Новая цель. Как объединить бережливое производство, шесть сигм и теорию ограничений - Кокс Джефф 28 стр.

—Да, хорошо. Скажите мне откровенно, что вы думаете, — присталь­но посмотрел на собеседника Уэйн.

— Боюсь, сэр, что пятидесятипроцентное улучшение на самом деле означает только одно: участок теперь способен производить сборку в те­чение четырех, а не восьми минут. Но это совершенно не значит, что уча­сток и в самом деле работает с такой скоростью или Оуктон отгружает больше продукции, чем прежде, и делает это быстрее.

— Стоп, а почему нет? Откуда вы это знаете?

— За последние месяцы я несколько раз проходил по этому участку и заметил, что ребята совершенно не выкладываются на работе. Иногда у работников второй смены вообще нет работы.

— Как это возможно? Мы же сбалансировали линию! У них должно быть достаточно работы для того, чтобы постоянно ею заниматься!

— Видите ли, сэр, если вы посмотрите на ситуацию с точки зрения участка сборки, то что вы увидите? Я вам скажу — «Годзиллу». Ее про­изводственный цикл в среднем составляет сто двадцать минут. Но это среднее значение.

— Да, я знаю. Процесс может занимать от пятидесяти пяти минут до двадцати трех часов. Программный модуль WING4-L должен справлять­ся с этими сложностями.

— Видите ли, здесь совершенно неважно, есть ли у нас все эти про­граммы. Мы знаем, что иногда «Годзилла» не получает нужных материа­лов в нужное время. Мы знаем, что часть времени она простаивает, так как материалы либо еще не поступили, либо присутствуют в количестве, недостаточном для заполнения агрегата. Мы знаем, что если «Годзилла» загружается меньше чем наполовину, то она и работает в половину своей возможной мощности.

— Да, да, да, я все это знаю. Все это связано с высокой вариабельно­стью. Не все идет так гладко, как нам бы хотелось. Но мы решили, что лучше заставить автоклав — то есть «Годзиллу» — работать с тем, что есть, а не ждать, то есть простаивать.

— Да, вы с Куртом приняли такое решение. Но заслонка автоклава за­крывается — и проходит в среднем два часа до того, как ее можно снова открыть. А если вы открываете заслонку прежде времени...

— Да, я знаю. Вся партия продукта идет в мусор, — сказал Уэйн.

— Вы смотрите на этапы, предшествующие работе «Годзиллы», и ра­ботаете над тем, чтобы сэкономить на них по десять минут, — продол­жал Джейро. — Вы оцениваете работу, которая производится после «Год­зиллы» вплоть до отдела отгрузки, — там вы тоже можете сэкономить, скажем, двадцать минут. Но между этими этапами существует еще один, который занимает два часа.

— Пеппс, вы думаете, что я об этом не знаю?

— Знаете, но экономите минутку здесь, минутку там. В чем смысл все­го этого?

— В итоге все эти улучшения приведут к изменению положения ве­щей! — настаивал Уэйн. — Со временем ситуация изменится!

— Но не в этом году.

Уэйн с шумом выдохнул.

— Вы правы, Пеппс, не в этом году. А у вас есть какие-нибудь конструк­тивные предложения?

— Думаю, что могу вам кое-что предложить. Если мы собираемся вне­дрять все эти инструменты LSS, так почему бы не внедрить их там, где это действительно имеет значение? Например, применительно к «Годзилле»?

Мы рассматривали «Годзиллу» как цель в рамках LSS. Помимо сокра­щения штата загрузчиков мы не нашли других источников потерь, кото­рые оправдывали бы прилагаемые усилия, — то есть ничего, что можно было бы сделать в рамках имеющегося бюджета.

