в нем Уэйна Риза и удивленно заморгал.
— Эй, доброе утро, Магуайер! — приветливо сказал Уэйн. — Подождите минутку, мне нужно кое-что записать.
Он снова скрылся внутри бака, и на поверхности лишь изредка мелькал его чисто выбритый череп. В этот момент из-за угла в миниатюрном гольф-каре показался Саггинс в сопровождении нескольких охранников. Они на всех парах спешили к мусоросборнику, поэтому Магуайер вновь открыл телефон и дал команду отозвать подкрепление.
— Саггинс, это снова Магуайер. Ложная тревога. Помощь не требуется.
Гольф-кар мгновенно развернулся и поехал в обратном направлении.
— Возвращаясь к вашему вопросу. — Уэйн вновь неожиданно вынырнул из мусорного бака. — Да, вы можете мне помочь, если скажете, что это такое.
Он бросил Мерфи какой-то предмет — тот поймал его и покрутил в руках, внимательно изучая.
— Там внутри сотни, если не тысячи таких же, — сказал Уэйн.
— Не могу в точности сказать, что это. Но это точно мусор.
— А почему это мусор?
— Неправильный цвет. Эта деталь должна быть зеленой, а не желтой. Видимо, оператор использовал неправильный краситель.
— Что ж, хорошо, — ответил Уэйн. — По крайней мере, мы знаем причину. И в этом заключается возможность, на которую мы можем нацелиться.
— Прошу прощения за мой вопрос, но что все-таки вы делаете в мусорном контейнере? Когда я вас заметил, то подумал, что в мусоросборник пробрался шпион.
— Я и есть шпион, — парировал Уэйн, спускаясь по лестнице. — Я собираю данные. Анализируя содержимое мусорных баков, я делаю вывод, какие потери допускает завод и где именно мы выбрасываем деньги на ветер — например для того, чтобы заставить кого-то все это вывозить.
— Надеюсь, вы не думаете, что подобные проблемы для нас типичны. Я помню этот случай и могу заверить вас, что хорошенько наказал оператора, допустившего ошибку. Он был отстранен на два дня от работы без компенсации и получил формальное уведомление о том, что будет уволен в случае повторного нарушения.
— Это не решение проблемы, — возразил Уэйн.
— Простите, что?
— Если проблема не связана с халатностью или актом прямого саботажа, вам не стоит винить в ее возникновении работников. Такой подход ничего не решит. Вместо этого я бы рекомендовал пока-ёкэ.
— Пока — что?
— Пока-ёкэ. Это японское слово. По сути, оно значит «защита от дурака». Оператор взял не тот краситель, потому что сам процесс и организация работ позволили ему допустить подобную ошибку. И нам стоит задуматься именно об этом.
Мерфи молча уставился на Уэйна, Разумеется, он сразу же понял суть того, что хотел сказать Уэйн. С другой стороны, Мерфи было ясно одно — он сейчас говорит с чужаком. Этот чертов янки копался в их мусоре, чтобы найти свидетельства его вины. Это было грубо и в какой-то степени оскорбительно. Тем не менее перед Мерфи стоял директор по операционным вопросам, а значит, его непосредственный начальник. Уэйн имел полномочия передвигаться там, где хочет, и делать то, что считает нужным. Мерфи никак не мог с этим смириться. Не с Уэйном как таковым, а с самим фактом подобного вмешательства. Он инстинктивно не хотел ничего уступать Уэйну.