Прямо сейчас основные работы по LSS идут в отделе отгрузки. Курт рассказывал мне о новой машине для более быстрой упаковки палет, которую он собирается купить. И так как процессы упаковки пойдут быстрее, отгрузке потребуется не пять, а четыре с половиной рабочих. Я не понимаю, как можно отказаться от половинки рабочего, но, видимо, Курт считает, что каким-то образом сможет сэкономить на этом деньги. Но в чем смысл более быстрой упаковки палет? Они просто раньше по­ступят на погрузочную платформу и будут там стоять до конца дня, пока за ними не приедет грузовик. До его приезда может пройти несколько часов. Так для чего заниматься ускорением работ, когда мы не можем бы­стрее отгружать палеты?

В конце концов, и я повторяю — в конце концов, мы устраним и эти потери. Не знаю как и не знаю когда. Но когда-нибудь мы решим эту про­блему, отгрузка будет готова работать больше.

Джейро закончил свою речь.

Внезапно Уэйн рассмеялся — он смеялся над самим собой,

—Да уж... К этому времени, Пеппс, у нас могут появиться транспорте­ры наподобие тех, которые показывают в фантастических фильмах типа «Звездного пути», и мы будем перебрасывать палеты сразу на склад кли­ента!

Джейро усмехнулся и откусил кусок сэндвича.

— Хорошо, — вернулся к теме разговора Уэйн, — но если сбор палет не является хорошей целью для LSS, то что же вы считаете достойной целью?

— Ну, к примеру, тот бардак, который случился сегодня, — когда на­шим ребятам пришлось остановить процесс в «Годзилле» для того, чтобы запустить другой. Предотвращение подобных ситуаций лично для меня возглавляет любой список приоритетов.

— Согласен. Это было крайне неприятно. Мы потеряли некоторое ко­личество ценного материала.

— Потери материала, разумеется, плохи сами по себе, — согласился Джейро,— но еще хуже то, что мы потеряли время работы «Годзиллы». Мерфи Магуайер часто говорил: теряя рабочее время «Годзиллы», вы те­ряете рабочее время всей компании и каждого из нас.

— То же самое можно сказать в отношении любых потерь.

— Прошу прощения, но здесь мы сталкиваемся с совершенно необыч­ной ситуацией. «Годзилла» — единственный элемент производственно­го оборудования, который круглосуточно работает семь дней в неделю. Понимаете, что это значит? Это значит, что если вы теряете хотя бы один из двадцати четырех часов, то уже не сможете его наверстать, так как в сутках невозможно выкроить лишний час. В неделе нельзя найти лишний день. Если вы не успеваете что-то доделать на этой неделе, вам придется сделать это на следующей. А все, что вы наметили на будущую неделю, отодвигается еще дальше. Так продолжается от месяца к ме­сяцу. ..

— Но только если вас зовут не адмирал Джонс, — возразил Уэйн. — В этом случае ваша поставка будет сделана вовремя — а все остальные заказы сместятся на более поздний срок.

— Что ж, мой обеденный перерыв подошел к концу. — Джейро встал и положил рядом с Уэйном половинку сэндвича с цыпленком. — Вот, это для вас.

— Нет, спасибо, не стоит...

— Вы должны подкрепиться, — сказал ему Джейро. — Кроме того, это отличный копченый цыпленок. Вы же боретесь с потерями — так не дай­те ему пропасть.

* * *

Сара сразу же узнала характерный звук двигателя Porsche, подъехав­шего к ее дому Бормоча с досадой что-то себе под нос, она сбросила одея­ло, накинула купальный халат и спустилась в прихожую как раз к тому моменту, когда тишину дома нарушил звук дверного звонка. Разумеется, когда она открыла дверь, на пороге стоял Виктор.

— Да? — вместо приветствия требовательно спросила она.

— Я могу войти?

— Хочу тебе прямо сказать, что сейчас я не в настроении.

— Не волнуйся. Сегодня головную боль буду изображать я.

Оно отошла от двери, оставив ее открытой. Войдя в дом, Виктор за­крыл ее за собой.

Он был все еще одет в офисный костюм, однако галстук уже отсутство­вал, а верхние пуговицы сорочки были расстегнуты. Включив свет в го­стиной и плюхнувшись в кресло, Сара вдруг заметила, что лицо Виктора было пепельного цвета, и сам он выглядел потрясенным.

— Что случилось? Ты попал в аварию? —тревожно спросила она.

Лицо Виктора исказила гримаса, он покачал головой.

— Хуже, Сара.

— Что случилось?

— Мы потеряем манчестерский контракт.

Сара изумленно открыла рот, не в состоянии сказать что-то вразуми­тельное.

— Нет! Я думала, что ты уладил с ними все проблемы.

—Я тоже так думал, — сказал Виктор. — Но они все равно отказались. Я беседовал с ними по телефону несколько часов, но без какого-либо ре­зультата. Официальное объявление будет сделано завтра утром. А скоро грянет и другая буря... Слушай, я не хочу быть навязчивым в столь позд­ний час, но есть ли у тебя в доме что-нибудь выпить?

— Ты знаешь, где стоит выпивка. Выбери сам что хочешь, — ответила она, беспомощно опустив руки.

Он направился к кухне. Сара услышала, как в стакане зазвенел лед. Через минуту Виктор вернулся, держа в руке стакан с водкой и клюквен­ным сиропом.

— Ты сказал, что скоро грянет еще одна буря?

Он кивнул и сделал глоток.

— Сегодня у меня был ужин с Брехманом. Он тоже, мягко говоря, не рад работать с нами. Боюсь, что скоро мы потеряем и этого клиента. — Виктор поднял стакан. — Беда не приходит одна.

Сара закрыла глаза.

— Виктор, но почему?..

— Потому что мы слишком дороги и слишком медленно работаем! — Он сорвался на крик, но затем взял себя в руки и продолжил более спо­койным тоном: — В сущности, все претензии сводятся именно к этому. Я помню, что ты меня предупреждала об этом, и ты была права. Молодец! Но есть кое-что еще, чего я никак не ожидал. Они сомневаются в надеж­ности наших выводов. Они скептически относятся к качеству наших ра­бот. Для меня это самое страшное, что могло произойти.

Сара угрюмо молчала, а затем осмелилась сказать:

— Мы работаем вхолостую, Виктор. В нашей деятельности куча по­терь.

— Да ладно, Сара! Ты серьезно? Неужели ты действительно веришь в то, что эта программа, которую нам навязали корпоративные идиоты, вся эта затея с LSS могла бы на самом деле спасти манчестерский кон­тракт?

— Потери приводят к росту наших расходов и замедляют скорость ра­боты, — ответила она. — Пойми, что эффективность работы не может быть нашим врагом.

Он заколебался, пытаясь угадать по ее лицу, серьезно ли она говорит.

— Ты действительно думаешь, что Уэйн Риз носит в своем кармане ре­шение наших проблем?

— Честно говоря... нет. Но тебе, Виктор, не стоило безоглядно отвер­гать все его предложения. И в особенности тебе не стоило давать так много прав этим Lean Greenies. Это я могу сказать с абсолютной уверен­ностью.

—У меня было о чем подумать и кроме этого! — рявкнул он.

— Виктор, нам нужно хоть что-то. Пусть это будет Уэйн и LSS, или про­сто здравый смысл, или что-то еще. Процедуры, которым мы следуем — точнее, которым ты заставляешь нас следовать, — содержат так много шагов и правил... А иногда они вообще начинают противоречить друг другу. Вот почему все движется так медленно... И вот почему наши услу­ги становятся все более дорогими.

Виктор сделал еще один большой глоток и принялся упорно разгляды­вать дно стакана.

— Хорошо. Хорошо, Сара, — наконец сказал он. — Что же, по-твоему, я должен делать?

— Если ты хочешь услышать мое откровенное мнение, то вот оно: нам необходимо покончить с политикой постоянного латания дыр. Мы долж­ны сделать шаг назад и еще раз оценить, насколько хорошо мы работа­ем — не как лаборатория, а как компания, ориентированная на полу­чение прибыли. Нам необходимо избавиться от болтовни и выработать четкую стратегию. Все просто, но одновременно и сложно.

— Но как? Как мне со всем этим справиться?

— Честно говоря, не знаю. Я не знаю, сможем ли мы с тобой сами при­думать что-нибудь или нам потребуется консультант...

— Нуда, конечно! Пребывая в сомнениях, пригласите консультанта — он даст вам совет, которым вы никогда не станете пользоваться!

Он осушил стакан и со стуком поставил его на стол.

— Слушай, — осторожно сказала Сара, — уже поздно...

Виктор кивнул.

— Я думаю, что тебе пора идти.

Она поднялась и отнесла его пустой стакан в кухню. Когда она верну­лась, Виктор стоял на прежнем месте. Он попытался ее обнять.

— Сара, я бы очень хотел остаться.

— Да, знаю, и потому сказала тебе все сразу, как только ты вошел, — она быстро освободилась из его объятий.

— Я просто не хочу возвращаться в пустой дом. Только не сегодня.

Он обхватил руку Сары своими ладонями и умоляюще заглянул ей

в глаза. Вид у него при этом был весьма жалкий.

— Хорошо, если хочешь, можешь спать на диване.

— Что ж... Это в любом случае лучше, чем холодный и одинокий дом,

Сара достала для него подушку и одеяло, а затем быстро поднялась по

лестнице в свою спальню. Она хотела было закрыть дверь на ключ, но за­колебалась. Решившись, она все же заперла дверь и легла в кровать.

Через несколько минут она услышала его шаги. Виктор стоял прямо пе­ред ее дверью. Он нажал надверную ручку, чтобы войти, но безрезультат­но. Тогда он тихо постучал. Сара не ответила и даже не пошевельнулась.

— Сара! Пожалуйста...

Она села в кровати и закричала:

—Либо ты спишь на диване, либо отправляешься домой!

Воцарилась тишина. Она накрылась одеялом с головой. Через несколь­ко минут на улице взревел Porsche. Виктор рванул с места на первой пе­редаче, и грохот мотора звучал, как материализация его бешенства.

Сара в глубине души надеялась, что Виктор все-таки вернется. Она спу­стилась и проверила, заперта ли входная дверь. Немного постояв в тем­ноте в ночной рубашке, она подошла к дивану, легла на него и поцеловала подушку в том месте, где Виктор прислонялся к ней лицом. После этого она наконец смогла уснуть.

•к -ft -к

Тем же вечером, после ужина, Эми наслаждалась бокалом вина, ко­торый позволяла себе в самом конце дня, когда могла спокойно рассла­биться и никуда не торопиться. Внезапно раздался звонок ее мобильного

телефона. Эми произнесла несколько слов, которые вряд ли осмелилась бы повторить вслух в присутствии своей матери, и посмотрела, кто же ей звонит. Вдруг она остолбенела — на экране высветился номер Тома Доусона.

Эми подождала еще несколько секунд, не понимая, как ей стоит посту- пить, а затем, повинуясь внезапному импульсу, открыла крышку теле­фона и произнесла:

— Сьюзи у аппарата.

— Ой, — прозвучал голос Тома. — Простите, я неправильно набрал... Подожди-ка... Эми? Эми, это ты?

— Нет, это Сьюзи Робинкротч, — повторила Эми.

В телефоне воцарилось молчание, а затем Том безудержно захохотал. Он все понял. Сьюзи — так на жаргоне морских пехотинцев называли брошенных девушек.

— Откуда ты это знаешь? — захлебываясь от смеха, спросил он.

— Я знаю множество вещей.

Еще одна пауза... А затем следующий вопрос:

— А что еще ты знаешь?

— Я знаю, что нахожусь у себя дома, — ответила Эми. — А где ты?

— Я нахожусь в каком-то сортире в самом центре Африки, причем я мог бы произнести его название только в приступе тошноты.

— Наслаждаешься жизнью в бассейне?

— Хм... нет. Здесь, конечно, есть своего рода бассейны, но ты вряд ли захотела бы даже взглянуть на них.

—Том, это звучит роскошно. Так космополитично по сравнению с Хай­боро.

— Ну, не могу сказать, что тут оживленное местечко. Никаких тури­стов. Только люди, которые притворяются твоими лучшими друзьями для того, чтобы при удобном случае ограбить или убить тебя. Никакой канализации, никакой чистой воды, никаких докторов или больниц. Здесь, правда, есть вышка мобильной связи и маленький милый аэро­порт, да еще бар, в котором можно спокойно выпить, только прислонив­шись к стене.

— И много ты уже выпил?

— По моим обычным стандартам, немного. А ты?

— Я уже загрузилась по полной, — ответила она, пристально рассма­тривая остатки вина в своем бокале.

— Как твоя работа? — поинтересовался Том.

— Я ее ненавижу.

— Неужели все так плохо? Мне кажется, что прежде у тебя было иное мнение.

— Так думают все остальные, почему я должна от них отличаться?

— Этот парень все еще не оставил попыток сбалансировать линию?

— Еще нет, и я чувствую себя в совершенно дурацком положении. Я по­ставила все на его обещания — и у нас был ужасный год. Теперь мой босс, который лично заставил меня взять этого парня в компанию, валит все на меня. Я совершенно не понимаю, как мы могли, имея отличные идеи и так профессионально и дотошно воплотив их в жизнь, получить на­столько ужасающие результаты.

—Да, это похоже на ситуацию, когда ты изо всех сил давишь на педаль газа, она доходит до предела, но с машиной ничего не происходит.

— Точно, — согласилась она, — именно таким образом я себя и чув­ствую.

— А он говорит тебе, что совсем скоро вы придете к идеалу, нужно только подкачать немного воздуха в шины и туже закрутить провода за­жигания?

— Да, примерно так. Откуда ты знаешь?

— Видишь ли, я и сам был таким парнем.

— И что же ты делал? Я имею в виду, что делать мне? Сейчас я уже ни в чем не уверена.

— Честно говоря... Тебе стоит превратиться в Шерлока Холмса.

— Что?

— В комнате, где я живу, кто-то оставил сборник историй про Шерлока Холмса, которую я и читаю на досуге. Говорю тебе совершенно серьез­но — стань Шерлоком. Ты должна взглянуть на картину целиком, изба­виться от разного рода уловок, которые тебе пытаются подбросить, от всего, что не работает или не помещается в твою картину мира. Ты обя­зана воспользоваться логикой и последовательно проанализировать, как одно условие ведет к возникновению другого, в итоге ты окажешься там, где тебе и нужно оказаться.

— И все? — удивилась Эми.

— Я не говорю, что это просто. Это больше, чем просто здравый смысл. Тебе придется подвергнуть сомнению очевидные на первый взгляд вещи. И много считать,.. Учитывая то, что здесь у нас глубокая ночь и я нахо­жусь совершенно не там, где хотел бы быть, это лучший совет, который я могу тебе дать.

— Отлично. Я его запомню.

— Мы с тобой все еще в ссоре?

Том, ты сам бросил меня. Сейчас ты в Африке. Да, мы все еще не

вместе.

— Хорошо, я просто подумал... Ну, ты знаешь...

Она решила немного смягчить тон разговора.

— Как твоя работа?

Работа? — саркастически спросил Том. — Шоу оказалось не столь

ярким, как ожидалось.

— Что случилось?

— Все предприятие оказалось большой аферой, которой заправляла кучка мошенников с легальным прикрытием. Мой приятель даже не знал, во что меня втянул. Но это длинная история. Как бы то ни было, мы улучили момент и смотались от них как можно быстрее. Эти ребята, которые нас наняли, не очень любят, когда их бросают. Так что вот уже примерно месяц мы в бегах.